Неудавшаяся месть

- Это... - блондин криво усмехнулся, - если будет верхней головой думать, а я бы постарался для него, отвлек бы. Ну, пусти меня, а? Жамонж вернется, а меня нет, и что тогда? - Вернется он только мимо нас. Ладно, сейчас отведу тебя. - И... все? - А чего ты хотел? Пляску с бубном и охоту с гончими? Хочешь - сам меня завтра найди, поговорим. Он вдруг заметил, что сидит практически в обнимку с чужим парнем, который так приятно ощущается в руках и будоражаще пахнет смесью пота и какого-то фруктово-смолистого аромата. «И вправду - если постарается, отвлечет от чего угодно. Только не меня, я его уже раскусил». Коротко, как легкий ожог, кольнула зависть - вот, наверное, Алтис чего угодно добьется своим кокетством, запахом, горячими прикосновениями. - Все, пошли. Остаток дороги до ставки секретарь шел тихий, покорный и обманчиво беззащитный. Будто и не он собрался столкнуть между собой воротилу из министерства и командира отряда. «Вот чума болотная!» Про себя Саенхольд даже восхитился такой пронырливостью и наглостью, как мог бы восхищаться полноценный мужчина голосом певца-кастрата. Сам так не смогу и не хочу, но вот надо же, как оно умеет! И это все потому только, что господину секретарю его место не нравится. Да Ламерт по сравнению с ним и не сильно виноватым покажется. Просто хотел из-под егерской роты выбраться, но чтоб не в свинопасы... Больше всего Саенхольду сейчас хотелось рассказать всю эту галиматью кому-то из старших. Но офицеры вернутся уже крепко пьяные, если вообще вернуться не позабудут. Погода-то теплая. Лучше всех рассудил бы, наверное, Раш. Он как-то всегда все видит с неожиданной стороны, но не ломиться же к егерям посреди ночи... засмеют, позору не оберешься... Первый же встречный и спросит: «Ты к Рашу или ко мне сегодня, синеглазый?». Они и днем так шутили, а ночью вообще стыдоба выйдет. Ладно хоть словами обходятся, никто пока руки не тянет. Пока шел к себе, он все думал про хитрость Алтиса, про то, что из этого может получиться и надо ли что-то делать. Дождаться все-таки, пока придут и рассказать? А пришел - стащил с себя одежду в привычной темноте и непривычной тишине, когда не слышно ничьего дыхания... и так заскучал по большому и надежному Эстану, что просто подгреб под себя его подушку и мгновенно уснул. Когда те двое пришли, не слышал. Редкость - сегодня он умудрился встать первым. Вокруг царил такой кавардак, что непонятно, как его не разбудили. А впрочем, понятно. После той единственной вспышки, когда его высекли ремнем, Эстанис обращался с ним на удивление бережно. Иногда Саенхольд нарочно дразнил возлюбленного - уже раздевшись, отвлекался на пустяки, выскальзывал из объятий, но даже тогда большие руки ловили и удерживали его осторожно. Правда, что уж там, у него самого не хватало терпения долго тянуть. Едва Эстанис успевал огладить его тело ладонью в любом месте, как тут же кровь отливала от головы куда-то вниз и мысли терялись, оставляя лишь одну - поцеловать, прижаться, раскинуть ноги... - Горячий мальчик попался тебе, Эст, - вздыхал иной раз Кипреано, когда они, услышав о его скором уходе, начинали переглядываться, - ну просто огонь. Вернусь однажды, а тут - пепелище... Саенхольд, завязав штаны, выскользнул из шатра с рубахой через плечо, портупеей с ножнами и башмаками в руке. Закончил одеваться прямо у шатра, жмурясь от розовых солнечных бликов, разгоняющих легкий туман, умылся прямо из поилки для лошадей (в нее как раз свежую воду наливали). Где-то уже слышались негромкие голоса и шум, но большинство обитателей лагеря еще спало. Теперь-то, наверное, можно сходить в егерскую роту, узнать, может ли Раш с ним поговорить. Он шел, расчесывая на ходу волосы, между остывшими за ночь кострищами, навесами и сооруженными на скорую руку лежанками, где спали люди, прячущие лица от росы. Отряхнул гребешок и вдруг вспомнил, как получил его. Какой был тогда перепуганный, избитый и почти больной, а расческу эту выхватил у