Второе Поколение

Свет резанул по глазам. Камю попытался прикрыть их рукой, но рука отчего-то не пожелала шевелиться. В плече слабым отголоском стрельнула боль, но этой тени, воспоминания о боли хватило, чтобы Камю вспомнил все произошедшее и резко, как от кошмара, стряхнул сонное оцепенение. Как оказалось, совершенно зря. Первым, что он увидел, был белый потолок, первым, что унюхал – запах чистых простыней и больничной дезинфекции. Попытка пошевелить раненной рукой ничего не дала: та была туго замотана в повязки. Из плеча торчал устрашающего вида дренаж, а из вены на второй руке – катетер. Боли почти не ощущалось: так, неясное неудобство, словно под повязками что-то непрестанно давило. Ничего похожего на тот кошмар, что довелось пережить, когда Шура резал его. Изучив собственное тело, Камю повернул голову. Палата оказалась двухместной, похоже, из дорогих – удобные кровати, новая мебель, аппаратура – сейчас большинство из нее было отключено и повернуто мониторами к стенам. На второй кровати у окна тоже кто-то лежал: из-под натянутого по самые уши одеяла виднелись только короткие взлохмаченные русые волосы. Камю пошевелился, неловко зацепил перевязанное плечо и зашипел от боли. Его сосед, похоже, не спал – он сразу отреагировал на звук, отбросил одеяло и обернулся. – Ты проснулся! – Айолия... – удивленно проговорил Камю. Кого-кого, а его он никак не ожидал встретить сразу после такого напряженного боя и неожиданного больничного пробуждения. Тот радостно ухмыльнулся во весь рот, сел на кровати – и Камю увидел, что правая рука у него до самого плеча закатана в гипс. Айолия зевнул и почесал голову левой. – Мы в травматологии центральной больницы округа, – сообщил он. – За последнее время мы тут такие частые гости, что медсестры на рецепшене уже, только завидев молодых мужиков с насильственными травмами, спрашивают: "Зодиак, да?" И не надо так пялиться, Рыжий, тебе чуть руку не отрезали, благодари судьбу, что все удалось сшить. – Меня Шака сюда притащил? – спросил Камю, пошевелив пальцами на левой руке. Те послушались, хоть и не сразу, и это немного его успокоило. Айолия покачал головой. – Когда ты от кровопотери в обморок упал, он нашел телефон, дозвонился Барашку и попросил подкреплений. Вас Мило и Альдебаран вытащили, и с тебя еще история о том, как вы умудрились уложить Сагу. Когда я спросил Шаку, он меня послал, – он пригорюнился. – Обязательно расскажу, – пообещал Камю. – А где остальные? Айолия опять улегся на свою кровать, уставившись в потолок. – Шаке зашили морду, замотали бинтами и отпустили домой. Он на базе Доко вместе с Альде, Барашком и Мило. Шура в ожоговом – ты его до третьей стадии обморожения довел – а потом его переведут в неврологию. – Шуру тоже вытащили? – спросил Камю, подавив болезненный укол совести. Он всегда хорошо относился к Шуре, и сейчас понимать, что ранил его настолько серьезно… – Угу, ну не бросать же его. Кстати, оказалось, что все это время он был под прямым контролем Саги. Когда Шака Сагу вырубил, контроль спал, но Шура огреб кучу неврологических и психиатрических последствий, так что ему дольше всех придется от всего этого лечиться. А Сагу, кстати, не нашли. – Как не нашли? – Камю так удивился, что сел на кровати. И сразу понял, что что-то не так, что в его ощущении самого себя изменилось что-то еще, помимо руки. Ответ он получил почти сразу: его волосы оказались острижены по плечи. Камю повертел головой – непривычно короткие пряди хлестнули по щекам. Айолия хихикнул, наблюдая за ним. – Никогда не понимал вашего стремления отрастить косы, как у девчонок... Большую часть тебе Шура в драке срезал, а ты и не заметил, похоже. А остальное остригли уже тут: они сбились в окровавленные