Второе Поколение

Камю протянул руку и достал из сейфа маленький флакон, наполненный темной жидкостью. Стекло было чуть теплым, и это тепло – похожее на прикосновение живой плоти – вдруг показалось Камю таким мерзким, что он чуть не уронил находку, удержав ее в последний момент. – Это кровь, – бесстрастно отозвался Шака, повернувшись к нему. – Кровь?! Но что мы будем делать с ней? Как использовать ее в качестве оружия? Шака пожал плечами и снова вернулся к наведению иллюзий. – Я что, похож на Шиона? Камю выругался, уставившись на флакон. Во всех книгах, во всех рассказах Шиона он ни разу не встречал ни одного упоминания о важности крови – а кстати, чья она? – для силы или о том, что она обладает какими-то особыми свойствами. Однако же она не свернулась за то время, что простояла в сейфе. Да и тепло – Камю, опять переборов отвращение, стиснул пальцы на гладком стекле – наталкивало на размышления. – Слушай, а может это быть ловушка Саги? Мог он извлечь то, что положил в сейф Шион, и подсунуть это – чтобы запутать нас? – Ключ все время был у тебя, – напомнил Шака, но Камю не сдался: – Кроме последних нескольких дней. Кажется, это Шаку убедило – он опять отвлекся, подошел вплотную, коснулся пальцем флакона. – Все равно... Нет, не думаю. Если бы Сага получил оружие Шиона, я бы знал об этом. Да и склянка с кровью – не его стиль... – А по-моему, как раз его, – буркнул Камю, вспомнив вспышку гнева, жертвой которой оказался. Шака задумчиво нахмурился, уставившись на кровь. – В любом случае, – решил наконец он, – сейчас мы никак не можем это проверить. Надо уходить, и побыстрее. Ты хорошо проверил сейф? Стенки, дно? Вдруг там есть что-то еще, что-то, что хотя бы даст нам возможность понять, как выходить из сложившейся ситуации. Камю помотал головой, сунул флакон с кровью в карман и вернулся к сейфу. Аккуратно прощупал его по периметру, но никаких больше тайников не обнаружил. По всему выходило, что эта склянка действительно была тем самым оружием, оставленным Шионом... но только разве можно было ею сражаться? – Ничего нет. Шака тяжко вздохнул, повертел головой, почему-то задержавшись взглядом на лампе под потолком. – Тогда уходим. Я не знаю, честно говоря, где это географически, вполне возможно, что, выйдя за дверь этой комнаты, мы окажемся у Саги в гостиной. Так что подготовься. Камю не успел ответить. В воздухе раздался уже знакомый треск, Шаку отбросило, как от сильнейшего порыва ветра, швырнуло прямо на Камю, и оба кубарем полетели в угол. Пока они пытались разобраться, где чьи конечности, и встать, Сага окончательно материализовался в пространстве. Он не кричал, не швырялся предметами и техниками и не порывался никого придушить, но почему-то одного взгляда на него хватало, чтобы понять – ситуация хуже некуда. Шака вскочил на ноги первым, зажимая ладонью лицо. На пол быстро-быстро закапала кровь, и Камю почему-то вспомнил фотографию, на которой сидели и лежали окровавленные друзья. Вот и их это коснулось… – Как я и думал, – Сага окинул взглядом Камю, потом Шаку, потом посмотрел на вскрытый сейф. Игнорируя обоих, подошел к дверце, выдернул из скважины серебряный ключ – трансформированного лебедя. Принялся вертеть в руках. – Так вот почему я не нашел ключа ни у одного из вас. Но в итоге все равно не ошибся. Дерьмо ты, Шака, Рыжий хоть не лицемерил. Шака глубоко вздохнул, а затем спокойно, четко выговаривая каждое слово, послал Сагу в таком направлении, куда даже подвыпивший Мило Канона не посылал. Но того это, казалось, только развеселило. – Ого, никогда не думал, что твой активный лексикон содержит подобные конструкции... Так или иначе, я понял, что вы в сговоре, еще когда выяснил, что Икки тоже в "Атлантиде", – на этих словах Шака отступил на шаг, а Камю, несмотря на серьезность ситуации, ощутил острый укол в сердце. Он так волновался за собственных сыновей, что, строя весь этот безумный