Век Дракона. Плач Света

Жизнь Зеврана Араная не была чересчур долгой, но зато играла самыми разными красками, протащив его почти по всем злачным тупикам, показала почти всю изнанку лоснившихся от благополучия лиц. И эльф мог с уверенностью бывалого путешественника заявить: Глубинные Тропы были самым неприятным из мест, где ему довелось побывать. Места, где грань между реальностью и Тенью истончилась, редко кто мог бы назвать приятными. В них не было ни капли того, что можно было бы назвать влекущим: видения скорее пугали, чем приводили в восторг, почти все, кто встречался, стремились убить. На Тропах же приятные встречи и вовсе были исключены. Здесь можно было наткнуться лишь на чей-то ночной кошмар, запутаться в липкой мерзости тварей из иного мира, но никак не насладиться... видом. Зевран не был специалистом в подобного рода вещах – как-то умудрился прожить жизнь и не встретить ни одного порождения, да и задания, в основном, как-то мимо Троп пролегали. До недавнего времени эльф и вовсе считал это чем-то вроде детских страшилок. А потом он решил взяться за самоубийственное задание – прикончить Серых Стражей и всех, кто с ними будет. Вот, лично убедился, что все эти детские страшилки очень даже реальны. Слишком реальны. Аранай не был магом, хоть паре трюков и научился, но то-то и оно, что трюков. Он никогда не претендовал на звание знатока, знакомого с магией, да и сами маги его мало интересовали. Раньше. Но даже те немногие встречи, короткие пересечения с чародеями, иной раз и по делу, никак не объясняли необычности Иана. Маг, тут Зевран мог поклясться, был не похож ни на кого, даже среди собственных спутников выделялся: ни Винн, ни Морриган не походили на странного чародея ни капли. Иан был словно пропитан магией, дышал ею. И, чем дольше они находились рядом, тем чётче Аранай понимал: вряд ли удастся найти второго такого. Было в Иане что-то такое... необычное... словно он был духом, который так и не определился, какому из миров принадлежит. Маг был для Зеврана пусть и опасной, но интересной зверушкой, а уж какое имел тело... эльф ни на что не жаловался. Разве что иногда, приложившись к странной склянке, тот становился чересчур занудным и правильным, холодным. Как-то раз, пока Иан спал, Аранай украдкой дотронулся до переливавшейся серебром склянки, так потом полдня не могу рукой пошевелить, так она занемела. Пронзивший ладонь мороз, казалось, стремился добраться до самого сердца. Проверять, так ли это было на самом деле, Зевран очень уж не хотел, а потому отдёрнул руку, едва не разбив склянку. Конечно же, маг тут же проснулся, но убедить его в том, что ничего не произошло, оказалось довольно легко (и всё же Аранаю очень уж было интересно, где Иан стал таким опытным, неужто в Башне?), но неприятные воспоминания никуда не делись. И сейчас, оказавшись на Тропах (за что, кстати, такое доверие? Эльф бы с удовольствием остался в тепле, уюте и безопасности недоверия со стороны мага на этот раз, но тот, видимо, что-то не поделил со своей шавкой-бастардом), Зевран понял, как мало знал своего (своего?!) мага. Иан был нервным, дёрганным и, отчего-то, не выпускал новой игрушки – какого-то заколдованного бла-бла, дальше было не интересно меча, едва не насаживая самого эльфа на остриё, так близко держался рядом с ним. Не сразу, но Зевран понял: мага трясло. Дрожь была некрупной, но так и не спадала. Особенно во время кратких привалов, которые едва ли позволяли восстановить силы. Чего Иан пытался добиться, эльф так и не понял. По крайней мере, до того момента, как они наткнулись на странный коридор. Свет от факелов освещал окружавшие их стены, пол, даже своеобразный потолок из огромных каменных глыб, нависших над спутниками, со странным красноватым оттенком. Должно быть, дело было в той слизи, что покрывала весь коридор. Кое-где она сваливалась в целые комья, слабо покачивалась от сотрясаемого спутниками воздуха. Выглядело это весьма неаппетитно, как будто кто-то долго страдал насморком, а потом его попросту стошнило. Запах тоже соответствовал. Пусть все были привычны к подобному, поначалу даже эльфа чуть не стошнило. Слизь была мерзкой настолько, что Зеврану даже думать не хотелось о том, что он по ней ходил. А после как раз он опытным путём выяснил, что слизь покрывала весь коридор: случайно прикоснувшись