Ещё одна клятва

- Палладий, серебро, золото, немного цинка, - перечислил состав сплава Куруфин, а Карантир показал первый маленький образец. – Мы с Ауле назвали этот металл тельсиндом. Он получился именно таким, какой и нужен: сверкает, легко поддаётся ковке, но при этом очень прочный. - Я рад вашей удаче, - Маэдрос слабо улыбнулся. Вместе с другими пострадавшими он лежал сейчас в лазарете. В основном все те, кто был в мастерской, успели вовремя спастись и отделались мелкими ушибами да страхом, но раны старшего Феаноринга воспалились и плохо заживали, несмотря на все старания Йаванны. След яростной магии Саурона не желал стираться с его тела. - И как хорошо, что Ауле успел убрать остальные детали. Он словно почувствовал, что этот… эта тварь нападёт, - Куруфин передёрнул плечами. - Да уж, никогда не видел никого кошмарнее. Даже орки, и те были лучше, - поддержал его мнение Карантир. - Потише, - осадил их Маглор. Он помогал в лазарете и сейчас подошёл к братьям. – И не называйте его так. Может, Артано и искаженец, и облик его кошмарен, но тебе он не дал упасть в пропасть, а ты отморозил только уши, а не замёрз совсем. - Мне нужно было сказать вам, - дёрнувшись, Маэдрос тут же сморщился от боли. – Ещё в Тирионе. Мне объяснила, кто он такой, Галадриэль, а ей ещё до этого рассказал Форвайв. Теперь всё сложилось. Все эти трое, вместе с Эрдой, которая, со слов Йаванны, куда-то пропала, были искаженцами. Возможно, они пришли встретиться с Мелькором, а он отверг их. Или наоборот, повелел им не выдавать себя и следовать за нами… - Скорее, отверг, - вздохнул Маглор. – Иначе Эрда не покинула бы его так легко, Форвайв был бы жив, а Майрон не пошёл сюда. Он совершил столько ужасных вещей ради Мелькора с самой эпохи Светильников и, конечно, не смог смириться с тем, что исковеркал свою душу зря. - Вы что же, правда жалеете его? – Карантир покачал головой. – Он не смог побороть в себе зло, не принял предложения своего Учителя и теперь будет за всё покаран. Мне это кажется справедливым. А кто знает, что с ним сталось? Я видел, как Ауле на руках унёс его куда-то. - Его стоит, наверное, поставить в Кольцо Судьбы перед Манвэ и Вардой, - Маглор нахмурил брови. – Но я не понимаю, почему они так медлят с решением. Будто от этого что-то изменится. И Мелькора стоит привести на суд заодно. - И Мелькора? Думаешь, Валар ошиблись? Но ведь мы решили, что он отверг слуг… - задумался Маэдрос. - Я не ставлю под сомнение решение Манвэ, но если Мелькор и правда повернулся к свету, то поймёт, что натворил своим пренебрежением, защитит Артано и поможет ему. А если же нет, тогда – действительно стоит задуматься… Не успел он закончить говорить, как в лазарет вбежал взбудораженный Келегорм, а за ним явились Ауле и Йаванна. Последней зашла Ниенна, держа за руки Амрода и Амраса. Все трое валар были сильно омрачены: лик вала-кузнеца посуровел, платье его жены приобрело цвет глубокой осени, а Ниенна, и без того всегда печальная, опустила на лицо серую вуаль. - Мы долго думали и решили, что вы должны поучаствовать в судьбе Майрона, - объявил Ауле братьям, а Ниенна сняла вуаль и закрыла ею всех от чужих глаз и ушей. – Ибо никто из нас троих не знал его таким, каким видели его вы. - Конечно, мы готовы свидетельствовать и помочь, - Маглор кивнул, - но почему бы тебе не отдать его на суд Манвэ? И Мелькора нужно расспросить. - Потому что Майрон – мой ученик, и только я несу за него ответственность, а с Мелькором пусть разбирается его брат, если там есть, в чём разбираться, - глаза Кузнеца сверкнули, а в голосе прозвучал металл. Маглор не то что бы согласился, но больше перечить не стал. – Есть несколько исходов для него: изгнать из Валинора без возможности вернуться, заточить на много лет, как Мелькора, или же заставить его покинуть оболочку и не воплощаться, пока феа не исцелится. Первый вариант – самый простой, но я против. В изгнании он станет только хуже. - Да, я согласен, - Маэдрос снова сморщился, но всё же сел. – Так он посчитает себя окончательно отверженным, и страшно