план, совсем не подумал, как Шака будет объяснять отсутствие своего. Но тот, похоже, выкрутился... да только Сага оказался еще хитрее. – Но поскольку в итоге вы все-таки сделали то, что было мне нужно, предлагаю компромиссный вариант. Вы отдаете мне то, что было в сейфе, и отправляетесь вон. Поговорим, когда все это закончится. Шака убрал руку, и Камю увидел, что поперек его лица – через щеки и нос – идет длинный глубокий порез. "Шрам останется", – отстраненно подумал он и поднялся на ноги. – Беги, – сказал Шака. – Я сильнейший из Первого Поколения... я с ним справлюсь. – Еще чего, – ответил Камю, переключая внимание Саги на себя и одновременно лихорадочно ища пути отступления. – Он пытается нас обмануть, разве ты не понял? Сага иронически усмехнулся. – Твою паранойю можно понять, но в данном случае, Рыжий, мне смешно тебя слушать, учитывая, что это вы без конца меня обманывали, а я вас как раз – ни разу. – Но сейчас ты гонишь нас в ловушку, – отозвался Камю и показал на Шаку. – Его рана. Твоя сила не наносит таких повреждений, то ли дело – сила Шуры. Он где-то рядом, в другом измерении либо под иллюзией. И стоит нам согласиться на твои условия и отдать тебе оружие Шиона, как нас в капусту порубят. Я не прав? Хрусть! Сага сжал кулаки, и тонкие детали, обеспечивающие механизм превращения лебедя в ключ и обратно, не выдержали. На пол полетели несколько кусочков серебра, вслед за ними Сага раздраженно отбросил цепочку, сделал шаг – и Камю понял, что сейчас пощады не будет. Внутри заворочался ледяной клубок ужаса. Холод сомкнулся ледяными пальцами вокруг сердца, оплел плечи, руки. Ладони онемели последними, и Камю вытолкнул через них, вперед, на Сагу, весь этот ужас последнего времени. Тот закрыл лицо мгновенно оледеневшей рукой, поднял вторую руку для контратаки – но поскользнулся на покрытом инеем полу и той секунды, что понадобилась ему, чтобы восстановить равновесие, хватило для атаки Шаке. Тот сложил ладони в молитвенном жесте, за его спиной появилось и мгновенно пропало размытое изображение – сколько остальные ни просили Шаку рассказать, что же это за фигура, или позволить рассмотреть ее повнимательнее, он ни разу не согласился – ни в детстве, ни сейчас. Шака развел руки в стороны и загнул один палец – но, несмотря на кажущуюся простоту этого жеста, Сага рухнул, как подкошенный. Камю хотел отвернуться, но не мог позволить себе такую роскошь. Это было самое страшное применение силы у Шаки – постепенное отключение всех пяти чувств до тех пор, пока ты не оставался подвешен в пустоте, не получая никаких сигналов от внешнего мира. Однажды, здорово напившись, они с Мило и, кажется, Шурой развели тоже изрядно набравшегося Шаку на демонстрацию, и этого случая Камю до конца жизни хватило. Тогда он запросил пощады уже после второго чувства, лишившись только зрения и нюха, а сейчас Шака, кажется, не собирался щадить Сагу. Сузив глаза и глядя только вперед, Шака загнул второй палец, и тут Камю шкурой ощутил опасность позади и кинулся вперед. Шура тоже появился ниоткуда – прямо за его спиной. Провел рукой по воздуху, разрезая, казалось, даже пылинки, и явно метя в шею – но Камю успел увернуться, так что удар пришелся в левое плечо. Адская боль прошила руку до самых пальцев, перед глазами повисла кровавая пелена, и за стучащими в ушах молоточками Камю почти не услышал, как на пол потекла кровь, звучно разбиваясь о доски. Цепкие пальцы сомкнулись на левой руке повыше локтя, дернули – Камю взвыл, ощущение было такое, как будто руку отрывают по живому – а затем его правую руку сдавили, словно тисками, мешая использовать силу, а к шее прижалось ребро ладони. – Отпусти Сагу, – произнес Шура над его ухом. – А то твой дружок сейчас останется без головы. Шака зашипел, но явно заколебался. Сага встал на колени – несмотря на отсутствие уже двух чувств из пяти, он, кажется, вполне готов был сражаться. Стены заплясали