Неудавшаяся месть

...Пришел он в себя от неприятного ощущения на шее и под волосами. Чьи-то жесткие пальцы массировали до боли, чуть не обдирая кожу, но зато темнота отступила. Где-то рядом слышалось болезненное кряхтение и возня, голос Его Высочества рявкнул: - Эгль, прекратить! Тиммерлен, смирно! Саенхольд попытался подняться - уже понял, что лежит на земле - но наклонившийся над ним егерь придавил плечи, не позволяя встать. - Лежи, пока не разрешат, понял? Опять упадешь. Саенхольд повиновался, хотя чувствовал себя нелепо - вокруг все стоят, ходят и, кажется, даже дерутся, а он лежит - глазки в небо. Уже, впрочем, не дерутся, все стихло. Он повернулся так, чтоб видеть источник шума и как раз успел заметить, как расцепляют совершенно недружеские объятия Тиммерлен и один из егерей, такой же высокий, но худой, как хлыст. Тиммерлен скалился, как собака. «Они, что ли, дрались? - подумал юноша.- Эстанис с ума сошел?», а вслух сказал: - Не буду я падать, - однако подниматься не стал. Насовсем тут не оставят и ладно. Эстан тоже уже стоит почти спокойно, а Нагастиаль обнял его за плечи и что-то тихо говорит. - Посадите его на табурет, - опять прозвучал голос принца, - и красного морранского сюда. Саенхольда легко подняли и усадили обратно. Кто-то поставил перед ним блестящий тусклым серебром стаканчик с вином. Он хотел было сказать, что не любит вино, но быстро понял, что не стоит спорить. Там того вина-то... И принца лишний раз сердить не нужно. Вино оказалось вкусным - сладковатым и почти без горечи в послевкусии, но, главное, в голове прояснилось и даже физически стало легче. Слабость ушла, только загорелось лицо. Принц наблюдал за ним, откинувшись на спинку легкого складного креслица. - Пришел в себя, ярл? - беззлобно пошутил он. - Это я ярл? - просипел Саенхольд. - Какой из меня... - Ты, пока отказ не подпишешь. Но это не сегодня. Все будет приготовлено, тебя вызовут. А пока остаешься под присмотром... - принц поднял глаза на стоящих в нескольких шагах офицеров, - эрве лэ Нагастиаль, возьметесь ли вы с эрве лэ Тиммерленом пока что опекать нашего... гостя? - Разумеется, Ваше Высочество, - очень непочтительно ухмыльнулся Нагастиаль, - думаю, Тиммерлен возьмет на себя эту заботу, а я, если что, присмотрю за обоими... Принц хмыкнул, явно давя смешок, и легким жестом указал на сидящего перед ним парня - забирайте, мол. - Идти можешь? - Эстанис мгновенно оказался возле парня и обнял за талию. Егеря, стоявшие поблизости, опять дернулись на резкое движение, но кидаться уже никто не стал. - Могу, конечно, я же не больной, - немного обиделся Саенхольд. - А не больной - так чего свалился? - допытывался Эстанис, уже ведя его в сторону расположения отряда. Кипреано, откланявшись и извинившись перед принцем за всех разом, шел позади в нескольких шагах. - Изюм плохой попался! - заявил Саенхольд и нервно захихикал, глядя на оторопевшее лицо любовника. - Берто несвежий изюм подсунул! Эстанис только головой мотнул, но допытываться не стал, лишь плотнее прижал к себе и до шатра почти донес. Там они ввалились - иного слова не подобрать - внутрь. Эстанис сгрузил свою дрожащую и хихикающую ношу на тюфяк и сел рядом. Принялся гладить обеими руками по голове и плечам, легонько встряхнул - да что с тобой? - Да истерика, не видишь? - подал голос присевший у противоположной стены Нагастиаль. - Пару пощечин или воды кружку на голову и всех дел. - Да иди ты... - буркнул слегка встревоженный Эстанис, но тут проблема разрешилась сама. Парень с силой обнял сидящего рядом мужчину, втиснул лицо в его плечо и наконец-то затих. - Ну так что? - продолжал Нагастиаль. - Шатер отдельно вам поставить