Второе Поколение

Спать не получалось, но и бодрствовать было нельзя: ему еще пригодилась бы свежая голова. Поэтому Камю проваливался в короткий тревожный сон сидя, привалившись к стене, и от малейшего шороха просыпался и снова таращился в пространство. Если судить по смене дня и ночи в окошке снаружи, он сидел в этой камере уже больше трех суток. Раз в день ему приносили еду, однажды это сделал Шака – но он ни жестом, ни взглядом не показал, что существует какой-то план, и Камю тоже не стал рисковать, спрашивая или намекая о чем-то. Во время своей дремоты Камю видел во сне сыновей. Тот единственный раз, когда они летом поехали к морю. Это было следующее лето после смерти жены, Камю бродил, как призрак, не в силах смириться, мальчишки часто плакали и по ночам звали маму – и Мило едва ли не силой всучил им билеты на самолет. Камю долго отказывался, но друг смог убедить его, что отдых пойдет всем на пользу – в итоге так и получилось. Они все словно оттаяли под горячим южным солнцем, мальчишки пришли в восторг от моря и проводили на пляже каждую свободную минуту. Хега все боялся случайно заморозить набежавшую волну, а вот Исаак чувствовал себя в воде, как рыба, плескаясь, брызгаясь и смеясь... Позже они все просили снова съездить к морю, но Камю никак не мог найти времени, слишком занят был делами "Зодиака"... "Если выживу – отправимся снова, – думал он в полусне. – Снимем коттедж на целое лето, и пусть они будут счастливы". Но пока совсем не похоже было, что он выживет. Тревога с каждым днем, с каждым упущенным часом становилась все сильнее. Камю понятия не имел, как там Мило и Мю, действуют ли по замыслу, где Шун и его армия и что Сага собирается делать с ним самим. И невозможность добыть информацию раздражала уже до невозможности. Он сам не представлял, насколько привык к Шаке, его постоянным догадкам, рассуждениям и стройным схемам, благодаря которым он все время был в курсе быстро меняющихся событий. Но Шаку долго ждать не пришлось. На четвертый день он неожиданно пришел снова. Бросил Камю его одежду, приложил палец к губам. – Одевайся, – холодно велел он с той самой бесконечно надменной интонацией, которая так бесила Камю, пока он не узнал его получше. – Сага хочет видеть тебя. Следуя указанию, Камю молча оделся, протянул руки – он уверен был, что Шака опять закует его в наручники, и не ошибся. Тот защелкнул на его запястьях браслеты, молча взял за плечо и вывел из камеры. Камю послушно следовал за ним по лестнице, пока наверху Шака не остановился. – Достань его, – шепнул еле слышно. – Что? – не понял Камю. – Разозли. Пусть выйдет из себя и применит на тебе силу управления пространством. Но не раньше, чем он отдаст тебе подвеску. Камю уставился на него. Мелькнула даже предательская мысль, что Шака на самом деле все время водил его за нос, но такой длинный сложный план только чтобы убить его искривленным пространством Саги? Камю точно не был настолько важной шишкой. – Не волнуйся, так надо, – отозвался Шака, снова взял его за плечо и потащил по коридору. Камю поежился. Когда-то давно, еще будучи детьми, они с Сагой повздорили, и Сага применил на нем силу. Вспоминать тот случай очень не хотелось: это было одно из самых ужасных воспоминаний детства. Шака не дал ему подумать: открыл дверь и втолкнул в кабинет Саги, оставшись в коридоре. Камю поморгал – после полумрака камеры залитый утренним светом кабинет показался ему сценой под софитами. Сага сидел за столом, на сей раз без кубика. Подпирал голову кулаком и смотрел – спокойно и оценивающе. Камю не обманывался: он хорошо знал, как тонка в этом человеке грань между хладнокровием и безумием, и поэтому промолчал, ожидая от Саги первого хода. – Я нашел их, – безо всяких предисловий сказал тот, достал что-то из ящика стола и принялся задумчиво крутить в руках. – Твоих мальчишек. Я не думал, что тебе хватит наглости связаться с моим братцем, но я недооценил тебя, Рыжий. Браво, ты завел меня в тупик. – Старался, – помня о просьбе Шаки, Камю смело и даже нагло посмотрел ему в глаза. Сага встал, но предмет из рук не выпустил. Теперь Камю увидел, что это его собственная подвеска-лебедь, и сердце сжалось от неприятного предчувствия. – Знаешь, почему Канона выгнали из "Зодиака"? – спросил он. – Я думал, он сам ушел. Сага хмыкнул. – Мой братец тоже думал... Думал, что его интриг против Шиона никто не заметит. Но я тогда был идейный кретин и сдал его. Ничего, он не расстроился – теперь, вон, Джулиана подсиживает. – Ну да, – усмехнулся Камю. – Ты бы, конечно, уважал его больше, если бы он убил Джулиана так, как ты убил Шиона. Пальцы Саги дрогнули, но