Неудавшаяся месть

- Пошли, объясню все по дороге. Мне там одного человека найти надо. Вот кто к нам подходил, такой разодетый. Это очень важно - или словом перекинуться, или хоть увидеть, что жив-здоров. План, вызревавший в голове Саенхольда почти незаметно от него самого, был прост. Пойти туда, где держат Алтиса, попросить о встрече под надуманным предлогом - спросить ну хоть про модные в столице рубашки - и уже тогда решать, что дальше. Может, будет случай переговорить хоть намеками, а нет - так будет ясно, что уже что-то случилось. Ох, как только оправдаться перед Эстанисом, если рассердится... Эвви его задачу он объяснил так: - Никому не позволяй себя тронуть, даже близко не подпускай. Если я уйду с кем-то и хоть немного задержусь, беги и кричи, что меня украли. Если кто-то меня и правда куда потащит - тем более беги и кричи. Выручать меня сам не лезь. Твое дело, если что, - шум поднять. - Ой, божечки, да куда ж это вы идете? - пролепетал Эвви, воздевая бровки. - А ну как вас и правда, украдут? Саенхольда слегка от этой мысли передернуло. Но сейчас же он не в лес идет, да и настороже будет. Ну и Эвви в придачу. - Ты, главное, не подведи. Не позволяй себя поймать, ори громче: «Ой, убивают!» или еще что, лишь бы тревогу поднять. Он был уверен, что предусмотрел опасность, что в любой возможной ситуации найдет выгодную сторону. Проверил, быстро ли может вытащить кортик. Но предосторожности не пригодились. Ни секретаря, ни лакея там уже не было. Шатер собирали два светловолосых невысоких солдатика с характерной внешностью уроженцев верховий Иссы. Глядя на них, Саенхольд мельком подумал, что и Эвви, должно быть, из тех же мест. На вопрос, куда делись жильцы шатра, парни только головами мотали, мол, знать не знают, не мешайте работать, сударь. И не грубят, и толку не добиться. - Ой, братеньки, - вдруг встрял в разговор молчавший за спиной Эвви, - тут же такое дело, прям беда. Он, молодой господин-то, знаете? Услышав характерную, нараспев, речь земляка, солдатики чуть смягчились и ворчливо поинтересовались, что за такая страсть дремучая приключилась. И тут Эвиальд еще раз удивил Сая. - Он, этот господин Нарден-то, вот что... он мой оберег с шеи ухватил, дай, говорит, посмотрю. Стянул с меня, не драться же... а потом, знаете? Забрал, говорит, потом отдам, покажу хозяину. Он, хозяин-то, такими штуками любопытствует. Покажу, говорит, да и отдам. А теперь что? Как я буду? У солдатиков на лицах проступило возмущение пополам с сочувствием. Они и сами таскали при себе хитросочиненные амулеты, которые, по их поверьям, набирали силу с годами. Забрать старый оберег - это хуже не придумаешь. Где новый взять, да пока он силу наберет... Теперь и Саенхольд уже не вызывал у них такой настороженности. Как же, пришел помочь парнишке важную вещь вернуть, господа меж собой договорятся, все-таки... По их словам, господин из министерства был у Его Высочества, там опять что-то обсуждают. А его секретарь с утра захворал, и лакей его увез. Посадил перед собой и верхами увез. Зачем хворого возить - непонятно, но это господам виднее, что они там вытворяют. Может, к нужному лекарю или к ведунье? Что здешние, армейские-то, понимают. И уехали вон туда - не к тракту, а прямо на проселок. Точно к какой-нибудь знахарке, там только лес да хутора лесные. Скорбно покивав головами - да, мол, видать, совсем плох секретарь-то, вот и про оберег забыл - Саенхольд и Эвви вернулись обратно. Эвви строил понимающую гримаску и, похоже, был и дальше готов участвовать в любой авантюре. Только напомнил, мол, покушать бы, а то мало ли, придется опять с места срываться. Саенхольду же и думать про еду не хотелось - уныние после неудачной вылазки вернулось и прогнало остальные чувства. Но Эвви-то не с чего голодным сидеть, пусть идет к кашеварам. Если не захотят кормить - пусть сошлется на Саехольда или