Friend or Foe. Part 2

Второй раз отпускать Гарри было и проще, и сложнее одновременно. Наверное, все дело было в том, что в первый раз он не застал ухода мужчины, лишь только вернулся к пустой квартире и жизни, и все, исчез, испарился, как и не было его никогда, словно бы не существовало, словно Луи все сам себе придумал, невзначай сошел с ума, между парой будних дней. Сейчас же наблюдать за удаляющейся спиной, видеть, как все так же слегка сгорбившаяся фигурка все отдаляется и смешивается с толпой, растворяется в ней, поглощается ею, было удивительно больно. Второй раз терять было еще страшнее и глупее. Но, почему-то, правильнее. Луи никак не мог понять, что дернуло его язвить, почему он вообще открыл рот, зачем сказал все это, ведь он всегда гордился своим умением контролировать себя. Странное дело, тогда, столько лет назад, он не мог сдерживать себя со Стайлсом, и сейчас эта миссия невыполнима. Словно что-то странное изнутри карабкается, душит, давит, заставляет слова в последний момент вырываться совершенно не такими, какими они должны были быть. Быть может, это особенная магия зеленых глаз, возможно, это что-то внутри него, что все время заставляет сопротивляться и не позволяет мыслить, но… Единственное, чего не мог понять Томлинсон – почему он до сих пор стоял на месте, а не догонял парня. Ну, то есть, он ведь искал, он ведь страдал, а сейчас… а что сейчас? У каждого из них своя жизнь, и, если ему самому это нужно было тогда, да и сейчас, наверное, то Гарри… Гарри ушел. Не оборачиваясь, не задумываясь, лишь сбежал, поджав хвост, заметая за собой следы. Он даже, черт его дери, не соизволил попрощаться. А теперь, что? Луи не имеет права язвить? Он не имеет права иметь свою жизнь, не имеет права ни на что? А вот чушь собачья. - Ол? – мужчина подошел к небольшой группке детей, внутри которой его дочь что-то отчаянно доказывала и пыталась внушить остальным. При звуке своего имени, она подняла голову и ослепительно улыбнулась ему, от чего глаза девочки стали похожими на две узенькие щелочки. «Как у Гарри, когда он на самом деле счастлив», - промелькнуло в голове у Томлинсона, и он сжал зубы, чувствуя, как его челюсть начинает болеть от усилия. – Детка, нам пора домой, Лаура уже наверняка ждет нас к ужину, мы же не можем ее расстраивать, верно? Девочка тяжело вздохнула, но кивнула: - Но зато ты почитаешь мне на ночь, правда? - Конечно, милая. Все, что угодно, - Луи прижал ребенка к себе, взяв ее на руки. – Как я могу отказать своей маленькой принцессе. - Люблю тебя, папочка, - чмокнув липкими от мороженного губами его в щеку, девочка продолжила счастливо лепетать о том, что, оказывается, эти странные американцы называют штаны трусами, а мужчина лишь нес ее, сжимая в своих руках, думая, что хотя бы одно зеленоглазое создание в его жизни любит его и это, наверное, самое важное, что может быть. Больше не оглядываясь, не задумываясь, не позволяя себе даже мысли, Томлинсон просто шагал к машине, удерживая в руках драгоценную ношу, которая заменила ему все, и надеялся лишь, что судьба будет достаточно благосклонна к нему. Впрочем, что это подразумевает под собой – больше никогда не видеть Гарри, не знать, забыть и выкинуть из сердца, не теребить старые раны, или же встретить его вновь, опять – случайно, больно и вскрыть сердце заново, - Луи не знал. Только понимал, что больше ничего не знает. И что его так искусно выстроенный идеальный мир вокруг рушится, погребая его под своими обломками, не щадя, безнадежно придавливая грузом вины, боли и сожалений. Которые, более того, еще сильнее обострялись тем фактом, что он сегодня сказал, спустя столько времени. Хотя, все же, еще хуже было от того, что именно спустя столько времени ничего не изменилось. Он мечтал, он думал, он надеялся, что все пройдет, что он переживет это, справится, и ведь почти поверил, как вот, при идеальном случае проверить, он эту же