вокруг – сила управления пространством начала действовать, а Шака все еще медлил. Ситуация, только что выигрышная, опять поворачивалась задницей, и Камю закусил губу. Он знал, что это будет очень больно и что травмирует и так раненное плечо еще сильнее, но другого выхода не видел. Подняв свободную левую руку, он всеми пятью пальцами вцепился Шуре в лицо и выбросил в него весь холод, который сумел собрать. Плечо пронзила боль, Камю застонал – в унисон с воплем Шуры. Заметив перелом в битве, Шака загнул третий палец, и Сага схватился за глаза. Стены перестали ходить ходуном, но появились причудливые зрительные образы, сплетающиеся и расходящиеся – Шака вдруг оказался невообразимо далеко, между ними с Камю выросли какие-то диковинные, больные и перекрученные, словно из отравленного леса, деревья, резкое освещение то возникало, то исчезало, бросая столько теней, что ориентироваться сразу стало гораздо труднее. Лишенный зрения Сага пытался обернуть это себе на пользу. Пытаясь избавиться от хватки, Шура наудачу махнул рукой. Камю успел пригнуться, так что его почти не задело – так, разрезанная футболка и царапина на спине, ерунда. Он снова кинулся на Шуру, сбил его с ног, уселся сверху, вцепился в лицо теперь уже двумя руками, не переставая призывать холод. Шаку он ни видеть, ни слышать уже не мог, так что не знал, как у того дела, но всем сердцем надеясь, что его помощь не понадобится. Шура, похоже, побоялся самого себя в таком тесном контакте ранить, так что принялся просто лихорадочно молотить кулаками. Пару раз он попал по плечу, выбивая из глаз Камю новые искры, но тот, призвав на помощь всю свою силу воли, хватку не бросил. Понимая, что долго такого противостояния не выдержит, он отнял одну руку от лица Шуры, с неожиданным ужасом отметив под ней вздувшуюся волдырями кожу – все признаки обморожения – и схватил его за волосы. Вдруг Шура перестал молотить его кулаками, в его взгляде что-то поменялось – теперь он смотрел со страхом и сомнением. – Подожди, – начал он, – я... Камю стукнул его затылком о пол, не давая закончить. Медленно слез, пытаясь сообразить, в какую сторону ползти на помощь Шаке. Потом ругнулся, неловко стащил футболку и заткнул ею рану на плече – он не разбирался в хирургии, но глубокий порез с белеющей внутри костью надежды на благополучный исход не внушал. Футболка напиталась кровью уже через несколько шагов, и это было куда хуже, чем сама рана. В горячке схватки Камю не ощущал кровопотери, но сейчас она усиливалась с каждым мигом, и, похоже, приближалась уже к критической точке. Пройдя еще чуть-чуть, Камю почувствовал сильное головокружение и вынужден был присесть, чтобы хоть как-то восстановить пошатнувшееся давление. Так его и нашел Шака – сидящего на полу и изо всех сил пытающегося не потерять сознание. – Я его вырубил, – сказал Шака, садясь рядом, и только сейчас Камю заметил изменения. Свет вокруг начал медленно становиться более естественным и мягким, а деревья выцветали на глазах, как краски на застиранной одежде. – Ты совсем плох, или можешь своими ногами идти? Камю покачал головой. – Надолго? – Не знаю, – Шака повертел головой, потом стащил и свою футболку тоже и примотал ее поверх импровизированной повязки Камю. – Склянка цела? Камю кивнул, чувствуя, как в глазах все темнеет, а голова становится все более и более тяжелой. – Эй, не отключайся, – Шака похлопал его по щекам. – Мы победили... ну, на данный момент. Если ты сейчас умрешь – что я скажу твоим пацанам? И как докажу Мило, что не поучаствовал в этом? Камю хмыкнул. Шака взвалил его здоровую руку себе на плечо и потащил вверх. – Пошли. Выберемся как-нибудь. Но высота собственного роста стала для Камю непреодолимой преградой – сделав пару шагов с помощью Шаки, он понял, что сознание покидает его, и успел еще подумать, что надо во что бы то ни стало сохранить его – как все вокруг затопила непроглядная тьма.