In My Arms

Меньше всего Миллс ожидала, что ей позвонит Мэри-Маргарет. Еще меньше думала, что женщина сообщит, что Эмма внезапно сбежала с уроков. Не поверив ни единому слову учительницы, Реджина поехала в школу, но девочки действительно там не было. Её не оказалось и на пляже, в ее «замке», как она называла хлипкое деревянное строение, в котором отсиживалась временами. Изъездив весь Сторибрук вдоль и поперек и нигде не найдя дочери, женщина запаниковала. Шериф Грэм предположил проверить кладбище и фамильный склеп Миллс, на всякий случай. Вдруг Эмму снова туда занесло. Не зная, что и думать и куда еще податься, Реджина отправилась на кладбище, оставив шерифа у себя дома на случай, если девочка вдруг вернется. Уже подходя к склепу, Милс почувствовала, как сердце заныло и сжалось от необъяснимой тревоги. Приоткрытая дверь ее не удивила, ибо Грэм должен был сделать это сегодня после работы. Однако как только она вошла внутрь, сердце ее ухнуло куда-то вниз, перед глазами поплыло. Опершись о стену, Миллс оглядела помещение. Осколки разбитого кувшина и сдвинутый в сторону гроб ее отца. В легких резко стало не хватать воздуха. Бросившись вниз, Миллс буквально скатилась по ступенькам. Эммы не было. Краем глаза заметив мелькнувший отсвет в соседней комнате, Реджина вбежала туда. Эмма. Она была там и держала в руках открытый сундучок с сердцем внутри. Девочка стояла с зажмуренными глазами. . – Эмма? – позвала она девочку. От испуга та выронила сундучок. Реджина едва ли не выдохнула от облегчения, когда сердце не разбилось. И в тот же момент целый шквал эмоций обрушился на Миллс: удивление – как Эмма вообще нашла все это, и почему вновь оказалась здесь; гнев – за каким чертом девочка вообще пошла сюда, если только это не было ее целью; боль – от того, что Эмма увидела то, о чем не должна была узнать ни одна живая душа в Сторибруке. Но Эмма как-то узнала. И как-то поняла, что и где искать. Или ее кто-то специально направил именно сюда? Девочка испуганно смотрела на Реджину, не в силах произнести хоть слово. – Эмма? – всхлипнув, позвала ее снова Реджина, делая шаг вперед. Девочка шагнула назад. – Что ты наделала? Эмма все так же молчала смотрела на Реджину. – Милая, – Реджина протянула руку к девочке. – Иди сюда. Но это лишь еще больше напугало Эмму. – Ты будешь ругаться, – наконец, заговорила она. – Ты откажешься от меня теперь… – Нет, – отрицательно замотала головой Реджина. – Нет, ни в коем случае. Просто подойди ко мне. Позволь объяснить… Эмма не билась в истерике. Не отталкивала Реджину. Не пыталась убежать. И в душе Миллс плескалась слабая надежда, что все еще можно исправить. – Что объяснить? – Эмма взглянула на Реджину полными слез глазами. – Что ты – Злая Королева? А здесь сердца тех, у кого ты их когда-то вырвала? Скажи, что все это не правда… Тон девочки не был обвиняющим. Он был каким-то… бесцветным, не выражающим никаких эмоций, и это испугало Реджину. Уж лучше бы Эмма кричала. – Откуда ты все это взяла? – только и смогла спросить Реджина. В голову закралась мысль: неужели Голд, точнее, Румпельштильцхен, все помнил и как-то надоумил Эмму на все это? – Книга сказок, – тихо ответила Эмма. – Там все написано. В памяти Реджины тут же всплыл тот день в кафе, когда вдова Лукас подарила Эмме большую книгу. Эмма тогда отчаянно не желала показывать ее Реджине. «Миссис Лукас? Но как?» – недоумевала женщина. Единственным вариантом, объясняющим все, было то, что Голд все-таки как-то приложил ко всему этому свою руку. – Эмма, – вновь обратилась Реджина к девочке. Надежда таяла с каждой секундой, с каждым огоньком недоверия, зажигающимся в глазах дочери. Миллс в бессилии опустила руки. По щекам потекли слезы, которые она уже не могла контролировать. Реджина знала, что рано или поздно это произойдет, что Эмма узнает всю правду. Но она не думала, что так скоро. Когда, казалось, жизнь начала только налаживаться с появлением девочки, когда Миллс поняла, что любит ее как собственную дочь, невзирая даже на то, что ее настоящей матерью являлась ненавистная Белоснежка, мирок, который женщина создавала в течение последних нескольких лет, начал стремительно разрушаться. – Мама? – голос Эммы вывел Реджину из прострации. – Это все… правда? – Да, – хрипло ответила Реджина, зная, что лгать не имеет смысла, потому что Эмма сразу это поймет, – Мне жаль… Мне очень, очень жаль Эмма. Но все, что ты сказала, все, что ты здесь видишь, является правдой. – Я не верю, – Эмма огляделась вокруг, словно надеясь, что все испарится, а она сейчас проснется и поймет, что все это было плодом ее бурного воображения. – Ты не похожа на Злую Королеву. Только иногда… – Придется поверить, милая, – Реджина подошла к девочке и провела тыльной стороной ладони по ее щеке. – Потому что это так и есть. Я – Злая Королева. Эмма внимательно смотрела на Реджину, будто искала подвох, будто ждала, что мать сейчас рассмеется и скажет, что все это была чья-то очень злая шутка. Но Миллс в ответ только смотрела на девочку, полными боли глазами. – Может быть, – начала Эмма, беря руку Реджины в свою ладошку и сжимая ее. – Может быть, когда-то ты и была Злой Королевой… Но сейчас ты не похожа на нее. Потому что ты любишь меня. А Злые Королевы не умеют любить. – Я люблю тебя, – выдохнула Миллс, притягивая Эмму к себе и крепко обнимая. – Люблю, – шепнула она, склоняясь и оставляя легкий поцелуй на макушке девочки. – Ты… расскажешь мне все? – поинтересовалась Эмма, утыкаясь лицом в живот Реджины. – Обязательно, – кивнула Миллс, слабо улыбаясь и ведя дочь к выходу. Она еще не до конца верила в то, что все закончилась. Она собиралась рассказать ребенку о себе, своей судьбе. И не думала, что это закончится чем-то хорошим. Эмма ведь могла и не принять столь жестокой правды. Но Реджина твердо решила про себя, что ничего не будет утаивать от дочери.