проверку провалил с ошеломительным треском. Черт подери Гарри Стайлса и его появление в Сан-Франциско и жизни Луи спустя, черт, четыре с хвостиком года. * За столом было привычно спокойно, если не учитывать маленький ураган-Оливию. Звон приборов, короткие реплики, периодический смех, улыбки, общая усталость. Обыкновенный воскресный вечер для их небольшой и странной семейки, ничего необычного, кроме континента и страны, все как всегда, лишь мысли Томлинсона все время скачущие не в том направлении сбивают с толку. Так не было давно, очень-очень давно, и Луи не уверен, что он хочет этого сейчас. Впрочем, у него все равно уже нет выбора, правда? - Луи, ты же помнишь, что у меня завтра, в понедельник, выходной, верно? – спросила Лаура, наливая Оливии еще воды. - Помню, даже уточнил по этому поводу свое расписание, никто не должен вызвать меня на работу, а даже если попробуют – попытка не увенчается успехом, я предупредил, - усмехнулся мужчина. - Вот и славно, потому что я, наконец, хотела бы просто немного полежать на пляже, почитать книгу и, возможно, даже там заснуть. - Буду знать, где искать тебя, - хмыкнул Томлинсон. – Не забудь крем для загара, солнце слишком активное, да еще и ветрено, сама понимаешь, какой милый цвет юной свинки тебя ждет в противном случае. - Спасибо, - губы девушки растянулись в улыбке. – Тогда я пойду уложу Оли? - Нет, считай, что твой отдых уже начался. Я обещал ей сказку на ночь, так что, - пожал плечами Томлинсон. - Спокойной ночи, Луи, - Лаура улыбнулась и помахала рукой ему. – Спокойной ночи, Оливия, - она погладила девочку по щеке, от чего та хихикнула, улыбаясь шире и радостно размахивая руками. – Негоже юной леди так некрасиво вести себя за столом, - напоследок шепнула она той и подмигнула. - Лаура права, - в притворном ужасе ахнул Луи. – Я совершенно разбаловал тебя, правда? – девочка довольно кивнула, улыбаясь и выставляя напоказ свои крошечные белые зубки. – А балованные девочки разве заслуживают сказку на ночь? – хитро прищурился мужчина. - Только если это я, - гордо хмыкнула Оливия, отставляя от себя тарелку: - Я хочу сказку и спать. - А я хочу луну, но не всем нашим желаниям суждено сбываться, - парировал Луи, показав в ответ девочке язык, однако поднимаясь со своего места и направляясь к ней, чтобы отодвинуть ее стул и спустить на пол. Не всем желаниям суждено сбываться. Почему сегодня все его мысли сводятся к Гарри? Ах да. Все потому что он случайно встретил неслучайного в своей жизни человека и опять упустил его. О дивная штука – судьба. - Идем, почистим зубки и будем читать о прекрасных принцах и принцессах. Ежевечерняя рутина не заняла много времени, и девочка уже лежала, укутанная в теплое и мягкое одеяло, задумчиво слушая сказку в очередной раз. - Пап, а я найду своего принца? - А ты уверена, что ты принцесса? – смерил взглядом над очками ее Луи. - Самая настоящая! – гордо, но не слишком эмоционально воскликнул полусонный ребенок. - Ну, уж если настоящая, то принц сам тебя найдет. Тебе нужно будет его лишь узнать, - улыбнулся мужчина. - Тогда все будет хорошо! Это же просто – узнать принца. - Да, моя принцесса, - грустно улыбнулся Луи, - это очень просто. Спокойной ночи, - он поцеловал ее в лоб, крепко обнимая, - я люблю тебя. - И я тебя, папочка, - ответила девочка, моргая осоловевшими зелеными глазами. Зеленые глаза, которые хоть и были вовсе не теми, каким-то чудным образом становились именно теми. За что и почему, и… ах, черт. Почему он такой дурак? * Пожалуй, стоило сразу прояснить этот момент – себе, другим и в общем. Луи искал Гарри. Он искал его каждую минуту, секунду, каждый день, надеялся, что ему надоест прятаться, что он выйдет на связь, явится на работу, в квартиру, позвонит или напишет, попросит связаться, господи, да просто дать знать, что живой, что, возможно, хочет видеть. Мужчина, конечно же, с каждым днем все так же терял надежду на это, и