Ещё одна клятва

Дорогу, ведущую к чертогам и мастерской Ауле, украшали разнообразные диковины. Одни были рукотворными – сам вала и его ученики вырезали из дерева и камня, отлили из разных металлов удивительные изображения живых существ, населяющих Арду. Были и природные украшения: тоннель из цветущих кустов, что нависали над дорожкой пологом, рядом с изваянными зверями гуляли их живые воплощения, лёгкий аромат цветов смешивался с запахом хвои и очищал дыхание. Долина была прекрасна и благостна, так что Феаноринги воспрянули духом, а Майрон утонул в воспоминаниях. Ему всюду виделось Средиземье, каким оно было до уничтожения Светильников. Вот бы и в отношениях с Ауле всё стало как тогда, как будто Мелькора вовсе не было. Но, чем дольше Саурон так думал, тем сильнее нависала над ним тень яростного гнева и разочарования. К тому же, его беспокоил Маэдрос. В какой момент он догадался? Или, быть может, ему подсказал кто-нибудь? Но куда большее значение имело, как он решит распорядиться этими сведениями. Стоит ожидать выступления с громким обличением, или он просто сообщит всё Ауле, который и без того узнает своего беглого наследника? Решив, что гадать бессмысленно, Майрон догнал идущего впереди Маэдроса и тихо спросил: - Что ты намерен делать со своим знанием обо мне? - Буду молчать, пока меня не спросят. Но если спросят, я расскажу обо всём. И о хорошем, и о плохом, - ответил тот, немного подумав. - Плохом? И чего же, позволь спросить, во мне плохого? Я столько сделал для вас! - Саурон схватил его за плечо и повернул к себе, но Маэдрос смотрел холодно и твёрдо. - Да, и о плохом. Потому что ни одно из своих добрых дел ты не делал бескорыстно, не преследуя ту или иную свою цель. И след от шила, - Феаноринг сам взял его за руку, - до сих пор на тебе остался. - Мне всё ясно, - майа выдернул ладонь. - Говори, что хочешь и как хочешь, но помни о своём долге и том, что ты – всего лишь юный квенди. - Что тут между вами опять? - вмешался в их разговор Куруфин. - В последнее время вы так смотрите друг на друга, будто... - Ничего, - кинув ещё один взгляд на Маэдроса, Саурон отвернулся от него и пошёл дальше. - Многое в вас поменялось с того момента, как мы встретились. И мне уже хочется завершить этот длинный поход. Идёмте, нас ждут. Сочтя майа правым, Феаноринги последовали за ним. Двери в жилище Ауле они нашли радушно открытыми, но всё равно позвонили: чтобы большущий дверной колокол зазвучал, Амрод и Амрас одновременно повисли на привязанной к языку верёвке. Медный исполин, украшенной резьбой и литьём, переливчато загудел. Заслышав его голос, из чертогов выбежало несколько эльфов-нолдор вперемешку с майар. Они все были одеты ярко и празднично, счастливо улыбались и радостно встретили долгожданных гостей. Удивляясь тому, как потрёпанно и устало выглядят путники, помощники и ученики Ауле привели их в трапезную. Стол полнился угощениями: в больших чашах лежали фрукты, из глиняных горшочков источали ароматы томлёные овощи и тушёное мясо, дымился большой котёл ухи, а в середине, словно украшение, лежал на блюде румяный жареный фазан. Всё это изобилие приготовила со своими помощницами сама Йаванна – она сидела, одетая в зелёное платье и золотой венец, во главе стола, рядом со своим мужем. Ауле же, увидав гостей, поднялся им навстречу. Несмотря на то, что он из-за своей мощи выглядел грузным, движения вала были отточены и осторожны – это выдавало в нём искусного мастера, способного не только махать огромным кузнечным молотом, но и создавать вещи филигранной тонкости. - Так и думал! Так и думал, что вы придёте, - подойдя к ним, Ауле взял Маэдроса за плечо и пожал ему руку, а остальным кивнул. Дольше всего его взгляд задержался на Майроне. - Ещё