In My Arms

Реджина пыталась сосредоточиться на чтении. Поняв, что уже несколько минут дальше одного и того же абзаца дело не идет, Миллс вставила закладку и, закрыв книгу, положила её на прикроватную тумбочку. Мысли сумбурно скакали в голове, мешая думать о чем-либо еще, кроме Эммы. Реджина знала, что проблем не избежать, когда удочеряла девочку, но ей и в голову не могло прийти, что ребенок окажется настолько строптивым. И умным не по годам. Виданное ли дело – упрекать приемную мать в совершенных ею поступках, и учить, как ей следует себя вести. Эмма еще плохо понимала, что Реджина всего лишь хотела оградить своего ребенка от проблем. Пусть и не самым честным путем. Но других она и не знала. Брюнетка корила себя за то, что пошла на поводу у семилетнего ребенка и дала слабину. С другой стороны, если бы она этого не сделала, то Эмма замкнулась бы в себе еще больше. А Миллс хотелось этого меньше всего. Несмотря на установленное перемирие с каждым новым днем Реджина замечала, что ей все труднее найти подход к девочке. Ее поведение было непредсказуемым. Эмма то казалась веселой и беззаботной, то ходила мрачнее тучи. А после того небольшого скандала и побега Эммы в свой замок на пляже Миллс заметила, что девочка снова немного отстранилась от нее. И это сильно огорчало Реджину. По совету доктора Хоппера, уверенного, что Эмме просто нужно больше внимания женщина даже сократила свой рабочий график, чтобы проводить время с Эммой. Она не хотела, чтобы девочка считала себя брошенной, никому не нужной и лишней. Хлопок двери отвлек Миллс от размышлений. В коридоре послышались шаги. Тихо скрипнув, отворилась дверь в спальню Реджины и на пороге возникла смущенная и немного напуганная Эмма. – Мама? Ты не спишь, – девочка уставилась в пол, не решаясь подойти. – Нет, – мягко улыбнулась брюнетка дочери. – Иди сюда. Эмма забралась на постель и прижалась к Реджине. – Что случилось, малыш? – ласково спросила брюнетка, поглаживая девочку по волосам. – Ты можешь рассказать мне все, что тебя тревожит. Эмма молчала некоторое время, потом все-таки решилась и сказала: – Сны. Помнишь мои странные сны? – Конечно, помню, – кивнула Миллс. Внутри женщины все сжалось. – Они до сих пор тебя беспокоят? Девочка кивнула и отвела взгляд. – Почему ты раньше мне ничего не сказала? – Реджина приподняла лицо дочери за подбородок и посмотрела в серые глаза Эммы, в уголках которых застыли слезы. – Не знаю, – пожала плечами Эмма. – Мне страшно. Эти сны… они такие настоящие. И они меня пугают. Эмма сильнее прижалась к Реджине. – Все будет хорошо, – приободрила брюнетка девочку. – Я что-нибудь придумаю, чтобы они тебя больше не беспокоили. – Ты придумаешь, или доктор Хоппер придумает? Реджина замерла. Эмма почему-то не любила психотерапевта. И избегала его всеми возможными способами. – Боюсь, что без него здесь мне не обойтись, – Эмме не имело смысла лгать. Этот ребенок каким-то образом сразу распознавал неправду. И Реджина посчитала наилучшим вариантом отвечать честно. – Хорошо, – к удивлению Миллс Эмма не проявила недовольства и сопротивления. – Наверное, будет лучше, если и я пойду к нему. Брюнетка вконец растерялась. – Ты можешь не делать этого, если не хочешь, – осторожно сказала Миллс, вспоминая, как Эмма шарахалась от Арчи как от огня. – Если он может избавить меня от моих снов, то я пойду, – пожала плечами Эмма. – Хорошо, тогда мы завтра вместе отправимся к Арчи, – улыбнулась Реджина. – А почему ты раньше его избегала? – Миллс, наконец, решилась задать этот мучающий ее вопрос. – Не люблю врачей, – поморщилась Эмма. – Любых. Я их боюсь. Реджина облегченно выдохнула. Она думала, что боязнь психотерапевта у ребенка была как-то связана с приютом, но все оказалось куда проще и безобиднее. Брюнетка корила себя за то, что не спросила Эмму об этом сразу. Все можно было уладить раньше. – Доктор Хоппер вовсе не злой, его не стоит бояться. Он и мухи не обидит. – Можно, я останусь сегодня с тобой? – тихо спросила Эмма. – Конечно, можно, – Реджина нежно улыбнулась девочке, натягивая на нее одеяло. – Я расскажу тебе сказку, чтобы лучше спалось. Реджина улыбнулась, вспомнив первый месяц пребывания Эммы у нее. Ребенок морщился при упоминании сказок. И брюнетку это удивляло. Все дети любили сказки, но Эмма была другой. И Реджина бросила эту затею со сказками, пока как-то ночью Эмма сама не пришла к ней и не попросила рассказать что-нибудь. – Твои сказки странные, – засмеялась Эмма, поудобнее устраиваясь рядом с женщиной. – Вроде то же, что нам когда-то рассказывали, но совершенно другие. Почему? Миллс даже не сразу нашлась, что ответить на это. Как объяснить ребенку, по какой причине она не знает обычных сказок этого мира? – Они другие, потому что так интереснее, – наконец, произнесла брюнетка. – Ведь надоедает всегда слушать одно и то же. А тебе какие больше нравятся? – Твои. Они необычные. Расскажешь сегодня про Белоснежку? Реджина всегда избегала именно этой сказки. Ей не хотелось вспоминать свою падчерицу, хотя та каждый день напоминала о себе, врезаясь в нее по пути на работу. – Ты хочешь именно про Белоснежку? – напряженно спросила брюнетка. Эмма кивнула: – Ты рассказала почти про всех принцесс Зачарованного Леса. Но про Белоснежку еще не рассказывала ни разу. – Хорошо, – согласилась Реджина. – Белоснежка, так Белоснежка. Тихий, но красочно описывающий события голос Королевы рисовал яркие картинки в голове девочки, заставляя переживать все вместе со сказочными героями. Реджина намеренно опустила момент с рождением дочери у семьи Прекрасных, и то, что последовало за этим. С учётом того, что снилось девочке, рассказывать это определенно не стоило. – Спасибо, – прошептала Эмма в полусонном состоянии, прижимаясь к Миллс. – А Белоснежка не такая уж и хорошая, как в мультике Диснея, – зевнула девочка. – Не за что, – Реджина наклонилась и поцеловала Эмму в макушку. – Нам часто не показывают всей правды, – вымученно улыбнулась Миллс. – Спи спокойно, милая. Разбуженные воспоминания о падчерице и совершенных ею поступках теперь не давали заснуть брюнетке. Она смотрела на Эмму, и в ней закипала злость на нерадивых родителей, отказавшихся от собственного ребенка во благо спасения себя. Сейчас Миллс думала о том, что случится, если проклятие все же падет, когда Эмме исполнится двадцать восемь лет, как предсказал это Румпельштильцхен. Простит ли она своих родителей? Или будет ненавидеть? В компании этих невеселых мыслей Реджина провела практически бессонную ночь.