вскоре ночи перестали быть бессонными, хотя сон больше не приносил удовольствия – ему все время казалось, что Гарри рядом, что его кудрявая голова щекочет грудь и подбородок, что острые локти впиваются ему под ребра, что холодные пальцы дотрагиваются до его щиколоток, что… Что он просто тут, он вернулся – он никуда не уходил. Но только время шло, а фантомные ощущения никуда не пропадали, лишь усиливались. Луи видел Гарри в каждом прохожем, в каждом человеке, которого встречал, в клубах, на улицах, он бежал за незнакомцами, лишь чтобы обнаружить, что компанию шоколадным кудрям составляет загорелая кожа вкупе с карими глазами или тонкие бледные губы. Гарри не было, он исчез, испарился, вычеркнул его из жизни, не потрудившись найти время на объяснения, и Луи не мог его оправдать, для себя, для мамы, которая не понимала, что происходит и куда делся тот милый кудрявый мальчик, для отца, для Стэна, черт подери всех на свете, кто знал, что у них происходило. Томлинсон сам, как оказалось, не знал этого, но какая уже разница. Когда наступил сентябрь, когда друзья и семья вокруг устала от его бесконечных поисков, вопросов, когда жить стало совсем невмоготу, Стэн позвонил ему и напросился в гости. Квартира Луи - раньше – их с Гарри квартира - стала словно пустым памятником несбывшихся надежд. Томлинсон не мог и не хотел ничего делать. Все статуэтки, все кухонные приборы, беспорядок или порядок, хлам и положение сахарницы на полочке – все это оставалось так, как кудрявый оставил. Неважно, что половина из этого была результатом спешки, в которой он собирался, но Луи не мог заставить себя что-то менять. Это означало бы, что Гарри не вернется. Это означало бы поставить жирную точку на том месте, где мужчина занес ручку над бумагой, но не мог опустить ее. Это означало бы подписать себе приговор и расписаться в собственной беспомощности, чего физически Томлинсон не мог даже пережить – жизнь без Гарри была серой. Жизнь без надежды на Гарри была невыносимой. Именно тогда, за третьей по счету кружкой пива, из тех самых кружек, которые привез с собой Стайлс и, каким-то чудом, оставил тут, родилась эта идея. Дурак ли, а может и отчаянный идиот, но Луи почти точно был уверен в том, что нашел свою единственную любовь, того человека, которого можно встретить лишь раз в жизни, и отпускать нельзя. Однако, он его потерял, и это значило, что кто бы ему дальше не попался на пути, он все равно не сравнится с Гарри. Он все равно не будет тем самым. Так что можно прекратить пытаться уже сейчас, никакие замены, никакие проститутки, похожие мальчики и девочки не смогут занять место кудрявого в израненном и замученном сердце мужчины. А раз так, то для отвлечения остается лишь один вариант, который не связан с работой, но связан с человеком, в котором можно раствориться, и он не уйдет и не сбежит, во всяком случае, сразу – так точно. Вот так и оказался Луи в брачном агентстве, которое не просто подбирало жен, но, в большей степени, - матерей. Он искал себе выгодный контракт, где деньги были выгодой только для одной из сторон. Поиски, на удивление, заняли вовсе не так много времени, как его предупреждал Стэн и пугала владелица агентства. Девушка с кудрявыми темно-каштановыми волосами и светло-зелеными глазами нашлась довольно быстро, вкупе с суммой и условиями, которые она хочет получить выполненными от Луи. Все просто и прозаично – они тихо и без шума расписываются, до этого проводят искусственное оплодотворение, а дальше возможно два варианта развития событий. Если обоим нормально и все устраивает, то они не расторгают брак и после рождения ребенка. Если же кому-то из них нужна и юридическая, помимо фактической, свобода, то брак сразу же прекращается, будущий ребенок остается с Томлинсоном, а девушка – определенную сумму на прощание. Свадьба, конечно же, повергла всех знакомых, кроме Стэна, в шок – ну как же, столько страданий, такая