***
Внутри Орзаммар был великолепен. Старинные залы, щедро украшенные добытыми богатствами, лавовые реки и отшлифованные скалы не могли не поражать своим величием простого обывателя. Алистер не мог закрыть рта, то и дело вздыхая что-то восторженное, Лелиана с интересом оглядывалась, норовя прикоснуться едва ли не к каждому камню, даже Стэн был немного шокирован, ещё бы, ведь всё вокруг было сотворено руками гномов! Иан был поражён не меньше спутников, но всё же предпочёл глотнуть лишний раз зелья. Так, во избежание непредвиденных случайностей. Не то, чтобы маг не доверял слову гномов, но чувство, что вместе с вратами за спиной захлопнулась очередная ловушка, клетка, в которую он зашёл добровольно, само по себе уходить не собиралось. Как Амелл заметил, Морриган, так же, как и Винн, заметно напряглась. Невозмутимость сохранил лишь Зевран, привычно кривлявшийся где-то неподалёку. Да что с него, заразы, взять?! Иан не торопил спутников, требуя побыстрее вспомнить о деле, но терпеливо ожидал, пока они насмотрятся и навосторгаются. Ему самому не слишком хотелось, чтобы некоторые из них были сейчас рядом. Произошедшее с Йованом выбило мага из колеи. С одной стороны, он прекрасно понимал, почему его спутники были рады такому развитию событий: Мор надвигался неумолимо, и отпускать на свободу малефикара было бы ужасной ошибкой, но... была и другая сторона, его, Иана взгляд. Мальчишки, которого, если быть честными, стоило прикончить ещё в пожаре, который всё изменил. Люди – да и не только люди, и гномы, и эльфы, все они – менялись. Не совершив ошибок, нельзя прийти на правильную дорогу. И от того находиться рядом, праздновать пусть и маленькую, но победу, отчаянно не хотелось. Что случилось бы, окажись всё иначе? Стал бы хоть один из тех, кто сейчас клялся в верности и обещал прикрывать спину, думать, прежде чем отсечь его голову, встреться они там, в том пожаре? – Мой Страж чем-то озабочен? – неожиданно опустившаяся на локоть ладонь Араная вывела Иана из оцепенения. Вздрогнув, он посмотрел на эльфа мутным, непонимающим взглядом, будто только что проснулся. А тот игриво улыбался, словно издеваясь, провёл ладонью выше, сжимая плечо. Маг фыркнул, покачав головой. – Нам пора. Мы и так уже задержались.***
Харроумонт показался Иану весьма рассудительным гномом. Его глаза были строгими, но в них не было злобы или жестокости. Он казался открытым и приветливым с гостями, чего от гнома было трудно ожидать. Впрочем, к Стражам здесь, внизу, было особое отношение, так что сильно маг не обольщался. Слова лорда были наполнены уверенностью в своей правоте и горечью – ведь для благополучия Орзаммара требовалось расквитаться с Беленом. Амелл и хотел бы найти подвох в его словах, но подвоха попросту не было. Но всё же кое-что сбивало мага с толку. Разделённый на части город поражал: Алмазные залы сияли великолепием; увидев гномью библиотеку, даже Иан в восхищении выдохнул, больше часа скользя меж полок; но были и трущобы, от одного взгляда на которые становилось не по себе, а от слов живших там бродяг и вовсе волосы вставали дыбом. Нет, Иан не хотел лицемерно кривить нос, заявляя, что в Ферелдене подобного не было. Было, и с избытком. Но всё же там была и другая сторона. Пусть это и было лишь слабыми отголосками перемен, что только должны были прийти, здесь, в Орзаммаре, не было и этого. Не было никого, кто смог бы хотя бы попытаться что-либо изменить. Ведь всех всё устраивало. Так думал маг, пока не нашёл записку того самого лицемерного, отвратительного принца Белена, готового идти по головам братьев и отца, лишь бы достичь своей цели. Письмо Иан нашёл случайно. Забравшись в поисках компромата в комнату гномки, он случайно, роясь в сундуке, заметил лежавший на столе свиток. В конце концов, Амелл искал компромат, так что без зазрения совести сунул в него нос. И был несказанно рад, что Ал, замерший у дверей, чтобы предупредить, если кто-то решит зайти, не мог видеть того же. Вряд ли он бы пришёл к тем же выводам. Маг не любил делать поспешных выводов, они редко оказывались верными, трудновато найти дурака, который сразу же показал бы всю свою