Берто. «Может, попробовать убедить Кипреано или Эстаниса, что найти Алтиса может быть полезно? Он мог бы рассказать о планах Жамонжа или даже посвидетельствовать против него...» Ага, вот прямо бросят все дела и в ночь перед выступлением в путь отправятся искать. Как-то внезапно перед его глазами замаячила миска с горячей, пахнущей какими-то приправами кашей. Он немного удивился, но принял миску из рук Эвви и принялся есть. А думал, в горло не полезет. Уже почти ополовинив, он заметил, что паренек жует черный коржик. - Так это твоя каша? А что ты ее мне сунул? - Да кушайте, кушайте, - махнул пухлой ладошкой Эвви, - вам, что ль, есть не надо? Саенхольд нахмурился - он и сам о себе сможет позаботиться - вернул миску и велел доедать. - Ну, я вижу, вы неплохо уживаетесь, - прозвучал вдруг знакомый, чуть насмешливый голос, заслышав который оба парня забыли о каше и едва не подпрыгнули от облегчения. Раш. Пока Саенхольд сбивчиво и горячо рассказывал о странном отъезде Алтиса, Эвви проглотил остаток каши, как утка рыбку, и теперь уцепился за плащ егеря, умильно заглядывая ему в лицо. Мужчина приобнял его, почти не глядя, но с откровенной нежностью. Эвви просто таял под его рукой. - За то, что полез, куда не надо, я тебе обещал наказание? Ладно, хоть постарался тыл прикрыть... Ну, значит, небезнадежен. Ты же хотел меня о чем-то попросить? Я постараюсь выполнить. У Саенхольда опять от волнения по лицу прошли волны попеременно жара и холода. Попросить... и выполнят. Вот чума, о чем сейчас еще попросишь? - Вы нам не поможете? Насчет Алтиса? Если нет, то я надоедать не собираюсь, я же понима... - Пойдемте, - перебил его егерь. - Оба. Я не для того тебе парня доверил, - добавил он, не поворачивая головы, - чтоб ты еще вместе с ним в авантюры пускался. - Раш! - Да? - ...Я хочу извиниться. - Наказания боишься? - Нет! - А что тогда? - Мне жаль. Мне стыдно, правда, но так все бросить тоже нельзя... Эвви семенил рядом, бросая осторожные взгляды то на Сая, то на широкую спину в маскировочном плаще. Пару раз открыл рот, собираясь что-то сказать этой неумолимой спине, но так ни звука и не издал. - Если я его найду - привезу сюда, здесь глаз лишних меньше, а там разберемся. Сидите оба здесь, - егерь ткнул пальцем в сторону навеса, еще сохранившегося посреди брошенной стоянки роты. - Ждете меня. - Долго? - чирикнул Эвви, но тут же сконфуженно опустил глазки - раздраженный вид Раша к разговорам не располагал. - Недолго, - все-таки ответил тот, - если не буду к темноте, идите спать, но больше никуда! Иначе... иначе, Сай, я тебя прилюдно кнутом высеку. И исчез, оставив парней таращиться друг на друга. Они уже собрались все-таки идти спать. Было почти совсем темно, просто уж очень хотелось дождаться. Хоть каких новостей. Потом к ним подошел Куберт и спросил, не ошалели ли они часом или луна голову напекла? Так новолуние же... Саенхольд посмотрел на него, как мог, независимо и промолчал. Куберт ушел, вернулся и уселся в отдалении на каком-то хламе. Что ожидание окончилось, они поняли не сразу, потому что Раш ушел, и один, а приехали два всадника. Один спрыгнул первым и принял из рук второго длинный сверток, закутанный в плащ. Сверток заскулил. От этого звука парни, до сих пор сидевшие, как примороженные, подскочили и кинулись смотреть. Стонущего уложили на топчан и приоткрыли ему лицо. Даже в неверных бликах от дальних костерков было видно, какое это лицо неживое. Вроде бы даже похудевшее. Искаженное. -Где сейчас в этом бедламе я лекаря найду? Лазарет уже свернули, - мрачно сказал Раш, - нашли его, а что толку, если умрет? - А что с ним? - замирающим голосом спросил Сай. - Паршиво с ним, - устало сказал спутник Раша. - Вам лучше не знать, крепче спать будете. Где взять лекаря? - Я позову, - прозвучал голос Куберта, о котором все забыли. - Только ты, Сай, двигай к... своим, в шатер, спать. Так