These Inconvenient Fireworks

Л Несмотря на то, что Гарри ушел с работы на несколько минут раньше, метро уже битком забито людьми. Они с трудом втискиваются в один вагон, и речи уже не идет о том, чтобы присесть, но Луи абсолютно плевать. Он даже не был бы против, если бы ему пришлось сесть в корзину велосипеда, чтобы Гарри отвез его к себе. Когда двери закрываются, Стайлс облокачивается на них и притягивает Луи к себе, чтобы предоставить тому чуть больше места. Гарри кладет подбородок на плечо Луи и обнимает его за талию одной рукой, а второй хватается за оставшуюся свободную часть поручня. На первом же повороте Луи качает, но он держится на ногах, благодаря парню. Но он все равно берется за поручень, накрывая руку Стайлса своей. Он чувствует плечом, как тот улыбается, и молчаливо гордится собой. Гарри исподтишка засовывает два пальца в передний карман брюк Томлинсона, словно, пробует температуру воды, снова знакомясь с пространством мужчины, с тем, что ему сейчас дозволено. Луи касается пальцем запястья парня, давая разрешение, и чувствует, как тот выдыхает, зарываясь носом в его волосы. Решив этот вопрос, Луи тоже выдыхает и закрывает глаза, поддаваясь качке вагона, безликому шуму людей вокруг, и теплоте тела Гарри рядом с собой. На особенно резком повороте раздается громкий скрип путей, и Луи дергается. Он слышит, как Гарри хихикает в ответ, и отмечает про себя, что тот за это заплатит, когда вдруг замечает на них с Гарри взгляд. С противоположной стороны вагона стоит женщина, облокотившись на другие двери. Она старше, ей около сорока, у нее короткие темные волосы, и Луи не знает, как долго она на них смотрит. Он готов к борьбе, готов испепелить ее взглядом, но тут она ему улыбается. Она выглядит по-доброму завистливо, с какой-то ностальгией и нежностью, и внезапно Луи оказывается ошеломлен волной поддержки. Черт возьми, да, незнакомцы улыбаются им в метро. Они молоды, умилительны и влюблены, и теперь, когда он думает об этом, то хочется кричать об этом каждому в пределах досягаемости, пока все не поймут, какие они замечательные. Луи никогда не был любителем публичного проявления чувств, но сейчас он надеется, что все, кто смотрит на них, могут прочитать все на их лицах. Он хочет, чтобы они гадали и догадывались. Они будут правы. Он поддается импульсу и тянется к Гарри, целуя его в щеку. - Это было к чему? – бормочет тот. - Просто так, - отвечает Луи, возвращаясь в исходное положение, и подмигивает улыбающейся женщине. Они выходят на станции Стайлса, и тот ведет мужчину через переходы и по улице, держа его за руку. Солнце уже совсем низко, и в зданиях вокруг начинает включаться свет, замещая все звезды, которых не будет видно за облаками и смогом. Это не слишком симпатичная улица, но она – Гарри, и это делает ее лучшей из всех увиденных мужчиной улиц, потому что он даже не думал, что когда-то на ней окажется. Гарри впускает их в дом, и Луи чувствует статическое электричество в воздухе между ними, но они торчат в лифте с кучей незнакомцев, так что максимум, что он может сделать, это опереться своим плечом на плечо Гарри и ждать, пока маленькая пятерка не загорится над дверьми. Они выходят в коридор, как только лифт выпускает их наружу со скрипом, и вот оно. Томлинсон улыбается, не в силах больше сдерживаться, и нетерпеливо дергается, рядом с Гарри, он счастлив просто быть с ним, чувствовать тело рядом, и знать, что это реально. Гарри тут. Это самое счастливое событие в его мире. - Предупреждаю сразу, - говорит Гарри, открывая дверь, - в ней нет ничего особенного. - Ты это говорил и о прошлой, - напоминает Луи, - и мне она очень нравилась. - Эта не такая, как та, - смешно хмурится парень. Дверь распахивается, и Луи заходит внутрь, а Стайлс закрывает её за ним. Квартира крохотная, и единственная мебель в ней - потрепанный набор из стола и стульев, да матрас на полу, но на этом сходство со старой квартирой парня в Манчестере заканчивается. На потолке не висят гирлянды огней, и шарфы и шали не прикрывают окно, нет тихой музыки и капкейков на тумбе, и все вокруг, все стены абсолютно голые. Луи окидывает взглядом пол и видит кучу коробок в углу, с этикетками «мелочи» и «домашние штучки», и почерк на них, похоже, сестры или мамы парня. Они не распакованы. Верхняя открыта, словно Гарри начал ее разбирать, но в какой-то момент бросил эту затею. Луи видит фотографии, картины и пластинки, те, что были на его стенах. Фотография с карнавала, где они вчетвером, лежит на самом верху. Луи поднимает взгляд на парня, который видит, как он рассматривает коробки и пустые стены, и не знает, что сказать. Он словно внезапно трезвеет от восторга быть снова рядом с Гарри, столкнувшись с уроном от шторма. Гарри лишь пожимает плечами, отбрасывая волосы с глаз: - Мне казалось, это неправильно, - говорит он Луи. – Вешать все обратно. Словно я вру себе, будто это дом. - Хаз, - произносит мужчина, и эмоции в собственном голосе застают его врасплох. Он нежно обнимает парня за шею, приподнимаясь, чтобы поцеловать его в лоб, когда тот наклоняет голову. Гарри обнимает мужчину за талию и разрешает Луи притянуть его за шею, зарываясь руками в волосы. Они встретились с Гарри больше года назад, и в этот момент, обнимая Гарри в дверях его квартиры в Лондоне, которая выглядит нежилой, каждый из этих дней догоняет его. - Прости, - снова говорит Томлинсон, но в этот раз он не один, в этот раз Стайлс произносит тоже самое одновременно с ним. Луи издает нервный смешок, и чувствует такой же на своей шее. - Ты знаешь, не всегда все из-за тебя, - дразнится Гарри. – Моя работа не совсем такая, как я думал, и я скучаю по семье и ребятам, и, иногда… не знаю, тут легко почувствовать себя потерянным иногда. Много причин, по которым я не чувствую себя тут дома, - он массирует Луи между лопаток. – Но да, ты - самая большая. Что не делает тебя виноватым. Луи чуть ослабляет хватку, позволяя рукам опуститься на плечи парня, и тот поднимает голову и целует его снова. Все начинается с улыбки, а затем превращается во что-то более глубокое, язык Стайлса двигается внутри рта Луи. Это ощущение новое и одновременно с тем – до боли знакомое, прошло столько времени, и так мало изменилось. Вот только все изменилось, и Луи хочет, чтобы они менялись, и он отрывается от поцелуя, упирается лбом в лоб Гарри: - Я чувствую, что это моя вина, - тихо говорит он. - Эй, - Гарри ладонью обхватывает его затылок и поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Были вещи, которые я мог сделать, ага? Я вроде как тоже взрослый, знаешь, ты не должен во всем винить только себя. Я не извинялся просто так, - он мягко почесывает затылок мужчины. – Мы можем об этом поговорить, если хочешь. - Ты хочешь сделать это сейчас? – спрашивает Томлинсон. Кажется, что спросить это – важно. Кажется, важно обсудить каждую деталь всего случившегося, потому что они так долго этого не делали, и он не позволит повториться такому. Это все еще требует усилий, пока не стало естественным, но совсем не так тяжело, как он думал. Луи опускает руку к руке парня на своем бедре, берет ее и переплетает их пальцы. – Ты хочешь поговорить? Обо всем? Мы можем это сделать. Гарри размышляет какое-то мгновение с теплотой в глазах: - Я очень хочу обсудить все, - говорит он. – Я хочу