Куберта просто чтобы показать зубоскалам, что ему не страшно и не плохо. Ну и расчесаться заодно уж. И на что Куберт тогда засмотрелся? Саенхольд тогда и сам себе нисколько не нравился, не то что сейчас - в переливающейся шелковой рубахе, с уверенной походкой, кортиком на боку и цепочкой на шее. И как будто ночной демон мысли подслушал - наперерез ему откуда-то возник тот, кого он вспоминал. Угрюмый, бледноватый какой-то и со странной сосредоточенностью на лице солдат почти заступил ему дорогу и сказал: - Поговорить надо. Он выглядел так решительно, что напомнил Саенхольду его же самого, его собственную привычку делать решительно и сразу то, что очень не хочется или страшно. Это ему сразу как-то придало уверенности и он, по мере сил, спокойно ответил: - Ну пойдем. - К-к-куда это? - Ну, ты ж поговорить хотел. Вот и поговорим по пути. Солдат чуть удивленно кивнул и последовал за ним. - В общем, это... я вот что хотел... Слушай, что это за хрень ты творишь? Ты с Тиммерленом или как? Саенхольд чуть не споткнулся. - Та-ак, - протянул он, - а ты мне, что, нянька? Дуэнья? Тебе присмотреть кто велел? Рассказывай. - Нет уж, ты рассказывай, - со сдержанной злостью процедил Куберт. От его постоянного и навязчивого дружелюбия не осталось и следа, любвеобильный поморец с немного липким взглядом стал жестким и требовательным. - Я видел, как ты с приезжим парнем под навесом ночью тискался, прям чуть там на него и не залез. Что, встал у тебя на такого душистого-нарядного? А как думаешь, кто тебе первый голову оторвет, Тиммерлен или эта сука министерская? А потом из рук выпустить не мог, до постельки почти довел, а? Вот оно как. - Понятно. Все ты видел, говоришь, все понял... Дальше со мной пойдешь? - Да! А ты что ответишь? - Отвечу раз и больше не спрашивай, - зло сказал парень. - Что между мной и господином лэ Тиммерленом - это только меж нами. Все. Что он мне там оторвет - тоже меж нами. С чего ты решил мне указывать? Следить? - Я не следил. Так увидел. Ты что, правда не соображаешь? Я ж тебя... а, парша на твою голову... тебя забыть не могу, из сердца выбросить. Ну, ты вот к офицеру прибился, он тебя холит, балует, так чего тебе надо? Я ж из-за тебя, дурня чумного, сох, теперь думал, с тобой все в порядке, а что ты? Саенхольд остановился и опустил голову. Его точно прохладной водой окатило непонятным, но сильным чувством. Какой-то странной нежностью и благодарностью. Куберт знал, что не получит его, но забыть не мог, жалел, волновался. Вот же дурень... - За меня не переживай. Все хорошо у меня, - произнес, наконец, он как можно мягче, - только нечего тебе по мне сохнуть. - Сам знаю, не дурной. Эх, откуда ты такой взялся... Знаешь, я ведь думал, если у тебя что разладится, я бы мог тебя к брату отправить в помощники. Брат у меня оружием занимается и торговля у него, и сам делает... Даже написал, мол, если что, грамотного да старательного паренька возьмешь к себе? Это я в семье бестолковщина, а он мужик серьезный, семейный. Но если ты нарвешься, от командиров я тебя не спрячу. - Не надо прятать будет. Насчет Алтиса ни себе, ни мне голову не морочь. Мне такое не нужно. Просто надо было кое-что из него вытянуть. - Что? - Что нужно. Рассказать не обещаю. Как сложится. Если позову помочь - поможешь? Не против командиров, само собой. - Само собой... - Куберт с облегчением и как-то несмело заулыбался. - Крутишь ты мной как хочешь. А куда идем-то? Это ж егеря тут. - Ну да. Может, выйдет с Рашем увидеться, поговорить надо. - Про Алтиса? Ясно, - Куберт как-то увял, но не возмутился, что вот он все ж таки душу открыл, признался, считай, а Саенхольд не ему доверять секреты идет. - Он получше нас во всяких делах разбирается, - успокаивающе сказал юноша, - ему ж, наверное, лет, как мне и тебе вместе. Как ни удивительно, спросив у дежурного, где Раш, Саенхольд не нарвался сходу на очередную насмешку: его встретили сдержанным кивком, по Куберту мазнули безразличным взглядом. - Спит. Думаю, сейчас