велено, дождался - иди. Иди, говорят! - Оба идите. Эвви, я тебя либо утром заберу, либо с Саем еще побудешь. Возвращались они в полном молчании. Обсуждать, что именно с Алтисом, было страшно, будто это могло повредить. У Саенхольда хватило соображения вытащить для Эвви какую-то циновку из телеги с вещами и сказать, чтоб Берто не искал, лег прямо тут, где костер не потух и часовой ходит. Кипреано спал. Эстан - нет. Спросил: «Дождались?», и после кивка потянул к себе. - Полностью не раздевайся, вставать рано. Ты что такой напуганный? - Я не напуганный. - Мальчик прерывисто вздохнул. - Давай я потом расскажу, ладно? Саенхольд был уверен, что закрыв глаза, увидит неживое лицо Алтиса с горестно искривленным ртом, но прижавшись к Эстану и ощутив его объятия, моментально провалился в сон. Утром его разбудили ласковые потряхивания. - Проснись, засоня, - его тряхнули чуть настойчивее и пришлось вынырнуть из глубины сна - спать еще хотелось до ощущения тяжести в груди, - быстрее, если сейчас не встанешь, поедешь голодный, да и Раш там пришел. Угроза остаться без завтрака сегодня совершенно не пугала, но Раш ведь пришел - можно, наверное, узнать?.. Он вскочил и вдруг ощутил укол совести - волнуется за судьбу постороннего человека, а Эстанис молча терпит его невнимание. Несчастье секретаря до боли остро подчеркнуло его собственное благополучие. Боги, ему же так повезло, а он... какой он дурак. Саенхольд поймал уже встающего с ложа мужчину и изо всех сил обнял, прижавшись к плечу лицом. - Что ты, маленький? - Соскучился, - улыбнулся Сай, отлип от любовника, подхватил рубаху и выскочил из шатра. Люди вокруг уже не мельтешили, как вчера, суета была куда более целеустремленной. Неподалеку от шатра наблюдалась идиллическая картина - на циновке сидел егерь, между его широко раскинутых колен устроился Эвви. Странная на вид парочка дружно уплетала что-то из одной миски и подходящего Саенхольда приветствовала только кивком - рты были заняты. Сай судорожно вздохнул и задал тревоживший его вопрос: - Он жив? - и тут же поправился: - Понятно, жив, а что с ним, узнать-то можно? - Придется, - фыркнул егерь проглотив еду, - всё вы с Эвви и узнаете. Кипреано берет его пока под свою опеку - сам мальчишка долго не протянет, даже когда пойдет на поправку, а вашему командиру будут полезны сведения, которые он мог бы сообщить. Да и спрятать его от ненужного внимания тут будет проще - один молокосос, второй, третий... Не знаю, что обо всем этом посторонние подумают, но тут уж у Кипреано пусть голова болит. Проглотив обидную кличку, Саенхольд присел перед ними на корточки и двумя руками ухватил руку мужчины: - Спасибо, Раш. - А не за что... ты еще не понял, какую обузу получил на шею, - и прибавил в ответ на недоуменный взгляд юноши: - Он сам даже погадить не в состоянии или ложку ко рту поднести. Если за ним не ухаживать постоянно, уже к вечеру от него так нести будет... а завтра его просто везти откажутся... Раш несколько преувеличивал, видимо, чтобы как следует настроить мальчиков на серьезность выполняемой задачи. Бросить покалеченного парня не бросили бы, это ж не марш-бросок по болотам с погоней на хвосте, однако первые дни ухода за Алтисом Саенхольд потом вспоминал как кошмар. Его поддерживало лишь осознание, что действительно тяжко приходится не ему, а Алтису, да еще готовность Эвви взять на себя всю работу. А это было стыдно - струсить перед чужим страданием и свалить все на Эвви. После ухода Раша Эвви отвел его к подводе с больным. Там, правда, были еще какие-то мешки, но их закрепили веревками, чтобы они не качнулись, а над сооруженным из почти чистых попон ложем были прикреплены пара шестов с натянутой на них холстиной. Кто-то озаботился навесом от солнышка, которое здоровых могло слегка утомлять, но для лежачего больного стало бы опасным. От «столичной штучки», с которой Саенхольд