обсудить все. Но именно сейчас я не хочу прекращать целовать тебя, если ты не против, - он прижимается ближе, снова лбом ко лбу, и Луи чувствует свободную руку парня на поясе своих брюк. – Ты можешь мне пообещать, что ты все еще будешь тут? После? - Обещаю, - отвечает Луи, не сомневаясь. – Что угодно, я обещаю. - Слава богу, - говорит Стайлс и тянет мужчину за талию к матрасу. Они добираются до него в три шага, и парень снимает с себя обувь, после чего падает и притягивает Томлинсона к себе. - Новая шикарная работа, и ты даже не можешь купить себе кровать, - дразнится последний, прежде чем поцелуй и шлепок по заднице затыкают его. - Все еще лучше, чем твоя кошка-вуайеристка, - бормочет Стайлс в рот мужчине, между поцелуями, просовывая руки под свитер того. - Ты знаешь, - говорит Луи, его голос звучит тихо, потому что он поднимается, чтобы парень снял с него свитер через голову и рубашку под ним, - Герцогиня может сказать о тебе только хорошее. Гарри заметно оживляется при этих словах, абсолютный идиот: - Серьезно? – улыбается он, в то время как Луи снимает его пиджак с плеч. - Ты бы так не ухмылялся, - отвечает мужчина, отклоняясь назад, чтобы парень снял жакет полностью. – Она просто знает, что ты простофиля, - Гарри смеется и тоже снимает с себя рубашку, а Луи едва дожидается, пока тот закончит, прежде чем возвращается к его губам. Он не может поверить, что существовал без его поцелуев, что прожил так двадцать пять лет, и что позволил себе отказаться от них, после того, как попробовал. Не может поверить, что почти потерял их навсегда. Гарри, похоже, скучал так же сильно, как и Луи, если судить по его стону, когда последний прижимается к нему всем телом, и не теряет времени, хватая его за пятую точку. Они наверстывают упущенное, двигаются быстро и нетерпеливо, пытаясь дотронуться друг до друга везде одновременно. Луи разрывает поцелуй, чтобы прижаться губами к челюсти парня, кусает его за ухо, и смех его чудесен. - Руку вверх, - говорит Луи, касаясь левой руки кудрявого. Он хочет найти то старое знакомое место на внутренней части его бицепса и пометить его снова, чего он не делал с того самого весеннего утра в старой квартире Гарри. Он снова хочет сделать его своим. Вот только Стайлс замирает при этих словах, и когда Луи поднимает глаза на него, тот больше не улыбается. Он просто смотрит на мужчину, и какой-то страх в его глазах пугает его. - Все хорошо, - инстинктивно говорит Луи. Он целует плечо Гарри. - Все хорошо. И затем Гарри закрывает глаза и поднимает руку, и тогда Луи видит это. Прямо там, в маленьком секретном месте, где он оставлял очертание своего рта на коже Гарри, теперь очертание звезды черными чернилами. Она не новая, Томлинсон знает это наверняка. Вокруг нее нет красноты, кожа не припухшая по краям, всего лишь темные линии на белоснежной гладкой коже. Луи абсолютно не может двигаться. - Я сделал ее спустя три недели после отъезда, - говорит Гарри, и мужчина так дергается от звука его голоса, что чуть не ударяется своей головой о его, чтобы взглянуть на Стайлса. - Это, - тянет Луи, но его голос звучит неправильно, поэтому он сглатывает и начинает еще раз: - Это… - Ага, - отвечает Стайлс. Теперь его глаза открыты, и он смотрит на мужчину так, словно пытается очень осторожно подбирать слова. - Я, эм. Я решил, что даже если все кончено, и я больше никогда тебя не увижу, то хочу носить эту часть жизни с собой. То есть, навсегда. Он сжимает губы и ждет ответа Луи, и, ох, если у того еще оставались сомнения по поводу того, что именно имеет в виду Гарри, когда говорит, что любит его, то в этот момент они разлетаются на кусочки. Это не фотография и не записка, и не кусочек чего-то красивого. Это не поставишь на полку и не повесишь на стену. Это всегда с ним. То, что живет с ним, продолжает с ним жить. - Тебе нравится? - тихо спрашивает Гарри и выглядит при этом таким умопомрачительно юным. Гарри хочет этого так же сильно, как и он, понимает Луи, так же отчаянно, постоянно и полностью. В тот короткий вдох между этим заключением и поцелуем мужчина думает, что он никогда не любил кого-то так сильно. Прижимая плечи Стайлса к матрасу, Луи отрывается от его рта и начинает свою работу на его руке, кусая татуировку. Гарри стонет, дергая бедрами, на которых сидит мужчина, и о боже, он совсем забыл, какой же он чувствительный. Мужчина думает заставить его молчать, засунуть пальцы в его рот, чтобы занять, но решает, что хочет его слышать. Он хочет слышать, как громко он может кричать лишь от этих действий. Он сильно засасывает метку, которая уже наливается кровью в звезде, упираясь одной рукой в грудь парня, чтобы чувствовать, как она поднимается с каждым тяжелым вдохом. Луи облизывает красную кожу, чувствует, какая она горячая, а потом слегка кусает, пытаясь оставаться внутри очертаний. - Лу, - хнычет Гарри, и тот снова кусает, только сильнее, - блять, Лу, - Гарри почти кричит, дергая бедрами вверх. Луи чувствует его твердый член сквозь брюки, и не может не двинуться бедрами вперед о него, хрипло выдыхая. Когда он отрывается от руки парня, звезда яркая, и там уже формируется внушительный синяк. Он наклоняется обратно, облизывает еще пару раз, прежде чем последний раз засасывает кожу, отчего Гарри снова хнычет и комкает простыни в руках. Луи понимает, что он все еще двигает бедрами, не может остановиться, и при других обстоятельствах он бы посмотрел, сможет ли парень кончить лишь от этого. Но на сегодня у него другие планы. Он, наконец, отрывается, садится и лишь подушечкой большого пальца трогает след. - Буду считать, что это да, - говорит Гарри, переведя дыхание. В его глазах смешинки, но Томлинсон не подыгрывает. Он лишь наклоняется и аккуратно целует парня. Нежно, сладко и не глубоко, пока не чувствует подрагивания ресниц парня на своей щеке. Тогда поцелуй становится глубоким и медленным, и когда Луи вновь садится, парень смотрит на него зачарованно. - Я люблю тебя, - говорит Луи. - Очень сильно. Гарри поднимает руку и гладит подушечкой пальца скулу мужчины: - Я тоже тебя люблю, - говорит он, низко и тихо. Луи поворачивает голову к нему, чуть покусывая его за основание ладони, а затем начинает двигаться ниже по телу парня. - Двигайся, - говорит мужчина, устраиваясь между ног того. Он проводит ногтями по жестким волосам от пупка к паху парня, прежде чем начинает расстегивать его брюки и ремень. - Что, ты теперь носишь трусы, Стайлс? - спрашивает он, когда видит черные боксеры. - Ага, я предатель, - улыбается Гарри, поднимая бедра, чтобы мужчина снял с него все. Спустя несколько мгновений распутываний и дерганья, парень наконец голый. Луи мимолетно задумывается об ограблении банка, чтобы иметь возможность платить Гарри просто за разгуливание по его квартире в обнаженном виде, но потом вспоминает более насущную проблему в виде стоящего члена Гарри, который очень его ждет. - М-м-м, я скучал по тебе, - говорит Луи, парень все еще смеется, когда тот наклоняется и облизывает член длинно и влажно, от основания до головки. Он правда скучал, что довольно смешно, скучал по этому, такому хорошо знакомому телу. Он хорош в этом, знает, что он хорош, и иногда довести Гарри до оргазма для него - словно создать произведение искусства. Поэтому он и помнит, что парень любит, когда головке