***
– Монстры не пощадят никого! Иан устало вздохнул, отводя глаза от защитного поля, ловушки, сковавшей храмовника. Когда-то давно, ещё в другой жизни этот парень казался ему забавным. Наивным романтиком, ничего не знавшим о реальном мире. Тем, кто с ужасом думал о том, что придётся отнять жизнь – его, мага! – и смущённо вздыхавшим, что любая жизнь чего-то да стоит. Едва ли пробовавший лириум, Каллен был безобиднее котёнка. Амелл помнил, как встретил его в первый раз пару лет назад. Парень, смущённо почёсывая веснушчатый, немного облезлый нос, пытался слиться со стеной. Забавы ради маг заговорил с ним, с трудом понимая заикающегося парня, который, подумать только, умудрился потеряться в двух комнатах. А потом смущённо благодарил, едва смотря в глаза... Смотреть сейчас в глаза человека не хотелось: слишком сильным было горевшее в них пламя безумия, страстной ненависти, фанатизма. Перед Стражем едва ли не в конвульсиях бился один из самых рьяных храмовников, желавший магам скорейшей смерти. И переубедить его уже вряд ли бы получилось. Да и Каллен был не прав только в одном: монстры не пощадили никого. – Глупец! – Иан невольно прикрыл глаза от яркой вспышки мерцавшей стены: храмовник с отчаяньем бился об неё, не замечая дрожавших рук. В отсветах полумёртвого свечения его лицо обретало хищные очертания. Идея выпустить Каллена на свободу уже не казалась такой уж хорошей. – Убей их всех! Никто из этих тварей не должен выбраться! Пытки одержимых жестоки, Иан был уверен: изначально в этой клетке было много людей. Никто не стал бы так суетиться из-за одного человечишки. Иан знал: Каллен выжил, но его прежний знакомый уже растворился в небытие. – Убей! – в глазах храмовника ярость сменялась неверием: неужели снова морок, неужели заодно с одержимыми? Амеллу трудно было дышать от отчаянья, плескавшегося в чужих глазах. Маг не мог бросить Каллена в одиночестве, им надо было идти, но и оставлять его одного, запутавшегося, напуганного... Иан не знал, пережил бы свой кошмар в одиночку или же спятил. Или стал бы одержим. Ища поддержки, он скосил глаза на спутников: Стэн осторожно, исподлобья, наблюдал за истерившим храмовником, незаметно перемещая руку поближе к мечу, его приговор отдавал грустью: потерявший собственный разум заслуживал быстрой смерти; Алистер старательно отводил взгляд, кусая губы, он был растерян, даже испуган (и до боли напоминал сейчас того потерявшегося испуганного мальчишку, который встретился магу три года назад за стеллажами в библиотеке); Винн с жалостью качала головой: для любого целителя мучения, которые не получится ослабить – тяжкий груз. Женщина перевела свой серьёзный, грустный взгляд на мага. А Иан, не в силах его выдержать, прикрыл глаза, наверно, впервые осознав, как ему повезло, впервые ощутив горечь того, что он, такой сильный и умный, ничем не может помочь, даже немного пригасить, облегчить чужие страдания. Беспомощность убивала. Держись, скоро нас спасут, слышишь? Мы выберемся! – тихий шелест воспоминаний заставил подойти ближе к барьеру, за которым бесновался Каллен. Не всегда заклятья могли решить проблемы, не всегда магия являла собой панацею от всех болезней. Порой, совсем как тогда, достаточно было просто пары сказанных в нужное время слов. И слова эти, Иан очень надеялся, у него как раз были. Маг сделал глубокий вдох, провёл по верхней губе зубами, собираясь с мыслями. – Каллен, я клянусь тебе, ни одна из этих тварей не выйдет за порог, я уничтожу каждого из них, слышишь? Я не меньше твоего желаю им сдохнуть в муках, но невиновных я не трону. Они от меня не спрячутся. Ни один. Алистер переводил задумчивый взгляд с нахмурившегося, но успокоенного храмовника