колтуны, медсестрам проще было обрезать, чем вымывать и распутывать. У них и так работы невпроворот было: рану твою промыть, ушить, крови тебе перелили ванну... – Плевать на волосы, – искренне оборвал его Камю. – Про Сагу скажи. – Да нечего рассказывать. Пока Шака звонил, пока пытался тебе в тех условиях кровь остановить, прошло какое-то время. А когда он вспомнил о Саге и решил проверить, не пришел ли тот в себя – никого не обнаружил. Мило и Альде потом его искали – никто не думал, что без всех пяти чувств он далеко уйдет, но это же Сага, он пространство в трубочку свернет, и ищи его на другом конце континента. Шака говорил, что он довольно скоро восстановится, но это уже не имеет значения: на его стороне остались только Афродита и Десмаск, так что больших проблем он не доставит. – Ну вас троих он ведь потрепал, – напомнил Камю. Айолия ответил протяжным вздохом. – Совсем даже и не он... О, гости! Камю повернулся к двери. Не успела она открыться, как в щель просочился маленький темноволосый мальчишка и подбежал к кровати Айолии. – Папа, папа! – воодушевленно крикнул он. – Я сделал Мило на приставке! Мы играли, и я его победил! Побил так, что он признал, что я круче! Айолия снова сел, обнял сына здоровой рукой. – Молодец, Сейя, я всегда знал, что ты круче всех. Поздоровайся с Камю. – А он уже не спит? – удивился Сейя, уставившись на Камю темными веселыми глазами. – Привет, Камю! – Привет, – улыбнулся тот, переживая очередной приступ тоски по сыновьям. Да, Хега и Исаак не были похожи на Сейю, но все равно – тяжело было смотреть, как Айолия обнимает сына, треплет ему волосы, а тот рассказывает о своей великой победе над Мило. "Я бы отдал свою руку, если бы знал, что это даст мне возможность вернуться к ним и больше никуда не уезжать". – Я ему поддался! – возмутился Мило от двери. Руки у него были заняты пакетами, так что дверь пришлось открывать ногой, но он все-таки справился с этой задачей. Камю хмыкнул. – Только не говори, что на полном серьезе соперничал с шестилетним ребенком. – Тебе, я вижу, уже полегчало, – ворчливо отозвался Мило, но уши его побагровели – Камю очевидно попал в цель. Сам Мило выглядел значительно лучше, чем на памятном фото: на его щеке краснела царапина, нос был заклеен пластырем, и еще один пластырь закрывал уголок губ, но в остальном это был тот самый привычный Мило. Он подошел к Айолии и свалил пакеты к нему на одеяло, потом подтащил стул и сел между кроватями. – Я вам тут пожрать принес и одежду Айолии. Тебя выписывают, пора обратно в строй. Камю, тебе придется еще тут полежать: я не думал, что ты так быстро придешь в себя, так что вместо тебя поговорил с врачом. Рана заживает хуже, чем надеялись, тебя хотят еще пару дней подержать здесь. – А сколько я вообще тут пролежал? – наконец догадался спросить Камю, впервые осознав, что никак не может оценить время, что прошло с момента битвы. – Четыре дня, – отозвался Мило. – И большую часть времени ты просто спал. Тяжко тебе, видно, у Саги пришлось, дружище. Камю не стал отвечать, ему вообще не хотелось сейчас думать о Саге. Но воспоминание о пленении напомнило и о том, ради чего он вообще пошел на это, и Камю подпрыгнул, забыв о раненном плече. – Кровь!.. Кто-то понял, что делать с кровью?.. Мило и Айолия переглянулись. – Нет, – неохотно ответил Мило. – Даже Доко не в курсе, вся затея с сейфом была чисто Шиона инициативой. Все эти четыре дня Мю и Шака рыли, как бешеные кроты, но так и не узнали ничего существенного. Мы даже в лабораторию ее сдавали, но узнали очень мало. Здоровскую нам старик свинью подложил. – И что в лаборатории сказали? Мило развел руками. – Кровь венозная, взята у женщины. Алкоголя и других сильнодействующих