уделяют особо внимание, ему нравится, когда Луи помогает себе рукой. Возможно, парню нравится, как выглядит его член в руке мужчины. Но как бы то ни было, ничего не изменилось с тех пор, потому что проходит совсем немного времени, прежде чем Гарри с трудом удается удержать себя на месте, чтобы не дергать бедрами навстречу рту Луи. Луи никогда особо не любил минеты, честно говоря, но ему нравится отсасывать Гарри. Нравится, как сильно это на него влияет, как пораженно он выглядит каждый раз. Нравится, как сильно он пытается держать себя в руках, потому что знает, что Луи не нравится, когда его рот трахают. Мужчине нравится его вкус, и как Стайлс отчаянно целует его после оргазма. От размера его члена после слегка болит челюсть, но то, как он наливается и твердеет у него во рту, того стоит. Его звуки того стоят. Однако сейчас он необыкновенно тих, и Луи практически полностью отрывается и поднимает глаза, чтобы проверить его. Увиденное заставляет его застонать и вжаться бедрами в кровать. Одной рукой - левой - Гарри держится за край матраса. Его голова наклонена влево и лежит на подушках, и зубы вонзаются в плоть верхней части руки, кусая отметину, которую ранее там оставил Луи, которая заполняет татуировку, которую он сделал для мужчины. Луи не знает, делает парень это, чтобы контролировать себя, или это добавляет к его возбуждению, если боль на нежном месте доставляет ему удовольствие, которое смешивается с наслаждением от рта и рук Томлинсона. Он не отрывает глаз от парня, заглатывая член глубже, и видит, что тот кусает себя сильнее, кожа под зубами совершенно белая. Член самого Луи дергается в его брюках от этого вида, оттого, что Гарри в таком количестве смыслов - его, принадлежит ему. Луи не хочет останавливаться, он совсем еще не насладился видом Гарри в таком состоянии, так что не спешит, доводит Гарри до края снова и снова, но не дает кончить. Грудь Гарри покрыта тонким слоем пота, и Луи смотрит, как мышцы на ней напрягаются. Он выглядит великолепно. Он всегда был великолепным, но с таким контекстом, со знанием того факта, что это тело человека, который его любит, что он тоже его любит, делает все еще более ярким и выразительным. Луи никогда не думал о себе как о везучем человеке, но сегодня все радикально меняется. Он снова глубоко заглатывает, наслаждаясь тем, как открывается рот парня, как его нижняя губа касается тату. Гарри очень, очень близок, Луи понимает это по вкусу и решает в этот раз наконец позволить ему кончить. Он чуть ускоряется, и чувствует руку на своем затылке, которая зарывается в его волосы. Он ожидает поощрения, но вместо этого Гарри нежно тянет его прочь. - Я, - начинает Гарри, а потом смотрит вниз на Луи, который смотрит на него в ответ, и все тело первого содрогается. Он зажмуривается, слово ему больно, и Луи понимает, что он пытается не кончить от одного вида мужчины между ног. - Ты можешь кончить, Хаз, - мягко говорит Луи, и он даже не касается парня, но тот почти кончает от одного звука его голоса, и, о боже, как же это прекрасно, - я хочу, чтобы ты кончил. - Еще нет, - голос Гарри ломается, и ему нужно сделать пару глубоких вдохов, прежде чем он может снова открыть глаза. Он успокаивает себя и снова смотрит на Луи. - Я хочу, блять, Луи, пожалуйста, я хочу… - Чего ты хочешь, Хаз? - мужчина приподнимается на руках. Гарри подтягивает его к себе и целует, чувствуя свой вкус на его языке, а затем касается губами его шеи: - Хочу кончить с тобой впервые за долгое время, - он кусает мужчину за горло, поднимаясь к его челюсти, - хочу, чтобы это произошло, когда я буду в тебе. И, хотя Луи был бы не против довести парня до оргазма сейчас, но да, ладно, так даже лучше. - Да, Хаз, - говорит он, неожиданно слишком ярко осознавая, насколько ему сейчас давят брюки. - Я хочу этого, хочу. Перенося вес, Гарри хватает мужчину за талию и переворачивает их. Луи никак не может прийти в себя, ошеломленный внезапным действием, когда Гарри неожиданно оказывается повсюду. Впрочем, все чуть рассеивается, когда он понимает, что парень пытается разобраться с пряжкой его ремня и причитает “снять, снять, снять”, словно ребенок. - Да боже ж ты мой, - издает смешок Луи, - ты займись обувью, а я - всем остальным, хорошо? - Гарри повинуется, снимая с него обувь и тут же кидая ее в угол, пока Луи стаскивает с себя сначала брюки, а затем трусы. Его член оказывается на свободе, твердый и крепкий, и Гарри сразу же берет его в руки. Луи счастливо выдыхает, и парень выглядит почти настолько же довольным. Томлинсон предполагает, что Гарри ему поотсасывает, поскольку он так всегда делал, особенно перед тем, как пускал в ход пальцы, но вместо этого, парень лишь смотрит на него какое-то время, не прекращая двигать рукой. - Лу, - нерешительно говорит он, - а что, если... я хочу кое-что попробовать, хорошо? - Да, Хаз, что? - мужчина дергает бедрами навстречу кулаку парня, но этого мало. - Я хочу твой зад, - Гарри краснеет, но не сдается. Луи удивлен, но еще более удивляется тому, как пульсирует его член в руке парня при этой мысли. Он даже не думал об этом, но теперь хочет. Очень хочет. - Да, да, блять, - говорит он, и выражение лица Гарри из нервного становится сумасшедшим, и он резко двигается вверх, кусая губы Луи. - Пожалуйста, разреши мне это сделать для тебя, господи, я так сильно этого хочу с тех пор, как ты сделал это, - и Томлинсон помнит, помнит белые трусики, и как Гарри перестал соображать, почти рассыпался на части, и как интимно это было даже тогда. - Разреши мне, - снова говорит Гарри, и мужчина кивает и кивает, переворачиваясь, а тот подкладывает ему под бедра подушку. Луи всегда чувствует некую уязвимость в такой позиции, когда он весь на виду, перед ним лишь простыни, и нельзя увидеть, что делает второй человек в кровати. Сейчас же к этому добавляется предвкушение новизны, не для него, для них, первый раз, когда они это делают. Но когда Гарри гладит его спину, слегка разминая, все становится еще лучше. Все не просто лучше, боже, сексуальнее, потому что это Гарри, потому что Луи сделал этот выбор, потому что он беззащитен в таком положении, и он выбрал этот вариант. С его члена уже капает, лишь от прикосновений к его заднице. А потом Гарри впервые дотрагивается языком, и Луи выгибается на кровати. Боже, не то чтобы у него не было такого опыта, но это впервые за долгое время, и он совершенно забыл, как сильно ощущения отличаются от только лишь пальцев, насколько мягче, но настойчивее и более ошеломляюще все чувствуется, еще до проникновения. Гарри еще только лижет широко и протяжно, а Луи не может сдержаться, и придвигается ближе. - Хазза, - стонет он, - не дразни, господи, - и практически сразу же жалеет об этих словах, когда нежность превращается в напор и скорость, когда парень проникает внутрь, делая его комком нервов. Словно его тело больше не существует, кроме как в местах касания языка парня, словно ничего не может пробиться сквозь туман и статическое электричество, которое наполняет его с каждым движением языка Гарри. Когда Луи делал это для Гарри, это было чтобы дать ему почувствовать то, чего он никогда не пробовал, но сейчас все иначе. Это проявляется в том, как Гарри свободной рукой выводит круги на бедре Луи, как он сосредоточен на ощущениях мужчины. Кудрявый