Hidden

Элизабет открывает дверь и кривит свои губы, увидев меня. Она уже в пижаме, а ее грязные темные волосы заплетены в конский хвост. - Что? – огрызается она на меня. - Мы можем поговорить? – спрашиваю я. - Можем, - говорит она и, развернувшись, заходит обратно в свою комнату. Я следую за ней, аккуратно прикрыв дверь за собой. Она садится на постель и берет пилочку в руки, подпиливает вершинки ногтей. С чего начать? Так много напряжённости между нами в этот момент, что я буквально могу чувствовать ее в воздухе. Вздыхаю. - Элизабет, что именно ты чувствовала по отношению к Джейсону? Она переводит свой взгляд на меня, морщась. - Что я чувствовала к нему? Я киваю, оставаясь у двери. - Я любила его, - просто говорит она. - Ну, как ты поняла, что это была любовь? Она прекращает подпиливать ноготки и заостряет свой взгляд на мне. - Я просто знала, - она поджимает губы. – Именно поэтому это было настолько болезненно - узнать, что сделала ты. Я закрываю глаза. - Веришь ли ты в то, что сказал Джейсон? – медленно спрашиваю я, открывая глаза. – Обо мне? - Это же очевидно, не так ли? – Она возвращается к своему маникюру. Я сглатываю. - Джейсон никогда не любил тебя. Элизабет замирает, медленно поднимая взор на меня. - Что ты только что сказала? - Я сказала, что Джейсон никогда не любил тебя, - повторилась я, закусив губу. Она сужает глаза. - Почему ты думаешь, что у тебя есть гребаное право говорить мне об этом? - Я только что говорила с ним; встретилась в кафе на углу. - Какого черта ты разговаривала с ним в кафе? - Мне нужно было прояснить некоторые вещи, - эти слова вылетают из меня. - Прояснить? Что вы делали в его комнате? Вот именно. - Знаешь что, Элизабет? - я сжимаю свои руки в кулаки. - Я пыталась. Я пыталась наладить наши плохие отношения с тобой, когда ты все это время оскорбляла меня. Я устала быть виновной в том, чего я не делала, ладно? Я не делала этого. Я не спала с Джейсоном ни тогда, ни сейчас, и я уверена, что он не любил тебя. И знаешь, почему? Потому что он чертов мешок дерьма, Элизабет, и ты слишком хороша для него. Так что давай, назови меня снова шлюхой, черт, да возьми и обзови меня шлюхой двадцать раз, ведь завтра я уже уеду, и я не буду хандрить по поводу того, что ты меня ненавидишь. Я скрещиваю руки на груди, когда Элизабет открывает рот, и ее пилочка падает ей на колени. Чувствую себя намного лучше, так как сказала то, что давно хотела сказать. - Ты что-то еще хотела добавить? – спрашиваю я ее. Она сглатывает, глядя на свои колени. - Я думала… Я разворачиваюсь на каблуках и выхожу из комнаты, прихожу в свою. Одеваю пижаму и ложусь в постель. Еще раз думаю о Гарри. Он упоминал несколько раз, что у него есть сестра. Интересно, какая она? Какая разница у них в возрасте с Гарри? Он сказал, что он не видел ее три года, почему? Он сказал, что из-за нее он узнал о смерти матери спустя шесть дней. Есть ли вражда между ними? Я практически впадаю в сон, когда слышу, как моя дверь скрепит, и кто-то заходит внутрь. Вздрагиваю и включаю свет. Элизабет робко стоит у двери. Она выглядит такой молодой, когда ее глаза становятся не грубыми и злобными, а мягкими и немного робкими. - Элизабет? Что ты хочешь? Уже один… - Я не могу уснуть, - быстро выпаливает она. - И что я могу с этим поделать? Она закусывает нижнюю губу между зубами. - Может… я смогу заснуть здесь? Я смотрю на нее. Два часа назад мы ругались, и теперь она спрашивает меня, можно ли ей спать в этой комнате сегодня ночью. Это напоминает мне Гарри, когда мы встретились в первый раз. - Ладно, - я вздыхаю, и она идет к моей кровати, укладываясь рядом со мной. Я выключаю свет и откидываюсь назад, прикрывая свои глаза. - Помнишь, как раньше мы взбирались на кровать родителей и поедали десерт? Ее голос звучит сквозь тишину. - Помню, - говорю я. – Но это стоило того, потому что их кровать была, как батут. - Да. – Я слышу улыбку Элизабет в ее голосе. Я поворачиваюсь на спину. - Помнишь, как мы пытались слепить снеговиков на тротуарах зимой, но была слякоть от пешеходного перехода, поэтому у нас