на Иана, чей взгляд был переполнен эмоциями. Даже для него, Ала, понятных. В глазах мага плескалось сожаление – что опоздал, что одержимые схватили именно этого человека, что чужая жизнь навсегда изменится и, уж точно, не в лучшую сторону. И рядом – отчётливая жалость. Как будто у Иана и храмовника было гораздо больше общего, чем хотелось бы, но магу всё же повезло чуточку больше. Или не чуточку. Алистер отвёл глаза, коря себя за подобные крамольные мысли. Им всем тут "повезло". Вот только никто себе в этом признаться не сможет, уж очень горько было на вкус это везение. Но всё же было что-то ещё. То, чего Ал совсем не ожидал встретить – омерзение. Сомнительное, непонятно к кому обращённое, но всё же омерзение. Левый уголок рта подрагивал, скрывая гримасу, крылья носа раздувались, а ладонь – левая, почему-то это показалось бастарду особенно важным, потянулась к той странной склянке на поясе, к которой Иан периодически прикладывался. Что за зелье было в ней, Алистер не знал, но смутно догадывался, что какая-то дрянь. Иначе с чего и так не слишком щедрый на эмоции маг и вовсе превращался в высеченного из камня ледяного истукана?! Маг дёрнул головой, показывая спутникам, чтобы те шли вперёд, а сам сделал какое-то движение рукой, словно стряхивал крошки с ладони. Ал часто видел что-то такое в лагере, когда Иан хрустел сухарями. Но на этот раз сухарей не было. Зато храмовник, как-то неестественно дёрнувшись, осел на пол, потеряв связь с реальностью. Стремительно поднявшийся по каменным ступеням маг случайно задел Алистер плечом и зацепил своей треклятой склянкой. Стража обожгло холодом, ладонь, соприкоснувшаяся со стеклом, тут же онемела. Ал втянул воздух сквозь стиснутые зубы, но спустя секунду с удивлением выдохнул, с трудом моргнув. Неожиданно буря эмоций, неспокойных чувств, что бушевала в душе, присмирела, успокоилась, позволяя, наконец, нормально дышать. Его разум давно не был столь ясным, а цели – столь понятными. Встряхнув головой, Алистер направился за магом.***
Иан привык к холоду, что вечно сопровождал его, остужая изнутри. Он уже почти не ощущал ожогов ото льда, когда глотал зелье. Не то, что в начале, когда после каждого глотка он приходил в себя дрожавшим, сжавшимся комком, сжимая ладони в кулаки до боли в костях. Сейчас перекатывавшийся под кожей лёд был почти приятен, почти желанен. Почти, однако Амелл менять ничего не желал. Но всё чаще случалось нечто необъяснимое: лёд начинал бурлить, оборачиваясь пламенем. Всё чаще, всё легче происходило это переключение. Это пугало, почти сводя с ума: контроль, жёсткий, постоянный, летел к Архидемону, заставляя мага задыхаться от обезоруживавшего страха. Всё происходило так быстро, что даже не получалось понять, с чего начиналось это сумасшествие. Это просто было: раз – и всё. Совсем как сейчас: словно по щелчку сковывавший его нутро лёд начал бурлить, с каждой секундой становясь всё горячее. Иан сделал судорожный выдох, пытаясь спастись от жара, разрывавшего изнутри, но не смог. Лёгкая дрожь прошла от макушки до пяток, наполняя его онемевшее, отвыкшее от тепла тело бушевавшим жаром. Амелл помнил: с каждым словом Ульдреда стук крови в ушах звучал всё громче, начиная оглушать до ярких пятен перед глазами. Но он слышал каждое слово отступившего мага – демона, которому Ульдред сам, добровольно отдал своё тело. Иан видел перед собой то, чем всегда боялся стать, но чувствовал почему-то не леденящий страх, нет, мага переполняла обжигавшая ярость. Едва нашарив литанию, Амелл сжал её с такой силой, что пергамент захрустел под пальцами. Плевать. Перед глазами плясали чёрные точки, скрадывая сознание. Нет, не скрадывая – застилая. Никто Иана не