Теперь каждое утро дом Миллсов был наполнен звуками громко хлопающих дверей, топотом ног, когда Эмма проносилась мимо спальни Реджины: в такие моменты мэр всегда думала, почему ребенку неймется, и она не может вести себя потише. Брюнетку забавляло детское недовольное ворчание, когда она пыталась вытащить из постели сонную Эмму и отвезти в школу. Иногда все это сопровождалось звонким детским смехом. В такие моменты Миллс чувствовала себя действительно счастливой женщиной.
Улыбка на детском личике рождала ответную улыбку мэра. На душе сразу становилось теплее, а сердце радостно трепетало, когда Реджина слышала из уст Эммы слово «мама».
Прибавившиеся заботы нисколько не напрягали Реджину. Она привыкла справляться с трудностями. Благо дело, спустя примерно месяц проживания с Миллс, девочка стала менее проблемной.
Ночные кошмары тоже отступили. По крайней мере, Эмма ни о чем таком не говорила. И брюнетка надеялась, что сны действительно прекратились и дочь ничего не скрывает от нее.
Реджина никогда не позволяла себе праздных прогулок по городу. Все свое время она посвящала работе. Теперь же необходимо было выкраивать время и на ребенка. Иногда Реджину поражала непрактичность Эммы. Она не видела абсолютно ничего хорошего и смешного в беготне по лужам, попытках снять несчастных, застрявших на дереве котят. Но Эмма с каким-то непробиваемым упорством лезла «спасать» все, что можно и нельзя. Или же с диким визгом бросалась в стаю голубей, тем самым разгоняя напуганных птиц, а потом со счастливой улыбкой смотрела, как они взмывают в небо, улетая подальше от «обидчицы».
Первое время Реджина лишь закатывала глаза, пытаясь угомонить разбушевавшегося ребенка, которому не дали полазить по деревьям со «спасательной миссией». Но потом мэр привыкла. Тем более, заметив, что другие дети ничем не лучше, и почти такие же непоседы. Не последнюю роль сыграли во всем этом и слова доктора Хоппера:
– Она всего лишь ребенок, мадам мэр. И если вы начнете ей во многом отказывать, то можете потерять ту тонкую нить, которую едва успели установить. Я, конечно, не говорю, что ребенку можно все. Но и ограничивать слишком сильно не стоит. Со временем это пройдет.
Иногда Реджина ловила себя на мысли о сходстве Эммы и Белоснежки в любви к поискам приключений на одно мягкое место. Но быстро отгоняла от себя эти мысли. Не это должно ее тревожить. И не сейчас.
Куда больше мэра беспокоило то, что Эмма вот-вот перейдет в класс мисс Бланшард. Встреча с настоящей матерью становилась неизбежна. Конечно, Эмма не знала, кем ей приходится скромная учительница, и Реджина пообещала себе, что девочка никогда не узнает, чего бы это ни стоило мэру. Но тревога с каждым новым днем нарастала все сильнее. Магия в этом мире была непредсказуема, и, если верить пророчеству Румпельштильцхена, то именно Эмма должна была разрушить проклятье. К тому же мэр знала, что кровные узы всегда очень сильны.
И она боялась. Боялась того, что Эмма может проникнуться симпатией, а то и любовью к женщине, чье сердце не знает границ доброты. Это и стало одной из причин, по которой мэр многое позволяла ребенку. И по возможности старалась быть с девочкой не слишком строгой.
Осень наступила стремительно быстро. Реджина даже заметить не успела, как незаметно пролетело время в обществе Эммы.
– Ты готова? – спросила брюнетка, ободряюще улыбаясь девочке, сидящей на заднем сидении.
Эмма безразлично пожала плечами, глядя на здание школы. Желания идти туда у ребенка совсем не было. А куча детей, столпившихся у крыльца, нагнетали уныние. Ни с кем из ребят Эмма так и не нашла общий язык. Да и не собиралась. Девочка не любила большое общество. Даже в приюте старалась держаться подальше от всех.
Доктор Хоппер предполагал, что девочка, возможно, еще не адаптировалась к смене обстановки. Или же Эмма по своему характеру просто неконтактный ребенок. Эти ответы совсем не удовлетворяли Миллс. И она пригрозила Арчи увольнением, если он не найдет причину отстраненности ребенка от общества и, соответственно, решение этой проблемы. Психотерапевт лишь пожимал плечами. Невозможно заставить человека против его воли, тем более ребенка, делать то, чего ему совсем не хочется.
Выбравшись из машины, Реджина открыла дверь, выпуская Эмму. Взявшись за руки, они прошли к зданию школы, где их уже поджидала коротко стриженая брюнетка.
– Добрый день, – Мэри-Маргарет лучезарно улыбалась, приветствуя каждого ученика. – Мадам мэр, – учительница враз как-то сникла при виде мэра. Но Эмме она улыбнулась. – Привет, Эмма.
Реджине не понравился взгляд, каким посмотрела на девочку учительница. Мисс Бланшард буквально искрилась любовью и доброжелательностью, отчего у Миллс возникло острое желание придушить учительницу, не беря в расчет тот факт, что учителям в принципе так положено вести себя с детьми.
– Эмма, – мэр подозвала к себе дочь.
– Прошу прощения, мадам мэр, но урок вот-вот начнется, – выпалила Мэри-Маргарет.
– Ваш урок никуда не сбежит, – бросила Миллс, не глядя на своего раздражителя.
– Ты же знаешь, что у мамы много работы, милая, – немного грустно произнесла Реджина. Эмма кивнула. – Но я постараюсь забрать тебя сегодня. Если не смогу, то попрошу шерифа Грэма отвезти тебя домой.