к стене, эльф почувствовал что-то липкое на перчатке. Переведя взгляд на ладонь, он едва удержался от вскрика: слизь, будучи чрезмерно липкой, тут же покрыла почти всю перчатку, вызвав при этом мерзкие ощущения. Брезгливым Араная назвать было трудно, но здесь он себя не сдерживал: пару секунд тупо наблюдал за происходившим, осознавая ощущение какого-то мягкого тепла, пару раз моргнул... через несколько секунд раздался довольно громкий вскрик – почти визг, Зевран как со стороны наблюдал за собой. От перчатки он, естественно, тут же избавился, но странное чувство – грязи, покрывшей ладонь – никуда не уходило. Эльф с трудом сдерживался, чтобы не начать оттирать ладонь прямо сейчас. Казалось, мерзость добралась уже до костей. Эльф сжал ладонь в кулак, уняв таким образом дрожь, но ощущения никуда не делись. А потом коридор окончился просторным, освещаемым откуда-то сверху залом, куда они и вышли. Странные хрипы почти не отдавались от стен, всё та же слизь отлично скрадывала звуки. А затем их ждало кое-что действительно мерзкое. Матка. Рыхлое тело чудище, казалось, состояло из одного только живота, складками ниспадавшего на пол. Через бледную кожу проглядывали сосуды, а кое-где – и Зеврану очень бы не хотелось думать об их назначении – и небольшие тёмные шары. Хрипами, конечно же, оказалось дыхание монстра (визжала она, естественно, тоже не слишком приятно), но с этим легко было справиться, достаточно прикончить это существо. Аранай застыл, не в силах оторвать взгляда от странной твари, замершей в неестественной позе. Где-то рядом раздались отвратные звуки. Зевран деревянной марионеткой обернулся, желая узнать, кто же нашёл милую мамочку настолько привлекательной и аппетитной, но слова застряли где-то в горле. Отойдя как можно дальше к выходу из пещеры, как будто стараясь стать менее заметным, скрючившись на корточках у стены, но всё же не дотрагиваясь до неё, покрытой мерзкой слизью, в судорогах трясся Иан, судорожно обхватив себя руками. Маг был бледен, он быстро и часто дышал, стараясь успокоить взбунтовавшийся желудок. Подойдя ближе, эльф заметил, что дрожащие ресницы были мокрыми. Сначала Зевран собирался позвать Винн (мало ли чем Иан мог отравиться), но после всё же передумал, просто замерев рядом. Интуиция редко подводила Ворона, не раз выручая во время его работы наёмником. Сейчас она говорила: маг просто не справился. С собой, с происходившим, с маткой, подыхавшей едва ли не дольше, чем они шли по этому грёбаному коридору. И как-то само собой вспомнилось, что Иан был младше почти на пять лет, что вырос он в Башне, а подобные мерзости видел разве что на картинках в древних учебниках; что, как бы его ни потрепала жизнь, восьмилапая тварь с оскаленной мордой даже Стэна заставила выругаться от омерзения. Неуверенно коснувшись чужого плеча, эльф сжал его чуть сильнее, отстранённо думая, как бы выпросить у Винн снотворного, а то их бесстрашный предводитель прикончит их всех своими кошмарами. – Может, всё же двинемся дальше? – тихо спросил эльф, присаживаясь рядом на корточки. Собственный голос казался ему чересчур мягким, но менять ничего не хотелось. – Может, тебе эта милочка и пришлась по вкусу, но лично мне бы хотелось оказаться от неё подальше. Осторожно положив вторую ладонь на шею дёрнувшегося в сторону мага, Зевран мягко погладил того по загривку, успокаивая, словно дикого, перепуганного зверька, приводя в чувство. Да и удержав заодно, что-то подсказывало, Иан вряд ли бы обрадовался, коснись он той же мерзости, что и эльф. Пару раз моргнув, маг потянулся к склянке, но Аранай его зачем-то удержал. Сам с удивлением обнаружил, что с силой вцепился в чужое запястье, но не отстранился. – Не надо, – казалось, тело жило своей собственной жизнью, нагло выпихнув сознание эльфа. – Всё хорошо. Иан дышал всё медленнее, плечи расслаблялись, взгляд становился более осмысленным. Наконец, он поднялся на ноги, благодарно кивнув эльфу, и отошёл к остальным, раздавая указания. Зевран проводил его задумчивым взглядом, всё та же интуиция говорила: то, что произошло сейчас, было ненормальным, неправильным. И то, что именно он, Зевран был свидетелем случившегося – вовсе не случайность. Не самые приятные мысли заставили поджать губы. Эльфу определённо не нравилось, куда подобные рассуждения его могли завести.

