Hidden

Все мое тело начинает так лихорадочно трясти, что дневник почти выскальзывает из моих пальцев. Нет, это невозможно. Это не может быть реальностью, это еще один кошмар, верно? — Что это? — спрашивает Элизабет. Мне трудно говорить. Здесь, в моих собственных руках, располагается целая пучина мыслей и чувств Гарри. Это тот самый дневник, содержание которого он знал с первой страницы, это тот самый дневник, за заполнением которого он провел часы и дни. Я бросаю на него взгляд, и мое сознание пронзает другая мысль. Кто послал его? Джемма? Возможно. Я не разговаривала с ней с той самой роковой ночи. Стала бы она отправлять дневник? Я хватаю пакет в поисках обратного адреса. Его соскребли. Мысли о том, как Гарри тысячи раз касался этих потрепанных страниц, открывал его, закрывал. Эти мысли заставляют меня дрожать, и я пытаюсь сдержать слезы. Я чувствую, как моя мама и Элизабет прожигают меня взглядами, как температура в комнате стремительно повышается. Слишком рано. Даже несмотря на то, что прошло уже пять месяцев, это слишком рано для меня. Я эмоционально не готова читать мысли Гарри, учитывая то, что я не знаю, жив ли он или нет. Я поспешно кладу книгу на столик в прихожей, делая несколько шагов назад. — Я… мне нужно на воздух, — заикаюсь и, разворачиваясь, вылетаю за дверь, мои легкие борются за свежий воздух, мое сердце бьется о грудную клетку. Я соревнуюсь сама с собой в гонке по лестнице и вылетаю в ночь, делая несколько глубоких вдохов. Картинка передо мною размыта, и я чувствую, как моя грудь разрывается. Я никогда не чувствовала себя так, если исключить мои чувства в ту роковую ночь. И это отвратительно. Я достаю ключи от машины и открываю ее. Мне нужно просто прокатиться, чтобы привести мысли в порядок. Я делала так много раз в те моменты, когда скучать по Гарри было просто невыносимо, в прошлом это помогало. — Подожди, Роуз. Я поворачиваюсь к запыхавшейся Элизабет, выбегающей из здания. Она делает глубокий вдох и приближается ко мне, протягивая дневник. — Посмотри, я не знаю, что это такое или от кого это, но я думаю, что ты должна взять это. Я закусываю губу, переводя взгляд от дневника на Элизабет и обратно. Она приподнимает брови. Наконец я протягиваю руку, нерешительно беру дневник и бросаю его в машину на пассажирское сиденье. Я еду по оживленным улицам Нью-Йорка, сосредотачивая внимание на проезжающих мимо машинах. Я просто скитаюсь, потерянная и не имеющая понятия о том, что делать с дневником. Большая часть меня желает прочитать его, запомнить каждую страницу и каждое слово. Но я осознаю, что мое психическое состояние сейчас является настолько хрупким, что после прочтения, стены которые я возвела, ограждая свое сердце, могут просто рухнуть. Я очнулась уже за чертой города. На незнакомом шоссе. Это напомнило мне о том, как мы выехали на шоссе из Портленда. Гарри развалился на пассажирском сиденье рядом со мной, жалуясь на песни, которые крутили на радио. — Ты идиотка, — произношу вслух, адресуя самой себе, — все дороги выглядят одинаково. Прекрасно. Теперь я разговариваю сама с собой. «Розали, ты выглядишь угрюмой». Я поворачиваю голову и вижу Гарри, сидящего на пассажирском сиденье и опирающегося ногами на приборную панель. На нем черные джинсы, черная футболка и потертые сапоги. Он надувает ярко зеленый пузырь из жвачки, розовые губы складываются в ухмылку, по которой я так сильно скучала. — Само собой, я угрюма. Ты оставил меня. — Я не оставлял тебя, Рози. Я был с тобой все это время. Я отрицательно качаю головой, съезжая на обочину. Теперь ночные кошмары мучают меня еще и наяву. Как это называется? Дневные кошмары? Я теряю рассудок. Стараюсь восстановить дыхание, вглядываясь в темную дорогу. Мой взгляд медленно путешествует к потрепанному коричневому дневнику, лежащему рядом со мной. Не имеет значения, сколько раз я обдумаю это, дневник был отправлен мне. Это не совпадение, я получила его, потому что он был предназначен мне. Я бережно беру дневник и располагаю его на коленях. Поглаживаю пальцами шершавую кожу. Маленькие звезды красуются в нижнем правом углу обложки. Наверху аккуратно выведена фраза: «Если дневник будет утерян, верните его Гарри Стайлсу, пожалуйста». Я еще не открыла его, но у меня уже столько вопросов. Если Гарри так оборонял свои мысли, не давая мне их читать, то почему дневник в моих руках сейчас? Он действительно мертв, и кто-то раздает его вещи? Вайолет нашла его и решила, что он должен быть у меня? Или это Джемма? Я затыкаю свой внутренний голос и открываю дневник. Первую страницу я уже читала. Я чувствую укол совести за свою былую назойливость, но я так или иначе продолжаю читать. Первые несколько страниц состоят из посланий к его маме. Я пролистываю год за годом, впитывая каждое слово. Я останавливаюсь, когда достигаю определенного послания.