самообладания он не потерял. – Ты сейчас гораздо красноречивее, чем в прошлый раз... Так или иначе, ты, Рыжий, неплохо все рассчитал – с "Атлантидой" воевать у меня сейчас нет ресурсов, а по доброй воле Канон Хегу не отдаст. Поэтому я предлагаю компромиссный вариант: вы с мальчишкой делаете то, что я вас прошу, а потом идете на все четыре стороны. Камю молчал. Сердце выскакивало из груди: все это очевидно не могло закончиться ничем хорошим. Сага достал из кармана телефон. – Я сейчас позвоню в Атлантиду, и ты скажешь Хеге, чтобы он вышел туда, где Шура сможет его забрать. Потом ты с помощью вот этого, – Сага покачал перед его носом подвеской, – возьмешь под контроль его силу и кое-кого обезвредишь. После чего идите оба к черту, надоели. – Никогда! – рявкнул Камю. Даже не будь просьбы Шаки – он не представлял реальности, в которой согласился бы на это безумное предложение. Сага тяжко вздохнул, перебросил подвеску в другую руку. – Рыжий, ты все усложняешь. Я же уже предлагаю мирный выход, и все равно ты недоволен. Думаешь, лучше будет, если мальчишка сам сделает все, о чем я попрошу – потому что увидит руку Шуры над головой его отца? Или лучше вариант, где я прибиваю твоего безмозглого дружка Мило гвоздями к забору? А ведь группа Доко проигрывает, Камю, – Мю, Айолия и Мило уже сейчас серьезно ранены. Ты же не хочешь, чтобы я их добил? – Ты лжешь, – прошептал Камю. Он говорил с Мило всего несколько дней назад, тогда друг казался вполне уверенным в своих силах. Трудно было представить, что что-то могло приключиться с ним за этот короткий срок. Сага независимо пожал плечами, взял телефон, принялся копаться в нем. Наконец нашел что искал, подсунул экран под нос Камю. – Не говори, что я тебе не показывал. У Саги был дорогой телефон с огромным экраном, и детали фото на нем было видно прекрасно. В центре кадра Камю увидел Мю в разорванной одежде, с укороченными наполовину волосами. Тот явно не видел, что его снимают: сидел прямо на земле, зажимая лицо пропитавшейся кровью тканью. За его спиной виднелся обгоревший остов какого-то здания, а земля вокруг была покрыта многочисленными следами и темными брызгами. Сага провел пальцем по экрану. На следующей фотографии ничком валялся на земле Айолия с такой неестественно вывернутой рукой, что не оставалось никакого сомнения – она сломана как минимум в двух местах. Еще одно фото – и Камю с ужасом узнал Мило. Тот сидел, привалившись спиной к обгоревшей стене, опустив голову так, что за свисающими светлыми волосами не было видно лица, но рубашка его спереди была залита кровью. – Они все живы, – сказал Сага, убирая телефон. – Но это временно. Понимаешь теперь, почему в твоих интересах сотрудничать со мной? Ты поможешь мне – я помогу им. Ты откажешься – не обижайся. Камю мог многое сказать ему. Мог крикнуть ему в лицо, что он думает о самом Саге и таких методах, мог послать его к черту, мог наброситься и хотя бы попытаться прикончить. Но пора было заканчивать это. В глобальном смысле. Поэтому Камю сказал: – Отдай мне подвеску. – Молодец, – пробормотал Сага, убирая его волосы и застегивая цепочку на его шее. – Третьего ключа я так и не нашел, поэтому единственным моим шансом остается Второе Поколение. Отрадно знать, что хоть кто-то поможет мне по своей воле. Камю вздохнул, поднял голову, глядя в голубые глаза с ноткой безумия в глубине. Он знал беспроигрышный способ разозлить Сагу, и Шака тоже его знал. Он сделает все, как тот просил... но потом Шаке придется ответить на очень много вопросов. – Если тебе так нужна сила, – хрипло произнес он, стараясь для пользы дела прогнать из воспоминаний картину с безжизненно сидящим у обгоревшей стены Мило, – зачем ты убил Айолоса? Он был самым сильным из нас, ты мог использовать его. Глаза Саги вспыхнули. Камю мысленно досчитал до пяти и продолжил, как бы раздумывая: – Или может, ты и не использовал его потому, что он был самым сильным? Ты всегда во всем ему уступал, даже Шион признавал, что Айолос лучше тебя, и именно Айолоса называл следующим главой "Зодиака". Сага молчал, и слыша это молчание, Камю усомнился на миг – неужели такой хороший рычаг мог отказать? Неужели Сага справился с тем, что всегда управляло им? Тогда все напрасно, просьба Шаки останется невыполненной. "Хорошо бы у него был запасной план", – подумал Камю и решил для верности надавить и на вторую болезненную точку. – Ты побоялся, что он отстранит тебя, сам станет управлять, снова отодвинув тебя в тень? Но это же глупо, Сага. Отказываться от такой силы... Впрочем, ты и от Канона избавился по сходным причинам. Ты не как брата, а как соперника его всегда воспринимал. И