– Я могу проводить ее, – осмелилась встрять Бланшард, за что тут же была награждена ледяным взглядом карих глаз.
– Не утруждайтесь, – процедила мэр, натянуто улыбаясь.
Мэри-Маргарет поспешно кивнула. Она искренне не понимала, почему мэр не может позволить ей привести Эмму. Но думать об этом сейчас не было времени. Прозвенел школьный звонок.
– Я хочу, чтобы меня забрала ты, – девочка обвила талию Реджины руками и уткнулась ей в живот.
– Я постараюсь, милая, – Миллс наклонилась и поцеловала дочь в макушку. – А теперь иди.
Вздохнув, Эмма последовала за мисс Бланшард, игнорируя протянутую учительницей руку, чему мэр несказанно обрадовалась, и даже позволила себе улыбнуться. Со стороны это выглядело, будто мать улыбается, глядя на своего ребенка, хотя на самом деле причина была несколько иная.
* * *
Едва прозвенел звонок с последнего занятия, как дети гурьбой кинулись вон из класса, на ходу запихивая в рюкзаки тетради и учебники. Мэри-Маргарет тщетно пыталась перекричать галдящую толпу. Наконец, дверь за последним учеником захлопнулась.
Приводя класс в порядок, учительница время от времени бросала взгляды в окно. Заметив светловолосую макушку Эммы, она замерла. Девочка бродила туда-сюда вокруг здания школы. Ни мэра, ни шерифа не было видно.
Вздохнув, Бланшард вышла из кабинета.
Как только она оказалась на улице, ее слуха достигли детские вопли. А затем послышались взрывы хохота.
– Не смей так называть мою маму! – столько злости в детском голосе Бланшард еще не слышала за всю свою жизнь.
Предчувствуя, что творится что-то неладное, женщина бросилась на голоса. Сердце едва не ушло в пятки, когда она увидела несколько переплетенных детских тел, катающихся по земле. То и дело в воздух взмывала чья-то рука, а затем исчезала в куче тел, после чего тут же доносились вскрики.
– Вы что творите! – пытаясь перекричать царивший гомон, Мэри-Маргарет бросилась разнимать дерущихся.
Небольшая толпа, стоявшая кольцом и наблюдавшая за дракой, расступилась. Кто-то вовсе бросился бежать подальше, не желая, чтобы тоже досталось.
– Пусти! – Эмма, отчаянно брыкаясь, махая руками, пыталась дотянуться до мальчика из соседнего класса.
Взглянув на ребенка, Бланшард охнула: у того была разбита губа и рассечена бровь. Эмма выглядела не лучше - все лицо в ссадинах и царапинах.
– Эмма! Прекрати! – брюнетка покрепче перехватила девочку и прижала к себе.
Детские, надрывные всхлипы буквально разрывали сердце.
– Он сказал плохое о моей маме, – девочка судорожно вздохнула, и вновь попыталась высвободиться из объятий учительницы.
– Мы разберемся с этим позже, – Бланшард гладила Эмму по волосам. – А сейчас я отвезу тебя в больницу.
– Не хочу в больницу! – Эмма ужом извивалась в руках брюнетки. Мэри-Маргарет лишь диву давалась, откуда в маленьком детском теле столько силы.
– Придется, Эмма, – Мэри-Маргарет покрепче обхватила девочку и потащила к машине. А про себя добавила: «Иначе твоя мама от меня мокрого места не оставит».
* * *
– Где вы были, я вас спрашиваю, мисс Бланшард? – гневный голос мэра слышала вся больница. – Вам доверили ребенка!
Вжав голову в плечи, Бланшард стояла напротив Реджины, стараясь смотреть той в глаза и стойко терпеть сыпавшиеся на ее голову оскорбления.
– Не справляетесь со своей работой? Я вам быстро замену найду! – последнее Миллс буквально выплюнула в лицо съежившейся учительнице. – А теперь убирайтесь, чтобы я вас больше не видела.
Стрелой метнувшись к выходу, Бланшард вылетела на улицу, будто за не гнались все черти ада.
– Ну вот и все, – доктор Вейл закончил обрабатывать царапины Эммы. – До свадьбы заживет.
– Не хочу замуж, – буркнула Эмма, прижимаясь к подошедшей Реджине. Вейл хмыкнул.
– Что случилось, Эмма? Кто это с тобой сделал? – Миллс вглядывалась в напуганные серые глаза, но ответа так и не дождалась. – Эмма, кто это сделал?
– Я не знаю, кто это. Он не со мной учится, – наконец проговорила девочка.
– Хорошо, я сама выясню. Больше никто не посмеет причинить тебе вред. А теперь поехали домой.
Получив от доктора несколько наставлений по обработке ранок, Миллс с девочкой, наконец, направились домой.
Уже в машине мэр достала мобильный и набрала номер шерифа.
– Грэм? Немедленно приезжай ко мне домой, – приказала Миллс тоном, не терпящим возражений.
* * *
– Что значит, ты не получал моего сообщения? – Миллс начинало казаться, что сегодня все, словно сговорившись, решили довести ее до белого каления, и, возможно, непреднамеренного убийства.
– Реджина… – начал было шериф, но брюнетка остановила его.
– Найди мне того, кто избил Эмму.
– Это же дети. Они всегда дерутся.
– Да что ты знаешь о детях, – прошипела Миллс, сверля взглядом сконфуженного шерифа. – Завтра же найди этого малолетнего преступника и его родителей. Дальше я сама разберусь.
Кивнув, шериф покинул дом мэра, надеясь, что к завтрашнему дню Реджина перебесится, и чьим-то родителям не придется расплачиваться за глупость своего ребенка, посмевшего поднять руку на дочь мэра.
Как только шериф ушел, Миллс тут же бросилась в комнату дочери.
