Проснувшись утром, я вся горела.
Горло пересохло и болезненно саднило, нос был заложен, а кожа буквально пылала огнем.
— Наконец-то ты проснулась, — произнес Гарри. Он был одет в серую футболку и повседневные джинсы. Беспокойство отразилось на его лице, когда он присел на постель рядом со мной.
— Я чувствую себя отвратительно, — прохрипела я, пытаясь сглотнуть и тем самым облегчить болезненную сухость в моем горле.
— У тебя был жар, но я не хотел нарушать твой сон, — он протягивает мне градусник, — положи его в рот.
Покорно исполняю. Металлический холод палочки успокаивающе действует на мой язык. Несколькими минутами позже градусник издает пиликающие звуки, и Гарри вынимает его у меня изо рта, быстро просматривая показания.
— Тридцать восемь и девять, — говорит он, убирая его на прикроватную тумбочку, — сегодня ты никуда не идешь.
— Но сегодня понедельник, у нас есть работа…
— Ни в коем случае, ты не идешь на работу, — мгновенно отвечает Гарри.
— Но…
— Довольно, надевай какую-нибудь пижаму, — игнорируя мои протесты, он дает мне мою пижаму, которую я, судя по всему, оставила здесь прежде. Быстро натягиваю ее и возвращаюсь в постель.
— Гарри, мне нужно идти на работу.
— Нет, Розали, ты остаешься здесь. Так же, как и я.
— Ты не можешь пропустить работу, — качаю головой, — со мной все будет хорошо.
— Розали…
— У вас все в порядке? — Джемма со скрипом открывает дверь, заглядывая в комнату.
— Доброе утро, Джемма, — выдавливаю слабое подобие улыбки.
— У Роуз жар. Тридцать восемь и девять, — заявляет Гарри, и я закатываю глаза.
— Оу, милая, это нехорошо, — констатирует Джемма, заходя в комнату.
— Да, поэтому сегодня мы не идем на работу и остаемся дома, — говорит он.
— Нет, ты идешь на работу, Гарри.
— Я не оставлю тебя одну, — строго произносит он.
— Я могу позаботиться о ней, — неожиданно вступает Джемма.
— Нет, — моментально отвечает Гарри.
— Почему нет?
— Потому что… потому что… — Гарри прикладывает усилия для того, чтобы найти подходящее оправдание, что вызывает у меня ухмылку.
— Переоденься в одежду для офиса, Гарри. Я сделаю чай для Роуз, — победно улыбается Джемма.
Гарри фыркает, понимая, что его победили количеством. Джемма поворачивается на пятках и выходит из комнаты.
Я склоняю голову обратно к подушке, в то время как Гарри стягивает футболку, меняя ее на белую рубашку и переодевая джинсы на брюки. Он затягивает на шее черный галстук и берет пальто, оборачиваясь ко мне.
Всегда восхищалась тем, насколько Гарри великолепен в его офисной одежде.
— Наверное, я пойду, — вздыхает он.
Я киваю.
— Я скажу Джемме, где лежат лекарства, а ты постарайся побольше спать, — отчеканивает он, склоняясь надо мной и целуя меня в горящий лоб.
— Господи, говоришь, как моя мать.
— Не наделай глупостей, — он закатывает глаза, — и, если ты украдёшь мои сникерсы, я об этом узнаю.
— И как ты об этом узнаешь?
— Поверь мне, я узнаю, — он усмехается и целует меня в щеку, выпрямляясь.
— Повеселись на работе! — кричу ему вслед.
— Вероятнее всего, не получится!
Джемма входит в комнату только после того, как он уходит, подавая мне чай и тост. Я благодарно улыбаюсь ей, и она присаживается рядом со мной на постели.
— Мне так жаль, что ты заболела, — говорит она, когда я делаю небольшой глоток чая.
— Все нормально, вероятно, не сделать прививку в этом году было моей ошибкой. У меня совсем не было времени.
— Я не знаю, что, если у тебя грипп? Тебя знобит?
— Нет, я чувствую себя так, словно меня опустили в яму, которая наполнена горящей лавой.