как молодоженам? - Кипрео! - рявкнул уже освирепевший Эстанис. Он за утро и так понервничал, выторговывая у принца своего юного возлюбленного. Потом, когда тот вдруг во время беседы с Его Высочеством рухнул на землю, отважный офицер потерял самообладание и рванулся поднять, убедиться, что ничего страшного не произошло. Егеря отреагировали предсказуемо: бросок в сторону принца для них - угроза, которую нужно ликвидировать. Хорошо, что его знают как друга Нагастиаля и человека благонадежного. Никто не метнул нож в спину, просто перехватили, попытались скрутить. Ну да он тоже не булка сдобная, об него и зубы можно обломать... - Ладно, с вами ясно все, - вздохнул Кипреано, - твой он теперь, не забирают, успеешь наиграться... оба успеете. Лекаря ему все же позови, а то так и будет падать, где попало... - Да не болен я! - но Эстанис, успев еще раз заглянуть парню в глаза, осторожно освободился из его рук и сказал Нагастиалю: - Позову, пожалуй, только ты тут... - Иди! Оставшись с бывшим заложником наедине, Нагастиаль минуту сидел молча и ссутулившись. Затем поднял глаза на юношу, и тот поразился, какая смертная тоска стояла в этих глазах. - Не трону больше, не бойся. Понял? Тот только кивнул. - Пока Эстан тобой доволен... можешь на меня рассчитывать. - В чем рассчитывать? - совсем уже изумился Саенхольд. - В разном. В столицу вот приедем... И правда - он же теперь попадет в столицу... Вот надо же... - Лучше тебе забыть обо всем лишнем, - продолжил офицер, - то есть что ты запомнишь - твое дело, но лучше от хорошей памяти бывает не всегда. Это я по себе знаю. Эти слова прозвучали болезненно, отозвавшись в душе Саенхольда странным сочувствием, он как будто понял, что ощущает этот мрачный и озлобленный человек. Холод. Пустоту, которая никак не заполнится. Его жестокие выходки - глупая попытка отвернуться от этой пустоты. Парень передернул плечами и решил, что не будет вникать в это - ему своего хватит. - Я постараюсь забыть, - неожиданно твердо сказал он. - И вы забудьте. Он успел увидеть тень улыбки на губах собеседника прежде, чем в шатер заглянул хорошо одетый человек с недовольным лицом, распространяющий вокруг себя характерный лекарственный запах. Эстанис расстарался - притащил лекаря из свиты принца. От лекаря удалось отвязаться очень нескоро. Мало того что он задал уйму вопросов, на которые Саенхольд отвечал, краснея и злясь, так заставил еще и раздеться, предъявить для осмотра рот, задницу, почему-то кисти рук и живот. Руки и живот были довольно сильно потисканы, остальное просто осмотрено. - Ничем заразным как будто не болен, - ровным голосом сообщал лекарь Эстанису, который, еле дождавшись конца осмотра, заглянул внутрь, - легкие наружные повреждения, некоторое истощение сил душевных и физических. Молодой господин еще в поре развития, когда и душа и тело неустойчивы, легко повреждаются, но и восстанавливаются при должном уходе. Будь мы в иных, мирных условиях, я бы порекомендовал ему положительные впечатления - прогулки, новые приятные знакомства и прочее. Но тут уж... Впрочем, опасного для жизни нет ничего, просто немного пусть побережется. Могу также смешать укрепляющую микстуру, но это за отдельную плату, компоненты я приобретаю... Саенхольд, заправляя в штаны рубаху, выскользнул из шатра, благо к нему уже никто не обращался. Снаружи пекло солнце, хотелось есть. Только не изюм. Сейчас он ощущал легкость в душе и в голове. Мысль о том, что у него нет ничего, кроме пары запасных штанов и рубах, его совершенно не огорчала. И что дома тоже нет - он пережил это несколько дней назад, когда боялся потерять самого себя. У него есть Эстан, знакомый едва несколько