представить, какая ненависть захлестнёт его. Заточение видится мне лучшим вариантом. Но где? В Мандосе? - Возможно. Пока что я запер его в клетке, которую сделал для варгов и орков. Тех, что сейчас живут в Каверне. Он не пытается сбежать, но и не принимает помощи, - Ауле глубоко вздохнул и подёргал за шнурок на шее. На нём висел большой ключ. - И что же, вы так и оставили его – раненого и в одиночестве? – тут же возмутился Маглор. - Пока его феа отвергает мою помощь, я не могу исцелить его тело, - Йаванна сокрушённо опустила голову. – Если он не хочет, чтобы боль прошла, так тому и быть. - Мне тяжело осознавать, что он страдает, я попытаюсь уговорить Майрона ещё раз, - поморщил лоб Ауле. – Ну что же, все согласны с тем, что его нужно запереть на сотню-другую лет? В конце концов, Мелькора это исправило. - Мелькора – да, но прислушайтесь к моему опыту: я триста лет пыталась исцелить заточённых в Каверне орков и их волков, но вы и сами знаете, что ничего не вышло, - напомнила Йаванна. - И чем больше я упорствовала и старалась, тем сильнее они сопротивлялись. Орки так и остались уродливыми, а волки – злыми. - Быть может, не стоит равнять Майрона на каких-то орков? – муж воззрился на неё с обидой и недовольством. – Его воля сильна, и он ведь пришёл сюда, ко мне, а значит – уже сделал первый шаг. Ниенна, ты поможешь нам упросить Намо приглядеть за Майроном? - Нет, это неправильно, - возразил Маглор. - Его нельзя обрекать на одиночество. Всё то время, пока Майрон был с нами, он постоянно искал одобрения и внимания: у нас, у Эрды и Форвайва, потом у Мелькора и у тебя, Ауле. В заточении он разрушит себя. - В чём-то он прав, - Ниенна кивнула. - Вы помните, каким предстал перед нами Мелькор после наказания? Измождённый и измученный, он на коленях умолял о милости. И это – самый могущественный из валар. Я не уверена, что Майрон выдержит такое жестокое испытание. - Можно подумать, что лишить оболочки – это менее жестоко! - Ауле махнул руками, едва не сбив с них магический покров. - Может статься, что и так, - Йаванна взяла его за плечо, успокаивая. - Значит, получается, вы хотите убить Артано? – с неожиданной злостью выступил Амрас. - Нет, не убить, а уговорить покинуть исковерканную оболочку, чтобы он мог исцелиться, а потом принял иной облик, - объяснила Йаванна. – В новом теле ему уже не придётся постоянно обманывать, чтобы скрыть истину. А обман – худшая черта Искажения. - Всё равно, - поддержал брата Амрод. – Мы видели, как Мелькор убил Форвайва. Да, он сделал это, чтобы спасти Галадриэль, но… Смерть, развоплощение, как ни назови – это больно и страшно. И почему нет варианта «простить и помочь»? - Потому что зло должно быть наказано. Шанс у него был, - голос Ауле был очень холоден, но из его глубины исходила дрожь сомнения. – И мы ещё не до конца решили, не выслушали всех… - Да всё вы решили! – выкрикнул Амрас и схватил Амрода за руку. Вместе они выбежали из-под пелены и покинули лазарет. - Я пойду за ними, а вы – продолжайте, - вздохнула Ниенна и поднялась. Она нашла мальчиков сидящими у фонтана под цветущей вишней и опустилась рядом. – Вы защищаете его, и это – правильно. - Конечно, защищаем! Ведь он защитил нас. Ещё в самом начале, - Амрод удручённо уткнулся в колени. – Мы никому не рассказывали… - Да, мы погибли бы, не приди он так вовремя. И мы… - Амрас едва не выдал, что они поклялись отдать долг за жизнь. - Ещё ничего не решено, - Ниенна ласково погладила его по голове. – И в приговоре, каким он ни окажись, не будет жестокости – я вам это обещаю. Йаванна специально позвала меня, чтобы её муж не забылся в горечи и не сделал того, о чём потом пожалеет. Но и вы должны понимать, что вам недоступна полная картина: вы видели Майрона лишь в облике Артано и совсем не знаете Саурона. Понимаю, как сложно вам поверить в зло, но не отрицайте его существования. - А можно нам поговорить с ним? Таким, какой он есть? – спросил Амрод. - Да, пожалуй. Его охраняет Курумо, да и мы все рядом. Я вас отведу, - валиэ поднялась и снова взяла их за руки. Курумо дежурил