встанет, - но тут дежурный все же не устоял от шуточки. - Только опоздал ты, местечко занято... Получив удовольствие от удивленного вида Сая, он пояснил: - Вчера вернулся... ну, неважно, откуда, с таким сдобным мальчиком... булочка с ягодками, а не парень. Чумазая такая булочка, но Рашу виднее. Так что может и подзадержаться... - Ну, опоздал я, не судьба, значит, - подхватил Сай. - С Рашем ясно, но ты-то не занят? - О... ну я свободен, а ты сам пришел или еще друга привел? Ребята скучают, может и он кому глянется... Саенхольд машинально оглянулся на Куберта и, не сдержавшись, фыркнул от смеха - такое озадаченное и возмущенное выражение было у того на лице. - Ну у вас и шуточки, - оскалился Куберт, - нашел блядей... - Так можно и без денег, по любви, - покладисто согласился егерь, - тогда не блядь. До их прихода он явно скучал в одиночестве и вот теперь развлекался, как мог, за счет пришедших. Не то чтобы в этой роте больше предпочитали мальчиков, чем девочек по сравнению с прочими частями, но вот поддерживать репутацию «самцов над самцами» было вообще в традициях элитных частей. Бойцы никогда не упускали случая подчеркнуть, что поимеют кого угодно и в любой ситуации. Но к счастью, то ли на голос Саенхольда, то ли сам по себе, появился Раш. Увидев своего «ученика», он лишь досадливым движением бровей обозначил недовольство, но сразу поинтересовался: - По делу? - Поговорить, - кивнул мальчик, - совет нужен. Можно? - Нужно, - вздохнул Раш. - Парень тоже ко мне или тебя провожает? - Э-э-э... Куберт, мне надо наедине. - Я тебя дождусь, - набычился поморец, - я до обеда свободен точно. - Тогда сделай одолжение... я сам собирался, но раз Сай пришел... Эвви, вылазь! Из шатра, где ночевал егерь, неуверенно выглянуло овальное личико со светлыми серо-зелеными глазами и взлохмаченными пепельными кудряшками. Паренек, похоже, опасался и выйти, и не послушаться. - Штаны надел? Выходи. Ты Куберт? Своди, будь добр, малыша умыться. Он один боится тут, да и не знает ничего. Присмотреть надо, а то потом ищи его по чужим палаткам... А мы с Саем обсудим, зачем он пришел. Куберт еле уловимо покривился, но промолчал. «Малыш», подчиняясь прямому приказу, наконец-то вылез из шатра. Невысокий и чуть полноватый, он стеснительно прижимал к груди рубашку. Эвви не выглядел запуганным или очень замученным, на пухловатых плечах и округлых руках синяков не было, но Сай остро вспомнил себя в первое утро на походной стоянке. Страшно. Потом-то привыкнет, а сейчас еще страшно. Проводив глазами рослого поморца и семенящего следом паренька, Раш и Сай присели на сваленные в кучу дрова. Саенхольд уже знал, как не любит тянуть время его наставник, и поэтому заговорил сразу о главном: как потряс за душу приезжего секретаря и что от него услышал. Говорить старался коротко, но точно. Закончив, уставился на Раша с надеждой - ну, посоветуй, что лучше сделать? Тот усмехнулся еле заметно. Даже грубый шрам на лице почти не дернулся. - Пожалуй, не зря ты любопытство проявил. Этот... Алтис, так? Наверняка не все сказал, он хитрый бесенок, но теперь и ему покою не будет, будет голову ломать, что ты сделаешь. Вот только скажи мне, меж вами с Нагастиалем дружбы не водится, так зачем в его проблемы суешься? Пусть бы сам расхлебывал. Саенхольд опустил глаза. Правда, зачем ему дела человека, сыгравшего в его жизни такую страшную роль, - вырвавшего из дома и подвергшего насилию? - Не знаю,- выдавил он. - Но и так оставить нельзя. Ну, вы же понимаете! Он... уже не совсем мне враг, и Эстан... они же друзья... И отряд на нем... Я бы с Эстаном поговорил, но они пришли поздно («и в хлам пьяные, наверняка»), а потом подумал, вы, может, лучше посоветуете. - Да посоветую, куда я денусь. И мой совет - расскажи Нагастиалю, да поскорее. Он как рысь в лесу - умеет прыгнуть с той стороны, где его не ждут. А секретаря сам больше не тряси, раз с рук сошло - второй раз не сойдет. И сам подойдет - будь осторожней. - В