дней, но уже ставший настоящим любовником и покровителем. Есть мрачный, как привидение, Нагастиаль, сам обещавший поддержку. Есть призрачный титул и гребешок в кармане. И целая жизнь впереди. Эстанис лэ Тиммерлен уже машинально кивал головой, соглашаясь со всем, что вещал ему лекарь. Наконец-то они вышли из шатра, договорившись о микстуре, и Эстанис зашарил глазами в поисках своего «подопечного». И увидел, как тонкая легконогая фигурка шагает в сторону разбитой отрядными кашеварами кухни. Заглядывает в котел, что-то доказывает, взмахивая рукой, и после непродолжительного спора, получает миску в руки. Офицер с усмешкой следил за осмелевшим мальчишкой, но вдруг напрягся - над Саенхольдом, который работал ложкой даже не присаживаясь, нависла рослая фигура. Высокий кудрявый солдат попытался обнять парня, но тот ловко вывернулся и прикрикнул так, что голос долетел сквозь лагерный шум. Солдат удивленно замер и под хохот зрителей попятился. А мальчик демонстративно уселся, поджав ноги, рядом с другими, показывая, что пока не поест - не уйдет. - Нахальный щенок, - пробормотал наблюдавший эту картину Кипреано. - Почти как я в его годы. Правда, я-то дрался, как бешеный. И главное, умел. Научи его хоть бить, как следует, и клинок подари. Живо отстанут любители свежатинки. Эстанис мельком оглянулся - не хотелось отводить глаза от «нахального щенка» - и Кипреано, уловив острый блеск взгляда, невесело засмеялся: - Не ревнуй... у своих не отнимаю. - Не ревную. Да и не пошел бы он к тебе. - Это смотря как уговаривать, - Кипреано откровенно потешался, та еще ехидна. Но это звучало уже неопасно. Можно было расслабиться. - Смотри, Эстан, ты-то крепко зацепился, а он просто пошел к тебе. Как это говорят - ты целуешь, а он щеку подставляет. - А ты, я вижу, лучше меня его разглядел? - не удержался Эстанис. Если бы не подозревал, что так оно и есть, его бы ни подначки, ни серьезные слова не задели бы. - А мне проще - я-то в стороне, - откликнулся друг. - Ладно, не переживай, нравишься ты ему. А дальше - не упускай, и будет твой. **** Они одновременно глянули в сторону кухни и увидели, что объект обсуждения уже направляется к ним с довольной улыбочкой и куском черного коржика в руке. Это было исключительно солдатское «лакомство», его и пекли-то только для того, чтобы выдавать в качестве сухого пайка. Но домашнему мальчишке это было в диковинку, и он на ходу ломал по кусочку, явно получая удовольствие. Подойдя к офицерам, он присел на корточки возле Эстаниса и показал ему коржик: - Хотите попробовать? - и тот машинально отломил кусок. Кипреано совершенно неприлично фыркнул и ушел в шатер. Наверное, он ошибается насчет паренька. Удачи Эстанису, она ему еще пригодится... Перестав бояться за свою жизнь и плотно поев, Саенхольд оказался на диво энергичен. В первую очередь это проявилось потоком расспросов и болтовни. Ему нужно было узнать, какие специи и зачем добавляют в эти коржи, чем занимался Эстанис до усмирения мятежа, сколько лет принцу Вильтену и давно ли он на военной службе, как можно сшить еще одежду - у него ведь нет плаща от дождя, зачем армейским лошадям дают микстуру... Парень старался держаться по-взрослому солидно и серьезно, но офицер почему-то вспомнил опыт общения с малолетними племянниками, способными задавать вопросы до бесконечности. Поэтому, когда Сай высказал желание прогуляться по лагерю вне расположения их отряда, то возражений он не встретил. Не привязывать же вновь на бечеву - сам же ее и обрезал... К вечеру, обнаружив, что парень все еще где-то пропадает, Эстанис решил пройтись по окрестностям в его поисках. Поиски были недолгими, находка - малоприятной. Не желая