любовь, а потом… жена? Свадьба? Что? Злые языки поговаривали, что это из-за беременности невесты, и получили подтверждение своим грязным словам, понятное дело, когда в середине июля, спустя всего шесть месяцев после торжественной, но скромной росписи, на свет появилась прекрасная зеленоглазая кроха, которую нарекли Оливией. В тот момент Томлинсон понял, что теперь у него времени страдать не будет наверняка, и, к счастью, желание это делать пропадет так же, хотя бы частично. В конце концов, ребенок выглядел так, будто она на самом деле была дочерью Гарри и Луи. И, как это ни странно, но это успокаивало, а не вызывало панику, не заставляло убиваться по парню. Они сделали свой выбор, и Томлинсон был готов на многое, вполне вероятно, что на все, но после такого… Ему было больно, и пусть он наговорил много глупостей, но он не был виноват в этом всем один. И если Гарри посчитал, что им обоим будет лучше, если он сбежит, то он просто самовлюбленный эгоист, если он решил принять решение за двоих, не спросив. За четыре с хвостиком года пришло и ушло слишком большое количество эмоций – любовь, ненависть, злость, отчаянье, целеустремленность, тоска, обида, но со временем все стирается, перемалывается и становится мелким и незначительным. Во всяком случае, так думал Луи до сегодняшнего дня. Сан-Франциско, город, в который он приехал для расширения своей корпорации, поставил ему такую подножку, после которой ему придется еще долго оправляться. Впрочем, наверное, к этому стоило готовиться – если не конкретно сейчас, то когда-то в будущем. Судьба всегда сводит тех людей, которым суждено быть вместе. Хотя бы для того, чтобы посмеяться и показать, что им просто не повезло. Луи ненавидел судьбу, но любил свою жизнь. Он был благодарен небу за Оливию, которую растил с самого рождения лишь вдвоем с Лаурой, няней, которая стала почти что членом семьи, да иногда мамой, за Джил, у которой были глаза как у Гарри, что их унаследовала их дочь, за то что эта самая Джил беспокоила его лишь раз в месяц, все остальное время находясь в поисках себя и своего призвания, за… за все, кроме того, что ему никогда не познать любовь не родительскую, не сыновью, не к дочери или родителям, не к друзьям, а ту, которую он так давно утерял и безнадежно оплакал. * В голове у Стайлса пульсировало, он пытался сосредоточиться на том, чтобы неспешно пройтись по набережной и найти милый ресторанчик, в котором можно было бы поужинать, насладиться видом и едой, и не думать больше ни о чем, после чего прогуляться до отеля – впрочем, если так, то вполне вероятно, что придется брать такси, учитывая его аппетит, - и завалиться спать, с облегчением переворачиваясь в белых прохладных простынях, погружаясь в мягкий уют подушек и покрывал. Однако все это было насмарку, потому что его мысли, вот уже третьи сутки, с вечера воскресенья, по сейчас, чертов вечер вторника, занимал лишь один человек, лишь одна насмешка судьбы и один маленький факт. В Америке, в Сан-Франциско, в чертовом городе за черт знает сколько тысяч миль от дома, от единственного места, откуда он бежал, он встречает человека, от которого бежал. Господи, за что, как и почему. Даже не так, нет. Он встречает человека, которого любил – и, черт подери, все еще, наверняка ведь любит – в то время как тот гуляет с дочерью, умудряется опозориться тремя произнесенными словами и снова сбежать. Честно говоря, он до последнего надеялся хотя бы на оклик из-за спины, хотя бы что-то, что позволило бы понять, что его хотят хотя бы увидеть, что тогда, в тот страшный для него день, он поступил неправильно, он понял все не так, он поспешил и ушел зря, что… Право, глупо было надеяться, что Томлинсон хоть секунду страдал, но как же больно было осознавать, что надежда эта была бы совершенно напрасной. Видимо, Луи не очень-то и нужен был Гарри, может, он даже и не один у него был – в конце концов, ребенку не