всегда был щедр в постели, но Томлинсон никогда не чувствовал такого, словно Гарри живет ради доставления удовольствия Луи. Он знает, что издает звуки, не может удержать все в себе, но не хватает слов описать все, даже если хотел бы. Всего одно чувство - обнаженность, словно его разбирают на атомы, и он благодарен тому факту, что Гарри вводит в него палец, потому что так он хотя бы может на чем-то сфокусироваться. Видимо, в какой-то момент он перестал опираться на локти, потому что сейчас он лежит на кровати всем телом, закусив зубами простыни, а его зад все еще лежит на подушке. У него стоит, невероятно сильно стоит, и подушка дает ему какой-то контакт, но никаких фрикций, когда он пытается двигать бедрами, разрываясь между желанием дотронуться до члена и придвинуться вплотную к Гарри. Наверное, становится заметно, что он очень близок, потому что ощущения от языка пропадают, и Гарри целует его дрожащие бедра и спину, бормоча что-то ласковое, видимо, в ответ на бессвязные стоны Луи. - Ты хочешь меня сейчас, милый? - разбирает Луи сквозь поцелуи парня между лопатками. - Ты готов? - Да, господи, давай, - отвечает мужчина, и, когда Гарри вытаскивает палец, он переворачивается, оставляя под собой подушку. Гарри поднялся и теперь что-то ищет в сумке у кровати, а затем-таки достает из нее смазку и презерватив. - Всегда держишь под рукой, м? - спрашивает Луи, поднимая бровь и надеясь, что парень поймет невысказанный вопрос за этой фразой. - Не ревнуй, - говорит парень, понимающе улыбаясь, - не использовал это все ни с кем, кроме себя самого, и ты гораздо симпатичнее, чем моя правая рука. Луи улыбается в ответ, расставляя ноги, в то время как Гарри смазывает два пальца. Они хорошо входят, после такой прелюдии, и у мужчины уже появляется теплое чувство после хорошего секса. Это будет невероятная ночь. - Хазза, - говорит он, когда его настигает неожиданная мысль. Парень останавливается и поднимает на него глаза, но тот только машет рукой. - Нет, продолжай. Но… я не спал ни с кем другим. В смысле, после тебя. - Окей? - парень смотрит на него так, словно не совсем понимает, что имеет в виду Луи. - Я тоже, то есть, думаю, это хорошо. - Поэтому нам не нужен, - Луи замолкает, показывая на презерватив, - ну, только если ты не хочешь с ним, - голос мужчины чуть сбивается, поскольку Гарри вводит третий палец. - Нет, я не хочу, - осторожно говорит парень, - если ты уверен? - он разводит пальцы внутри, растягивая отверстие еще больше, и Луи издает сдавленный возглас удовольствия, когда они касаются простаты. - Я уверен, - говорит он, - я уверен, и, если ты не против, я бы очень хотел, чтобы ты наконец меня трахнул. - С удовольствием, - говорит Гарри, наклоняясь, чтобы нежно укусить мужчину за плечо, после чего наносит смазку и на свой член. Луи наблюдает за ним, и пытается осознать тот факт, что вот-вот Гарри снова будет в нем. Кажется, к этому нельзя подготовиться, но он никогда еще не был более готовым к чему-либо. - Только медленно, ага? - говорит Луи, обнимая парня ногами за талию, - прошло много времени, - Гарри кивает, нежно поглаживая коленку мужчины, прежде чем начинает входить. Луи уже чувствителен до невозможности, и он с шумом выдыхает, когда головка проходит внутрь. “Все нормально?”, спрашивает Гарри, замирая, и тот кивает с закрытыми глазами. - Да, просто... так сильно, - говорит он, и это касается не только того, как член Гарри чувствуется внутри него. Просто все вместе: внезапное появление Гарри в его жизни, после длительного отсутствия, словно у него передозировка всего хорошего сразу. - Если хочешь, - Гарри берет его за руку и целует в центр ладони, - мы можем остановиться, - и Луи приходится открыть глаза, чтобы увидеть выражение его лица, искренне обеспокоенное. - Нет, - отвечает Луи. - Я хочу этого, - он притягивает парня ближе к себе ногами, чтобы тот вошел еще глубже, - я хочу тебя. Просто… медленно, хорошо? - Да, - говорит парень дрожащим голосом, целуя ключицу партнера. - Я с тобой, - говорит он, второй рукой начиная дрочить ему член, который стал немного мягче при растяжении. Впрочем, он это быстро исправляет. И вскоре Луи ахает с каждым медленным движением бедер парня, который усыпает его шею засосами. Наконец, спустя бесконечность, Гарри полностью внутри, и боль остается лишь отдаленным воспоминанием. Луи готов, он хочет большего, так что царапает ногтями по спине парня: “Теперь ты можешь нормально меня трахнуть. Если хочешь. Не тороплю”. Гарри отклоняется назад, опираясь на свободную руку и смотрит на мужчину. Тот видит, что сдерживаться было для него сложно, учитывая тонкий слой пота на его груди и легкое дрожание рук: “Не торопишь?” - спрашивает он, видимо, хочет потянуть еще немного, если таким образом получится подразнить еще чуть-чуть, весь такой наигранно серьезный, будто не видит, как член Луи сочится смазкой. - Как будешь готов, - отвечает Луи, делая вид, будто его голос совсем не надламывается посреди фразы. Гарри улыбается, и мужчина думает, что тот все же повинуется, но вместо этого он убирает руку с его члена и щипает его за левый сосок, одновременно кусая за правый. Луи издает не самый мужественный вопль, но в его голове сейчас слишком мало работающих клеток мозга, чтобы он задумывался об этом, когда по спине пробегает волна жара. Он ерзает на члене парня, пытаясь насадиться глубже, но глубже уже некуда, остается лишь сводящее с ума давление внутри, которое, блять, не движется. Гарри все еще дотрагивается до его соска губами, так что Луи хватает его за волосы и с силой оттягивает его. В ту же секунду его захватывает вид моментально расширяющихся зрачков парня, как его рот покорно открывается, как выгибается его шея, но сейчас есть более актуальные вопросы. - Трахни меня, - говорит он, наклоняясь, чтобы засосать нижнюю губу парня, потому что да, это безумно отвлекает. Он кусает ее, из-за чего парень стонет, а затем отпускает. - Сейчас. Пожалуйста. Гарри кивает, его рот выглядит слишком вульгарно, все такой же открытый, и Луи хочет отпустить его волосы, но, когда тот почти полностью выходит, а затем вбивается обратно, мужчине нужно за что-то держаться, поэтому он роняет голову на матрас и видит звезды на закрытых веках. - О боже, - стонет Луи, и Гарри опускается на локти, чтобы лизнуть его покрывшуюся испариной выемку у основания горла. Он продолжает трахать мужчину, не быстро, но сильно и глубоко, с каждым движением чуть приподнимая его бедра с подушки и выбивая из него стоны. Боже, иногда Луи думал, что он неправильно запомнил, как хорошо им было вместе, что преувеличивал, но нет, они прекрасно гармонируют вместе. Они абсолютно предназначены судьбой быть вместе. Стайлс двигается уверенно и сильно, и Луи не совсем уверен, дышит ли он. Парень все продолжает двигаться, и в какой-то момент меняет угол совсем немного, но мужчине кажется, будто внизу у его взрываются фейерверки. “Тут, Хазза, блять, господи”, выдавливает из себя он, сжимаясь, и внезапно Гарри ускоряется практически в два раза, попадая по нужной точке каждый раз. У Луи в голове происходит короткое замыкание, и он вцепляется в волосы Гарри изо всех сил, тянет так сильно, что должно быть больно. Он снова бормочет что-то несвязное, он знает об этом, но в этот раз разбирает пару слов. Одно