чем осторожней? - Саенхольд вдруг припомнил. - Я ему сказал, надо будет - сам подойдешь. - Вот и зря. Ну, не беда, а если явится, с ним будь на людях, пока не разберешься, что он за зверь. И, раз паренек такой шустрый, давай-ка ты меня оповещай о любом, что будет из ряда вон. Обо всем, что тебя встревожит. Не сможешь меня - своих оповести. Кто предупрежден - уже не беззащитен. По обстоятельствам. Только никаких больше самостоятельных разведвылазок, понял? А то я тебе покажу, как полевые егеря неслухов учат, тебе не понравится. Саенхольд насупился. Да что, Раш его совсем дурным считает? И немного мстительно поинтересовался: - А вы этого Эвви... Ламерту на замену привели? Проверяете, каков в деле? От жгучего взгляда егеря у него зачесалась кожа на лице и ниже... А следующий взгляд, столь же пламенный, Раш подарил дежурному, который умело прикинулся, что ни о каких мальчиках отродясь не слышал и не говорил. - Это хорошо, что ты о нем напомнил, - ответил мужчина совершенно нейтральным тоном, - пожалуй, я не только тебе помогу при случае, но и тебя об услуге попрошу. Саенхольд уже начал жалеть о том, что язык во рту болтается, но от этих слов полегчало, и он с готовностью уставился на собеседника. - Он не Ламерту на замену. Я его себе присмотрел. Дома по нему не заплачут, только вот пастуха нового искать им придется, а мне - самое что надо. И он не против. Только... пастух он и есть пастух. Глядя на Эвви, возвращающегося в сопровождении Куберта, который возвышался над ним, как над ребенком, Саенхольд машинально кивнул, но, спохватившись, спросил: - Так, а я-то что? - А ты мне его немного вышколишь. - Я? Как? Нашли... наставника! - Как? Старательно! Парни, подождите минутку, - это егерь бросил уже находящимся в десяти шагах Куберту и Эвви.- Деревенщину из него малость повытрясешь. Ты, как-никак, сам из благородных и в монастыре жил. Значит, тебе прислуживали и ты прислуживал, образованный и не дурак. Вот и будешь на Эвви лоск наводить. Учи пока, чему считаешь нужным. Посмотришь и решишь, с чего начать. Чтоб от него свинопасом не разило, понял? А ему велю слушаться. - Да когда мне... - В свободное время. Будет при тебе - никто его втихаря не уволочет в кусты. Гоняй по делам, если потребуется и муштруй. Жить станет у меня как слуга, по хозяйству помогать, но каждый день к тебе будет ходить, пока ты свободен. - Как я к вам? - Как ты ко мне. Саенхольд был слегка ошарашен. Его внезапно произвели в учителя. Пусть даже для пастушка с лесного хутора, но все-таки. Но делать нечего, доверие Раша следовало оправдывать, и он кивнул. Егерь жестом подозвал пришедших и сказал Эвви: - Это господин Саенхольд Вирийон. Будешь ходить к нему, когда я скажу или он. Слушать все, что он тебе скажет и беспрекословно выполнять. Пожалуется - взгрею. Ясно? Эвви, мокрый и еще более встрепанный, хотя уже и в рубахе, вытаращил глаза на стройного юношу в господской одежде и с клинком на бедре. - Я-а-аясно... Саенхольд уже привык к тому, что Раш постоянно ставил перед ним самые неожиданные задачи, и поэтому поручение вышколить Эвви его хоть и смутило, но не так уж и сильно. Когда тебе в промежутках между ориентированием и фехтованием то велят окунуться в грязную лужу, то определить (не принюхиваясь), что именно пил вчера вон тот солдатик, который сегодня в злом похмелье, начинаешь проще подходить к непривычным делам. «Муштру» пришлось начать с гигиены - у Эвви обнаружились вши и отсутствие понятия, что мыться нужно как можно чаще, потому что все равно часто не получится. К счастью, он, проникшись новой жизненной ситуацией, кидался выполнять все, что велел ему Сай, и хотя бы этим облегчал воспитательный процесс. Но если наводить чистоту, а также красоту (с помощью расчески и нитки с иголкой), бывший пастух принялся рьяно, то втолковывать ему, чего и почему не стоит делать при людях, предстояло не один день. Кипреано было как всегда некогда, но услышав, что Саенхольд хотел бы с ним переговорить, он