веществ в ней не обнаружено, генетических отклонений и болезней у донора – тоже. Да: еще эта женщина обладала – или обладает, никаких указаний на то, что она мертва, нет – силой, но уровень и направление этой силы определить не представляется возможным. Вот и все. Сам видишь, негусто. – Да уж, – вздохнул Камю. – На самом деле то, что кровь женская, очень возбудило Доко, он объяснял, почему это важно, но я ничего не понял в этой генетике. Сам у него спросишь. – Иногда мне кажется, что Шака прав, и анекдоты про блондинок писали после общения с Мило, – фыркнул Айолия. – Стукни его, Сейя, – не оборачиваясь, попросил тот. Сейя с радостным смехом выполнил просьбу, пихнув отца в грудь. Айолия поднял здоровую руку жестом побежденного. – Ладно, ладно, заразы. Удивительно, как вы спелись. Сейя, пошли вниз, в кафетерий, я хочу большой сандвич с ветчиной и сыром. Камю покачал головой. Мило действительно умудрялся замечательно ладить со всеми мальчиками Второго Поколения, кроме, пожалуй, Икки – ершистый и колючий, тот тяжело сходился со всеми без исключения. Среди взрослых нередко высказывалось удивление – дескать, если Мило так хорошо ладит с детьми, почему он никого из них не усыновил? И только Камю знал правду о том, что Шион попросту не решился доверить Мило ребенка, считая того слишком безответственным. Это очень зацепило Мило, но он быстро утешился, общаясь сразу со всеми сыновьями друзей. Хега и Исаак тоже его обожали, относясь как к родному дядюшке, и Камю не препятствовал этому – сам сирота, он хотел, чтобы у мальчиков было как можно больше родных. – Никогда не делай так больше, – попросил Мило, когда Айолия и Сейя вышли из палаты. Смотрел он при этом в окно, но Камю знал – это говорит о чем угодно, но не о равнодушии. – Ты мой самый лучший друг, брат, по сути. И когда Шака позвонил Мю и сказал, что ты истекаешь кровью, а он не знает, что с этим делать... Он захлебнулся воздухом и замолчал. – Мило... – начал Камю, но тот оборвал: – Просто не лезь больше в такие драки, хорошо? Ты мозги, твое дело – строить планы и искать информацию. Для мордобоя есть я, тупой Скорпион. И, судя по результату, я с ним справляюсь все-таки лучше, – он фыркнул, но Камю видел, что друг все еще очень расстроен. Чтобы отвлечь его от собственного ранения, он спросил: – Так кто на вас напал? Сага говорил так, что создалось впечатление, что это он, ну или кто-то из его прихвостней по его приказу. Но и Шака, и Айолия сказали, что он ни при чем. Мило тяжко вздохнул, поднял глаза к потолку. – Это действительно не он. Парень назвался Радамантисом, я его впервые в жизни видел, если честно. Он застал нас врасплох: втроем мы едва поцарапать его смогли. Работает он, как он сказал, на Аида. – Аида? – удивился Камю. – Это что, позывной? Кто за ним скрывается? Уже задав вопрос, он понял, что знает ответ, и Мило немедленно это подтвердил: – Шун. Он назвал так Шуна, и это первое свидетельство того, что мальчишка вообще жив, и что наши теоретические выкладки имеют смысл. – Шун отдал приказ вас уничтожить? – не поверил Камю. – Брось, он ребенок. При всех странностях, что творятся вокруг него... – Шуна, скорее всего, просто подняли на знамя, – буркнул Мило. – По крайней мере, сейчас. Потом, когда он поднимет свои сто восемь трупов, это изменится, но сейчас он символ. И да, если ты скажешь, что на нас напали потому, что отвели нам три места из этих ста восьми, я скажу, чтобы ты заткнулся. Мы об этом уже думали. "Аид. Древнегреческий бог подземного мира. Во что мы вляпались вообще?" – подумал Камю, а затем вспомнил разговор с Шакой и попросил: – Слушай, Мило, скажи мне правду. Откуда это число – сто восемь? Откуда вы его взяли? Ну явно же не из расчетов. Тот