захватывал, не посягал на тело и душу, но всё же то, что происходило дальше, он узнал только после – со слов поражённого Алистера, уважительно склонившего голову Стэна и озабоченно вздыхавшей Винн. Амелл знал, что бой был жестоким, что несколько раз ручные демоны Ульдреда, тесня, едва не приканчивали их, пытались облепить его, высосать досуха, но каждый раз отступали, будто натыкались на стену. А он, как ненормальный, ни на что не глядя, рвался вперёд, к чудищу, напрочь забыв, что маги – бойцы дальнего боя. Опять забыв. Иан знал, что так и было, но помнил он только яркие всполохи чужой энергии, силы, даровавшей возможность жить каждому существу. Помнил чёрные дыры на месте демонов, пустые, а от того и вечно голодные. Помнил, как, остановившись перед странным существом, в котором в странном симбиозе переплетались энергия и пустота, просто протянул руку вперёд. Отстранённо, как со стороны наблюдая за своими действиями, подумал, что всё ещё можно исправить, что замерший перед ним несчастный ещё не обречён. Но за этими философскими размышлениями тело действовало само. Иан помнил, как жар, прошедший по руке, обжёг нервы, заставляя почти кричать, извиваться, пытаться отгрызть собственную руку, лишь бы боль притупилась, изменилась, стала другой. Но в агонии бился только разум, магу говорили – тогда он замер неподвижно, пока Ульдред не упал уже мёртвый. А сам Иан тут же осел, всё ещё чувствуя пульсировавшую боль, расползшуюся по всему телу. Жгучая боль почти сводила с ума, приближавшаяся темнота была желанной уже потому, что обещала подарить забвение. Уже потом приводившая его в сознание Винн словно вскользь упомянула, что Ульдреда просто выжгло изнутри. – Не стоит играться с энергией собственной жизни, ты едва не прикончил себя, – строго проговорила женщина, укладывая на лоб мага новую прохладную тряпицу. Запах трав убаюкивал, но Иан не желал возвращаться в небытие. – Я не знаю, что со мной происходит, – прошептал он, чувствуя, как трескаются губы. Ладонь переместилась со лба к волосам, мягко отводя седую чёлку от лица. – Это не то, чего я хотел, зелье... Маг замолчал, боясь продолжить. Когда-то давно ему говорили, что слова делают всё более материальным. И сейчас было слишком страшно продолжать. – Зелье – лишь очередная магическая уловка, всего лишь фокус, – Вин помолчала, проведя по волосам ещё раз. Ей почему-то казалось, они должны быть жёсткими, непослушными, но пряди под пальцами были мягкими, почти шёлковыми. Все в хозяина. Когда чародейка заговорила, голос её был мягким, успокаивавшим. – Ты сегодня доказал, пусть чуть и не умер: эти фокусы ничего не стоят против самой сути. Когда-то давно маги, пожелав обуздать эти силы, для удобства, чтобы разобраться, сковали их рамками понятий, да так и забыли снять ограничения. Иан открыл рот, чтобы возразить, но вставить слова не успел: женщина подтолкнула ему фляжку с настойкой, заставив сделать пару глотков. Горло тут же обожгло, но потом стало легче. – Когда мы творим магию без заклятий, одними лишь желаниями, она становится намного сильнее. Но об этом знали и безумцы, проникшие в Чёрный город. Винн хотела добавить что-то ещё, но не успела: где-то совсем рядом раздались чьи-то истеричные вскрики. Очень знакомые истеричные вскрики. И, судя по усталому повороту головы чародейки, не в первый раз звучавшие. Тяжело вздохнув, Иан аккуратно провёл ладонью по волосам, отводя руку целительницы. Компресс он предпочёл оставить, представлял уже, какой подвиг ему предстоял. Почти не прогадал: пройти к входу в Башню, где, собственно, и разворачивалась сцена, получилось только минут через десять, переползая от одной поверхности, за которую можно уцепиться, до