слишком долго бродить попусту, Эстанис подошел к компании солдат, расположившихся на нескольких неошкуренных бревнах и занятых разговорами и разнообразным мужским рукоделием. Кто-то чинил ножны, кто-то - штаны. Двое, растянув между собой узко нарезанные полосы кожи, скручивали хитроумное плетение ремня. Лениво переговаривающиеся мужики не слишком отреагировали на появление чужого офицера, но покосились чуть настороженно, заметив, что направляется он именно к ним. - Не видели здесь парня? - спросил Эстанис. - Молодой совсем, глаза синие, волосы до лопаток... - В желтенькой такой господской разлетайке? - как-то понимающе ухмыльнулся один из сидящих. - ...ну да. С легкой заминкой Эстанис понял, что речь идет о песочного цвета рубахе, в которой и ходил сегодня его любовник. Он кивнул и услышал чуть глумливое: - Да вон, за возами, дружков себе нашел... Сидят там, как курочки в курятнике, квохчут... - вокруг приглушенно зареготали. С нехорошим предвкушением, Тиммерлен обогнул крайний воз и увидел своего паренька, стоящим в окружении еще троих, примерно тех же лет. Один, впрочем, выглядел чуть постарше. Совсем юные, свежие лица, только чересчур броские, до вульгарности яркие одежки выдавали род занятий. Шлюхи. Отправившись бродить по лагерю и любоваться мельтешением вокруг, Саенхольд был уверен, что так и проболтается, не разговаривая ни с кем до самого ужина. Он не знал никого, кроме нескольких человек из отряда, взявшего замок Вирийон, и знакомиться пока не рассчитывал. Да, еще он знаком был с принцем, но совсем не мечтал это знакомство возобновить. Поэтому, когда его окликнул сипловатый мальчишеский альт, он даже не сразу понял, что это зовут его. - Привет, красавчик! - оклик прозвучал чуть вызывающе, но в меру. Он оглянулся. Юноша примерно его лет немного напряженно улыбался ему. Хорошенький, невысокий, с широкими плечами и узкими бедрами, он был неожиданно пестро одет - кирпичного цвета бархатный жилет, пестрая многоцветная рубаха с преобладанием зеленого и золотистого. С его темно-рыжими волосами сочетание получалось почти красивое, но немного раздражающее глаза. - Гуляешь? Ты кто? Я Ламерт, я сюда с егерями пришел, знаешь про них? - Да кто их не знает... Мое имя Саенхольд, - чуть помедлив, ответил бывший заложник. - Оу, ты харландец? Только у вас такие имена... чудные бывают. Саенхольд лишь пожал плечами - ничего в своем имени чудного он не видел. - Нет, я здешний. Мать с севера была. - Ух ты ж, занесло... Керити, идите сюда, новичок не кусается! Ламерт немного покровительственно коснулся плеча Саенхольда: - Парни тут разные, но со всеми можно договориться... Керити и Вивер так мне почти друзья. А ты при ком сейчас? Откровенный вопрос Саенхольда немного смутил, но он посчитал, что стыдливость лишь поставит его в нелепое положение и поэтому спокойно ответил: - Я с Эстанисом лэ Тиммерленом. Он заместитель командира в... нашем отряде, - парень только надеялся, что заминка на слове «нашем» была не слишком заметна. Давно ли враги стали для него «нашим отрядом»? - Только с ним? - вскинул рыжие бровки собеседник. - Ого, так ты не прост... Саенхольд лишь пожал плечами, разглядывая подходящих ближе парней и смутно ощущая, что не все нюансы в разговоре ему понятны. Объяснять, что он успел побыть еще и с Нагастиалем, точнее под ним, мальчик нужным не считал. Тот сам сказал - не трону больше. Все, значит. Белокурый Керити и русый Вивер смотрели на него с настороженным любопытством, но услышав про офицера-покровителя, тоже понятливо заулыбались. Ламерт продолжал забрасывать его вопросами о том, где он успел побывать, про местные обычаи, про оберег на шее, а два других парня