* * *

Реджина сидела на постели девочки. В каждом ее движении отчетливо чувствовалось напряжение. Она внимательно наблюдала за сменой эмоций на детском личике. – Значит, мисс Бланшард – Белоснежка? – нахмурившись, уточнила Эмма. – Моя настоящая мама? А я – Спаситель? Реджина кивнула, отводя взгляд. Она ждала, что Эмма в любую минуту соскочит и побежит к женщине, которая даже не помнит ее. Но Эмма все еще была рядом с Реджиной, держала ее за руку и отпускать, видимо, не собиралась. – Она бросила меня, – почти зло проговорила Эмма. – Она хотела спасти тебя от моего проклятья, – Реджина сама не знала, почему вдруг стала в какой-то степени «защищать» Белоснежку. – Хотела лучшей для тебя жизни. – Она бросила меня, – сглатывая слезы, произнесла Эмма. – Лучше бы я тоже попала под проклятье, но я была бы с ней. – Иногда мы думаем, что поступаем правильно. Не видим других вариантов. А иногда их просто и нет. – Ты – моя мама, – Эмма подскочила на кровати и обвила шею Миллс руками. – и другая мне не нужна. Облегчение, радость, счастье переполняли сейчас Реджину. Прижимая к себе Эмму, Миллс поняла, что никогда не смогла бы отпустить ее. Неожиданная идея, пришедшая в голову, казалось, должна была стать выходом из сложившейся ситуации. – Эмма, – Реджина отстранила от себя девочку и нерешительно продолжила: – Я могу, если ты, конечно, захочешь, сделать так, что ты все забудешь. Все, что произошло сегодня… – Я не хочу забывать! – воскликнула Эмма, прикрывая ладошкой рот Реджины. – Если я забуду, то как я тебя спасу? Реджина засмеялась. – Ты не меня должна будешь спасти, – взгляд Реджины вмиг погрустнел. – А всех от меня. Эмма склонила голову, стараясь подавить рвущиеся наружу слезы. – Я что-нибудь придумаю, – она подняла голову, и Миллс поразилась решительному огню, полыхающему во взгляде ребенка. – Я обязательно что-нибудь придумаю. Времени у меня еще много. Реджина не стала разубеждать столь серьезно настроенную Эмму. Самое главное сейчас было то, что Эмма поняла и приняла ее невзирая ни на что. А с проблемами они как-нибудь разберутся по мере их появления.