разговаривал меньше суток назад, осталась замученная тень. Лицо было даже не бледным - синеватым, с чернеющими подглазьями и немного опухшими губами, тусклым взглядом. Впрочем, при виде Саенхольда этот взгляд медленно сфокусировался, ожил и... Алтис залился слезами. Молча, не всхлипывая и не шевелясь. Эвви, неловко топтавшийся рядом, решил взять дело в свои руки - осторожно приподнял накрывавшую раненого ткань и стал показывать Саенхольду повреждения. Тому чуть не стало плохо - посмотреть было на что. Кроме пары вывихов и опухшей кисти руки, тело, одетое только в рубашку, было покрыто множеством глубоких ссадин и неглубоких порезов. Кожа в паху и на ногах ниже колен была багровой и блестела от жирной мази. Еще - это выяснил при осмотре лекарь - были внутренние повреждения, от которых парень не умер бы довольно долго. Это было сделано с точным и жестоким расчетом - уходя, «лакей», видимо выбранный Жамонжем за совпадение во вкусах, скрутил измордованного парня и сунул ногами в муравейник. Мог бы головой, и тогда бы помощь опоздала наверняка. Он провел там лишь несколько часов, но солнечные лучи, укусы насекомых и боль в истерзанном теле уже заставили его сознание помутиться не раз. Когда его перенесли, развязали и полили водой из фляги, он был уверен, что умер. И потом не раз успел пожалеть, что ошибся. - Он мне все порвал внутри, - шептал Алтис, когда начал разговаривать, а не только отвечать на вопросы, - даже в ноги боль отдает, я - калека... и рука... я не то что чертить и писать - хлеб не удержу... Правда, больше он не плакал, чему обе его «сиделки» были втайне несказанно рады. Ну, разве что изредка, когда боль от прикосновений вышибала слезу. Но это было понятно и просто заставляло стараться изо всех сил быть осторожными. А вот первые - и очень обильные - слезы Алтиса вогнали Саенхольда в такое угнетенное состояние, что придя в себя, он чуть не отказался подходить к больному вообще. Хорошо хоть промолчать сумел... Настоящего лекаря у отряда не было, поэтому Раш оставил Саенхольду клочок бумаги с указаниями и устные наставления для Эвви. Дорога на этот раз давалась мальчишкам нелегко, но она же и помогала немного отвлечься. А Алтис, хотя был уверен, что жить ему осталось мало и плохо, постепенно выздоравливал. На третий день с ним уже можно было поговорить. Не уговаривать потерпеть или спросить, чего он хочет, а именно говорить. Все было так, как и предположил Кипреано - Жамонж что-то заподозрил. А кого подозревал, он возле себя не держал. И в награду за устранение ненадежного секретаря убийца получил разрешение развлечься на свой вкус. Нагастиаль, впрочем, принялся расспрашивать спасенного гораздо раньше. Отсылал возницу, Сая и Эвви, усаживался на край подводы и задавал какие-то вопросы. Судя по всему, Алтис рассказывал много интересного, потому что большую часть времени собеседник внимательно слушал, да и потом долго ехал молча, щуря глаза и кривя губы. А вечером второго дня пути после такого разговора, догнав ехавших рядом Эстаниса и Саенхольда, с шальной улыбочкой объявил: - Этот мальчик - просто клад! - и бесцеремонно поцеловал не успевшего отшатнуться Саенхольда. - А руку тебе не поломать? - спросил полушутливо Эстанис, отталкивая командира от своего парня. - Кто из них клад? - Оба! - и, чуть наклонившись к другу, сказал уже вполголоса: - Я ведь его брать не хотел... надо же, иногда полезно оказаться милосердным придурком. Теперь главное - скрыть, что он выжил. Сай, кто в отряде может знать его имя? Кто он и откуда - кто мог услышать? Пока Саенхольд, немного злясь из-за этого наглого (и крепкого) поцелуя, вслух перечислял, кто и когда был рядом, офицеры подозвали еще и Эвви и принялись выяснять у него то же самое. Оказалось, знать могли (а могли и не знать) два бойца из отряда, оба немолодые и не слишком болтливые, да еще Куберт. А при лекаре