ничего не выходило. - И мы расстроились, плакали, а мама сделала нам горячий шоколад и подсунула два дополнительных зефира. - А позже я разлила свой шоколад на диван, после чего была наказана на целый месяц. - О, да. Мама так разозлилась. Мы смеемся в темноту. - Я говорила с Джейсоном, - мягко говорит Элизабет. Я медленно выдыхаю. - Он… он все объяснил. – Ее голос приравнивается к шепоту. - Хорошо. - Мне очень жаль, - шепчет она. – Я должна была послушать родную сестру, а не отвратительного парня. Я смотрю на нее. - Да, ты должна была. - Мне очень жаль, что он сделал это с тобой. – Нижняя губа Элизабет дрожит. - Знаешь, я… я думаю, что я просто всегда хотела иметь то, что имеешь ты. Ты умная, получила хорошее образование, и теперь у тебя просто замечательная работа. А у меня нет ничего из этого, я только оканчиваю долбанную среднюю школу. - Она закрывает глаза. - Поэтому… когда я увидела то, что увидела, я подумала, что это была прекрасная причина ненавидеть тебя. – Ее голос ломается, и она открывает глаза. - Я была такой дерьмовой сестрой. – Несколько слез сбегает по ее щекам, и я вытягиваюсь, чтобы вытереть их, опирая сзади на локоть. - Эй, не плачь, - говорю я. – Все закончилось, теперь это в прошлом. Она кивает и прерывисто вздыхает. - Я знаю, - она садится. – Я люблю тебя, Рози. - Я тоже тебя люблю, Лиззи. Она дотягивается до меня, и мы крепко обнимаемся, точно так же, как мы и привыкли, до того момента, когда один из нас поругался с другим. Это такое прекрасное чувство - возвращение сестры под родное крыло. Прошлый год был таким суровым без ее поддержки, и сейчас дыра в моей груди, кажется, заполняется снова. Я знаю, Элизабет плачет, и я плачу, но это не имеет значения, потому что мы снова сестры. *** - Удачного полета, - говорит моя мать, сжимая меня в крепких объятиях. – Не забудь помыть руки, если попользуешься туалетом в самолете; там полно микробов. - Не забуду, мам, - говорю я, когда о моем рейсе сообщают по громкоговорителю. Эти выходные были ужасны в начале, но после разговора с Элизабет все наладилось. - Я буду скучать по тебе, - говорит Лиззи в мое ухо, поскольку обнимает меня. - Я тоже буду скучать по тебе, - говорю я. - Ты должна будешь навестить меня, когда у тебя будут каникулы в колледже. Она кивает. - Определенно. Мой отец тянется ко мне последним, чтобы обнять меня. Я визжу, когда он оборачивает свои руки вокруг меня, сжимая в крепкой медвежьей хватке. - Люблю тебя, Рози-Пози, - говорит он, называя меня моим старым прозвищем. – Пожалуйста, позвони нам в ближайшее время. - Хорошо, - говорю я, отстраняясь от него и поднимая свои вещи с пола. Я убираю прядь волос за ухо. - Хорошо, э-э… удачи в суде в следующем месяце. Мои родители смотрят в пол и кивают. - Увидимся, - говорят они, когда я поворачиваюсь и вручаю женщине за стойкой посадочный талон. Машу своей семье в последний раз, прежде чем сесть в самолет. Высматриваю вокруг Зейна, моего бывшего летающего компаньона, но я не вижу ни его, ни его темной челки. Сажусь на свое место и открываю рукопись. Я едва отредактировала несколько работ в выходные, таким образом, я определенно должна нагнать на этом полете свой рабочий график. К сожалению, как только самолет взлетает, я мгновенно засыпаю, проспав добрые три с половиной часа. Просыпаюсь, когда пилот самолета извещает, что нужно пристегнуть свои ремни, так как мы идем на посадку. Я протираю свои сонные глаза и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на ночные огни города. Я узнаю "Кристалл Бизнес Парк", где я работаю, и улыбаюсь. Это здание выглядит таким маленьким отсюда. Как только самолет приземляется, я собираю свои сумки и провожу рукой по волосам. Сейчас семь часов вечера, такой резкий контраст с Нью-Йорком, в котором уже десять часов. Я ищу свой автомобиль на парковке и быстро сажусь в него, чтобы не заработать себе обморожение. Дрожу и делаю высокую температуру в машине, включая обогрев; еду домой. Знаю, что в моей квартире будет холодно, и я боюсь зайти туда. Захожу в свои апартаменты, таща сумки позади себя и