начали осторожно вставлять в разговор вежливые реплики. Впрочем, после вопроса «Ты при ком сейчас?», больше о личных подробностях почти не спрашивали, явно обходя такие темы, да и о себе говорили меньше. Больше о местах, где проходила армия, о боях, которые им довелось увидеть. Или услышать. К Саенхольду явно присматривались. Услышав оклик Тиммерлена, Саенхольд уже начал улыбаться, но когда обернулся к «своему» офицеру, улыбка мгновенно исчезла. Взгляд был недобрым, голос - нетерпеливым. - Сюда поди, - бросив этот приказ, Эстанис развернулся, чтобы идти, но заметив, что Сай нахмурился и даже не двинулся в его сторону, шагнул ближе и уже молча ухватил за руку выше локтя. Саенхольд повиновался, сжав зубы - Тиммерлен не рассчитал силу и слишком крепко ухватил его, да и повел слишком быстро. Он постарался идти вровень с офицером, чтобы не так было заметно, что его ведут. Но разозлился - его тащили через лагерь, как пойманного воришку или шкодливого ребенка. Приведя к шатру, офицер втолкнул парня внутрь и спросил: - Что, нашел подходящую компанию? Они с тобой опытом делились? - Каким еще опытом? - А каким могут поделиться шлюхи? - Так что, вы меня с шлюхами сравниваете? - вспылил Саенхольд. - А ради каких демонов ты с ними за этими возами терся? - А что, нельзя? Вы меня купили, что ли? И сколько я стою? Ответом была затрещина. Ударив в полную силу, Эстанис, наверное, свернул бы ему шею, но и легкой оплеухи хватило, чтобы парень упал, отбив локоть и задницу. Немного испугавшись собственной вспышки, мужчина наклонился над упавшим парнем и замер, услышав злобное шипение: - Что, без этого не сладко? Мне раздеваться? - Штаны снимай, - голос Тиммерлена лязгнул как железом по железу. Вот оно. Все эти нежности, забота, лекари... все это фальшь. Зачем только? Саенхольд опустил голову, чтобы не было заметно слез стыда и злости, и принялся развязывать пояс штанов. Перешагнул через них и уже начал опускаться на четвереньки, как его ухватили за ворот и рванули к себе. Уткнув его лицом в ближайший тюфяк, Тиммерлен хлестнул обнаженные ягодицы ремнем. И еще. И снова. - Уже к вечеру... - Саенхольд взвыл от очередного удара, - сотня человек будет болтать, что в лагере новая шлюшка... Ты вообще о чем-то думаешь? - Я им сказал... ой-и-и-и!.. что я с вами... - Кому - этим бляденышам? А солдатам, что там были? И всем вокруг? Безмозглый сопляк... Последний удар ремня уже пришелся на тюфяк рядом с покрасневшей исхлестанной задницей. Эстанис постарался взять себя в руки, но сдерживать удар уже не стал. Мальчишка еще раз дернулся уже просто от испуга. Офицер, не глядя, швырнул ремешок и вышел. Медленно, очень медленно Саенхольд приподнялся и, стоя на коленях, дотянулся до своих штанов. Потом присел на пятки и замер, даже не пытаясь одеться. Высекли - это обидно, больно, но не смертельно. Случалось и раньше, хотя не так... Гораздо хуже, чем горящий зад, его мучило смятение в душе. «Почему он так? Что я сделал такого?» Он чувствовал обиду не столько от порки, сколько от потери - оказывается, уже начал считать Эстаниса своим, близким, а тот непонятно почему обозлился и отлупил. Опять ощущать себя брошенным, преданным было обиднее, чем терпеть боль. «Все это было, пока он меня хотел. Мог бы сразу понять, придурок. Правда сопляк. Безмозглый доверчивый сопляк». Где лежит мазь, он теперь знал, но доставать не захотел. Ему казалось, будто пытаясь снять боль, он предает свою гордость. «Не стану ничего делать, так пройдет». Он все же оделся, осторожно, шипя от боли, и лег набок, немного согнувшись в поисках удобной позы. Раз ему ничего нельзя делать, так он и не станет. Будет лежать тут хоть до ночи.