***

Иан ощущал себя опустошённым после встречи с тем монстром, маткой. Тогда, едва отойдя от приступа, он задался вопросом, что могло бы вызвать омерзение, отвращение большей силы, чем та тварь? Может ли такое быть, что нечто подобное вообще существует? Иану хотелось бы верить, что это не так, но всё же что-то заставило его не продолжать размышления, отмахнуться от них, закинув подальше, чтобы больше не вспоминать о таком никогда. Побледневшие лица спутников сказали ему, что те придерживались схожих взглядов. Вот только забыть не получилось. Казалось, всё в этих пещерах так и жаждало прикончить Амелла, не оставив после себя ничего. Бранка, Совершенная, сумасшедшая изобретательница, погубившая весь свой клан в погоне за призраком, оказалась много хуже. Должно быть, она считалась красивой, но Иан не мог смотреть на неё прямо, без ощущения горечи на языке. Единственным, что он чувствовал, находясь рядом, было отвращение. Оно заполняло мага постепенно, не позволяя даже вздохнуть. Дрожь возвращалась вместе с тем самым сладковато-гнилостным ароматом, выворачивавшим наизнанку. Должно быть, Бранка была красивой гномкой, но Иан видел перед собой лишь матку, захлёбывающуюся криками в своём логове. Её слова, вроде бы правильные и рациональные, оправдывавшие всё, что она совершила, заставляли Амелла леденеть, замерев в попытках ухватить хоть немного воздуха, которого внезапно стало не хватать. То, что она предлагала, было... нет, нельзя, так нельзя! Это... это... – маг в растерянности переводил взгляд на своих спутников, внимательно слушавших гномку. Не только Огрен, но и Стэн, и Зевран, и даже Винн – все они слушали её внимательно, даже кивали, соглашаясь. Иан никак не мог понять, что же с ним не так, раз с каждым произнесённым гномкой словом ему всё сильнее хотелось просто разорвать её, прихлопнуть на месте, лишь бы она замолчала. – Големы смогут остановить Порождений, их натиск будет контролироваться, гномы смогут жить, не оглядываясь на Тропы, смогут расчистить многие тейги! А вы, наземники, – Бранка развернулась прямо к Иану, сверкнув фанатично горевшими глазами, – вы сможете не опасаться больше этих тварей! Жить без оглядки на... Амелл едва удержал себя, чтобы попросту не разорвать гномку голыми руками. Всё же не хотелось так поступать на глазах Огрена. Бранка всё говорила и говорила, описывая, как прекрасно всё заработало бы, окажись Наковальня в её руках. Иан её уже почти не слушал. Перед глазами сами собой встали строки из найденных среди гор мусора записей, совсем старых, рассыпавшихся в руках листков, где Каридин с упоением описывал то, что творил: «…Камень и сталь не оживут, если не вдохнуть в них душу… наковальня становится их первой и последней колыбелью… они кричат, когда я заливаю расплавленный лириум через глазницы, рот, через каждый шов и каждую щелочку доспехов… если бы они могли взглянуть со стороны, они увидели бы совершенство. Моё тёмное совершенство…»* Каридин заплатил страшную цену за то, что делал, пусть и ради общего блага. Что же, теперь его, Иана очередь? Становиться следующим слепцом, который мог бы открыть ещё одни ворота для Тьмы, Амелл не желал. Никто его, собственно, и не заставлял, но... Но всё же одна мысль на задворках сознания не давала покоя. А не был бы он сам согласен с Бранкой, прими своё зелье там, в зале с мёртвой маткой? По спине прошёл холодок, Амелл дёрнулся в испуге. – Нет! – нахмурившись, Иан повторил спокойнее, твёрже. – Нет. Мага не слишком интересовала реакция спутников: если понадобится, сами же и лягут вместе с фанатичкой, решившей вертеть чужими жизнями, пусть и с благородной целью. Как уже показало время, позволять кому-либо владеть Наковальней было фатальной ошибкой. Конечно же, ему возразили. Конечно, в этот раз всё было бы иначе, наученные горьким опытом, гномы стали бы бережнее относиться к этому бремени. Конечно же, пользы от неё много больше, чем вреда. Конечно же, её нужно изучить. Конечно же, уничтожать Наковальню нерационально. Иан просто не слушал. Стоило магу представить себя на месте одного из тех несчастных, что непременно окажутся на Наковальне лишь за то, что родились в неправильной семье, представив себе, что чувствовала Шейла, запертая внутри своего тела, будучи не в силах ничего сделать, как его передёрнуло от ужаса. Сердце сжало тисками, дыхание горячей волной вырвалось из вмиг пересохшего рта. Этого не произойдёт. Никогда. Всё плыло в странном, почти непрозрачном тумане. Как-то отстранённо маг подумал, что, должно быть, всё же сорвался. Откуда-то издали до него доносились панические крики Бранки, злые – Зеврана, особенно громким показался отчаянный вопль Огрена. Наверное, Бранка всё же решила не отступать. Я этого не