Ещё одна клятва

Прячась в скалах, Курумо сидел, сжимая свой новый посох, и наблюдал. Его сердце, до этого не знавшее подобных чувств, рвали клыками и когтями противоречивые мысли. Он неотрывно смотрел на шедшего между Феанорингами Майрона и не мог понять, то ли он хочет скинуть соперника в пропасть, то ли подбежать к нему, пасть на колени и целовать руки в восхищении. Эти ощущения заставляли душу майа гореть, и огонь оставлял за собой черноту. Но, хоть Курумо и поддался словам Мелькора, он не был слеп. Чем дольше ученик Ауле смотрел на то, как путники, выбиваясь из сил, лезут по скалам к опасному и не изведанному толком перевалу, тем сильнее он жалел о том, что натворил. Принятое решение заставило Курумо стиснуть посох так, что острое ребро впилось ему в ладонь. Вдохнув поглубже, он начал спускаться из своего укрытия, чтобы объявить о себе и во всём признаться, но вдруг перед ним из кустов выпорхнула иволга и, изрядно напугав, села на камень и обратилась в желтопёрую майа. Она не обладала какой-нибудь особой силой, и в основном просто шалила, гоняя по перевалам ветра да запуская в скалы эхо. - А я всё видела, видела! - прострекотала она, хитро улыбаясь. - Что ты видела? - Курумо показалось, что ему за шиворот вылили ковш ледяной воды. - Как ты смотришь на Майрона. Эонвэ сказал мне, кто это такой. Ты завидуешь! Ауле этому не порадуется, - Иволга покосилась на удаляющихся Артано и Феанорингов и поправила вышитое перьями одеяние. - Я не ябеда, но всё равно ему скажу. И ты мостик сломал! - Ничего ты не скажешь, - Курумо направил на неё посох, надеясь, что обещание Мелькора правдиво, и он подействует. Майа уставилась на белый мутный камень в навершии. - Майрону нечего делать рядом с Ауле. Он задумал новые предательство и обман, и я не хочу, чтобы нарушилась наша мирная жизнь. И ты не хочешь! Если бы не посох, майа прониклась бы ещё большими недоверием и желанием обо всём доложить, но даже мизерная доля силы Мелькора могла сломить её волю. Но ещё мощнее она подействовала на неумелого заклинателя. Поняв, что магия работает, тот продолжил: - Они пошли в долину через перевал. Нужно заставить их повернуть назад! - Курумо понимал, что действует неправильно, но уже не мог остановиться, а Иволга внимала. - О нет, только не дождь, - провыл Карантир, когда ему на нос упала первая капля воды, а за ней – ещё. Тучи уже давно собирались в небе, грохоча и подсвечивая горы тонкими молниями. - Это плохо, - высказал всеобщее мнение Келегорм и поёжился от холодного ветра. - Тут даже негде спрятаться. Стоило ему так заявить, как ливень резко ударил в полную силу, а молния сверкнула прямо над ними, так что все невольно прижались к земле. Но укрытия действительно нигде поблизости не было, даже в виде утлого кустика. А камни быстро становились скользкими. Куруфин, который после недавнего приключения шёл опасливо и нетвёрдо, поскользнулся первым. Маэдрос успел схватить его за руку и вытащить, но подъём сильно замедлился. Вскоре Феаноринги вымокли до нитки и сильно продрогли: холодный ветер дул с ледника, прямо им в лица. Остановиться на скалах не было никакой возможности, спуститься – тоже, и потому они поднялись на плато. Там потоки воздуха, громко завывая, неслись ещё быстрей и засыпали поднятым с ледника снегом. Снег был везде, лез в глаза, колкий и злой, впивался в кожу и, что самое ужасное, закрывал всё белой пеленой. Келегорм и Артано, способные кое-как ориентироваться в буране, пошли на разведку вдоль ледника, ища какое-нибудь укрытие. - Мне кажется, мы тут сгинем, - перекрикивая ветер, сказал Феаноринг и упал, споткнувшись о камень, что спрятался в снегу. - Я ощущаю его злую волю, - голосом, какого Келегорм от него ещё не слышал, ответил майа. - Но и моя воля кое-что значит. Келегорм зажал уши и согнулся, когда жуткий и наполненный мощью крик Саурона пролетел над плато и укатился эхом в ущелья. Он словно развернул ветер в другую сторону и унёс маленькую околдованную майа. Тучи всё ещё нависали сверху, но снегопад значительно ослаб, и появилась хоть какая-то видимость. Справившись со страхом, Келегорм поднялся на ноги и почти сразу же увидел возможное укрытие. Взяв Артано за плечо, он указал рукой на небольшое нагромождение камней, которые образовывали подобие шалаша. Майрон пошёл к пещере, а Феаноринг вернулся к братьям. Он нашёл их присыпанных снегом, в обледеневших плащах и громко стучащих зубами. Гуськом, друг за другом, они пришли к пещере. Там