в подвале под мастерской, рядом с клеткой, в которой заперли Саурона, и пытался смотреть не на пленника, а в сторону. С помощью посоха он убедил нашедшего его майа, что не пытался остановить Феанорингов, а потом надёжно спрятал оружие и вернулся. Узнав, что приключилось, он схватился за голову, но своей вины вслух так и не признал. Однако совесть глодала его настолько сильно, что майа вызвался охранять клетку – все остальные слишком боялись. Курумо тоже боялся, хотя пленник был спокоен: Майрон полулежал в углу, свернувшись в чёрный комок и прижимая к груди сломанную руку. Он не вставал, ничего не просил, не пытался заговорить о том, что его ждало в дальнейшем. Огонь, что раньше давал Саурону мощь, сейчас жёг его изнутри, и не было той муке конца. - Скажи мне, - вдруг прозвучал за спиной майа пугающе глубокий голос. Он развернулся и увидел, как глаза пленника углями горят из темноты. – Зачем ты солгал, что Ауле меня простил? - Я не лгал! – задрожав, Курумо подошёл к решётке. – Я правда так думал. - Нет, это всё ложь. Хватит играть в наивность. Кто научил тебя лгать? – голос Саурона сделался ещё страшнее, и его охранник снова пожалел, что вызвался. - Возможно, я выразился слишком прямо, но я лишь хотел извиниться перед тобой и порадовать. В чём я действительно солгал, так это что сам додумался выйти мешать вам! – от этих слов Майрон замер в своём углу, а его поблёкшие глаза снова вспыхнули. – Ко мне пришёл Мелькор и просил остановить ваш поход, потому что не хотел тебя потерять. Ты ему нужен. - Мелькор? Я нужен? – чёрно-огненной стрелой Саурон ринулся к Курумо и едва не поймал его, но ударился об решётку. – Что ты наделал, зачем?! - Прости. Не найдя больше, что сказать, Курумо закрыл лицо руками и убежал, едва не сбив с ног спускавшихся в подвал Амрода и Амраса. Стоявшая сверху Ниенна поймала его в объятия и отвела в сторону, а близнецы, испугавшись, побежали вниз по лестнице. Увидев Майрона, они ужаснулись: тот, обливаясь слезами и воя, неистово грыз зубами прут решётки, словно волк. - Не надо, не делай так, - Амрас сел рядом с ним и хотел прикоснуться к плечу, но едва успел отдёрнуть руку – Саурон чуть не откусил ему пальцы. – Да не будь же таким волком! - Я не волк, не пёс, нет… - схватившись за решётку здоровой рукой, он прижался лбом к одному из прутьев. Сиплое дыхание пугало, и близнецы радовались, что чёрные волосы закрывают ужасное лицо. – Что вам нужно? - Мы хотели… - Амрод вдруг понял, что им не о чем говорить с этим чудовищем. – Хотели сказать, что Валар собираются лишить тебя оболочки. - Убить? Но я… Я не хочу умирать! – мысль о скором развоплощении пронзила покалеченную грудь Майрона болью, да такой, что он едва не вскрикнул. – Почему они так со мной? А вы все, вы все согласились с этим? - Так будет лучше, даже тебе самому, - Амрас всё-таки решился коснуться его щеки и ощутил дрожь и обжигающе горячие слёзы. – Они сказали, что тебе не придётся страдать. - Не придётся? Да что они знают о смерти и страданиях? И вы… Вы же поклялись… – глаза майа совсем поблёкли, и их огоньки утонули в темноте глазниц. Лишившись сил, он распластался на полу и больше не говорил. - Он прав, мы поклялись, - мрачно сказал Амрод. – Если позволим ему умереть, то будем прокляты. Мы должны вызволить его, хотят того валар, или нет. Покинув подвал, близнецы поднялись к мастерским, а потом вышли в сад. Ниенна была там: убаюканный Курумо спал у неё на коленях, а валиэ поглаживала его по волосам и тихо напевала. Майа выглядел умиротворённым, хотя на лице у него и застыла некая призрачная тень. - Курумо хорош, но ему нужно тренировать выдержку и волю, - Ниенна провела пальцем по его щеке. - Как там наш Майрон? - Его мучает боль, - вздохнул Амрас. - Если бы я могла помочь, - глаза валиэ наполнились слезами. Чьи угодно страдания были для неё невыносимы. - Ты можешь. Нужно погрузить его в сон, и тогда он примет помощь, - покосившись на брата, сказал Амрод. Его близнец понял, что тот придумал какой-то план. - В сон? Тогда я правда могу помочь, - Ниенна сморгнула