***
Амелл был раздражён достаточно сильно, чтобы опытным путём проверять, для чего Колгрейну были нужны те или иные вещи. Как оказалось, это значительно упрощало инвентаризацию. Как оказалось, это иногда призывало драконов. Тем лучше, мрачно подумал маг, впрочем, тут же оказываясь на земле, сбитый с ног воздушными потоками приземлявшегося чудища. Победа была непростой, каждый отдался бою полностью, даже вечно невозмутимый эльф в кои-то веки, пусть и со свойственной себе артистичностью и любовью к эффектам (а кто-то сомневался?!) оседлал дракона. Бою нельзя было не отдаться целиком, забыв обо всём, но обычно подводившее зелье работало, как нужно: Иана больше занимала собственная реакция на слова Араная, чем происходившее: чем могла быть вызвана досада на чужие слова? Кто спорит – религиозным Амелл не выглядел, пусть каждый вечер и молился, подняв глаза к небу. Да и какие то были молитвы? Всего лишь успокаивавшая его одного исповедь. И всё же слова эльфа задевали. К счастью, сам эльф, похоже, и не подозревал об этом, бодро шагая впереди всех. Иан, в принципе, не возражал, но всё же отстранил у дверей Храма, не позволяя взяться за ручку, сжимая чужую ладонь пальцами крепче, чем то было необходимо. Глупая предосторожность, глупый маг. Впрочем, о своём решении после Иан не пожалел, получив возможность замереть на несколько секунд, почти трепеща от силы, прошившей его насквозь. Амелл читал о подобном – местах, где сконцентрированная сила просто проходила сквозь всё тело, сосредотачивая свою пульсацию у самого сердца. В библиотеке Круга описывалось, что испытываемые ощущения очень напоминали транс – состояние полусна-полуяви, чувство полной умиротворённости и покоя. Иан помнил, как жадно вчитывался в эти строки, мечтая о том, чтобы тоже почувствовать... Лишь оказавшись в Храме, маг понял, насколько бледен был язык, чтобы описать то, что он чувствовал, ту силу, что на несколько мгновений просто пригвоздила его к месту, не позволяя даже двинуться, наполняя собой, сворачиваясь внутри в наполненный теплом шар. На какое-то время Амелл просто потерял себя, задохнувшись от силы нахлынувшего спокойствия. В ушах стоял странный умиротворявший гул, заставивший чуть покачнуться в такт. Понимая. Принимая. И ещё никогда маг не чувствовал себя настолько беспомощным, похожим на выкинутую на берег рыбу, как в тот миг, когда жилы обожгло холодом, а бесцеремонно выкинувшее его в реальность зелье ещё никогда не вызывало такую ненависть. Впрочем, произошло это как нельзя вовремя – в Храм протискивались вездесущие спутники. Иан поморщился, стащив перчатку, задумчиво почесал нос, отводя глаза от улыбки Винн, ставшей особенно мягкой. Этот покой мне недоступен, не будь зелье столь сильным, я мог бы и перебить их всех лишь за то, что нарушили мой покой, – мысли были медлительны, как сонные мухи по весне, от отуплявшего воздействия в себя маг приходил крайне медленно и это – равно как и вообще всё – не могло не раздражать. – Вас не дождёшься, – прошипел он, сделав шаг вперёд и тут же налетев на незримую преграду. Медленно, словно нехотя, перед настороженным взором Амелла проявлялся призрак, древний страж этого места. Оглядев всех пустыми провалами глазниц, он удручённо вздохнул. Иан уже прикидывал, каковы у него шансы против стража, раз уж его спутники всё ещё пребывали в ином мире, но призрак лишь заговорил, вышибая дух из присутствующих. Он, читая их, как открытую книгу, легко находил болезненные слова, возвратившие с небес на землю всех, и, что странно, Зеврана: тот побледнел, отступая на шаг назад, погладив для успокоения висевший на поясе кинжал. – Винишь ли ты себя за