— Гарри говорил что-то об ибупрофене, — Джемма посмеивается, — пойду, попытаюсь найти его, — она покидает комнату.
Мой телефон, лежащий на тумбочке, внезапно начинает звонить. Я закатываю глаза, увидев номер Гарри.
— Не прошло и пяти минут, как ты ушел, что тебе может быть нужно?
— Клянусь тебе, это важно.
— Что?
— Не говори Джемме, где я прячу сникерсы.
— Это та самая важная вещь?
— Шоколад — очень важная вещь, Розали.
— Хорошо, — я вздыхаю, — твой секрет в безопасности.
— Отлично. И еще: я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — автоматически краснею и улыбаюсь.
— Мне нужно отключиться: леди из соседней машины, которая использует слишком много губной помады, посылает мне дьявольские взгляды из-за того, что я говорю по телефону, — я слышу улыбку в его голосе.
— Хорошо, увидимся позже.
— Черт, ей нужно быть поспокойнее в отношении помады, она выглядит так, будто выпила литр крови или что-то вроде того.
— Пока, Гарри.
Я посмеиваюсь над его юмором и кладу трубку в тот момент, когда он начинает разглагольствовать о том, может ли эта женщина быть вампиром или нет.
Джемма спешит обратно в комнату, параллельно изучая этикетку на банке с таблетками.
— Я думаю, что это те таблетки, которые нужны, прими две, — инструктирует она, протягивая мне стакан с водой.
— Спасибо, Джемма, — благодарю ее, проглатывая две белые таблетки и снова располагаясь на подушках.
Джемма переключает свое внимание на телевизор, но, тем не менее, постоянно спрашивает меня, не нужно ли мне что-нибудь. Ее большие зеленые глаза горят надеждой и заботой. Я благодарна ей сейчас, она такая милая и добрая. Несмотря на то, что они с Гарри запутались в прошлом, я надеюсь, они смогут перешагнуть это, потому что я знаю: независимо от этого, мы с ней можем стать хорошими друзьями.
Мы смотрим ужасные мыльные оперы, которые обычно идут по телевизору в дневное время, и съедаем упаковку соленых крекеров.
Джемма находит капли для моего заложенного носа и таблетки от кашля для моего больного горла. Гарри пишет мне сообщения, содержащие субъективное мнение о наших коллегах.
К примеру:
Я никогда не замечал насколько Арнольд лысый.
Или:
Волосы Зейна действительно высоко уложены сегодня. Ты должна это увидеть.
И мое любимое:
Черт подери, Роуз, теперь, когда тебя нет здесь, я сижу непосредственно перед Марион, и она выглядит так, будто хочет свинтить мою голову с шеи.
Я хихикаю и делюсь каждой смс с Джеммой. Она смеется вместе со мной, и мы обмениваемся историями о Гарри, многие из которых, я уверена, он не хотел бы выносить на всеобщее обозрение.
— Он проглотил кусок маминой помады, когда ему было четыре.
— Не может быть, — с широко распахнутыми глазами произношу я.
Джемма смеется.
— Именно так, я помню это очень хорошо. Мама так переживала по поводу того, что он заболеет. Она несколько раз вызывала токсикологический контроль и нашего доктора. Но Гарри никогда не болел, у него стальной желудок.
— Это так смешно, — я хохочу.
Она также рассказывает мне о своих путешествиях в отдаленные места и людях, которых она встречала. Джемма посетила каждый континент, за исключением Антарктиды, но она заверила меня в том, что однажды она доберется и туда. Я слушаю с интересом и благоговею от того, сколько всего видела Джемма, учитывая то, что ей всего двадцать семь.
— Это невероятно, — восхищаюсь я, когда она рассказывает мне об удивительно синем цвете океана на побережье Австралии.
— Да, это так.
— Ты столько всего видела.
— Да, довольно-таки много, — она соглашается, — но я не могу перестать думать о том, что все это было лишь спектаклем.
— Почему? — я поднимаю голову, чтобы взглянуть на нее.
— Я потратила почти три года на путешествия в надежде заглушить боль, которую принесла мне смерть матери. Если быть честной, это не помогло.