из них “мой”, и голова Стайлса резко дергается, на какое-то мгновение он сбивается с ритма, прежде чем возвращается к нему. - Мой, - снова говорит Луи, любуясь, как трясутся плечи парня от этого слова. - Ты мой, - говорит он, лишь чуть сбиваясь, и Гарри прислоняется своим лбом к Луи. Так и есть, этот прекрасный, невозможный человек принадлежит Луи, и он уж точно никогда не перестанет это ценить. - Я близко, Лу, - выдыхает Гарри мужчине в рот, закрыв глаза. Тот не может не поднять подбородок и не поцеловать его, удивительно нежно, если учитывать, как страстно тот в него вбивается, но все правильно, словно все его нутро хочет заботиться о Гарри, хочет защищать его. Гарри стонет в поцелуй, а затем обнимает мужчину за талию и переворачивает их на бок, закидывая одну ногу того себе на талию и прижимая невозможно близко к себе, грудь к груди. Угол проникновения меняется, но он все еще хорош, не так глубоко, но так настойчиво, что напряжение растет и растет с каждым движением парня. - Я сейчас кончу, - стонет он, а затем убирает руку с ноги мужчины и просовывает ее между их телами, находя его член и начиная быстро его дрочить. Он настолько близко, что Луи чувствует его дыхание на своем лице, когда он продолжает говорить. - Я хочу... со мной, Луи, я так близко, и я хочу, чтобы и ты тоже… - он не заканчивает мысль, тяжело дышит и во взгляде его читается отчаяние. Томлинсон кивает, не то чтобы ему тоже нужно было много. Луи хочет поддержать Гарри, сказать, что он хочет кончить, хотел, чтобы он кончил, еще с момента, как зашел в студию, и что хочет кончить вместе с ним, но когда открывает рот, то говорит лишь “Я люблю тебя”. Глаза парня широко открываются, невозможно зеленые: - Скажи это еще раз, - слабо просит он. - Я люблю тебя, - повторяет Луи, ослабляя свою хватку на его волосах, начиная их отвлеченно поглаживать. Он удивлен, что ему вообще нужно произносить это вслух, кажется, будто его глаза и так кричат об этом, как и кожа, и факт его любви к парню можно увидеть даже из космоса. Гарри издает тихий звук, зажмуриваясь, снова сбиваясь с ритма. Его рука все еще уверенно двигается на члене Луи, и тот видит звезды. Луи целует его подбородок, скулы, веки. “Я люблю тебя”, снова говорит он, не плачет, но в горле стоит ком. Луи чувствует, как Гарри кончает с громким стоном и содроганием, горячая пульсация внутри него и осознание того, что слова “я люблю тебя” заставили парня кончить, делает то же самое и для Томлинсона, он не может унять дрожь, не отпускает лицо парня из своих рук. Гарри падает на кровать рядом с ним, обнимая его за талию, держа так близко, как только возможно, и Луи только и может, что зарыться лицом в его плечо, пытаясь прийти в себя. Когда это происходит, Луи понимает, что все еще бормочет “я люблю тебя, люблю тебя, ты мой, и я люблю тебя” во влажные от пота волосы Гарри, “я люблю тебя, я никогда не брошу тебя, я люблю тебя”, и так отчаянно хочет дотронуться до него повсюду, доказать парню свои слова. - Лу, - ахает тот, и его тело вновь содрогается в руках Луи. - Я тут, я тут, - говорит Луи, утыкаясь носом в подбородок парня и крепко держа его ногами за талию. - Я тоже люблю тебя, - хрипло выдавливает из себя Гарри, и Луи никогда не верил кому-то так же сильно. Они лежат так целую вечность, абсолютно неспособные двигаться. Луи чувствует, как Гарри периодически начинает трястись, и не знает, плачет тот или все еще отходит от оргазма, или и то и другое одновременно. Луи гладит его спину, стирает капельки пота ладонью, и единственная адекватная мысль в его голове - он сказал сегодня тысячу раз то, о чем он думал, но не говорил весь последний год. Спустя бесконечное количество минут нежных прикосновений и еще более нежных слов, Луи распутывается из их клубка тел и идет в ванную на дрожащих ногах за влажным полотенцем. Когда он возвращается, то вытирает Гарри первым, его раскрасневшийся лоб и шею, прежде чем заняться собой. К тому моменту, как он заканчивает, он почти не способен двигаться, а Гарри раскинулся на испачканных простынях, разглядывая его. Луи бросает полотенце в ту же сторону, куда улетела обувь Гарри, и сворачивается рядом с ним, накрывая их обоих простыней и прижимаясь к груди парня. Он вымотан, и не только из-за секса. У Луи Томлинсона сегодня был большой день. Он чувствует, как Гарри обнимает его за талию и не разрешает себе сразу же расслабиться и заснуть. Его голова в полном беспорядке после секса, но ему нужно сказать последнее на сегодня: - Гарри, - говорит он, - не засыпай пока. - М-м-м? - хмыкает парень. - Еще одно, - отвечает Луи, - мы поговорим, когда проснемся, хорошо? - Хорошо, - сонно соглашается Гарри. - Я серьезно, - продолжает Луи, тыкая парня в ребра. - Мы все обсудим, и не смей покидать кровать до этого момента. - Ладно, ладно, - смеется тот. - Ладно, - довольно подытоживает мужчина. И затем, потому что он может, и потому, что чувствовал это не только во время секса, и Гарри нужно это знать, добавляет: - Я люблю тебя. Опять. Гарри чуть поворачивается на бок, лицом к Луи, и дотрагивается носом до его, зевая: - Ну, я люблю тебя тоже. Любил раньше, сейчас, и буду, когда мы проснемся. И, скорее всего, пока мы спим, тоже буду любить тебя. Как-то так. - Мне этого вполне достаточно, - отвечает Луи и целует его. Несколько дезориентированных секунд до того, как Луи открывает глаза, он думает, что снова в январе, в тот самый первый раз, когда остался ночевать в квартире Гарри в Манчестере. Тело парня тесно переплетено с его, пальцы касаются пола, потому что рука свисает с матраса. Неудивительно. Ему уже снились такие сны, возвращался сюда неоднократно, больше, чем хочется и можно сосчитать. Скоро он проснется, и все снова закончится, и он снова будет скучать по Гарри. А потом он чувствует, что Гарри гладит его волосы, и все воспоминания последних двенадцати часов его жизни возвращаются мгновенно. Он открывает глаза, и за окнами нет мягкого утреннего света из воспоминаний, вместо этого там темнота, а когда переворачивается – Гарри тут, реальный, теплый. И смотрит с нежностью в глазах. - Это ты, - тихо говорит Луи, часто моргая и зарываясь носом в шею парня. - И тебе привет, - мягко отвечает парень, принимая поцелуи на своей шее. – Я знаю, что не должен покидать кровать, но я жду твоего пробуждения уже полчаса, и мне очень нужно в туалет. - Как романтично, - сонно смеется Луи и трется носом о плечо Гарри. - Я пытаюсь, - отвечает тот и, дотронувшись до бедра мужчины, выкатывается из кровати и топает в туалет, в чем мать родила. Луи лежит, рассматривая нераспакованные коробки и пустые стены, и он никогда не чувствовал себя счастливее в своей дурацкой жизни. Он снова и снова проигрывает прошедший день в своем полусонном мозгу. Все могло пойти по сотне разных сценариев, а вышло именно так. Впервые все пошло так, как надо, в важный момент. Спустя пару мгновений он кричит: - Хазза, который час? - Где-то половина одиннадцатого, - отвечает тот. – Мы отключились. Я иду в душ, ты со мной? - Сейчас буду, - говорит Луи, потягиваясь, после чего скатывается с матраса и следует за парнем в ванную. Они вместе чистят зубы, задевая друг друга плечами и сражаясь за местечко напротив зеркала, а потом, лениво целуясь в невероятно крохотном душе, скользкими руками