* * *

– Эмма, посмотри на меня, – как можно мягче произнес Арчи, пытаясь привлечь внимание ребенка. Но девочка, словно затравленный зверек, упорно избегала взгляда психотерапевта, подтянув ноги к груди и обхватив колени руками. Ей явно было неуютно в кабинете Хоппера. И она постоянно бросала взгляды на дверь, за которой в коридоре ждала ее Реджина. – Мы можем пригласить твою маму, если тебе рядом с ней будет легче общаться со мной. Но Эмма отрицательно помотала головой. Она обещала себе, что попытается справиться со страхом. – Думаю, на сегодня достаточно, – Хоппер потер переносицу и поправил сползающие очки. – Можешь прийти завтра, или в любое другое время, когда захочешь и решишь, что готова беседовать. – И вы не будете сейчас заставлять меня что-то рассказывать? – недоверчиво спросила девочка. – А должен? – удивился Арчи. – Это твое личное дело, и я не имею права давить на тебя. Эмма кивнула, соглашаясь с ним, и сползла с дивана. – Тогда… тогда я приду… как-нибудь потом, – выдохнула она, направляясь к двери. Хоппер лишь пожал плечами. – Так быстро? – удивилась Миллс, увидев выходящую Эмму. Девочка молча бросилась к ней и обняла. Реджина посмотрела на озадаченного Хоппера, вставшего в дверном проеме и наблюдающего за Эммой. – Могу я поговорить с доктором? – Эмма взглянула на Реджину, кивнула и отпустила её. – Что случилось? – спросила Миллс Хоппера, входя в его кабинет и прикрывая за собой дверь. – Эмма – не контактный ребенок, – вздохнул Арчи. – Тяжело сходится с людьми. Это вполне обычное явление для детей из детских домов. Как у нее дела в школе? – Она не общается с другими детьми. А после той драки вообще их избегает. Но меня сейчас это волнует не так сильно, как то, что ее кошмары не прекратились. Они стали сниться ей чаще. Вы можете что-нибудь посоветовать, чтобы прекратить это? – Как я уже говорил, детям не рекомендуется принимать такие лекарства, – ответил Хоппер. – Учитывая, что Эмма здоровый ребенок. Только замкнутый, но это поправимо. – Доктор Хоппер… – Миллс начала злиться. – Вот, – психотерапевт написал что-то на листочке и протянул его Реджине. – Но не советую злоупотреблять лекарством. Давайте его Эмме только в крайнем случае. – Спасибо, – брюнетка сдержанно поблагодарила Хоппера и попрощалась с ним. Выйдя в коридор, она резко остановилась. Девочки там не было. – Эмма? – позвала она. Из-за угла тут же выглянула встрепанная макушка ребенка. Миллс облегченно выдохнула. – Мы можем ехать домой? – спросила Эмма. – Да, – брюнетка взяла дочь за руку и провела прочь от кабинета психотерапевта. – И сегодня кошмары тебя уже не будут беспокоить. Девочка радостно подпрыгнула на месте. Покачав головой, Арчи скрылся в своем кабинете. Не в его правилах было осуждать кого-то, тем более мэра.