убеждаюсь, что внутри действительно холодно. Мчусь к термостату, поднимаю рычаг высоко и обертываюсь одеялами. К восьми тридцати я все уже распаковала. Понимаю, что не говорила с Гарри с ночи пятницы. Надеваю носки и иду через весь холл, чтобы постучать в его дверь. Жду в течение нескольких минут, прежде чем стучу снова. Приглушенное «входите» звучит из-за двери, и я, повернув ручку, вхожу. - Гарри? – зову я, когда оказываюсь в пустой гостиной. - Я здесь, - говорит он. Я следую за его голосом в спальню. Он лежит на спине, прикрывая ладонями глаза. На нем серый вязаный свитер и его черные рваные джинсы. Он вздыхает и садится, кидая мне улыбку. - Эй, как дела? - Прекрасно, - медленно отвечаю я. – С тобой все хорошо? – приподнимая бровь, интересуюсь я. - Да, нормально, просто у меня сейчас нудное похмелье, - говорит он, прижимая пальцы к вискам. - Почему? - Клиент подозревал, что Алек обманывает его за его счет, и Алек устроил ему вечеринку, ничего нового. – Стонет Гарри. – Короче говоря, Найл обыграл меня в пив-понг. Я фыркаю. - Ты проиграл в пив-понг? Проиграл. Он смотрит на меня. - Это вызов, Розали? Я пожимаю плечами. - Я только что вернулась домой после пятичасового полета, так что у меня нет ничего, что можно было бы проиграть. - Возможно, в другой раз, когда у меня не будет разрываться на части голова, - говорит Гарри, смотря на меня. – Кстати, как это было? С твоей сестрой? - Мы помирились в ту ночь, - говорю я, присаживаясь рядом с Гарри на кровать, когда он просит сделать это, жестикулируя. – Я думаю, что сейчас все довольно хорошо. – Улыбаюсь я. - Это здорово, Роуз, - говорит Гарри, после чего делает паузу. – У меня закончился «Адвил», у тебя есть что-то на подобие? - У меня есть «Памприн». - Что, черт возьми, «Памприн»? - Это… я думаю, похоже на «Адвил». - Он поможет? - спрашивает Гарри, вставая. - Я не знаю, - говорю я. – Твои симптомы включают капризность, вздутие живота, спазмы, чрезвычайный голод? Возможно, тяжелую менструацию? - Нет, какого черта, нет… - Гарри раскрывает глаза и закрывает рот. – О. Я запрокидываю свою голову от смеха. Гарри закатывает глаза. - Ты... ты... - я начинаю смеяться еще сильнее. - Заткнись, Розали. Я продолжаю смеяться, поскольку Гарри падает вниз и помещает руки на голову, улыбаясь. Мой смех прекращается, и Гарри смотрит на меня, в его зеленых глазах сверкает смешинка. - Эй, хочешь пойти куда-нибудь? - Куда? - Где прохладно, - пожав плечами, говорит он. - Я не знаю, - закусив губу, отвечаю я. - Давай, пойдем. Это будет весело, - Гарри встает и достает из кармана свои ключи от машины. - Я отчасти устала… - Не будь некомпанейским человеком. - Я не некомпанейский человек, - качая головой, противоречу я. - Тогда пойдем, - улыбаясь, бросает Гарри. - Что, если это твой план убить меня? - Если бы я хотел убить тебя, то ты бы уже давно была мертва. - Логично. Мы смеемся. Гарри качает головой и протирает свои глаза рукой. - Ну, я иду. Ты можешь пойти со мной, если хочешь, или ты можешь пойти и взять свой «Памприн». - Эй! – я поднимаюсь и слегка бью его в плечо. - Я бы мог взять двойную дозировку, твоя капризность чрезвычайно превышает все уровни. - Я не тот, кто проиграл в пив-понг. - Найл хорош, все в порядке! - Оправдывайся, - усмехнувшись, кидаю я. Гарри закатывает глаза. - Так ты идешь со мной или нет? Я вздыхаю. - Прекрасно, я пойду с тобой. - Хороший выбор, Рози, - он ухмыляется и выводит меня из своей квартиры. От переводчика. Простите, что вчера не было главы. Но с утра у меня вчера было все забито, как и в обед. Освободилась только к восьми часам вечера, но уже была никакая. Кстати, если у кого-то возникли вопросы по поводу того, почему в квартире Роуз было так холодно. Так это потому, что все иностранцы очень экономные люди. Они не отапливают свои дома круглый год, а зимой сидят в куртках в квартирах. Поэтому у Рози дома-то и холодно; у нее нет отопления. Я знаю об этом очень хорошо, так как люблю путешествовать, и это на самом деле немного ужасно, как для меня. Сидеть в холоде. Б-р-р-р-р. Но, все-таки, это их выбор!