слезу, но на лету поймала искрящуюся капельку в фиал. - Возьми. Моя слеза смягчит его душевные муки и погрузит в сон. Младшие Феаноринги с поклоном приняли хрустальный флакончик и повернули якобы назад, к мастерской, но на самом деле пошли к лазарету. Оказалось, все уже разошлись, кроме старших братьев. - Даже не спрашивайте, что мы решили, - Маглор сложил руки на груди, а Маэдрос отвернулся к окну. - Ничего. Я считаю, то, что вы сказали – правильно. - Как бы нам это "правильно" не аукнулось, - удручённо возразил старший Феаноринг. - Ты сам-то замечаешь, какой между нами настал разлад? И не могли бы вы все трое уйти и дать мне отдохнуть? Фыркнув, Маглор собрал свои бинты и лекарства и ушёл в другую часть лазарета. Младшие побежали за ним, чтобы спросить, где Ауле. Песнопевец ответил, что они с Куруфином вернулись к работе над ларцом. И это действительно оказалось так: вала и искуснейший из Феанорингов одинаково считали, что работа помогает преодолеть тягостные мысли. Сейчас они как раз поставили сплав нового металла медленно вариться, а сами помогали остальным чинить то, что разворотил в ярости Саурон. Близнецы долго наблюдали за мастерами из укрытия, размышляя. Чтобы выпустить Артано, им понадобится ключ, висящий на шее Ауле. И достать его можно было, только усыпив вала. Но он находился в окружении майар и эльфов, а слезинка – всего одна. Как поделить её на всех, да ещё чтобы незаметно? В конце концов, Амрод придумал. Пока Амрас отвлекал Ауле и его помощников вопросами, он подобрался к большому сияющему шару, стоявшему на столе. Стоило капнуть слезинку на горячую поверхность светильника, как она зашипела и начала испаряться. В воздухе мигом зависла прозрачно-серая дымка. Пригнувшись и зажав носы, близнецы тут же убежали, а вот остальные быстро надышались сонной магии. Конечно, она была сильно рассеяна, и подействовала не сразу. Сначала раззевались эльфы, потом ушли, бросив работу, майар. Конечно, дольше всех держался вала, но и его сморил странный сон. Оставив инструменты, он сел у стены рядом с уже сопящим Куруфином и тоже смежил веки. Немного выждав для верности, мальчики на цыпочках подошли к Ауле, развязали шнурок и забрали ключ. Вала это почувствовал и дёрнул рукой. Испугавшись, близнецы стремглав рванули к подвалу. Но там их ждало неожиданное препятствие: Курумо вернулся на пост. Он стоял и молча смотрел на сидящего у решётки Саурона. Тот неотрывно буравил его взглядом жёлтых глаз. Услышав топот на лестнице, Курумо обернулся. Но ещё до того, как он успел что-то сказать, Майрон вскочил и дёрнул его за плечо. Гулко ударившись головой об решётку, майа сполз вниз. - Вы принесли ключ? - процедил сквозь зубы Саурон. - Да, - дотянувшись до замка, Амрас вставил ключ в скважину и три раза повернул. Калитка в решётке отворилась. Майрон, зажимая бок и безвольно висящую руку, вышел. - Считайте клятву выполненной, - он кивнул и хотел обратиться, но в дверях сверху возник крупный силуэт, загородив выход. - Какую ещё клятву? Чем ты их обязал? - гневно спросил Ауле. - Он спас нам жизнь! И даже не раз! - вступился за Артано Амрас. - А теперь мы спасаем его. - Вы его не спасаете, а обрекаете на худшее. Зайди назад в клетку, Майрон, не делай этого, - вала спустился на одну ступеньку, но майа не хотел подчиниться. - Ты не понимаешь. Искажение не обратить. Ничем, никогда. Либо отпусти меня, либо рассей феа так, чтобы от него ничего не осталось. А Феаноринги пусть знают, что причастны к моей гибели, - сипло прошептал Саурон и положил руку на шею Амрода, так что когти оказались у горла. - Уходи, - Ауле отступил в сторону. Майрон воззрился на него с недоверием. – Как и тогда – я боле не держу тебя. Иди и встреться со своей тьмой. Оставив Амрода и отпихнув Амраса с пути, Саурон пошёл: пошатываясь, хромая и сжимая зубы от боли. На четвереньках взобрался по лестнице, тенью прополз мимо Ауле. В последний раз оглянувшись на своего Учителя, он обратился летучей мышью и на одном крыле улетел прочь. Светильники мигнули пару раз, а потом снова загорелись