Я внимательно смотрю, как она запускает пальцы в темные волосы.
— Вот почему я пришла - чтобы привести это все к логическому завершению. Я надеялась, что мы с Гарри сможем обговорить некоторые темы, но теперь я вижу, что этого никогда не произойдет.
— Это произойдет, ему просто больно. Он любит тебя, Джемма. Я имею в виду... ты его сестра.
— Ты веришь в это?
— Конечно. Ему просто нужно немного времени.
Глаза Джеммы широко раскрыты, и в них стоят слезы. Она крепко обнимает меня.
— Спасибо тебе.
Я киваю в ее плечо, и она быстро отстраняется.
— Я понимаю, что не должна была делать этого, учитывая то, что ты больна, — произносит она, и мы обе хихикаем.
Я осознаю, что Джемма очень сильно хочет наладить взаимоотношения с Гарри. Я понимала это и прежде. Это отвратительное и ноющее чувство. Надеюсь, что им с Гарри удастся разобраться.
— Он изменился. Гарри изменился, — говорит она, — так или иначе, с тех пор, когда я видела его последний раз.
— На самом деле.
— Да, очень сильно: его глаза более зеленые, его улыбка более широкая, — она делает паузу, — я думаю, дело в тебе.
— Во мне? — я почти смеюсь.
— Да, в тебе, — девушка улыбается, — я имею в виду, он настолько упрям, что если бы не ты, он не позволил бы мне остаться на ночь. И он смотрит на тебя большую часть времени, учитывает твой взгляд на многие вещи. Я никогда не думала, что застану тот день, когда расчетливый и практичный Гарри влюбится.
Она посмеивается.
— Как и я, — мои щеки краснеют.
— Ты действительно хорошо подходишь ему, я думаю, что ему повезло с тобой, — Джемма улыбается.
— Я хотела бы обнять тебя снова, но не хочу заразить тебя, — улыбаюсь ей в ответ.
— Весьма признательна, — она хихикает.
Около двух часов у меня поднимается температура, и Джемма приносит смоченное прохладной водой полотенце, чтобы положить мне на лоб. Я благодарю ее и закрываю глаза, сосредотачиваясь на прохладе влажной ткани вместо возрастающей температуры.
Вскоре после этого я проваливаюсь в сон, но меня будит телефон. Мои глаза остаются закрытыми, так как я решаю, что достичь телефона требует слишком больших затрат энергии.
Через секунду я слышу, как Джемма отвечает на звонок вместо меня.
— Гарри, она спит, — успокаивающе шепчет девушка, — нет, ей стало хуже, тридцать девять и четыре. Я дала ей две таблетки несколько часов назад. Я сделаю это, когда она проснется. Нет, я не буду будить ее, ей нужно поспать. Я передам ей. Пока, Гарри.
Я слышу, как она кладет телефон обратно на прикроватную тумбочку и покидает комнату. Дверь со щелчком закрывается за ней.
Я проспала больше трех часов, пока не услышала, как дверь снова открылась.
— Как она может спать до сих пор? Прошло почти четыре часа, — шепчет Гарри, но я по-прежнему не открываю глаза.
— Я не знаю, болезнь выматывает, — отвечает Джемма.
— Что, если это что-то серьезное?
— У нее нет никаких серьезных симптомов, Гарри. Не стоит переживать так сильно.
— Не могу, это напрягает меня, — я чувствую, как холодные пальцы касаются моего лба. Меня обдает волна мятного аромата.
— Дерьмо, она же просто кипит, — произносит Гарри, его прохладные пальцы все еще на моей пылающей коже.
— Пойду, приготовлю ужин, — оповещает Джемма.
— Хорошо, в холодильнике должна быть курица.
— Ты останешься здесь?
— Да, просто чтобы убедиться, что она в порядке.
Повисла короткая пауза.
— Ей очень повезло с тобой, Гарри.
— Ты так думаешь?
— Да, и я также думаю, что тебе повезло с ней.
— Согласен, — его пальцы нежно гладят мою горящую кожу, успокаивая меня.