вздохнул, понурился, помялся немного и раскололся: – Ты прав, не из расчетов. Проблема в том, что границ истинной силы Шуна мы не знаем, он может и восемь, и сто восемь, и тысячу восемь мертвецов с равным успехом поднять. Дело в том, что к нам – вернее, к Ширью и Сейе – уже подбирались на предмет "похитить", мы сначала решили, что это Сага, а потом оказалось, что нет. Ну и Альде извернулся и поймал похитителя. От него и сведения, но ничего, кроме этого, выжать не удалось, так что мы все еще блуждаем в тумане. – Подожди, – Камю помотал головой, снова удивляясь отсутствию привычной тяжелой гривы. – Что значит "границ силы Шуна мы не знаем"?.. Мило открыл рот, чтобы ответить, но не успел: дверь отворилась, и в палату ввалились Айолия и Сейя. – Смотрите, кто пришел! – громко объявил Айолия, открывая дверь пошире и пропуская в нее новоприбывших. Первым в палату вошел Шака. Его лицо было крест-накрест перемотано повязкой, но выглядел он вполне бодро, и Камю слегка успокоился. Странно было осознавать, что все время с момента пробуждения волновался о нем – пусть и не отдавая себе в этом отчета. – Я рад, что ты очнулся, – Шака кивнул ему, пошарил взглядом по палате в поисках еще одного стула. Больше стульев не было, и Шака уже вознамерился сесть на край кровати Камю, но Мило его опередил – вскочил со своего стула и сам сел на кровать, после чего уставился на Шаку совершенно невинным взглядом. Судя по выражению не обмотанной бинтами части лица, единственное, что удержало того от хлопка ладонью по лбу – мысли о ране. Он закатил глаза и сел на кровать Айолии. – Как твоя рана? – спросил Камю, не желая акцентировать внимание на совершенно, по его мнению, детском поведении Мило. – Шрам останется, – Шака пожал плечами. – А в целом уж точно не серьезнее твоей. Кожа рассечена, да и все. Тем временем в палате появился последний посетитель, и увидев его, Камю понял, почему Шака не сел на освобожденный Мило стул. Опираясь на трость, в дверь вошел ни кто иной как Доко – второй основатель "Зодиака" и старейший его член. Айолия закрыл за ним дверь и уселся рядом с Шакой, взяв Сейю к себе на колени. – Я очень рад, что вы оба идете на поправку, – Доко перевел взгляд с него на Камю и обратно, переложил трость из одной морщинистой руки в другую и уселся на стул, оказавшись в центре всеобщего внимания. – Меня очень беспокоит все, что происходит, и я бы не хотел, чтобы погиб еще кто-то. – Доко, – Камю сел поудобнее, опираясь на здоровую руку. – Давай без светского этикета. Я знаю, что многое проспал, но, может, я заслужил узнать, что именно? Повисло молчание. Шака устало потер глаза. – Да ничего, в сущности. Про кровь тебе рассказали?.. – Да. И сказали, что важность пола того, с кого эту кровь накачали, я должен узнать у Доко. А еще я хотел бы знать, – Камю повернулся обратно к Мило, – что ты все-таки имел в виду, когда сказал, что мы не знаем границ силы Шуна. Мило тяжко вздохнул и беспомощно посмотрел на Доко. – Я не могу так умно объяснять, как ты, старик. – А можно, я объясню? – воодушевился Сейя. Айолия фыркнул. – Нет, мелочь. Старшим надо уступать. Доко вздохнул, оперся подбородком на набалдашник трости. – Не буду утомлять тебя долгими объяснениями со ссылками на источники, ты еще не вполне здоров, но вкратце постараюсь изложить. Когда Шион говорил, что сила не наследуется, он не то чтобы врал, но очень сильно упрощал. Сила не наследуется сыном от отца, но в целом схема ее передачи известна. Давно уже есть исследования – собственно, этот вопрос пытались прояснить с тех самых пор, как вообще заметили закономерности в проявлении силы у родителей и детей. Так вот, наличие силы кодируется одним небольшим геном, сцепленным с Х-хромосомой. Ген