ровно и в полную силу. То, что сплав тельсинда варился слишком долго, придало ему ещё лучшие свойства, чем рассчитывали Ауле и Куруфин. Металл отражал свет так хорошо, что на него едва можно было смотреть. Тонкими гранёными пластинками Куруфин обшил изнутри деревянные части ларца, а потом сковал их вместе. Крышка же работала на специальном механизме, который медленно поднимал её, стоило открыть замок. Завершив работу с ларцом и по силам оказав Ауле помощь в восстановлении мастерской, Феаноринги собрались назад в Тирион. Стараниями Йаванны и Ниенны Маэдрос совершенно излечился от ран, так что на коже не видно было и следа. Однако в его душе, как и в душах его братьев, собрался осадок. Они спрятали эту тень поглубже, но совсем истереть не могли и не хотели. Увиденное зло осталось их частью навсегда. Их проводником по пути назад к Тириону стал Курумо. Вот кто был по-настоящему радостен и беззаботен. Он не хотел помнить всего, что произошло с ним, а может, и чего-то, о чём знал только он один, и попросил Ниенну о помощи. Чудесные слёзы валиэ очистили его от тени, и Феаноринги, условившись с Ауле, не поминали при нём Майрона. Но по пути Курумо отыскал где-то в кустах чёрный посох с белым набалдашником. Майа не мог вспомнить, что это за вещь, но почему-то ощущал её своей и дальше шёл, сжимая оружие в руках и ни на секунду не отпуская. Когда они спустились к Тириону, Курумо попрощался и ушёл. В городе же царило весёлое беспокойство. Ещё до того, как Феаноринги взошли на Туну с севера, с запада, от холма Эзеллохар, где стояли Древа, пришёл их отец. Феанор шёл налегке, с одной только наплечной сумкой, из которой торчали инструменты и уголки чертежей. Усталый и немного осунувшийся, он, тем не менее, загадочно улыбался. Бело-золотой сокол, круживший над городом, заметил его и, издав радостный клич, полетел к Феанорингам. - Спешите, спешите! Ваш отец здесь, - радостно сообщил братьям Эонвэ. Они тут же прибавили шагу, а потом припустили бегом и так едва не сбили дядю Финарфина, прогуливавшегося под ручку с женой и дочкой. Галадриэль, увидев кузенов, тут же потащила Эарвен, а с ней и отца, за ними. Засмеявшись, легкокрылый майа перелетел к Феанору. - Привет, Мастер! А знаешь ли ты, что твои сыновья бегут к тебе навстречу? - Что? Сыновья? Да что же я медлю! – схватив сумку в руки, чтобы не мешала, Куруфинвэ тоже побежал, и так пронёсся мимо пытавшегося приветствовать его Финголфина. Тот, рассердившись, двинулся следом. Так вышло, что они все встретились одновременно у дворца Финвэ. Забыв раздоры, Феанор приветствовал и обнимал всех подряд – и ликующих сыновей, и сводных братьев, и их детей. «Я создал их, создал!» - беспрестанно повторял он. - Да что же ты создал? Покажи скорее! – всем не терпелось увидеть его творение. - Смотрите! Я назвал их Сильмариллами. Феанор достал из сумки свёрток чёрного бархата. Зрители неотрывно смотрели, как он развязывает стягивающий его шнурок. А когда нолдо развернул ткань, то из ладоней Мастера полился такой свет, что все охнули. Казалось, Куруфинвэ держит в пригоршне плод Лаурелина и цветок Тельпериона, но то были не части древ, а три камня, словно впитавшие их свет. Он не слепил, не обжигал, а наоборот, нёс в себе величайшие красоту и благость. Куруфин же, не говоря ни слова и не похваляясь работой, достал ларец. Феанор тепло улыбнулся любимому сыну и бережно уложил камни в шкатулку. Забрав из рук Куруфина, он воздел её на вытянутых руках, и свет Сильмариллов залил всю площадь перед дворцом, затмив даже Миндон. Только в одном уголке всё ещё клубилась тень. Там стоял Мелькор и, глядя на камни, алчно и коварно улыбался. Искажённый тоже радовался, ведь за грядущими празднествами эльфы и валар позабудут всё, что бы там ни натворил Майрон. Потому стоило ожидать его скорого возвращения. Задумавшись, Мелькор ещё раз глянул на Сильмариллы. Он уже знал, что рано или поздно завладеет ими. И чем прекрасней переливались светом камни, тем темнее становились белые луки Амрода и Амраса. Их клятва, повлёкшая проклятие, была исполнена.