Я слышу, как девушка покидает комнату, ее шаги отдаются эхом в стенах. Гарри остается со мной довольно долго. Он начинает напевать что-то, его глубокий голос звучит удивительно красиво на фоне предшествующей тишины.
Близится шесть часов, и я, наконец, собираю все силы, чтобы открыть глаза.
Гарри сидит на постели рядом со мной, его глаза обеспокоенно исследуют мое лицо. Он так и не переоделся из офисной одежды, рукава его рубашки закатаны до локтя.
Я улыбаюсь ему, и он возвращает мне мою улыбку, испытывая облегчение от того, что я проснулась.
— Черт подери, Роуз, ты никогда не перестанешь заставлять меня беспокоиться.
Я смеюсь и медленно приподнимаюсь, чтобы сесть.
— Ты чувствуешь себя лучше? — нервно спрашивает Гарри.
— Немного.
— Хорошо, это уже лучше, чем ничего. Джемма готовит поесть.
— Ты разговаривал с ней? — спрашиваю, хотя уже знаю ответ.
— Не о том, о чем ты хотела бы.
Я поджимаю губы.
— Забудь об этом сейчас. Есть ли что-нибудь, что я могу для тебя сделать? Хочешь попить? Может, тебе нужно больше лекарств?
— Я в порядке, Гарри, — выдавливаю слабую улыбку.
Он вздыхает и затягивает меня в объятия.
— Я могу заразить тебя, — предупредительно бормочу я ему в грудь.
— Мне плевать.
Так или иначе, я отстраняюсь, немного шмыгая.
Джемма заканчивает готовить, и мы втроем забираемся на постель Гарри, поедая ужин за просмотром телевизора. Джемма говорит о том, что ей нравится «Теория большого взрыва», и я отмечаю, что я тоже фанат этого сериала. Выясняется, что Гарри никогда не смотрел его, и она переключает канал прежде, чем он успевает закончить предложение.
— Подожди, у того высокого парня фотографическая память? — на середине сериала спрашивает Гарри.
— Эйдетическая память, — мы с Джеммой в унисон исправляем его, и он закатывает глаза, вызывая тем самым наш смех.
В десять часов вечера Гарри заставляет нас выключить свет, сказав Джемме, что она может оставаться и на эту ночь. Она благодарит его, и он даже позволяет ей обнять себя прежде, чем девушка покидает спальню, тихо закрывая дверь.
— Опережая твои слова — нет, ты не вернешься в свою квартиру этим вечером, — развязывая галстук, говорит Гарри.
— Но…
— Ты больна, и ты остаешься со мной.
Я вздыхаю, принимая поражение. Слишком устала и плохо себя чувствую, чтобы спорить с ним.
Он переодевается в пижаму и дает мне еще две таблетки ибупрофена, перед тем как присоединяется ко мне, залезая в постель, выключая свет и прижимая меня к себе.
— Чувствую себя такой ленивой! Я не покидала кровать в течение двадцати четырех часов, — с моих губ срывается стон.
— Даже не ходила пописать? Было бы лучше, если бы в моей постели не было засохшей мочи, Розали, так что помоги мне…
— Расслабься, в твоей постели нет засохшей мочи. Само собой, я вставала в туалет. Я не собака.
— Даже когда ты больна, ты по-прежнему дерзишь мне, — посмеивается он.
— Дерзость никогда не умирает, Гарри.
Мы хохочем и быстро проваливаемся в сон, на этот раз, к счастью, без сновидений.
***
Я просыпаюсь от дрожи, вся в поту. Меня бьет озноб и мне очень жарко одновременно, сердце вырывается из груди.
— Гарри, — произношу я, толкая его, чтобы разбудить, — Гарри, что-то не так.
Он мгновенно поднимается, принимая сидячее положение.
— Что?
— Я очень замерзла, но мне очень жарко, — неуверенно говорю я.
Он кладет холодную ладонь мне на лоб.
— Господи, да ты горишь.
Гарри вылезает из постели и идет в ванную для того, чтобы смочить полотенце.