допущу. Наковальня притягивала к себе, манила, сотканная почти из чистой силы, звала кого-то столь же похожего на неё – Иана. Оказавшись рядом с ней, маг осторожно провёл кончиками пальцев совсем рядом с поверхностью Наковальни, но всё же не касался. Амелл почти слышал умиротворяющий перелив мягких нот, убаюкивающий, зовущий, обещающий подарить покой, вечную тишину, забыть прошлое. Резко отпрянув, маг скривился. Ах, значит, даже так... Первый удар вышел смазанным, не умея, Иан едва ли причинил Наковальне вред. Шедший от неё звук стал тише, но как будто ехидней. Она словно насмехалась, почувствовав, что угрожает ей дилетант. Второй удар вышел точнее. За ним, почти без перерыва, последовал третий, потом четвёртый, а потом... Иан бил, не чувствуя усталости, с каждым ударом его злость всё возрастала, застилала разум всё более плотной пеленой. Маг уже не понимал, кого он бьёт: Наковальню или тех самых храмовников, что пытались воспитать из него – из них всех, ещё совсем детей – настоящего послушного мага, которым было плевать, кто выжил бы, а кто нет. Руки начинали дрожать, наливаясь силой, грозившей выплеснуться прямо в пещере, обрушив своды на потерявшего над собой контроль мага. А потом – неожиданно, всё прекратилось. Очнулся Иан уже на другом конце пещеры, стиснутый стальными объятьями Стэна. Кунари озабоченно смотрел на мага и, казалось, предлагал ударить посильнее. Но Винн почему-то от этой идеи отказалась, всё пыталась заставить Амелла выпить какую-то дрянь. Не думая, маг сделал глоток. Знакомый, приятный холод прошёлся по телу, успокаивая, даруя свободу от странной одержимости, потребности уничтожать что-то и дальше. Равнодушный взгляд мага скользнул по пещере, спутникам, мимолётно задев и Зеврана. Эльф был странно бледен, держался немного в стороне, но сейчас Иану это ни о чём не говорило. Сейчас ему хотелось просто сделать ещё пару глотков и больше никогда не зависеть от эмоций. Амеллу совсем не было дела до того, что эльф был напуган и что причиной тому послужил он сам. Зевран смотрел на мага странным, полупустым взглядом и всё никак не мог понять, что же произошло. Почему всегда спокойный и уравновешенный Иан, порой нервировавший своей тягой к рациональности, так вот, на ровном месте взорвался. Что такого страшного было в это грёбанной Наковальне Пустоты, которая, как эльф понял, действительно могла серьёзно помочь. Что за сантименты, сам же вечно твердит, как сильно нам нужна любая помощь, а сам... – Зевран вздрогнул. Это сейчас, глядя в равнодушные глаза Стража, он мог привычно бурчать, недовольный им, но тогда, быть может, парой минут раньше, Аранай, одёрнутый магом, испугался. Чем горели глаза Иана, он так и не понял, но та сила, ярость, почти ненависть, направленные на него, пусть и всего на пару секунд, почти обездвижили, лишив даже призрачной возможности сдвинуться с места, хоть как-то помешать. Эльф опустил взгляд на подрагивавшие ладони. Кого бы ни пытался прикончить Страж там, нанося один за другим удары, он его прикончил. От Наковальни уже почти ничего не оставалось, но маг только распалялся, почти искрился от готовой выплеснуться силы. Такой Страж эльфа пугал почти до ужаса, но, что странно, пустой взгляд Иана, остановившийся на Аранае в эту минуту, пугал значительно сильнее.

***

– Совершенный Каридин выковал эту корону специально для того, кто займёт трон Орзаммара... – Иан переводил безучастный взгляд с одного претендента на другого. Белен замер, словно был одной из каменных статуй, охранявших покой на входе в гномье королевство. Вместе с ним напряглись ещё несколько гномов, очевидно, сдаваться без боя принц не был намерен. Харроунт же, хмурясь, в нетерпении подался вперёд, стремясь покончить со всем поскорее и навести уже порядок в развернувшемся хаосе. Нет, он ничего не изменит, – подумал Иан, с грустью вздыхая. Вряд ли принятое им решение одобрят. – Он будет добр и справедлив, но не поменяет ничего, лишь запрёт гномов в ещё более крепкие оковы. – Принц Белен, – разошедшийся по залу шепоток был удивлённым, кто-то в ужасе закричал, но и всё. Серый Страж поступился собственным мнением, выполняя волю Совершенного, чем не подтверждение причины, по которой Стражи – единственные, кого Орзаммар готов был принять всегда. Подойдя к молодому гному ближе, Иан столкнулся с его хищным, подозрительным взглядом, ожидавшим любого подвоха. Маг вздохнул, вручив ему корону: – Правьте так, чтобы можно было дышать: и вашим подданным, и вам, – гном удивлённо вскинул бровь, разглядывая замершего чужака, но всё же перевёл взгляд на корону, принимая, и кивнул, подтвердив, что услышал, а главное – понял Стража. – Да будет так, – хриплый голос Амелла потонул в шуме взорвавшейся толпы.