не дул ветер, конечно, но холод терзал едва ли не хуже, чем на улице. Разжечь костёр было не из чего, промокшая, а теперь замёрзшая одежда забирала остатки тепла. Особенно худо пришлось младшим близнецам: Амрод кашлял, а Амрас трясся и не говорил. Но и остальные чувствовали себя не лучше. Маэдрос не знал, как помочь братьям, и не мог понять, как до этого вообще дошло. Чтобы в Валиноре, где за эльфами присматривает множество добрых духов и сами Валар, с одними и теми же путниками случилось подряд столько несчастий? В этом чувствовалось некое зло и, возможно, его источник сейчас сидел рядом с ними. Озноб перешёл в дрожь от обжигающей ярости, и Маэдрос, сжав кулаки, шагнул к Артано, уже готовый разоблачить и обвинить его перед всеми, но Маглор схватил его за руку. - В чём дело?! – старший Феаноринг вырвал ладонь, но увидел на лице брата страх и мигом остыл. - Амрасу совсем плохо. Он едва не синий, и сердце у него бьётся неровно. Я не знаю, как быть! – сипло прошептал Маглор, сам боясь того, о чём говорил. – Его нужно как-то согреть, или… Недоговорив, Песнопевец закашлялся, а Маэдрос кинулся к младшему брату и прижал его к себе в бесполезной попытке согреть. Всё оказалось правдой: мальчик сидел в ступоре и выглядел так, будто вот-вот заснёт. - Артано! – Маэдрос повернулся к тому, кого только что собирался назвать врагом. – Помоги, пожалуйста! Ему нужно тепло, хоть немного. Прошу. Прошу, прости меня и помоги! Майрон молча поднялся. Окинув мрачным взором жмущихся друг к другу Феанорингов, он глубоко вдохнул и начал выдувать огонь. Пламя вскоре охватило всё его тело и раздалось вширь, а майа стал выглядеть как чёрный острый силуэт, или как узкий зрачок в жёлто-красном глазу волколака. Но огонь, хоть и выглядел пугающе, очень быстро нагрел пещеру. Майа даже вскипятил дыханием воду в котелке, и Маглор смог сделать для всех согревающего напитка. Потом Артано снова превратился в волка и лёг, а раздетых близнецов Маэдрос собственноручно передал ему в объятия. Прижав мальчиков к себе огромными лапами с когтями длиной едва не в ладонь, он дал им зарыться в горячую шерсть, как в одеяло. - Спасибо… Майрон, - прошептал Маэдрос. Тот оскалился, показав клыки, и в голове у юноши прозвучал ужасный голос: «Ты будешь должен мне!» и затих, а Саурон прикрыл глаза. К тому моменту, как буран окончательно завершился, все успели отогреться и высушить одежду, близнецы стараниями Маглора и Майрона поправились, и только Карантир всё ворчал, что отморозил кончики ушей. Пещерку решили покинуть без задержки – никто не знал, какая ещё оказия может обрушиться на них, и оставаться на леднике виделось всем опасным. Хотя сейчас, когда тучи ушли, снег блистал россыпью алмазов в смешанном свете Древ и поражал воображение мирной красотой. Но Феанорингов, недавно познавших всю ярость холодной стихии, было не обмануть. Собравшись с силами хроа и феа, они совершили последний рывок по перевалу. Вышли, как и предполагалось, между двумя горными кряжами. А внизу раскинулась тёмно-зелёная долина. Сразу стало ясно, что к созданию этого чудесного места приложили два лучших творца земли. Ауле поднял горы: каждый отрог состоял из своего вида камня, так что одни скалы были светлыми и слоистыми, другие – чёрными и изломанными, третьи – так и вовсе цветными из-за выглядывающих жил разнообразных металлов и полезных в ремесле пород; свой дом и мастерскую он встроил прямо в горы – виднелся только резной вход. Йаванна же озеленила своё жилище и населила его живыми существами: огромные деревья, похожие на сосны, но выше их во много раз, вздымались вровень со скалами, над ними парили разные птицы, а по веткам скакали белки, гуляли по ковру хвои чудесные олени; в озере, голубевшем точно посередине долины, водились большие серебряные карпы. Приободрившись от вида красот долины, которой достигли с таким трудом и преодолев все опасности, Феаноринги поспешили вниз, благо спуск оказался удобным. Майрон же шёл последним. Он согласился идти сюда, к своему бывшему покровителю, только из желания побольше досадить Мелькору, так жестоко отославшему его восвояси. Что ж, цели он достиг. Если вала знает, где его слуга (а ведь точно знает), то он очень зол. Потому что не сумел ни остановить, ни забрать, ни заставить повернуть назад. А может, и не так. Может, Мелькор и не хотел его останавливать, отверг окончательно? Поняв, к чему привели его обида и своеволие, Саурон сжал кулаки, и когти глубоко впились