то, что случилось? – проговорил обернувшийся Йованом дух, переведя взгляд на Амелла. – Ведь не мог ты поделать ничего, то был мой выбор, моя жизнь. – Я мог тебя остановить, – рассматривая трещины на стенах, прошептал маг. – Но не сделал ничего. И добавил, вздохнув тяжело: – Просто закрыл глаза. – То моя жизнь, – грустно прошептал призрак, вновь обращаясь в себя. Легче от этого почему-то не стало. Напротив, заныла разборождённая рана. Ведь так оно и было: слишком увлёкшийся собой, поручениями Ирвинга, какими-то мелкими проблемами, Иан совсем позабыл о друге, последние месяцы они мало общались, а когда что-то и проскальзывало, он просто закрывал глаза. Горечь на языке была почти осязаемой. Призрак удовлетворённо кивнул себе: они были достойны, пусть и сомневались в себе. Для этих смертных ворота Храма всегда будут открыты. – Вам потребуются сила духа и удача, чтобы пройти этот путь, – с каждым словом страж становился всё прозрачнее, вновь распадаясь на куски.***
Священный огонь обжигал не хуже настоящего, но делал это по-своему, не причиняя вреда. Маг чувствовал лёгкое покалывание, но не в теле, нет. Огонь каким-то непостижимым образом касался души. Это ощущение сохранилось потом на долгое время, будто магия Храма попыталась исцелить его. Как думал потом Иан – будто у неё был шанс... Но голову пламя всё же одурманивало: Амелл с трудом себе потом объяснил, зачем поцеловал эльфа, да ещё на виду у всех. Маг смутно припоминал, что Зевран, будучи в необычайно миролюбивом настроении, подшучивал над смущавшейся Лелианой и изредка оборачивался на Иана. Каждый раз тот замирал, разглядывая искрящиеся озорством глаза эльфа. Сходство с мучившим видением стало почти полным, когда Аранай, игриво изгибаясь, подошёл ближе, протягивая левую ладонь вперёд, будто и правда намереваясь дотронуться до груди. Будто видя что-то, чего пока не было. Или уже. Кто их – духов, Тень – знал, какую из жизней они показывали, приоткрыв занавес. И всё же причину – конкретную, настоящую, Иан так и не нашёл. Просто эльф вдруг оказался слишком близко, его рот приоткрылся, должно быть, чтобы сказать очередную колкость и развеять наваждение, но Иану этого не хотелось. Потому, должно быть, он наклонился, накрывая чужой рот своим. Будь на месте эльфа кто-то другой, наверняка бы дёрнулся назад в возмущении, но это был именно эльф. Тот самый. Отстраняться Зевран и не подумал, лишь притиснулся ближе, тихо урча, становясь похожим на гигантского кота. Руки огладили чужие плечи, спустились для удобства, притягивая ближе, маг, почувствовав пальцы, перебиравшие короткие пряди на затылке, дёрнулся, чтобы стать ещё ближе к тёплому эльфу. В реальность Иана вернул внезапно пришедший в себя Алистер – уж от кого, а от него услышать бранные слова... Маг не помнил всего, что произошло в тот момент, не помнил мутного задумчивого взгляда Зеврана; не помнил, как сам долго, не соображая, стоял на месте, провожая взглядом каждое движение эльфа. Но почему-то казалось, наваждение было не опасным.***
Оставленный изучать руины Дженитиви едва поднял сверкавшие маниакальным блеском глаза на вернувшихся путников. Его речи были немного спутаны, но, тем не менее, пугающе ясны: Храм должен принадлежать людям, скрывать его – настоящее преступление, за которое самым справедливым наказанием может быть лишь смерть. У Иана по спине прошла дрожь, когда он представил, чем могла кончиться такая одержимость. На самом деле, чем она уже кончилась – сборищем фанатиков, забывших о своих истинных намерениях и уничтоживших многих ни в чём не повинных людей. Рука потянулась было к посоху, но потом – довольно быстро – Амелл всё же взял себя в руки. – Просто подумайте ещё раз, – проговорил он напоследок, давая себе обещание, от которого становилось не по себе: когда всё закончится, разобраться с этим человеком. Сдержать обещание у мага не получилось: Дженитиви просто исчез, больше о нём не слышали. Будто Храм сам защищал свои тайны.***