другой. За это время Каллен успел перейти к прямым угрозам и, кажется, схлопотать пару затрещин. Рука у Грегора была тяжёлая, но молодой храмовник не угомонился. – Они все, каждый может быть одержим! – в отчаянье вопил парень, трясясь в надёжных руках Стэна. И как ещё жив остался... – Они..! – Да заткнись ты уже! – рявкнул маг. Точнее, хотел рявкнуть, получилось-то у него только прохрипеть. Впрочем, на большее глупо было надеяться, походя больше на мертвяка, чем живое существо. Что странно, подействовало. Каллен впился в Амелла испытывающим, обвинительным взглядом. – Никто из одержимых не выжил. Никто! – последнее слово всё же вышло громче других, должно быть, показалось храмовнику весомым. Вздохнув, он повис в захвате кунари, опустил голову ниже, скрыв взгляд. – Я своё слово сдерж... – охнув, Иан съехал по колонне вниз, обессиленно прикрыв глаза. Наблюдавший за ним Грегор вздохнул, покачал головой. – Идиоты... Иан слабо улыбнулся: оплеухи он избежал только потому, что его боялись вовсе отправить в Тень навечно.***
– Ты в порядке? – в сотый раз поинтересовался Алистер. Что ему сказала Винн, магу было неизвестно, но Страж прилип к нему с самого утра и не желал отходить дальше, чем на три шага. Ни уговоры, ни угрозы, ни мольбы не помогали. Но почему-то было даже приятно думать, что Алистер за него переживал. Маг нахмурился, достав посох из-за спины. Перемены, происходившие в жизни, были ему не по душе. Раньше он полагался только на себя, не подпускал к себе близко даже тех, кого считал друзьями (а порой и гнал подальше, лишь бы не зацепило его проклятьем), отводил глаза в сторону, когда дело касалось наставников. Он привык всё решать самостоятельно, так какого же Архидемона так просто позволял собой манипулировать сейчас? Мысли становились всё более мрачными, левая рука, оторвавшись от посоха, потянулась погладить склянку с серебристым зельем. Неодобрительный взгляд Алистера заставил вздрогнуть, выводя из оцепенения. – Я не прошу тебя рассказывать, что это за дрянь, дело твоё, но... – тут Ал перешёл на шёпот, словно бы их могли услышать. – Если бы я стал храмовником, такую власть надо мной имел бы только лириум... Иан вздрогнул, отдёрнув руку, и уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но Алистер уже отошёл к лодке. Да что он понимает? Это не... не то, я... – но мысли о разговоре всё равно не отпускали, мешая расслабиться. Очнуться получилось только у самых ворот: маг, словно слепой, споткнулся о какого-то побирушку. Впрочем, их встреча была продуктивной – иной раз Амелл даже удивлялся собственной везучести. Должно быть, какая-то компенсация за все проблемы, сваливавшиеся на него с завидным постоянством. Однако, несмотря на встряску, дальнейший путь прошёл почти в полной тишине, разрезаемой лишь случайными фразами. Так продолжалось почти сутки – на привале все предпочли побыстрее расправиться с ужином и улечься спать пораньше: из отведённых двух дней у них оставался лишь огрызок в несколько часов – и пусть опережавшие их маги Круга могли выиграть немного времени, Амелл сильно сомневался, что им поверят, если Серый Страж так и не явится с подтверждением собственных слов. Да и кто поверил бы после такого ему? – Стойте! – отчаянный вскрик заставил вздрогнуть, тут же вцепиться в посох - новенький, откопанный в одной из куч мусора в Башне, много сильнее прежнего. Но на встречу бежала всего лишь перепуганная эльфийка, а вовсе не гарлок или ещё какая тварь, выползшая на свет. Иан поднял руку, выступая вперёд. Как бы ни выглядело всё невинно – на караван напали порождения, им требовалась помощь, а тут как раз добрые путники, – Иан ощущал тревогу. Но всё же пошёл вслед за эльйфийкой.