По следам ветра

      Все, что мне запомнилось с того сумасшедшего утра, это оглушительно орущий будильник и внимательно буравящий меня взглядом мужчина. Тот самый. Но только теперь на нем был не идеально выглаженный костюм, а потертые на коленях джинсы и футболка, сквозь которую отчетливо были заметны сильные плечи и руки, испещренные дорожками крупных вен.       Каждое его движение отзывалось во мне восторгом и завистью. Невероятно плавные движения рук, завораживающая работа мышц под бархатисто-смуглой кожей. Он явно что-то увлеченно объяснял, но чем больше я молчал, тем торопливей он говорил, теряя в спешке окончания, проглатывая предлоги, нервно проводя языком по пересохшим губам. У него был какой-то особенный, неповторимый акцент.       Он все упорно пытался объяснить, кто он такой, а я, виновато улыбаясь, старался как можно незаметнее вытереть вспотевшие ладони об шелковое покрывало. Предательски заскользив между мокрых пальцев, оно бесшумно упало на пол.       В воздухе повисло неловкое молчание. Он все так же внимательно смотрел на меня, стараясь понять причину моей крайней степени отупления. Все слова извинений, объяснений уже прозвучали. И теперь он ждал хоть слово в ответ: угрозы, жалобы, крики - не важно, он уже давно ко всему был готов. Казалось, он был настолько напряжен, что смог бы в любой момент отскочить в сторону одним по-кошачьи легким бесшумным прыжком.       С усилием сглотнув, я неловко просипел, растеряв от волнения все слова: - Простите, сэр... я ... я не понял ни слова, - щеки пылали просто невыносимо, а голос был такой, будто шестьсот шестьдесят шесть чертовых ежей отплясывали румбу прямо в моем горле.       Озадаченно взъерошив густые, отливающие медью волосы, мужчина понимающе кивнул, заговорив на русском: - Неужели турист? У меня почему-то даже мысли такой не возникло, вот честно. - Он довольно улыбнулся, приподняв уголки губ вверх. В который раз за утро у меня перехватило дыхание от вида настолько совершенного человека. Его слегка прищуренные глаза цвета раннего золотарника, казалось, отражали в себе все вокруг: две односпальные кровати, светлые стены с цветочным узором обоев, прикроватный столик, на котором тихо отсчитывая секунды, дремал утренний монстр...       Удивленно склонившись надо мной, мужчина, секунду помедлив, медленно, почти по слогам прошептал на русском, обдавая меня горячим дыханием: - Ду ю спик инглиш?       Слишком. Слишком уверенно он заглядывал в мои глаза, будто заранее зная, какие монстры водятся в их глубинах. Слишком резкие вдохи, слишком мягкие, еле слышные выдохи. Слишком горячие губы слишком близко.       Слишком прекрасен.       На мгновение мне показалось, что сердце остановится, что я не смогу сделать новый вдох и вот так просто погибну у него на руках. Я прикрыл глаза, не в силах больше терпеть его взгляд. - Ну так что? Как насчет ответа? - его мягкий голос раздался опасно близко, нежные губы, дразня, коснулись мочки моего уха. - Да, - ни на что больше не хватило сил. Сквозь смущенно прикрытые веки я видел, как восхищенно распахнулись его губы. Чувствовал, как сильные руки коснулись моих плеч, ласково поглаживая, сползли на спину... - Тогда я смогу тебе все объяснить потом, - осеннее золото его глаз ослепляло. Горячие губы аккуратно прикоснулись к моим губам, готовые в любой момент отстранится. Все вокруг застыло, стрелка будильника испуганно замерла посреди циферблата, стук собственного сердца оглушал, а его губы, осмелев, настойчиво целовали меня, стирая последние остатки разума.       Неожиданным рывком он резко притянул меня к себе, стараясь не разрывать поцелуя. Я чувствовал, разжигающееся в нем желание владеть. Желание подчинять. Я чувствовал его руки, не выпускавшие ни на секунду из объятий. Казалось, я чувствовал, как стремительно съезжает моя крыша, помахивая на прощание белым платочком.       Я парень, и сейчас, в эту чертову минуту, я хочу принадлежать ему, хочу сгорать под его страстными движениями, хочу ощущать на своей коже его мелкие, нежные поцелуи, хочу слышать его приглушенное "Oh, God!", хочу робко прижиматься к нему, стараясь запомнить кожей тепло его тела. Хочу сходить с ума вместе с ним. Хочу. Его.       Тихо рассмеявшись, мужчина прошептал мне что-то на дикой смеси двух языков, что-то, что не разберет ни один переводчик, но поймет единственный человек на свете. Самый нужный. Тот, кому были посвящены эти слова. Я что-то смущенно пробормотал в ответ, расслышав только "прекрасен". А он, не поняв ни слова, снова увлек меня горячими поцелуями в пропасть сладко-туманного безумия.       Я был счастлив падать вместе с ним, комкать пальцами гладкую поверхность простыней, всем телом ощущать осторожные толчки, которые с каждой минутой становятся все настойчивей, выгибаться и тихо стонать, когда становится слишком. Страстно. Быстро. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо, чтобы происходить со мной.        "Он слишком прекрасен, чтобы любить меня" - чужие слова, бесполезные друг без друга, вихрем пронеслись по моей голове. - Чужой сон. Чужой мужчина, - еле слышно просипел я, закусывая губы от накатывающих стонов. - Прямо сейчас ты мой, а я твой целиком и полностью, - стряхнув слипшуюся прядь волос с моего лба, он ласково провел кончиками пальцев по моей щеке, - Так что заткнись и целуй меня.       Я не сдержал улыбки, потянувшись к его губам, а он давно уже не сдерживал себя, явно наслаждаясь моей полной неопытностью.       Ярослав Светлов, приглашенный помощник адвоката, мальчик-в-которого-верит-престижная лондонская контора, впервые так страстно мечтал о том, чтобы эта минута никогда не заканчивалась.