В Редклиф нужно было вернуться как можно скорее, а потому, хоть Иан и предпочитал проверенные и безопасные дороги, шли они почти лесом, то и дело натыкаясь на неприятности, поэтому ожидать чего-то хорошего от загадочно щедрого торговца было глупо. Но всё же отказаться от заманчивой перспективы обрести личного голема Амелл не смог, а потому просто решил, что справится с последствиями. Вот только скорая встреча с демоном стала слишком уж неприятным сюрпризом. Китти, пожалуй, была не хуже и не лучше остальных встречавшихся на пути тварей, но пугала другим: Иан, помнится, всё никак не мог понять, как же Йован превратился в малефикара незаметно для него, удивлялся, как же проглядел в друге такое... Глядя в бесстрастные глаза демоницы, он не смог припомнить, когда же стал так походить на демонов, для которых собственная выгода стоила любых потерь, когда смерти стали чем-то настолько обыденным, что уже не пугали. Эта мысль пришла к магу много позже, когда он пытался не заснуть у горевшего в лагере костра. Пришла и тут же напугала до такой степени, что костёр, который Иан пытался разворошить, вспыхнул выше его же палатки. Тут же вспыхнуло и зелье – правда, уже внутри, заставив скрючиться на земле в попытке вздохнуть хоть немного воздуха. Приступ длился меньше минуты, оставшись незамеченным, но прошедшийся по спине холодок, не имевший с уколами зелья ничего общего, заставил замереть в странной, нелепой позе надолго. Не так уж и не права была Винн, когда говорила, что зелье меня погубит, – горько усмехнулся Амелл, вновь разгибаясь на коленях у костра. Равнодушие, спокойствие на грани безразличия всегда были его спасением, позволяли жить, не боясь, что в любой момент, поддавшись эмоциям, сила вырвется и сметёт всё вокруг. Но сейчас, разглядев обратную сторону, Иан испугался, не желая платить такую цену. Но страх, пришедший с осознанием, постепенно уходил, а решимость что-то изменить так и не появилась. Пусть зелье и могло – лишь только призрачная возможность! – превратить его в монстра, помогало оно в большей степени. Да. Так и было. Задумавшись, Амелл не заметил, что больше не один. – Тебя что-то мучает? – мягко опустившись на траву чуть позади, Зевран склонил голову к левому плечу, будто специально, чтобы лучше слышать, когда маг заговорит. – Я не могу понять людей, – Иан устало выдохнул, разглядывая какую-то корявую ветку, выглядывавшую из костра. Та уже почти обуглилась – как раз за исключением этого кончика, не желавшего сгорать. Протянув руку с зажатой в ней палкой вперёд, Амелл подтолкнул дерево в огонь. – Почему наши поступки так страшны? Почему мы сами не замечаем, как превращаемся в чудовищ... Последние слова маг прошептал себе под нос, словно не желая, чтобы собеседник услышал. И, конечно же, забыл, что Зевран – не Алистер, слух у бывшего Ворона был просто феноменален. Аранай придвинулся ближе, но на личное пространство не посягал. Пока. – Тебе это не грозит, – голос эльфа был похож на приятную колыбельную, которая могла успокоить бившееся слишком быстро после кошмара сердце. – Ты слишком для этого добр. Даже спас собственного убийцу. – Хочешь сказать, что это было глупо и мне стоит исправить оплошность? – Иан насмешливо приподнял бровь, наконец, оборачиваясь. – Нет-нет, моя жажда крови вполне утолена после вчерашнего представления, – эльф