исследуют все синяки, которые оставили ранее. Луи практикуется в процессе не-обдумывания вещей вечность, не сомневается в себе каждые тридцать секунд. Когда он хочет упереться головой во влажную кожу между лопаток парня, он делает именно это. И когда хочет свернуть полотенце и шлепнуть им парня по заднице, он делает именно это, потому что он, конечно, меняется, но не настолько. - Дерзко, - говорит Гарри, потирая место удара. – Я голоден, хочешь чего-то поесть? – желудок мужчины бурчит, отвечая за него. Стайлс роется в своих вещах, и протягивает Луи футбольные шорты и ношеную хлопковую футболку, категорически отказывая ему в трусах. Томлинсон в ответ начинает его щекотать, и тот хватает его за запястья, и в итоге они целуются еще двадцать минут на куче чистого белья. Наконец, мужчина отпускает его, и они оказываются на кухне – ну, то, что парень таковой называет, - заглядывая в холодильник. - Почему у тебя нет еды? – изумленно спрашивает Луи, - на чем ты живешь? - Я особо не готовил, - чешет затылок парень. – Не было времени. Часто заказывал доставку, - он дотягивается до нижней полки и достает картонную коробку. – Холодная пицца? – с улыбкой предлагает он. Вот такой у них полуночный завтрак, холодная пицца прямо из коробки, а босые ноги переплетаются под столом. Они, довольно жующие в тишине, Гарри периодически забирает у Луи корочки и съедает их. Луи смотрит на него, без футболки и с соусом на подбородке, и думает, что сейчас ему безопасно. Он откашливается слегка, и Стайлс поднимает взгляд. - Итак, - говорит Луи, чуть пиная парня под столом. – Нам нужно поговорить, верно? - Ага, - Гарри глотает и кивает, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Думаю, это было бы хорошо. То есть, у меня есть вопросы, но… - Это нормально, у тебя должны быть вопросы, я… - Нет, я просто хочу сказать, - Гарри замолкает, тщательно подбирая слова, - я хочу быть с тобой. Это не изменится, что бы ты ни сказал. У меня есть вопросы, потому что я хочу, чтобы мы поняли, как быть вместе, и в этот раз – правильно. Так что просто хочу сказать, что ты можешь сказать что угодно, все, что хочешь. Луи берет его за руку, потому что, ну, что еще тут сделаешь? - Хорошо, - говорит он. – Спасибо. Итак, на всякий случай, я хочу быть с тобой тоже. Я уверен, что уже говорил такое вчера, но это на случай, если ты вдруг забыл. - Я не забыл, - улыбается Гарри. Опуская голову, Луи сжимает его руку: - Ладно. Хорошо. Итак, может, ты просто хочешь задавать мне вопросы? Потому что я не знаю, с чего начать, если честно. - Хорошо, - отвечает тот, глубоко вдыхая. – Ты хотел бы, чтобы я остался в Манчестере? - Да, - Луи поражен, что парню вообще нужно задавать этот вопрос. Гарри моргает несколько раз, но не отводит взгляд: - Почему ты не попросил меня об этом? - Потому что, - говорит Луи, вздыхая, - я думал, ты хочешь быть тут, что это сделает тебя счастливым. Я думал, что если бы ты хотел остаться, ты бы это сделал. Не думал, что было что-то, что я мог бы тебе предложить, чтобы убедить остаться, если ты хотел уехать. В этот раз Гарри берет его вторую руку: - Луи, я не… - Все в порядке, - отвечает мужчина. – Я не… я больше в это не верю. Вообще нет. Но тебе нужно знать, о чем я тогда думал. Гарри кивает, но все еще выглядит пораженным: - Это имеет смысл. Можешь.. хочешь тоже задать мне вопросы? Не хочу, чтобы это выглядело допросом. Луи подготовил ответы на все, что сделал, но не думал задавать вопросы парню в ответ. Но теперь, если подумать, есть пробелы, которые нужно заполнить: - Почему ты мне не сказал, что подался на стажировку? - Да, это была моя вина, - отвечает парень, опуская голову. – Я проебался с этим. Я не говорил, что подавал, потому что это было в разгаре мюзикла, а ты и так почти загнал себя в могилу, и я не хотел нервировать тебя еще больше, но держать в неведении тоже нельзя было. Черт, нужно было хотя бы подождать окончания вечеринки! - Было бы неплохо, - говорит Луи, поднимая бровь. Гарри невесело смеется и продолжает. - Ты прав. Мне правда очень жаль, хуже придумать нельзя было. Мне кажется, я просто не понимал, насколько ты расстроишься. Честно, я никогда не думал, что поеду в Лондон без тебя, хотя бы без попытки отношений на расстоянии, так что совсем не размышлял об этом, как о чем-то негативном для нас. Это было так абстрактно, что я никогда не думал о деталях, пока не получил ответ, а потом просто решил, что ты поедешь со мной. - Ты думал, что я поеду в Лондон с тобой? - изумленно говорит Луи. – Гарри, я люблю тебя, но моя жизнь в Манчестере. Даже если бы я переехал, боже, это было бы очень серьезным решением. Гарри морщится: - Я знаю, знаю. Боже, я… ты был прав, ты знаешь? Мне все всегда так легко давалось, и я просто мог делать то, что хочу. Никогда не задерживался где-то надолго, так что даже не придавал этому особого значения. Я хотел тебя, хотел работу, и думал, что у меня будет все это вместе, потому что редко когда вообще слышал “нет”, - он выглядит пристыженным, но Луи лишь хочет обнять его и сказать, что быть юным нормально. - Все в порядке, - говорит Луи. - В смысле, это абсолютное сумасшествие, но даже как-то мило, как мне кажется. Что ты думал обо мне, как о чем-то настолько постоянном, - Гарри слабо улыбается, глядя на него из-под челки. И, ладно. Все идет хорошо. Даже не нужно выходить через окно пока. - Твоя очередь. Кивая, Гарри касается своей лодыжкой Луи под столом. - После того, как я получил стажировку, - начинает он, но замолкает. - Ты мог бы… почему ты не говорил со мной? Почему ты просто… ты словно исчез. Словно мы были вместе, а потом раз - и больше нет. Даже если ты не собирался просить меня остаться, почему ты закрылся? Вот оно. Большой вопрос, как минимум - один из них. Луи собирается с мыслями какое-то время, а потом начинает говорить, крепко сжимая руки Гарри и глядя на стол. Гарри заслуживает знать правду, а Луи заслуживает объяснить все. - Я отталкивал тебя, потому что не считал, что заслуживаю тебя. Я не думал, что нужен тебе, - парень вдыхает так, словно собирается заговорить, но Луи продолжает. Он должен знать. - Хаз, ты замечательный, ты талантливый, и ты всех влюбляешь в себя, и это… это было абсолютно логично для меня, что ты бросишь меня. Практически все бросают меня рано или поздно, так было всю мою жизнь, поэтому я не видел причин, чтобы с тобой было иначе. Он глубоко вдыхает, подготавливая себя к тому, что он собирается вывалить на Гарри: - Я собирался признаться тебе в любви в ту ночь, когда ты получил стажировку. Ну, я не знаю, сказал бы я слово “любовь”, но я собирался сказать, что хочу быть с тобой по-настоящему. А потом ты сказал мне про стажировку, и я понял, каким ранимым я стал перед тобой, и почувствовал себя идиотом. Я думал, ты хочешь уехать от меня, как минимум, что ты хочешь чего-то гораздо большего, чем я, и что я не имел особого значения в общей картине вещей. Я думал, если ты будешь в порядке без меня, то мне нужно сделать все, что в моих силах, чтобы защитить себя. И я думал, что если я могу свернуть все, что было между нами, если я смогу сделать это чем-то не особо важным, тогда будет не так больно, - он рвано вдыхает. - Я думал, поскольку ты все равно меня бросишь, я должен сделать это первым. Только я не мог отказаться от тебя