имеет две аллели – доминантную, означающую отсутствие силы, и рецессивную – ее наличие. У мужчин одна Х-хромосома, большинство имеет доминантную аллель по нужному признаку, меньшинство – как вы – рецессивную и обладает силой. У женщин же Х-хромосом две. Это объясняет тот факт, почему девочек с силой на несколько порядков меньше, чем мальчиков – даже если женщина имеет рецессивную аллель в одной из хромосом, но доминантную в другой, сила у нее не проявляется, таким образом все, что может эта женщина – лишь передать этот признак своим детям. А в крови, которую вы нашли, ген силы был рецессивен в обеих хромосомах, то есть эта девушка или женщина имела активную силу и могла ее использовать. Сами понимаете, это редчайший случай, вероятность совпадения двух рецессивных аллелей при общей низкой распространенности признака незначительна. Лично я за всю мою жизнь встречал таких женщин... – Доко поднял ладонь. – Ну, вот, на пальцах одной руки пересчитать. Сейчас же знаю только одну – Фетиду, девушку из "Атлантиды". Поэтому тот факт, что Шион взял именно кровь женщины, причем кровь женщины, обладающей силой, кажется мне очень важным, если не ключевым. Если я пойму, почему он это сделал, скорее всего, разберусь и в том, как использовать кровь. Повисло молчание. Камю обдумывал сказанное, и его царапала какая-то мысль – на самом краю сознания, но он никак не мог понять, что это за мысль. – Так, – произнес наконец Мило. – Вроде на этот раз я понял чуть больше. Но ты же только что сказал, что сколько-то таких женщин знал, а ты лучший друг Шиона. Ты не можешь тупым перебором определить донора? Доко хмыкнул: – Я был его другом, а не сиамским близнецом. Я не исключаю вероятности, что Шион мог взять эту кровь у еще одной, незнакомой мне женщины. Да и если я вдруг знал донора – не вижу, что это может дать нам. Вопрос ведь не в конкретной личности, а в том, что подразумевал Шион, когда выбирал именно ее. Мило хотел что-то возразить, но в этот момент Камю поймал наконец свою мысль, и она оказалась настолько шокирующей, что промолчать оказалось не в его силах. – Подожди... – медленно произнес он. – Исаак получил от меня Y-хромосому, в которой вовсе нет нужного гена. Получается, он никак не мог унаследовать силу от меня. Доко кивнул. – Именно. По всей видимости, у Сары из двух аллелей гена силы была одна рецессивная. Доминантная вторая забила ее, поэтому у твоей жены сила не проявилась, но Исааку она передала нужный ген. Об этом никто не знал, да и не мог знать – включая ее саму, но проявление силы у Исаака говорит как раз об этом. Камю наклонил голову и спрятал лицо за ладонью здоровой руки. На глазах закипели непрошенные слезы. Он сам понимал, что не должен так реагировать, что ничего страшного не узнал, но осознание того, что такая важная тайна ускользнула от него, почему-то приводило в отчаяние. Мило участливо положил руку ему на плечо. Камю сгреб волю в кулак и поднял в голову. – Все нормально. Я просто... не ожидал. Айолия крепко обнял Сейю, который внимательно слушал, хотя явно понимал очень мало – похоже, представил себя на месте Камю. Шака тяжело вздохнул. – Да... – произнес Доко. – Извини, но ты все равно узнал бы рано или поздно. Камю махнул рукой, не желая больше обсуждать это в такой широкой компании. Доко кашлянул. – Теперь что касается второго твоего вопроса. Ген, который кодирует само наличие силы, ученым выделить удалось, но вот что отвечает за ее уровень и направление, пока неясно. Есть куча теорий разной степени достоверности, но точного ответа не знает никто. Что касается уровня, распределение такое. Примерно двадцать процентов людей, у которых есть сила, не замечают ее проявлений – настолько те незначительны. Само