дёрнул бровями и, наглея, придвинулся ближе, ластясь, словно большой кот. С трудом верилось, что этот расслабленный, мягко улыбавшийся тонкий эльф способен причинить хоть сколько-нибудь значимый вред. Иан попытался отстраниться, но Аранай как-то незаметно перетёк на колени мага, насмешливо потягиваясь. – Здесь неподалёку есть прекрасное озеро, – доверительным тоном сообщил эльф, наблюдая за чужим лицом сквозь полуопущенные ресницы. – Вода чудо как хороша. – Зевран... – устало выдохнув, маг покачал головой. Настроения на обычные игры эльфа не было, но тот, не слушая, продолжал: – Завтра ты, быть может, захочешь завершить начатое, так что я требую своё последнее желание, – мурлыкал эльф, раздевая Иана по дороге к воде, которая и правда оказалась чудо, как хороша.***
Слова эльфа оказались пророческими: следующий день действительно оказался окрашен в тёмные краски. Как будто для Йована были другие варианты. Иан с трудом удержался от того, чтобы закричать, снова начать просить, уговаривать, выторговывать для друга жизнь. Он просто не мог его бросить. В груди что-то тянуло, ломалось, скручиваясь, а в ушах стоял тихий шёпот призрака. Впрочем, не только его: бледный, непривычно тихий Йован выглядел обреченным, ещё только входя в зал. Едва ли он надеялся на что-то, уж тем более – выйти за пределы замка живым. Наверное, даже обрадовался в какой-то мере: после всего, что он натворил, усмирение – что ещё могли сделать с ним маги? Если для обычных людей, не-магов, они и были исчадиями тьмы, почти порождениями (даже Алистер ухмылялся как-то по-особенному довольно), то выросшие в Круге знали: попасть к храмовникам – значительно худшая участь. Но Йован выглядел почти довольным – насколько может быть доволен смертник. А потому в ушах Иана звучал и его успокаивавший шёпот: всё будет хорошо, поверь мне, хорошо? Смотреть, как Йована уводят двое оставшихся за ним приглядеть храмовников и один из чародеев, было пыткой, но Амелл выдержал. Сжимая зубы, почти чувствовал, как они крошатся в пыль; дыша через раз, старался делать вдохи поменьше, чтобы не ощущать странную тяжесть. Когда всё, наконец, кончилось, маг вышел, ни на кого не глядя. Этим вечером ему нужно будет, смеясь, говорить с Алистером и Стэном, старательно не смотреть на проницательную Винн и не слушать довольную Лелиану. Вечером. Но сейчас он мог себе позволить пару минут побыть собой, без зелья, без вечного горького страха причинить окружающим вред. Дерево во дворе то вспыхивало, то покрывалось корочкой льда, пару раз в него ударила молния. Там, где кора не обуглилась, она растрескалась. Собравшийся внутри трещин иней почти не таял, когда бушевало пламя. Иан мог бы разбить руки, выпуская пар, но этот способ был много эффективнее. Сзади раздались тихие шаги. Кто-то остановился за спиной мага, не делая попыток обратить на себя внимания. Амелл повернулся сам, меньше всего ожидая увидеть Морриган. Ведьма стояла, обняв себя руками, и смотрела на отпертые ворота. – Старая крыса говорила мне, что в знаниях силу можно найти, чтобы весь мир подчинить, – она поёжилась, будто от ветра, но вокруг удивительно спокойно. – Но я не нашла, как можно препятствия все устранять. Жёлтые глаза Морриган были грустны, она не подходила ближе, но и уходить не стремилась. Иан ждал, когда же она скажет, за чем пришла, и удалится – прагматичность была их общей чертой, но, видела Андрасте, сейчас магу требовалось другое. Но ведьма молчала. Они так и стояли напротив друг друга, пока, громко хлопнув дверью, во двор не вышел Алистер. Лишь тогда Иан поспешил уйти, боясь причинить ему вред. В конце концов, каждый оберегал, что имел.