полностью, так что мне приходилось как минимум делать вид, что мне все совсем не важно. Потому что я думал, что я ничего для тебя не значу. Комнату заполняет молчание, а потом Гарри говорит: - Ты всегда имел для меня значение, - Луи поднимает на него глаза, и видит, что в глазах парня слезы. - Лу, ты всегда значил для меня больше, чем что-либо. Ты был… ты был самым важным для меня, боже, мне так жаль, что ты об этом не знал, - он неожиданно качает головой, словно пытается прояснить ее. - Не уверен, что когда-то смогу прекратить жалеть об этом. - Гарри, это не твоя вина, что я такой, - отвечает Луи, переставая беспокоиться обо всем, кроме факта, что он довел парня до слез. - Это не твоя вина, что я такой дурак и не могу… - Заткнись, Луи, - отвечает тот и издает смешок. - Оскорбляя себя сейчас, ты делаешь мне еще хуже, ага? Можно мне… могу я сказать? Как я себя чувствовал. Просто хочу объяснить. - Что угодно, дорогой, - отвечает Луи. Гарри все еще плачет, плачет из-за него, и ничто другое не имеет значения. - Хорошо, - шмыгает носом парень. - В первую очередь, чтобы прояснить все, - я всегда тебя любил. Всегда, Луи, даже до первого поцелуя. И всегда знал, что это было, даже несмотря на то, что никогда такого не чувствовал. Никогда, Лу, - повторяет он, глядя в глаза. - Но я также знал, по какой-то причине, что ты не хочешь этого слышать, или не готов к этому. Ты не был заинтересован в разговорах о том, кем мы являемся или что ты чувствуешь. И я никогда не хотел тебя принуждать ни к чему. Я всегда… не знаю, отношения, в которых я был, всегда были легкими и ни к чему не обязывали, поэтому я даже не думал, что нужно было определить, кто мы друг другу. И я думал, что могу потерять все, что у нас было в тот момент, если попытался бы получить больше, чем ты предлагал, поэтому я просто держал рот на замке и пытался быть тем, кого ты хотел, что бы это ни значило. - Ты был, - прерывает Луи. - Ты всегда был таким, и это сводило меня с ума, если честно, - говорит он, смеясь. - Потому что я так сильно пытался разлюбить тебя, а ты делал это совершенно невозможным. - Смирись, Томлинсон, - ослепительно, словно солнце, улыбается Гарри. - Я хотел, чтобы ты был счастливым, чего бы мне это ни стоило. - Как тебе не стыдно, - Луи гладит большим пальцем тыльную часть руки парня. - Я само зло, - самодовольно говорит Гарри. - Но, Луи, серьезно, если бы я знал, что у тебя на уме, я бы сказал тебе. Я просто думал, что нам хорошо вместе, что все работает, даже если мы не говорим об этом, поэтому думал, что лучше просто не говорить ничего. Не хотел пересечь границу, наверное. - Я понимаю, - осторожно говорит Луи. Ему нужно попробовать облечь в слова мысли, о которых он много лет даже особо не задумывался, и не знает, получится ли. - И я понимаю, почему ты думал, что ты заботишься обо мне таким образом. Кстати, поскольку за последние десять минут я этого не говорил, я люблю тебя, - Гарри улыбается, и вот уже слез нет, слава богу. - Но тебе нужно понимать, Гарри, что со мной, если ты мне не говоришь, что чувствуешь, я не приду к выводу, что ты меня любишь или что все хорошо. Понимаешь? Мой мозг работает не так. Гарри кивает, уже более серьезный, и Луи дышит чуть легче: - Я начинаю это понимать, - говорит Стайлс. - И Зейн кричал на меня как раз из-за этого, что помогло, - мысленно Луи создает себе задание дать Зейну пощечину, а заодно и поблагодарить. - Я бы хотел… надеюсь, что когда-то ты расскажешь мне причину этого? Если ты сможешь когда-то поделиться, конечно. - Я хочу, - отвечает Луи. - Много времени прошло с тех пор, как я говорил о некоторых вещах, и я хочу рассказать тебе. И Зейну, да, но тебе первому. Просто… может, не сегодня? Но... скоро? - следующий кивок, и мужчина чувствует, как с его плеч падает еще один груз. - И я хочу, чтобы ты знал, что я работаю над этим, пытаюсь дойти до мышления, не предполагающего всегда худшее. Работаю над тем, чтобы доверять людям, которых я люблю, и тем, которые любят меня. Я стараюсь и думаю, что когда-то до этого все же дойду. Но если мы вместе - а я хочу этого, Гарри, я хочу этого больше всего на свете, - тогда тебе нужно будет встретить меня на полпути. Я не буду волшебным образом в порядке, как только мы снова решили быть вместе, хотя это и помогает. Это помогает очень сильно. - Я хочу быть вместе, как и ты, - слегка хмурит брови Гарри. - Я не прошу тебя измениться ради меня. - Нет, ты не просишь, - отвечает Луи. - Я пытаюсь измениться для себя, чтобы быть больше похожим на того, кем я хочу быть. Кем я когда-то был, если честно. И я делаю это для себя, Хаз, не для тебя, - ухмыляется он. - Что ты там вчера говорил? “Не все касается тебя”? - Сволочь, - Гарри пинает его под столом. Луи отвечает ему ударом, прежде чем продолжает: - Я серьезно, вообще-то. Я, который приехал сюда, кто решил найти тебя, это часть моего выздоровления, но не цель, понимаешь? И, честно, Гарри, я рад, когда ты говоришь, что ты бы признался в том, что чувствуешь, если бы знал, что у меня в голове, давным-давно. Но я не был бы готов это услышать в действительности. Я бы не знал, что с этим делать, или как тебе доверять. Я бы не поверил тебе. - Прости, - говорит Гарри, и Луи лишь пожимает плечами. - Это не имеет отношения к тебе, на самом деле. Всегда был таким, пока не начал, не знаю, заботиться о себе. И я забочусь о себе, больше, чем я когда-либо делал, пока ты был в Манчестере. - Это радует меня, - отвечает парень. - На самом деле, это делает меня очень счастливым. И я надеюсь - надеюсь быть частью этой твоей заботы, если это имеет смысл. - Ты и являешься ее частью, - просто говорит Луи. - Я бы не был тут, если бы ты ею не был. Я бы не был тут, если бы не работал над тем, чтобы стать более полноценной личностью? Ну, или более здоровым? Звучит по-дурацки, но именно таким я хочу стать. Даже если это звучит очень глупо. - Для меня это не звучит глупо, - тихо комментирует Гарри. - Ага, еще бы, - смеется Луи. - Сентиментальная сволочь. - Ты это любишь. - Я люблю тебя. И я люблю тот факт, что ты поддерживаешь мой странный квест по самоактуализации, или чем бы это ни было. Но это займет какое-то время, и до того момента тебе нужно осознавать кое-что обо мне. Например, ты не хотел вынуждать меня говорить о наших отношениях, потому что не хотел давить на меня, правильно? Гарри серьезно кивает, и Луи влюблен в него за тот факт, что он делает пометки в голове: - Ну, со мной не давить - это значит убедиться в том, что я знаю, что именно происходит в твоей голове, так что я могу делать выводы, основываясь на реальности, а не на дурацких домыслах. Поэтому, если ты что-то от меня хочешь или недоволен чем-то, или в недоумении, ты должен сказать мне, даже если это не будет твоим первым инстинктом. Даже если думаешь, что это неважно. Потому что иначе я придумаю другую историю для объяснения происходящего, и это вряд ли будет лучшим вариантом. - Договорились, - Гарри сжимает руку мужчины. - Я могу сделать это. Я обещаю, что могу. - Я знаю, что ты можешь, - говорит Луи. - И я обещаю, что если поймаю себя на том, что делаю из мухи слона, я сяду с тобой и спрошу, что происходит, вместо ложных поспешных выводов. Просто я не могу пообещать, что я всегда смогу себя вовремя поймать. - Я могу жить с этим, - Гарри