меньше трех лет, а это значит, что как-то уж быстро он, слишком быстро появился… Это было, наверное, еще больнее, нежели слышать, что он – всего лишь временное увлечение. Это было подтверждением, самым настоящим, черт его три раза подери, доказательством. Это сводило с ума, убивало и грызло, словно проворачивало в сердце рукоятку кинжала, по кругу, по кругу, и еще немного против часовой стрелки. Подняв голову, Гарри увидел, что находится около ресторана «Сэнт-Луи», и громко фыркнул, понимая, что в его жизни святым если кто и был, то точно не Луи, но и избавиться от него, от напоминаний о нем, все никак не выходит, сколько бы он ни старался, сколько бы ни прошло времени. Со вздохом, кудрявый подошел к хостесс, с просьбой проводить его за столик для одного, по возможности – с видом на океан. Раз уж он один и максимально наслаждается жизнью, то почему бы и не сделать этого тут, верно? * - Лаура, ты уверена, что все в порядке? – обеспокоенно спросил Томлинсон, засунув руки в задние карманы своих джинс. - Конечно, Луи, господи. Просто немного устала, поэтому не хочу никуда идти. Мы сейчас поужинаем и пойдем спать, и я, и Оливия. А ты иди, развлекись. Да и что это за новая мода – в ресторан с няней да ребенком ходить, - фыркнула девушка. - Ты заботишься о самом важном в моей жизни, так что я могу делать для тебя что угодно, - нахмурился Луи. – Нет, серьезно, хочешь, я посижу с Олив, а ты пойдешь спать? - Мне с ней лучше, она умиротворяет и помогает мне, так что даже не думай, - мотнула девушка головой. – Все, иди, от твоего шума мне только хуже. С тяжелым сердцем прикрыв дверь, Луи прошел в гараж, садясь в машину и выезжая в направлении города и своего успевшего стать любимым ресторана, названного почти что в честь него – «Сэнт-Луи», чем не посвящение, правда? Конечно, он не святой, зато очень даже Луи. Жаль, конечно, что девочки не смогли присоединиться, но, в таком случае, Томлинсону просто придется немного поторопиться с едой, чтобы не оставлять их одних надолго. С другой стороны, мужчина был тут явно не слишком надолго и уж точно нескоро вернется, чтобы не попытаться максимально использовать время, которое он находится тут. Так что ужин в милом ресторане – значит, ужин в милом ресторане. Оказался мужчина у него довольно быстро, по пустынным вечерним дорогам и трассам, однако с парковкой пришлось повозиться – кажется, половина населения и две трети туристов сегодня решили провести вечер на набережной да в ресторанах, и Луи не имел права жаловаться – он был одним из них, но когда услышал, что свободных столиков не осталось, не мог не пожелать всем провалиться сквозь землю. - А нельзя меня к кому-нибудь подсадить? Я обещаю не слишком мешать и доставать, - Томлинсон взмахнул ресницами, и девушка закусила губу, чуть краснея. Иногда приятно помнить, что люди считают тебя красивым, что ты можешь соблазнить кого угодно. Почти - Не могу ничего обещать, но у нас есть один молодой человек, который недавно пришел и, возможно, не будет против. Одну секундочку, я выясню у него, - все еще слегка румяная девушка юркнула в зал, откуда вернулась спустя буквально пару минут, улыбаясь. Луи торжествовал – это почти наверняка значило победу, согласие. - Так и есть. Мистер не против компании, тем более что я осмелилась описать вас как «весьма симпатичного представительного мужчину», - улыбка девушки стала чуть более смущенной, а глаза она потупила. Томлинсон сделал себе мысленную пометку оставить побольше чаевых, чтобы досталось и ей. Или просто дать ей, напрямую? Сейчас? Или на выходе? Все мысли вылетели к черту, когда он увидел того самого посетителя, к столику которого подвела его хостесс. Гарри, гребанный, Стайлс. Добрый вечер. - Какого черта, Гарри? – вырвалось у него. - Это я хотел спросить, - прошипел кудрявый. Хостесс удивленно переводила взгляд между ними: - Извините, но вы что, знакомы? – не отводя глаз друг от