Я слышу, как пробуждается Джемма, и он объясняет ей ситуацию.
Они вместе заходят в комнату, Гарри кладет холодное полотенце мне на шею, а Джемма смотрит на меня с беспокойством.
Я закрываю глаза. Усталость, озноб и пылающий жар наваливаются на меня одновременно.
— Должны ли мы доставить ее в отделение скорой помощи? — с беспокойством спрашивает Гарри.
— Я не знаю, мне кажется, что температуру можно сбить.
— Выглядит так, будто ей стало хуже.
— Перед улучшением всегда становится хуже.
— Черт, Джемма, я волнуюсь.
— Она будет в порядке. Посмотри, ее озноб уже угасает.
Джемма права. Мне не так холодно, и я меньше потею. Мое дыхание выравнивается.
Гарри глубоко вздыхает.
— Хорошо.
— Просто возвращайся ко сну, она будет в порядке, Хазза.
Это первый раз, когда я слышу, как Джемма называет своего брата по прозвищу, и это заставляет мое сердце таять.
— Спасибо, Джем.
Если бы я не была больна, без сомнений, я бы глупо улыбалась от их короткого разговора.
Я чувствую, как Гарри снова возвращается в постель и притягивает меня к себе. Он убирает влажные волосы с моего лица и завязывает их в узел за моей шеей. Хочу открыть глаза и поблагодарить его, но в это время он шепчет мне слова любви и целует меня в лоб. Я почти проваливаюсь в сон.
***
Утром я чувствую себя значительно лучше. Мое горло все еще немного болит, но я не пылаю от жара. Просыпаюсь и пытаюсь нащупать Гарри, но его место пустует.
Его голос доносится из гостиной.
— Как ты вообще нашла меня, Джемма?
— Это заняло некоторое время, но я смогла узнать твой номер у наших соседей.
— Какого черта у соседей есть мой номер?
— Ты оставил его на случай, если что-то случится с… папой.
Пауза.
— Оу.
— Да.
— Но я по-прежнему считаю, что ты не должна была приходить, раз я сказал тебе не делать этого.
— И что, ты планировал выбросить меня из своей жизни навсегда?
— В идеале, да.
— Как ты мог? У нас ведь больше никого не осталось, Гарри.
— У меня есть Роуз.
Мое сердцебиение замирает.
— Да, это правда, она у тебя есть. Если бы не Роуз, ты, вероятно, вышвырнул бы меня две ночи назад, потому что тебе стоит открыть в себе задатки достоинства.
— Тебе ли говорить, Джемма! — голос Гарри повышается.
— Ты не задумывался над тем, что мой поступок не дает мне покоя, Гарри? Я сожалею об этом каждый день.
— Ты не должна была делать этого.
— Мы не можем повернуть время вспять.
Пауза.
— Как ты могла, Джемма, — голос Гарри становится тише, — она была и моей матерью тоже.
— Я сожалею, — произносит Джемма настолько тихо, что мне приходится напрячься, чтобы услышать, — я не знаю, о чем я думала.
Они оба погружаются в тишину. Снова. Я слышу шаги, дверь в комнату Гарри отворяется, являя самого хозяина.
— Привет, — говорит он, и я могу определить, что он напряжен. Его волосы слегка растрепаны, несомненно, из-за того, что он зарывался в них пальцами снова и снова. Его глаза выдают усталость.
— Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше.
Он берет термометр с прикроватной тумбочки и подает его мне, присаживаясь на кровать рядом со мной.
Вскоре градусник издает пиликающие звуки, и Гарри вынимает его из моего рта, читая показания.
— Отлично, ты вернулась к нормальной температуре тела. Необходимо было всего лишь десять часов.
Я киваю.
— Ты все слышала, не так ли? — он вздыхает.
Я знаю: он имеет в виду свою перепалку с Джеммой, и я снова киваю.
— Мне жаль, — говорит он.
— Все в порядке, тебе не нужно извиняться. Она сделала тебе больно, ты не должен чувствовать себя виноватым из-за этого.
Он сглатывает, его кадык медленно поднимается и опускается.
— Я думал, ты хотела того, чтобы я простил ее.