имени парня точно никто не называл. Да и искать его не должны бы... Шансы сохранить все в тайне в ближайшие дни были реальными, а позже... Тут Нагастиаль хищно улыбнулся, а Эстанис скептически мотнул головой - дорвался? - Эх, Эстан, не понимаешь ты, какой случай выпал... Этот стервин выкидыш, Гаронн (Саенхольд выпучил глаза - Нагастиаль даже пьяный и бешеный не сквернословил), сам веревку отмерил, сам петлю завязал... Надо лишь помочь ему на ту шею надеть, какую нужно. Слушай, Сай, а тебе не пора ли больного проведать? - Сказали бы - не мешай разговаривать, - буркнул Саенхольд, отъезжая в сторону подводы с Алтисом, - я понимаю. - И к нему с вопросами не лезь, - донеслось вдогонку, - молод еще... - И не собирался, - сам себе сказал Саенхольд, - чтоб ночью крепче спать. Секретарь выглядел тяжело больным, но теперь ухаживающие за ним парни были уверены, что до следующего утра он дотянет. Накануне у них такой уверенности не было. Они поили его попеременно водой с медом и оставленной микстурой, скормили размоченный ломтик коржа. Алтис, хоть и кривился, уверяя, что хочет лишь чистой воды, покорно принимал все лекарства и процедуры - обтирание и смазывание пострадавших участков кожи и трижды в день манипуляцию, которая всех троих выматывала до озноба. Нужно было вытащить из заднего прохода тампон и всунуть новый, со свежей мазью. Но Алтис не умирал. Выглядел ужасно, но выздоравливал. Эстанис принимал всю эту возню без радости, однако с пониманием. Шутил, что теперь ему не так страшны раны или болезнь - у него теперь есть собственный лекарь, самый красивый из лекарей по эту сторону Грани, красивее только Бог-Врачеватель. Саенхольда это высказывание немало смущало. В той далекой, домашней жизни, ему уже начинали строить глазки девицы из простолюдинок, но красивым, да еще и самым красивым, не называл никто. А еще несколькими днями позже, когда подопечный Сая и Эвви уже начал разминать ноги на стоянках, после наступления темноты на них напали. Алтиса спасла его слабость - мальчики уговаривали его дойти с ними до ручья, он загорелся этой идеей, соскучившись лежать день за днем. Но пройдя несколько шагов, он с извиняющейся улыбкой начал опускаться прямо на землю - кружилась от слабости голова. Провожатые с недовольными гримасами присели возле него. Ну что ты опять, ведь уже ходил! И тут, видимо потеряв терпение, из-за кустов выскочил мужчина с замотанным тряпкой лицом и длинным кинжалом в руке. Подойди мальчишки ближе, он успел бы нанести удар, сигануть обратно в кусты, и поймать его в темноте было бы невозможно. Но он испугался, что его жертва вернется назад, в разбитый наскоро бивуак, а там добраться будет труднее. Около мальчиков он оказался в три прыжка, но Саенхольд не зря столько потел под руководством Раша - выхватить свой клинок и встать в оборонительную позицию у него выучки хватило, хотя от страха перехватывало дух. Убийца поневоле притормозил - юноша с выставленным вперед кортиком загораживал намеченную жертву, а его правильный боевой полуприсед заставил быть осторожнее. И тут раздался истошный крик. Эвви не лгал, когда говорил, что умеет кричать. Кричал он замечательно. Кашевар в тот вечер возблагодарил богов за то, что успел отойти от котла. От пронзительного вопля он споткнулся на ровном месте, но упал не в огонь, а рядом. Кинувшиеся на этот крик люди увидели присевшего в ужасе Эвви, полулежащего на земле Алтиса и Саенхольда, который отступал от напиравшего на него чужака. Взрослый мужчина, явно умевший держать оружие и пользоваться им, еще успел бы прикончить неопытного юнца, но приказано-то было убить не его. Нанеся колющий удар в лицо, которое было защищено слабо, он отпрыгнул назад и кинулся бежать. От блеска стали, летящей прямо в глаза, Саенхольд отшатнулся назад так, что едва не упал. Но удар все же настиг его - в голове вспыхнуло и потемнело совсем.