кивает, улыбаясь. - Я с удовольствием бы с этим жил, - Луи улыбается в ответ, и они сидят так какое-то время, в тишине, держась за руки. Пицца давно забыта, уже остывшая, и все холоднее и холоднее. Луи чувствует себя немного странно, будто ему нечего делать. Конечно, он знает, что это не совсем правда. Он должен убедиться, что спонтанный побег с работы вчера ему не навредил, нужно позвонить Зейну и начинать переделывать свою жизнь под факт, что часть его сердца будет проводить следующие месяцы в Лондоне. Но это те вещи, которые он сделает, он знает, и это нечто новое. Все эти вещи - лишь пункты в списке задач. Ничего из этого не пугает, не душит волнением горло и не туманит мозг, не ходит за ним месяцами и не заставляет сжимать зубы. Такого нет, и это нечто новое. - Я могу задать еще один вопрос? - тихо спрашивает Гарри, возвращая мужчину обратно в реальность. Он лишь наклоняет голову набок, ожидая вопрос. - Почему сейчас? В смысле, почему сегодня? Чуть пожимая плечами, Луи пытается понять, как объяснить серию событий, которую он сам не понимает: - Стюарт Стэндхилл и Майк Кендалл встречаются, - вот, что выдает он, что, в принципе, такой же хороший старт, как и любое другое событие. Челюсть Гарри отвисает: - Ты шутишь, - говорит он, - Стюарт, он наконец-то… с Майком? С моим Майком?! - Я знаю, - отвечает Луи. - Поверь мне, я знаю. Стюарт пришел ко мне летом, я проводил занятия, потом расскажу, - и он все мне рассказал. Почти самому первому. - Черт подери, - Гарри, кажется, потерял связь со своим цензурным лексиконом. - Луи, это… - Я знаю, - снова прерывает его Луи, потому что если он услышит, как Гарри произносит хоть что-то из того, что он представлял у себя в голове самыми темными ночами, он, наверное, начнет плакать. - Они официально встречаются, вся школа знает. И это работает, на самом деле. Несмотря ни на что. Они на самом деле любят друг друга, и они не обращают внимания на то, что о них говорят или думают. И… и Стюарт хотел, чтобы я узнал об этом первым. Гарри подносит руку мужчины к губам и целует его костяшки: - Луи, - просто говорит он, и мужчина не может представить, как кто-то может поместить столько эмоций и вещей всего лишь в имя, тем более в его. - А потом еще была потрясающая ситуация с Найлом, ты даже не поверишь, если я тебе расскажу. Но это было несколько недель назад, почти месяцев, - говорит он, сосредоточившись на истории, а не на потрясающем ощущении губ на его коже. - А сегодня был Лиам, - Гарри недоуменно хмурит брови, и его можно понять. - Ага? Лиам Пейн, из всех людей. Пришел ко мне поговорить о чем-то ином, конечно, в общем, пытался извиниться за мое собственное дурацкое поведение, но, как всегда, нашел абсолютно другую проблему, которую смог исправить, настоящий мастер. - Что он сказал? - спрашивает Гарри, склоняясь над столом, - кстати, Зейн просто описается. - О да, - отвечает Луи, моментально приходя в восторг оттого, что даже посреди серьезного разговора, они всегда могут найти время посмеяться над Зейном. Он абсолютно влюблен. - В общем-то, он просто рассказал мне, как они сошлись, и как он был на сто процентов уверен, что Зейн не заинтересован. Зейн! Не заинтересован в Лиаме! А я все думал, все это время, боже, как кто-то может настолько ошибаться в том, что происходит? Как можно быть настолько уверенным и настолько идиотом? - Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. Луи отпускает одну руку Гарри, чтобы его стукнуть, но затем стискивает ее вновь, вжимая большой палец в мягкую плоть ладони парня: - Все было так, словно множество вещей сошлись в одной точке, наверное. Потому что если любовь - реальная и настоящая, и невозможные вещи происходят, а люди могут быть настолько абсолютно глупыми и так заблуждаться, тогда, возможно - возможно - мне нечего терять, если я скажу тебе, что чувствую. Возможно, есть шанс, что я тоже ошибаюсь. Спустя какое-то мгновение, Гарри откашливается: - Ну, напомни мне поблагодарить Лиама. И Найла. И Майка со Стюартом. Поднимая брови, Луи парирует: - Нужна была целая деревня, видимо, - Гарри издает гавкающий смех, а затем замолкает, глядя на Луи, склонив голову, прежде чем открывает рот. - Могу я задать еще один вопрос? - Конечно, - отвечает Луи. Он устал, но не будет спать всю ночь, если это нужно Гарри. - Я могу называть тебя своим парнем? - скромно и глуповато улыбается Стайлс. Это простой вопрос, но он приносит с собой волну всех чувств, предшествующих за последние полчаса, и оглушает на мгновение, а когда все проходит, то Луи удивлен, как сильно можно любить другого человека. Человека, который только что услышал одни из самых темных его мыслей, дурацкие и детские комплексы, которых он так стыдился. Все вещи, которые, он всегда думал, могут отпугнуть любого, хотя бы частично здравомыслящего человека, и он сбежит прочь, услышав такое, а этот человек наоборот просит разрешения публично выказывать свою к нему привязанность. Невероятно. - Да, - тихо говорит Луи. - Я бы очень этого хотел. - Хорошо, - улыбка Гарри от уха до уха. - Это… да, я просто, это прекрасно. В смысле, я всегда… - Я тоже, - прерывает его Луи. - Всегда, в смысле. Все это время. - Отлично. Замечательно. Они сидят, улыбаясь друг другу через стол какое-то время, а после Луи чувствует, как адреналин от разговора выходит из него. Его защитный рефлекс сидел на задворках сознания все это время, и его подавление абсолютно истощило силы. Однако, это приятная усталость, как после долгой пробежки или после дня на пляже, или после неустанного секса. Что, вообще-то, и произошло пару часов назад, если вспомнить, так что совсем неудивительно, что он так вымотан. - Хазза, - говорит он, подавляя зевок. - Мы можем, если у тебя больше нет вопросов, конечно, но мне кажется, я хочу вернуться в кровать. Обещаю, мы продолжим разговор завтра, я просто выключаюсь сейчас. Гарри смотрит на него с нежностью и любовью и кивает: - Да, милый, я тоже устал. Он поднимается из-за стола, берет Луи за руку и тянет его за собой, оставляя пустую коробку из-под пиццы на столе. Гарри выключает маленькую настольную лампу у кровати, и комната погружается в темноту, поэтому Луи может только слепо следовать за Гарри к матрасу, надеясь, что тот не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Где-то на задворках сознания бродит мысль о том, что стоило бы еще раз почистить зубы, но делать что-либо, кроме как обниматься с Гарри, кажется невозможно сложным, так что, когда тот притягивает его ближе и легко целует, Луи повинуется, тихо вздыхая в поцелуй, прежде чем зарывается лицом в грудь парня. - Я чувствую себя гораздо лучше, - говорит он. – Даже учитывая, что сейчас безумно рано, и мой график сна абсолютно проебан. - Именно – абсолютно проебан, - максимально развратно произносит Гарри. Томлинсон заезжает ему локтем в живот. - Для тебя есть что-то святое? – в притворном ужасе спрашивает он. - Только твой член, - отвечает Гарри, а после паузы продолжает: - И твоя задница. И рот. Святая троица. Луи не может сдержать смех, даже несмотря на то, что это типичная несмешная и ужасная шутка Гарри. Или именно поэтому. - Люблю тебя, - говорит он, и ему совсем еще не надоело. Мужчина чувствует, как полный нежности ответ Гарри отдается вибрацией в его груди, и он очень даже счастлив.