— Я и хочу, но, очевидно, это требует некоторого времени.
Он медленно выдыхает. Придвигаюсь ближе к нему, обвивая вокруг него руки и притягивая его голову так, чтобы она располагалась у меня на груди.
— Который час?
— Семь сорок.
— Мы опаздываем!
Я мгновенно выскакиваю из постели, хватая ключи от своей квартиры.
— Будь готова к восьми пятнадцати! — кричит он мне вслед, в то время как я на ходу бросаю Джемме «доброе утро», торопясь в свою квартиру.
Я рассасываю таблетку от кашля, пока принимаю душ и переодеваюсь, затем немного подвиваю волосы и хватаю пальто. Запираю за собой дверь и вызываю лифт.
— Я буду дома в шесть, — Гарри сообщает Джемме прежде, чем захлопнуть дверь.
Улыбаюсь ему, когда он присоединяется ко мне. Сегодня на нем нежно-голубая рубашка.
— Без галстука?
— Не хотелось завязывать.
— Позор, — произношу я, качая головой.
— Почему? Тебе нравится, когда я в галстуке?
Я пожимаю плечами, краснея.
— Ты такая смешная, Рози, — ухмыляется Гарри.
— Спасибо, — ехидно говорю я. Мы заходим в лифт, и я нажимаю на нужную кнопку.
Глаза Гарри бегают по панели, но я хватаю его запястье, и он не успевает нажать на остальные кнопки.
— Не сегодня, — мой тон суров.
— Как ты узнала? — смеется он.
— Я просто знала, — уверяю я, убирая руку с его запястья.
Мы выходим в холл, а затем направляемся к стоянке. Холодный утренний воздух мгновенно окутывает нас.
— Я могу подвезти тебя, если хочешь, — предлагает Гарри.
— Или я могу подвезти тебя, — выдвигаю встречное предложение.
Гарри поднимает брови, я складываю руки на груди.
— Хорошо, — он сдается, следуя за мной к моей машине.
Победно усмехаюсь и открываю ее, усаживаясь на водительское сиденье, Гарри садится рядом со мной.
— Я думаю, я никогда не был в твоей машине, — говорит он, когда я вставляю ключ в замок зажигания.
— Моя намного лучше твоей. Я знаю, — выворачиваю со своего места и выезжаю со стоянки.
— Это не так. У меня Инфинити.
— У меня Ауди.
— Да, но твоя серебристая.
— И что? Серебристый — новый черный.
— Кто сказал?
— Я сказала.
Гарри игриво закатывает глаза. Я внимательно наблюдаю за обледеневшими улицами и недобросовестными водителями. Начинается утренний час пик.
— Итак, мы идем на субботнюю вечеринку, мм? — спрашивает Гарри.
— Да, — я киваю, закусывая губу.
Он покачивает головой, глядя в окно.
— Что я вообще надену? — вздыхаю я, и рот Гарри растягивается в полуулыбке.
— Одежду, вероятнее всего.
— Черт возьми, я планировала быть в стиле «ню».
— Я, безусловно, был бы не против.
Закатываю глаза, останавливаясь на красном свете.
— Как ты думаешь, что планирует Алек? — мой тон становится более серьезным.
— Не имею понятия, и это чертовски пугает меня, — произносит Гарри, качая головой.
— Ты не думаешь… мой сон…
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Я более чем готова сменить тему, учитывая то, что мы уже подъехали к парковке «Кристалла». Ставлю машину, и мы с Гарри выходим. Он берет мою руку и нежно сплетает наши пальцы.
— Твоя рука гораздо больше, чем моя, — отмечаю я, пока мы ждем лифт.
Он смотрит на наши сплетенные ладони.
— Да, у тебя ручки пикси.
— Ручки пикси?
— Никогда не слышала о пикси? Ты под камнем живешь?
— Я знаю, кто такие пикси, Гарри, — я смеюсь, и мы заходим в лифт.
— Ладно, а то я уже начал переживать.