подноготную, выпотрошился бы перед незнакомцами. Чужаками. Чего уж говорить о гномах – закрытом донельзя обществе, строгоподелённом на касты. Но здесь, сейчас, казалось бы, какое может быть второе дно? Законный наследник, младший принц, явно добившийся своего интригами и заговорами, взбалмошный и эгоистичный принц Белен или честный, правильный и правый в своём деле лорд Харроумонт, за которым было стабильное будущее и процветание? Выбор был очевиден с самого начала, чем больше маг узнавал о принце, тем меньше тот казался Иану подходящей кандидатурой. Должно быть, поэтому он всё же решился помогать лорду. Однако же Амеллу было неспокойно. И прямо сейчас, вчитываясь в витиеватые строки, он начинал задумываться, а прав ли был, соглашаясь помочь Харроумонту – безусловно, прекрасному гному, честному и справедливому, умевшему добиваться своего, не опускаясь до подлости... Вот только Иан сомневался, что при этом гноме в Орзаммаре что-то поменяется: угнетённые будут угнетаться, традиции – соблюдаться, а отношения с внешним миром – накаляться. Лорд, при всех своих достоинствах, никогда бы не пошёл против древних законов. Амелл осознавал, как глупо менять решение, принятое, выверенное, правильное, вот так, когда осталось сделать лишь последнее усилие - и союз будет заключён, достаточно лишь поступить верно. Верно ли? Иан не понаслышке знал, какой вред могло нести в себе слепое потакание традициям, которые, изжив себя, лишь уничтожали всё. Безусловно, отбрасывать, забывать прошлое – идея, мягко говоря, не самая лучшая, но иногда, застыв на перепутье, стоило бы всё же выбрать будущее, а не прошлое. Помнить, но не позволять влиять на настоящее. Люди об этом забыли, храмовники этого не знали, гномы... Амеллу искренне хотелось, чтобы хоть здесь не трагедия стала толчком к чему-то новому, но, видимо, живые существа не способны иначе. Осторожно свернув свиток, как тот был сложен изначально, маг отошёл от стола. Нужные бумаги уже были у него, оставалось отдать их тревожившемуся гному и вздохнуть с облегчением. И всё же Иан сомневался, что, узнай Харроумонт причину, по которой один из его бойцов отказался выступать, он бы его пощадил. Такое поведение было не допустимо, оно порочило честь гнома, а значит... маг нахмурился. Нет. Это всё – не его дело, ему нужно лишь заключить союз, вряд ли гномы оценили бы столь резкую смену курса, злить их сейчас – не самое умное решение. Сейчас следовало поступить правильно – рационально, откинув всё, что мешало сосредоточиться на деле. Сейчас нужно было забыть о том, что странным шёпотом проносилось по краю сознания. Уже выходя, Иан отхлебнул немного колючего зелья, чтобы прийти в себя. Накатившее спокойствие морозной волной окутало разум, заставив распрямить спину, откинуть сомнения. – Ты всё? – тихо поинтересовался Алистер, вырывая из цепких лап удушливых размышлений. Маг встряхнул головой, поворачиваясь лицом к другу. На пару секунд прикрыв глаза, он что-то быстро для себя решил, а потом кивнул, натягивая на губы самоуверенную ухмылку. – А ты сомневался? – Иан приподнял бровь, ехидно покачав головой. – Чему вас только в Круге учат... – пробормотал Алистер себе под нос, быстро шагая вперёд. Времени у них, и правда, почти не осталось. ... Как бы мне хотелось, чтобы все эти касты, это убогое разделение, определяющее судьбу ещё до рождения, сгинуло на Глубинных тропах вместе со всеми своими твердолобыми, слепыми последователями. Никто не властен над тем, кем он родился, но лишь он может отвечать за то, кем стал. Теперь, когда придёт моё время править, я сделаю всё, слышишь, всё, чтобы это исправить. И мне плевать, что для этого придётся сделать...***