когда Йаванна встретила вас и узнала о цели похода, я уже стал готовиться к встрече. А отец ваш как? Ко мне он не заходил. - Нам и самим бы хотелось знать, где Феанор, да только он любит секретничать, - Майрон засмеялся, вспомнив, как нравилось учителю его остроумие. - Его можно понять, - Ауле тепло улыбнулся, а про себя отметил, что смех Майрона сильно изменился. - Но что же вы так долго добирались? Эонвэ предупредил меня аж четыре дня назад! - Увы, с нами много чего приключилось... - начал было Куруфин, но к ним подошла Йаванна. - Ауле, видишь же, как они устали? - она взяла мужа за плечи, и он покосился на валиэ из-под кустистых бровей. - Потом расскажете ему всё, а сейчас садитесь за стол. Феаноринги с удовольствием приняли её приглашение и расселись на стоявших вдоль стола лавках. Артано втиснулся между Куруфином и Амрасом и поёрзал на сиденье. Даже такие простые вещи, вроде столовых сидений, были сделаны столь красиво, что можно было поставить их рядом с троном Финвэ в Тирионе. Но, в соседстве с такими угощениями, никто не думал об украшениях комнаты. Оголодавшие в затянувшемся походе братья принялись уплетать всё подряд. Майрон есть не хотел и просто налил себе фруктового вина. И вдруг обнаружил, что кубок, потёртый и древний, сделан им самим. Поперхнувшись, Саурон отставил посуду в сторону и сел, царапая ногтями колени и опустив взгляд. Решив поднять голову, он увидел, что Ауле смотрит прямо на него, а Йаванна что-то шепчет мужу на ухо. Пустив в их сторону косой взгляд, майа снова спрятал глаза. Спустя некоторое время, когда все наелись, напились и отдохнули, пришло время историй. Феаноринги рассказали, как добирались до долины и как преодолевали препятствия. Чета валар отнеслась к этому очень настороженно, и Ауле стал искать кого-то взглядом. Майрон понял, что он ищет Курумо, но того не было. Потому вала подозвал ещё кого-то из майар и отослал его: очевидно, на поиски. Потом черед дошел до цели похода – ларца. Куруфин вытащил и показал всем уже сделанные заготовки. Их оценили по достоинству, а Йаванна так и вовсе пришла в восторг, увидев, как замечательно обработали её дерево. Ауле, который знал, чем заняты Феаноринги, уже давно думал, как им помочь. - Я долго изучал все мне известные металлы и решил, что использовать только один будет слишком просто. Как насчёт создать новый сплав специально для этого ларца? У меня есть несколько идей! - Он должен быть прочным, ковким и сверкающим, - перечислил Куруфин, загибая пальцы. Но тут он заметил, что один из майар Ауле взял боковину ларца, и тотчас же вырвал заготовку у него из рук. – Аккуратней! Мы слишком долго работали, чтобы ты всё испортил! - Извини, я лишь любовался, - тот покраснел и опустил плечи. - Да, ваша работа ценна, но и перебарщивать не стоит, - Ауле покачал головой. Ему совершенно не понравилась эта сцена. – Ладно, раз вы наелись, отнесём-ка все эти детали в мастерскую, сядем и подумаем в тишине над делом. А? Куруфину пришлось по душе это предложение – он очень боялся, что любопытные майар или эльфы поцарапают дерево для ларца или, того хуже, разобьют хрусталь. К тому же, ему казалось, что все вокруг хотят вызнать секреты материалов и их обработки, а делиться этими знаниями самому искусному сыну Феанора с каждым вопросом хотелось всё меньше. Он начал понимать своего отца, искавшего уединения ради создания новых камней. Вырубленная прямо в горе великолепная и поражающая размерами мастерская Ауле удивила даже Майрона: там было всё, что только мог пожелать мастер любого ремесла. Была секция для плотников и резчиков, украшенная живым деревом; в другом углу пыхтела гончарная печь, и пахло глиной и красками; блестели самоцветами и благородными металлами столы, за