отнесся к этому совершенно серьезно. Спросил лишь, терпит ли до вечера, и на смущенное «да, наверное» твердо пообещал найти время сегодня же. Пытливо заглянув на секунду в глаза, ушел. Эстанис, обнаружив у своего мальчика новое дело, покрутил головой, сморщился и затребовал бальзам от похмелья. После очень легкого завтрака расцеловал Сая («это чтоб у меня голова не болела»), сунул ему в руку немного мелочи, мол, наверняка потребуется что-то купить себе или этому недопаску, и тоже исчез по каким-то неотложным делам. Саенхольд почти все и потратил на Эвви, сводив его в маленькую лавчонку на колесах. Все, что требовалось самому, он и так знал, где взять. За какие-то пару часов он выяснил, что человеку нужно столько всего - раньше и в голову не приходило. Это при том, что Эвви и не просил ничего и со всем соглашался. А на обратном пути их, точнее Саенхольда, попытались перехватить сразу с двух сторон. Впереди замаячил по-прежнему нарядный и расфуфыренный Алтис Нардин, явно направляющийся к нему, а откуда-то сбоку его окликнул один из коллег несчастного Ламерта, светловолосый и худощавый паренек, позади которого маячило еще двое. «Керити, точно. Тот маленький - Вивер. Третьего не знаю... Что им нужно?» Кивнув Алтису, Саенхольд решительно направился к группке мальчишек-проституток. Эвви - его полное имя оказалось Эвиальд - неуверенно потащился следом. Мальчишки неприязненно, даже с опаской смотрели на подходящих Саенхольда и Эвви, хотя и сами пришли. Первым заговорил Керити. - Господин Саенхольд, - он эти слова выговорил как будто через силу, - мы бы вас не побеспокоили, только не знаем, кого спросить. Может, вы скажете, куда Ламерт пропал? - Может, и скажу, - нехорошо улыбнулся Саенхольд. От воспоминания о произошедшем ему по сей день становилось тошно и ночами порой снились кошмары, правда, смутные. - Если вы тоже кое-что объясните. - А что, - заговорил срывающимся голосом молчавший до сих пор третий парень, - Лами правда умер? Он выглядел так, будто сейчас начнет плакать или драться: напряженный, с блестящими, точно от слез, глазами, и Саенхольд, не сумев больше играть в неприступность, торопливо кивнул. Парень с маху припечатал ладони к своему лицу, отвернулся и так пошел обратно. Керити и Вивер, ошарашено и зло оглянувшись на Саенхольда, кинулись его догонять. У Саенхольда от этого странного жеста незнакомого парня и от самой темы разговора лицо охватило жаром и запекло где-то в груди. Он тоже резко отвернулся от уходящих парней и почти налетел на Алтиса, явно пытавшегося хоть что-то понять из увиденного. Саенхольд про себя вознес краткую молитву, чтобы Эвви не ляпнул что-нибудь наподобие: «А кто это умер и кто эти парни?», но, на его счастье, Эвви молчал, не отставал ни на шаг и даже не чесался. Вел себя совершенно благопристойно. - День добрый, эрман, - церемонно произнес секретарь. - Можем мы переговорить? Совсем недолго. - Недолго - можем. - Может, отпустите слугу? Я предложил бы вам посидеть за бокалом вина где-нибудь в тени. - Да, Эвви, покупки все у тебя? Возвращайся в роту, займись, чем я сказал. Я за тобой сам зайду, - и прибавил, обращаясь к уже довольно улыбающемуся Алтису: - Да незачем нам распивать вино господина лэ Жамонжа, я вас и так выслушаю. Если Алтис и заметил намек, что не своим, мол, угощает, то он это ничем не показал, но приглашать снова не стал, а приступил к тому, ради чего и пришел. - Видите ли, наш ночной разговор вышел несколько сумбурным. Боюсь, я перед этим выпил немного лишнего... Мне стоит извиниться за несдержанность в речах. Насколько помнил Саенхольд, господин секретарь если в тот вечер стопку и пригубил, то допить ее точно не сподобился. - Надеюсь, вы не стали беспокоить моими неразумными словами эрве лэ Нагастиаля? Мне было бы лестно познакомиться ближе с таким интересным человеком, но совсем не хотелось бы произвести на него плохое впечатление. - Нет. Не стал. - А?.. - И Эстаниса не стал. Это все, что вас интересует?