Мы достигаем своих рабочих мест, и Гарри плюхается за свой стол, демонстрируя всем своим видом, что он уже успел наскучаться на день вперед. Я открываю ящик и выбираю одну ручку из тех, что он подарил мне, щелкая ей и просматривая неотредактированные рукописи.
Гарри не работает, впрочем, как всегда.
Однако он рисует подробный эскиз адского пламени и кидает мне несколько записок.
Например:
Помоги, я бегу от жевательной резинки.
У Гринмана из ботинка торчит туалетная бумага, быстрее смотри.
Мне удается справиться со смехом и сосредоточиться на редактировании, но вот Зейн раздражается киданием бумажек.
— Прекращай, приятель, — ворчит он, когда еще один скомканный клочок бумаги летит в мою сторону.
— Прекращать что?
— Кидаться дерьмом.
— Зачем мне кидаться дерьмом? Я бросаю бумагу, Малик, не будь вульгарным.
Зейн закатывает глаза, и я хихикаю.
— Ты находишь это смешным? — спрашивает меня он, с усмешкой в темно-карих глазах.
— Очень смешным, — отвечаю я, обводя ошибки в своей рукописи.
В обед Гарри вытаскивает меня на крышу и тянет за руку к окну смерти, коим оно был прозвано мной. Я по-прежнему настороженно отношусь к пятнадцати этажам под нами и тороплюсь покинуть это место, когда обеденное время подходит к концу.
В районе трех часов звонит мой рабочий телефон.
— Добрый день, — поднимая трубку, произношу я.
— Мисс Найт, мистер Кристалл просил вас зайти, — на другом конце слышится голос Марион.
— Сейчас?
— Предполагаю, что да.
— Хорошо, благодарю вас.
Я кладу трубку и встаю, слегка потягиваясь.
— Куда ты идешь? — спрашивает Гарри.
— Кристалл хочет меня видеть.
Гарри хмурит брови, и я пожимаю плечами, разворачиваясь и выходя из офиса. Мои каблуки постукивают о мраморные полы, когда я выхожу из лифта на этаже, где располагается офис Кристалла.
Я киваю девушке в приемной и захожу в его кабинет, закрывая за собой дверь. У него новая секретарша, и я клянусь, я видела ее где-то, но я никак не могу вспомнить, где именно.
— Мисс Найт, рад видеть вас, — приветствует Кристалл, — присаживайтесь.
— Вы хотели меня видеть? — я осторожно сажусь.
— Да, хотел, — он наклоняется вперед, складывая руки на столе, — последние несколько дней я много думал о том, что вы, Стайлс и Малик рассказали мне по поводу Вульфа.
Я сглатываю, медленно кивая.
— Это привлекло мое внимание, — продолжает Мистер Кристалл, — и вы будете присутствовать на вечеринке, которая состоится в эти выходные в мою честь.
— Да, я буду там.
— Я хотел бы узнать, что именно вы планируете с альянсом, — заканчивает он.
— При всем моем уважении, сэр, как я могу быть уверенной в том, что могу доверять вам?
— Я помогаю вам, не так ли?
— Но… я не думаю, что это достаточно безопасное место для обсуждения данного вопроса.
— Почему вы так считаете?
Дверь в кабинет Кристалла неожиданно открывается. В дверном проеме появляется секретарша с бумагами в руке.
— Сообщение для вас, мистер Кристалл.
Ее голос мягок, словно бархат. Мучительное чувство того, что я ее где-то видела, усиливается в моем сознании.
— Спасибо, Вайолет.
Моя кровь леденеет, а глаза расширяются, когда она поворачивается и улыбается мне. Мягкие светлые локоны ниспадают на ее плечи, ее голубые глаза близки цвету океана. Вот почему я думала, что я видела ее раньше. Это не кто иная, как девушка, в которую когда-то был влюблен Гарри.
— Роуз, это Вайолет — моя новая секретарша, — представляет ее мистер Кристалл.
— Приятно познакомиться, Роуз, — произносит Вайолет, ее голос почти дразнящий.
И я не могу справиться с мыслями, которые внушают мне, что ее томная полуулыбка — показатель того, что она прекрасно знает, кто я такая.