которыми творили ювелиры; раздавался хрустальный звон там, где работали стеклодувы; прямо на глазах глыбы мрамора и гранита обретали формы под руками каменщиков; громко стучали молотки в обширной кузне с несколькими плавильнями. Именно туда, где было жарче всего, они и направились. И если Феаноринги, хоть и переодетые для работы, быстро начали пыхтеть и вытирать лбы, то Артано, вдыхая горячий воздух, словно расцветал пламенем. - Оставим заготовки тут, - взяв детали ларца у Куруфина, Ауле разложил их на большом столе в углу кузни. Юноша тут же хотел что-то сказать, но вала опередил его с ответом: – Это – мой личный стол, и всё, что на нём лежит – неприкосновенно для любых моих помощников, так что не беспокойся. И скажу ещё раз: вы сработали превосходно. Феанор будет безмерно горд. - По большей части тут работал Куруфин, - решил внести немного справедливости Маэдрос. - Без вашей поддержки он бы не справился. И зачем ещё нужны братья, как не для того, чтобы помогать в делах? – вала широко улыбнулся. – Но вам повезло даже вдвойне. Вы знаете хоть, что с вами вместе путешествует мой искуснейший ученик? Феаноринги, кроме Маэдроса, обернулись на Артано. Майа стоял, и в его глазах, прежде голубых, а сейчас – жёлтых, полыхало пламя, волосы шевелились от жара, а когда он заговорил, изо рта полетели искры: - Я – Восхитительный Тар-Майрон Аулендил. И путь мой был долог, - сказал он и шагнул к Ауле. Эльфы расступились от его жара. Младшие взялись за руки, средние помрачнели, Маглор сострадательно вскинул брови, а Маэдрос сжал зубы. - Воистину. Долог, запутан и вёл сквозь кромешную тьму, - голос вала прозвучал гораздо холоднее, чем Саурон ожидал. Да и радости в облике Ауле недоставало. Неужели Курумо обманул, и прощение не было дано? – Значит, вы не знали. А следовало бы. Ты зачем их обманывал, Майрон? - Ничего уже не поделать, - Саурон развёл руками. – Я таков, каков есть. Но этот обман дал мне шанс поучиться свету, и я кое-что понял. Открыл заново. - А что твой повелитель, Мелькор? – не удержался от вопроса Маэдрос. - Не прикасайся к Мелькору, - взгляд майа едва не прожёг его насквозь, - и я не прикоснусь к тебе. Мелькор обратился к свету и мне велел сделать так же. Я пытаюсь. Разве ты этому не рад, Учитель? - Рад, - чуть подумав, ответил Ауле и кивнул. - Так в чём же дело? Я здесь, я готов помочь в любой работе, я прекрасен и искусен, что не так? – Майрон подступил к вала ещё на шаг, пытаясь понять, почему тот не оправдывает ожиданий. - Всё так, ты прекрасней и искусней всех моих учеников, но ты – предатель. И никакие твои добрые дела и красивые слова не сотрут этого из моей памяти. А если хочешь, чтобы я забыл, то возьми имя Артано – оно поскромней – и начинай сначала, с подмастерья. Тогда, быть может, боль покинет мою душу. Ауле говорил, но Саурон едва слышал его слова за стуком собственного сердца. По всему его телу растекалась дрожь, а кровь превратилась в магму. Отвергнут! Отвергнут снова! - Предательство? А ты хоть понял, почему я ушёл? – прошипел он. – Что я получал за свои старания? Я хотел, чтобы меня ценили! - Я – и не ценил тебя? Вот это новость, - вала вздохнул. – Я просто опасался потакать твоей безмерной гордыне, но, в то же время, слишком любил тебя и не хотел обидеть. Но, после того как ты сбежал к Мелькору, вознёсшему тебя до властителя над темнотой, пожарами и уродливыми злыми существами, я понял, насколько был неправ. Стоило воспитывать тебя иначе, с большей строгостью. Так что же, ты принимаешь моё предложение? Готов смирить гордость, забыть тень, вернуться и снова обрести любовь? - Зачем? Чтобы ты потом вечно поминал мне прошлое? – Майрон тяжело дышал и еле сдерживал рык. Всё его существо раздирала боль. – Ты