Разглядывая пошатывавшегося рыжего гнома, представившегося Огреном, мужем той самой сумасшедшей Бранки, Иан никак не мог понять, почему же вокруг него так стремятся собраться разного рода странные существа. Действительно, если подумать, единственным вменяемым человеком из них всех можно было назвать разве что Винн. Алистер? Инфантильный придурок, который даже больше Аргона походил на мабари. А ведь Аргон был псом... Морриган? Ведьма Диких Земель, говорившая не то пророческими загадками, не то витиеватыми оскорблениями из позапрошлого века, готовая при необходимости, прикончить их всех. Леллиана? Иан всё порывался спросить у целительницы, нельзя ли этой бедняжке как-то помочь, пока Создатель не попросил её кого-нибудь прикончить. Стэн? Зевран? Может, Шейла? Иан пораженчески вздохнул, опуская голову. Да и как иначе, сам-то он тоже не был образцом вменяемости и правильности. Интересно, а существовали вообще подобные экземпляры? Или, как неспособные к жизни, они умирали ещё в младенчестве? Задумавшись, маг как-то забыл о том, что было бы неплохо дать воинственно насупившемуся гному хоть какой-то ответ. Спохватился Амелл лишь после того, как Огрен, пьяно икнув, пробурчал своё требование ещё раз. Маг поджал губы. Выглядел рыжий гном, естественно, не лучшим образом, но на ногах стоял твёрдо, губы сжимал упрямо, а взгляда не отводил. Что-то в нём было. Какая-то внутренняя сила, хоть и изрядно подъеденная частой выпивкой, но всё ещё державшая на плаву. – У нас не пьют, – Иан всё же кивнул, уже представляя, как пожалеет о своём решении в будущем. Или же нет. В конце концов, про каждого из них можно сказать много нелестных слов. В Серые Стражи брали всех, вот только почему-то никто никогда не упоминал, что чаще всего это были смертники, решившие хоть так, напоследок, сделать что-то хорошее. Как бы кто ни отнекивался, так всё и было. Огрен благодарно кивнул, так ничего и не сказав. На его лице была крайняя степень изумления, словно, не смотря на свой бравый тон, он не был уверен, что его план будет успешным. Впрочем, Иана больше заботило другое: стоило подойти к выходу на Тропы, как путь им преградила стража. – Слишком большой отряд, – покачал головой стражник, извиняясь и преграждая дорогу. – А вы ведь ещё и вернуться хотите. Тяжело вздохнув, гном неодобрительно глянул на Огрена, но промолчал, ничего не сказав. Должно быть, его-то как раз пропустили бы без проблем, да только обратно бы и не ждали. Но сейчас тот был вместе со Стражем. И проблемой, соответственно, тоже был его. – Ладно, четверо или пятеро, но больше – никак. Для настоящего отряда вас маловато, так что извиняйте, – гном отступать явно не был намерен, да и, признаться, Амелл и сам не горел желанием брать некоторых своих спутников с собой. – Винн, Зевран, Стэн, Огрен со мной, остальные здесь, – голос мага был жёстким, он не раздумывал ни секунды, как будто наперёд прикидывал, кого брать с собой, а кого лучше оставить. Естественно, без споров решить всё не получилось. Тут же к Иану подскочил Алистер, возмущённым воробьём оттаскивая мага в сторону. – Что за вздор? Почему ты оставляешь меня? – парень был возмущён и обижен недоверием – а спутать его с чем-то другим было бы сложно даже для такого простака. Да и отнекиваться Амелл не собирался. – Йован был моим другом, – маг отвёл взгляд, разглядывая замерших на страже гномов, одного за другим. – И хоть я понимаю, что он заслужил то, что с ним стало, это ничего не поменяло. – Что? – Алистер, опешив, отступил на пару шагов. – Ты защищал то, что было дорого тебе, я – того, кто был рядом со мной почти десять лет, – блуждавший взгляд, наконец, вернулся к бастарду. Иан буквально припечатал ему мрачным взглядом. Алистеру казалось, молнии в его глазах сверкали особенно свирепо, зло. Да и слова, практически выплёвываемые магом, тоже были малоприятны. – Я понимаю, почему ты был рад, когда Йована увели, но это лишь напомнило мне о том, что ты – вы с Лелианой, на самом деле – служители Церкви. Ты – храмовник. – Что за бред? – Алистер взвился, пытаясь найти слова, но, поймав ещё раз взгляд друга, замер, поджав губы. Понял, что решения он не поменяет. – Я верю тебе и верю в тебя. Но сейчас на Тропы ты не попадёшь. – Почему же тогда не берёшь столь обожаемую тобой ведьму? – Алистер был обижен, он не понимал, почему Иан ставит личное выше своих обязательств. Это же... это... было неправильно! – Я ей не верю, – Иан пожал плечами. – Убедись, чтобы всё было тихо, пока мы не вернёмся. – А эльф? – но вопрос так и остался без ответа. Быстрым шагом маг направился к гномьей страже, оставляя бастарда остывать в одиночестве.