наличие силы у такого человека может заметить только другой носитель силы с очень хорошим чутьем. Еще у сорока процентов она хоть и проявляется, но очень слаба. Управление огнем, способное лишь зажечь свечу, управление льдом, достаточное, чтобы охладить чай, управление иллюзиями, которого хватает разве что на навеивание хорошего сна. Такие люди спокойно живут, используя силу в рамках ее возможностей, но в остальном ничем не отличаются от обычных людей. Доко помолчал, словно собираясь с мыслями. – Из оставшихся сорока процентов абсолютное большинство – в среднем на нашем с вами уровне. Это как раз те, кто составляют крепкий костяк наемнических организаций. Кто-то чуть сильнее, кто-то чуть слабее, но разброс не очень большой. Очень малая часть, пять-семь процентов от общего количества владеющих силой – это те, кого в "Зодиаке" мы называем Вторым Поколением, а в официальных бумагах они значатся как "Уровень-один". – Это я! – вставил Сейя, радостно дрыгая ногами, и все помимо воли улыбнулись. – Да, это ты, – Доко протянул руку, чтобы потрепать его по голове. – И Ширью, и Икки, и Хега. Они сильнее самого сильного из нас, – он кивнул Шаке, – в два – два с половиной раза, но и с контролем силы у них значительно хуже. Как правило, с возрастом этот недостаток выправляется, так что такие люди – ценная находка для любой организации, работающей с силой. Камю посмотрел на Мило и понял, что тот думает о том же, о чем сам Камю – что Доко не назвал среди имен имени Шуна. – Ну и есть, наконец, "Уровень-ноль". Таких очень мало, один на несколько тысяч носителей силы. Как правило, в раннем возрасте их принимают за "Уровень-один", что и произошло с Шуном, и лишь с течением времени раскрывается их истинный потенциал. Уровень их силы, конечно, теоретически ограничен, но по сравнению с нашим с вами уровнем – это как Эверест и местечковый холм. Контроль, соответственно, еще слабее, но опять-таки, к взрослому возрасту выравнивается. Если такой мальчик, конечно, вообще доживает до взрослого возраста – есть порочная, но, увы, очень распространенная практика убивать носителей силы такого уровня, пока они еще не успели порушить хрупкую расстановку сил между разными организациями. Поэтому те, кто выжил, обычно маскируются для своей же безопасности. Я лично знаю уже взрослого мужчину уровня-ноль, который успешно делает вид, что уровень его силы среднестатистический – правду знают лишь несколько человек. И я думал, что больше на моем жизненном пути таких не встретится, но тут оказалось, что Шун тоже такой. Поэтому мы должны остановить его как можно быстрее, а еще потому, что с того самого момента, как уровень его силы стал известен, за его жизнь нельзя дать и ломаного гроша. Это сейчас он Аид и его силой собирают армию. Как только армия достигнет целей тех, кто похитил Шуна – он умрет, потому что он слишком опасен. Доко замолчал. Камю кашлянул. – Но как нам остановить кого-то, обладающего настолько чудовищной силой? – Не нам, – ответил Доко и показал на Сейю. – Им. Есть у меня одно подозрение... Он снова сделал паузу, но тут нервы сдали уже у Шаки. Он махнул рукой. – Хватит театральных пауз. Камю, пока самая вероятная гипотеза – что кровь, которую мы нашли, временно поднимает уровень силы Второго Поколения до уровня-ноль. И если это действительно так... – Уж вчетвером-то они как-нибудь одного Шуна зашатают! – Мило радостно вскинул кулак. Камю медленно обвел всех взглядом, задержавшись на маленьком Сейе, который рассеянно смотрел в окно, не переставая болтать ногами. Странно, но, казалось бы, идеальное решение совсем не обрадовало его. Наоборот, легло тяжким камнем на сердце. – А их самих кто-нибудь спросил?.. Никто ему не ответил.