в ладони. От боли он тут же осознал, что теряет свой прекрасный облик, запаниковал, оступился и упал. Однако падение вышло недолгим: Куруфин и Келегорм подхватили его, не дав скатиться ниже, и поставили на ноги. - Ты столько сделал для нас в этом походе, - Маглор тут же, без просьбы, взялся перебинтовать его ладони и разбитые в кровь колени и локти. – Представляю, как ты устал. Но ничего, мы скоро спустимся и отдохнём у озера. Ты можешь идти? Давай, понемногу. Не дождавшись ответа на вопрос, Феаноринг подхватил его под плечо и повёл дальше. Если бы не он, Майрон остался бы стоять на склоне, не в силах идти дальше. А так ему приходилось делать шаг за шагом, не против воли, но против всё разрастающегося страха, которым он ни с кем не мог поделиться. Долина оказалась намного более обширной, чем виделась с высокого перевала. Потому на привал остались у речки, питавшей срединное озеро. Феаноринги, разувшись, расселись на камнях, торчавших из воды, и опустили натруженные ноги в прохладный поток. Но Майрон не мог просто сидеть и отдыхать. Среди мирно переговаривающихся братьев, что поздравляли и поддерживали друг друга, он чувствовал себя слишком одиноко, чтобы это выносить. Потому, уповая, что юноши не последуют за ним, Саурон пошёл вниз по реке. Поток, шумя вокруг обточенных круглых камней, добегал так до крутого порога, и низвергался с него пенным водопадом. А если приглядеться, внизу, за пеленой радужных брызг можно было различить естественный бассейн. Особенно примечательна эта заводь была тем, что какой-то искусник украсил её изваяниями Йаванны и Ауле, держащихся за руки. Река протекала между ними и устремлялась ниже, к озеру. Майрон хотел спуститься и искупаться, чтобы освежить разум и тело, но увидел, что рядом с каменным Ауле кто-то сидит, в одной руке держа чёрный посох с белым камнем, а другой закрывая лицо. А потом, подкравшись ближе, Саурон сквозь шум падающей воды различил громкие рыдания. - Курумо? – Майрон узнал его скорее по чёрным волосам, осанке и рукам, чем по голосу. Майа тут же поднял голову. В его заплаканных глазах отразился ужас. - Ты? Вы же… Вы пропали! Я же, буран… - сумбурно залепетал Курумо, не зная, то ли ждать возмездия, то ли радоваться. После того, как заставил Иволгу устроить грозу, он думал, что поход точно повернёт назад, и сам спрятался от дождя. Но потом, услышав разнёсшийся всюду магический крик Майрона, спохватился и пошёл их искать. И не нашёл, а снег замёл все следы. Потому, проклиная себя и Мелькора, подбившего его на это, Курумо вернулся в долину и спрятался. Он страдал, осознав, какое зло совершил, но вернуться и сообщить, что все Феаноринги, а с ними и Майрон, сгинули, боялся. - Вот, значит, как, - Саурон нахмурился, и глаза его вспыхнули. – Это всё был ты? - А Феаноринги? Они… Они… - сжав посох, Курумо отодвинулся назад. - Живы! Благодаря мне. И это был ты, - оскалившись, Майрон сделал ещё шаг, и майа ещё отступил. Выходило, что Мелькору, и правда, наплевать на всё. Действительно, стал бы он рисковать репутацией ради какого-то слуги, пускай и того, кто любит его всей душой? - Да, это был я! – воскликнул Курумо и наставил на соперника посох. Он не хотел говорить, что это Мелькор надоумил его на всё – так он показался бы совершенно жалким и незначительным. – Если ты думаешь, что сможешь вот так просто отнять у меня… - Отнять что? Местечко под рукой Ауле? – оскал Саурона делался всё шире, а глаза – злее, волосы начали темнеть. Но вдруг всё остановилось, и он вмиг вернулся к облику Артано, и в его голосе появились ноты тоски. – Я о том и не помышлял даже. Что ты о себе возомнил? Я лишь помогаю мальчишкам в их глупой затее. Вернуться! После того, что я сделал! Я дерзок, но не настолько. - Майрон! – Курумо опустил оружие, и к его глазам снова подступили слёзы. – Прости меня. Это ты – истинный Аулендил, достойнейший из майар, лучший из всех. Ауле давно простил тебя. Он так обрадовался, когда получил весточку о тебе. - Ты не лжёшь? – спросил, изумившись, Саурон. И тут же вспомнил, что те, кого не коснулось Искажение, не умеют лгать. – То есть, если я попрошу прощения, то смогу остаться? - Если даже Мелькор смог побороть в себе тьму, то и ты сможешь, - ободрил его Курумо и вытер глаза. – Идите скорее. А я должен восстановить всё, что по глупости разрушил. Ни в чём не сомневайся. Ты же – Восхитительный. - Да, я – Майрон, - тот кивнул и самодовольно улыбнулся. Такому, как он, можно простить многое.