друга мужчины кивнули. – О. Вы против того, чтобы сидеть вместе? Я могу…. - Нет, - прервал ее Стайлс. – Все нормально. Я могу это пережить. Луи ободряюще – по крайней мере, он надеялся, что это было ободряюще – улыбнулся девушке: - Не волнуйтесь, милая, все хорошо. Попросите официанта принести мне меню. - Конечно, - все еще неуверенно улыбнулась девушка, испаряясь. Ужин, неудивительно, был отвратительно неловким. Тишина окутывала их плотным удушающим материалом, и было плохо, потели ладони и лбы, то ли от духоты и влажности, то ли от нелепости ситуации, то ли… Черт его знает. Гарри допивал четвертый бокал вина и думал, сколько же можно раз наткнуться на одного и того же человека в огромном городе, случайно, даже не пытаясь искать. - Ты следил за мной? – напрямую спросил кудрявый, не удосужившись подождать, пока Томлинсон проглотит вино, что находилось в тот момент в его рту. - Что? С чего ты взял? - Мы не могли дважды встретиться тут, после… не могли. Это не может быть случайностью. - Ну, знаешь ли, Гарри. Случайностью не может быть тот факт, что ты испарился из Лондона. Словно не существовал, словно тебя не было никогда, твои друзья отказывались говорить, твоя мама выперла меня за порог. Вот это неслучайно, а это… нет. Я не слежу за тобой. Я искал тебя, но больше не ищу, ведь ты ясно дал понять, что найденным быть не хочешь. Это было больно, пронзало насквозь, но… это было правдой. - Не больно-то ты меня и искал долго. С такой-то взрослой дочерью как уликой сложно врать настолько прямо, да? - Врать? – нахмурился Луи. – Я тебе никогда не врал. И сейчас не вру. И не буду. И Томлинсон, наплевав на все – на себя, на обстановку, на столько лет без встреч, на глупые мотивы и смысл поступков – рассказал все. Как искал, как не нашел, в ком обрел. Почему зеленые глаза и чьи они, и… все, что когда-либо держал в себе, что мечтал рассказать кудрявому при встрече, что приходило в голову, о чем жалел, чего мечтал. Гарри улыбался, чтоб его. Он улыбался, и глаза его сверкали, такие зеленые и прекрасные, чарующие и совсем такие же, как были раньше. Луи с трудом прикусывал язык, чтобы не сказать я все равно тебя люблю. До сих пор и всегда. Хотя это и так было понятно, но все же, все же… И, пожалуй, все казалось идеальным. Раскрасневшиеся от вина и океанского бриза щеки Гарри, обкусанные красные винные губы, длинные ресницы, откидывавшие тени на щеки, случайные теплые касания пальцев, неловкие столкновения коленками под столом. - А ты? – неуклюже свернул на интересующую его тему Луи, указательным пальцем поглаживая костяшки пальцев Гарри на правой руке. - А что я? – они оба выпили немного больше вина, чем следовало. – Я живу, как видишь. Сиэтл, работа, Дэн. - Что? – быстрота реакции и соображалки Томлинсона скатилась к минимуму, а Гарри… Гарри не знал, что говорит. - Дэн. Мой парень, с которым я живу. Приедет в субботу, кстати. Отпуск же. Хороший, тебе понравится. - У тебя есть… парень? Вы… Отпуск. Ну конечно. Вся легкость, все, что так быстро образовалось между ними, рухнуло в один момент, и они оба вдруг протрезвели, и стало так невыносимо холодно. Луи достал бумажник и положил на стол несколько купюр: - Мне пора. Меня… ждет дочь. Передавай привет своему любимому. Своему… своему парню. Счастливо, - и, натянуто улыбнувшись, он помахал рукой и ушел, не особо разбирая дороги. Как он доехал домой, мужчина не помнил. Только уже оказавшись в кровати, он позволил себе зажмуриться и часто-часто подышать, загоняя непрошеные эмоции внутрь, обратно. Конечно, Гарри нашел себе другого. На что еще рассчитывать? Что он считал Луи своим единственным? Глупо, ведь в таком случае он не сбежал бы, но он это сделал, значит считал никем. А, в таком случае… почему бы и нет. Хороший. Понравился бы Луи. Господи, почему же ты все время преследуешь меня. Не мой, не мое, не для меня. Почему же ты все время появляешься в моей жизни…. За что?