не станешь любить меня, чего бы я ни сделал! Я не верю тебе! - Лучше бы ты поменьше верил тогда Мелькору. Вижу, не очень-то ты изменился. Раз не хочешь учиться смирению, то тебе нечего здесь делать. Уходи, Майрон, и знай, что мне очень жаль тебя. А вы, юноши, поблагодарите его за всё и попрощайтесь, - велел Ауле и отвернулся к своему столу. - Не знаю, был ли ты на самом деле нам другом, но… - никто из его братьев выступить не решался, и потому Маэдрос встал перед пылающим Майроном сам. – Но мы запомним тебя как Артано. Мне тоже очень жаль тебя. - Жаль? Мне не нужно вашей жалости! – не выдержав, Саурон ударил его. Феаноринг пошатнулся, и его грудь прочертили четыре полосы от огненных когтей. – Тьма! Тьма и огонь властвуют над миром, и нет их сильней! Майа начал стремительно терять прекрасную личину и обращаться. Лицо вытянулось в жуткую зубастую волчью морду, и с губ повалила огненная пена. Тело, где не пылало огнём, покрылось чёрной чешуёй, за спиной открылись кожистые крылья, как у летучей мыши. Посреди лба пылал злобой третий глаз. Ещё мгновение, и из пасти чудовища пыхнуло пламя. Ауле схватил свой стол и закрыл им себя и Феанорингов, как щитом. - Уймись, Майрон! Что ты творишь?! – закричал он, но следующий удар когтистой лапы разбил столешницу. – Бегите, бегите прочь! Не имея времени посмотреть, успели ли Феаноринги спастись, вала изменил своё воплощение. Его тело закрыли каменно-железные доспехи, руки стали настолько сильны, что могли свернуть гору, а облик стал огромен и могуч. Ударив Саурона ногой в грудь, Ауле схватил свой молот. - Я стал куда сильнее, тебе не победить! – закричал монстр, легко разбив лапой толстую колонну. Свод содрогнулся, раздались крики ужаса разбегающихся в стороны мастеров. - А что даст тебе победа? Ради чего? – вала ушёл от атаки пламенем и замахнулся молотом. Саурон отскочил в сторону, разворотив одну из печей. Огонь тут же впитался в него. - Я достоин! Достоин большего, - от ужасного голоса затряслись все колонны, а те мастера, кто не успел убежать прочь, упали, зажимая уши. - Ты достоин всех благ этого мира, но не больше, чем другие, - молот Ауле опустился совсем рядом с лапой чудовища, и тому пришлось отступить ещё назад. - Не больше? Вот именно, что больше! – челюсти с длинными зубами сомкнулись на руке вала, кроша камень и сминая железо, но тот сильным движением скинул с себя Саурона, и монстр отлетел к стекольной мастерской и рухнул под звон зеркал и бокалов. - Ты, как и кто угодно, хочешь любви, но кто же будет любить такое чудовище? – Ауле подошёл к нему, и зверь поднялся, стряхнув с себя ворох осколков. - Ошибаешься, Учитель, я не чудовище, - прижимаясь к полу, он стал заходить слева, готовясь к прыжку. – Я прекрасен. - Прекрасен? Да погляди же на себя! Не выдержав, монстр прыгнул, но вала пригнулся. А за ним стояло огромное зеркало, которое должно было стать подарком для Ниенны. В кристальном, светящемся изнутри стекле отразился облик Саурона такой, каким он был. Увидев себя во всей своей отвратительности, он с визгом ужаса врезался прямо в зеркало, упал и сломал переднюю лапу. Не мешкая, Ауле ударил его молотом. Под хруст собственных рёбер мерзкий зверь отлетел в сторону, ударился об стену и остался лежать. Силы стремительно покидали его тело, испаряясь удушающим чёрным дымом. Бросив молот, Ауле подбежал к поверженному майа. Тот уже принял обычный облик, но всё равно оставался уродливым. Красно-жёлтые глаза неотрывно смотрели на лежащий рядом осколок зеркала. - Что же ты с собой наделал? Опустившись на колени рядом с предавшим его любовь учеником, Ауле перевернул зеркало тёмной стороной вверх. Саурон завыл, а потом, не в силах больше терпеть свои муки, скорчился и громко зарыдал.