ты был прав, разве нет? Канон стал правой рукой Джулиана лишь благодаря своим талантам, а тебе, чтобы выйти на первый план, пришлось убить и Шиона, и Айолоса – и все равно половина "Зодиака" не уважает тебя и не признает в тебе лидера... Все так же молча Сага протянул руку, схватил его за горло и изо всех сил сжал. Камю захрипел: воздуха сразу стало не хватать, в глазах потемнело. – Ублюдок, – прошипел Сага, и, услышав этот голос, Камю пожалел о том, что наговорил. Планы планами, но он должен был разозлить Сагу, а не заставить его себя убить! – Не был бы ты мне нужен... Он отшвырнул Камю так, что тот полетел на пол, больно ударившись при падении. На лице Саги читалось такое бешенство, что Камю опять испугался – а ну как не станет силу применять, а просто возьмет стул да стулом его до переломов отделает? Но Шака, видимо, знал Сагу лучше, чем Камю. Тот поднял руку, и Камю зажмурился. В следующий миг тело словно вывернуло наизнанку. Мышцы взорвались болью, суставы изогнулись под неестественными углами. Поле зрения и слуха сузилось до крошечной точки, а вот вкус стал всеобъемлющим – Камю словно ощущал языком целый мир, чувствовал сладость дерева, вкус крови металла и химический привкус пластмассы. Это было одно из самых мерзких ощущений в его жизни, и Камю чуть не вывернуло вторично, и вывернуло бы, если бы он хоть что-то ел с утра. Воздух вырвался из легких, и никакими силами не получалось сделать вдох, а затем тело начало просто раздирать на куски – плоть сопротивлялась искаженной реальности. Сила Саги была – управление пространством, что для попадающего в нестабильное, искривленное пространство человека ощущалось вот такими ужасными реалистичными галлюцинациями, вполне способными привести к особенно болезненной и гадкой смерти при сколько-нибудь длительном воздействии. Еще Шион предостерегал их лезть под руку Саге, пока он не закончит работу над измененным пространством... Все кончилось в один миг. Камю обнаружил, что лежит на деревянном полу в каком-то новом месте – это точно был не кабинет Саги. Рядом никого не было и не ощущалось, и, пока он собирал себя в кучу, где-то поблизости раздался треск, как от электрического разряда, из-под потолка прямо из пустоты вывалился Шака и с грохотом приземлился на пол, чуть не упав на Камю. – Ну и посадка, – пробормотал тот, со стоном поднимаясь на ноги. – Ты живой? – Вроде... Что это было, объясни мне?! Шака достал из кармана ключ от наручников, расстегнул браслеты. Настороженно оглянулся, Камю последовал его примеру – но эта комната, совершенно пустая, если не считать непонятной тумбы по центру, была совершенно ему незнакома. – Давай быстрее, пока Сага не опомнился, – буркнул Шака, снял со спины рюкзак – и когда только захватить успел? – и принялся в нем копаться. Заметив недоуменный взгляд Камю, он раздраженно заговорил: – Я сразу понял, что Сага перенес куда-то сейф Шиона, но никак не мог найти, куда. Он перемещался к сейфу с помощью своего искривленного пространства, но он очень осторожен, и отследить пути мне тоже никак не удавалось. Я подумал, что если он разозлится, потеряет бдительность и применит технику чуть дольше, чем нужно ему самому, чтобы куда-то добраться, я смогу найти это место. Так и вышло. Да где они, проклятье?! – он схватил рюкзак, перевернул его – на пол высыпались кошелек, телефон, еще какие-то мелочи. Камю поднял кубик Рубика и удивленно посмотрел на Шаку. – Я думал, в нем ключ Саги, – отозвался тот и схватил что-то, лежащее сверху. – Нашел! Вскрывай, а я иллюзию наведу – Сага очень быстро поймет, кто вмешался в его технику и почему. Он бросил вещь Камю, тот неловко поймал – и увидел на ладони два ключа на кольце. Золотой, вычурный, с фигурной бородкой и украшенный какими-то камнями – и самый обычный, грубый бронзовый. Шака шикнул на него, Камю опомнился и кинулся к сейфу. – Что случилось с Мило? – все-таки не удержался он, вставляя первый ключ в скважину. Тот подошел идеально и провернулся с тихим щелчком. Шака махнул рукой. – Потом, но все очень плохо. Больше, чем плохо: чтобы ты понял масштабы катастрофы, скажу, что Сага к произошедшему не имеет отношения. Руки задрожали так, что Камю еле смог попасть в замок вторым ключом. – Это Шун?! Шака молча кивнул. – Вернее, один из его... А, говорю же – потом. Открыв второй замок, Камю потянулся к собственной подвеске. Сложил ее в ключ, вставил в третью скважину. Замок открылся с такой же легкостью, как и первые два, дверца медленно приоткрылась. Не в силах больше сдерживаться, Камю рванул ее на себя и уставился в темные глубины сейфа. И застыл в изумлении. – Господи, что это?..