8 сентября 2013 года. Мама, Сегодня кто-то переехал в квартиру, в которой раньше жила Вайолет. Это девушка, и, насколько я знаю, она переехала одна. Я видел, как она и племянник Алека заносили коробки. Я предполагаю, что они вместе, хотя она, должно быть, сумасшедшая, раз встречается с такой сволочью, как он. Я выходил прогуляться, чтобы просто убедиться, что кто-то переехал туда. Может быть, я повел себя с ней как полный ублюдок, но мне наплевать. Если она была огорчена тем, что я так обошелся с ней, она может сваливать к черту. Так или иначе, у нее прекрасное имя. Роуз. Ее зовут Роуз.

Я прекращаю читать. Он написал это письмо в тот день, когда мы впервые встретились. В тот день, когда мы впервые вступили в небольшую перебранку. Несмотря на то, что я знала, что не понравилась ему поначалу, это было неприятно. Я переворачиваю страницу.

10 сентября 2013 года. Мама, Роуз работает со мной. Не только со мной, я вынужден добавить, но приблизительно в шести футах от меня. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я вижу Вайолет. Я не имею в виду внешность. Это метафора. Ради всего святого, она живет в том месте, где жила Вайолет. Если бы ты была здесь, ты посоветовала бы мне хотя бы попытаться быть добрым по отношению к ней, но я не могу. Я не могу найти в ней ни одной детали, которая не напоминала бы мне о моем темном прошлом. Я ненавижу это. Но пусть все будет так, как будет.

15 сентября 2013 года. Мама, Со мной что-то не так. Сегодня Аарон не забрал Роуз с работы, и я предложил ей доехать со мной. Я не знаю, просто она выглядела такой расстроенной, и мы даже играли с ней в двадцать вопросов, как мы с тобой всегда делали это. Нужно отдать ей должное, у нее приятная улыбка. Одна из тех улыбок, на которую хочется улыбнуться в ответ, знаешь? Боже, как по-дурацки звучит. В общем, мы ждали, пока дождь закончится, она была прямо передо мной, и я почти поцеловал ее. Она испуганно отпрянула и выскочила из машины. Я уверен, что она промокла до нитки. Я все еще здесь, дождь льет как из ведра, и я не хочу промокнуть. Черт возьми.

18 сентября 2013 года. Мама, Сегодня я застрял в лифте. С Роуз. Я застрял в лифте с Роуз. Если бы я создал список худших жизненных сценариев, то «застрять в лифте с Роуз Найт» попал бы в десятку первых. Боже, она раздражающая. Но, я не знаю, она выглядит так, словно ей плевать на меня, когда я говорю с ней. И я не знаю, возможно, мне на нее тоже плевать. Она следила за мной, когда я ходил к Алеку сегодня. Луи и Найл рассказали мне. Они остановили ее, потому что думали, что она что-то знает о Вульфе. Из-за меня она в опасности? Она выглядела такой потрясенной, когда я подвез ее домой. Черт, я не понимаю, почему я просто не забью на все это. Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось. Я не позволю чему-нибудь плохому случиться с ней.

19 сентября 2013 года. Мама, Положение вещей меняется. Роуз спала на моем диване, так как была напугана внезапным нападением на нее Найла и Луи. Было около трех утра, я сделал ей чай, который ты всегда делала для меня. Я не знаю. Что-то изменилось, когда я увидел ее мирно посапывающей сегодня утром. К сожалению, она встречается с чертовым Аароном. Он приехал утром, чтобы увидеть ее. То, что я знаю его лучше, чем она, было трудно удержать в секрете, и я чувствую себя виноватым за то, что не рассказал ей. Так или иначе, он увидел ее у меня на диване и начал нести всякий бред, но она ввернула против него то, что он всегда забывает забрать ее. Она такая напористая, когда ей это нужно. Вскоре он уехал, и она выглядела расстроенной. Я не знал, что делать, я никогда не был особо хорош в утешении людей. Для отчета: «У тебя было несколько хороших выпадов» — сказал я. Кто мог сморозить подобное? Я. Кто же еще. Скажи мне, мам, каково это, когда твой ребенок — полный идиот?

Читать дневник, изучать мысли Гарри. Все это кажется таким нереальным для меня. Читая запечатленные им события, цитаты и реплики одного из нас, которые я даже не удосужилась бы вспомнить, я улыбаюсь.

23 сентября 2013 года. Мама, Черт возьми, я совершил ошибку. Я пошел играть в покер сегодня и взял с собой Роуз. Этот мудак, которого она называет своим парнем, снова забыл о ней. Самое тупое в этой ситуации то, что я знаю, где он был. На встрече с Вульфом. Кретин. Он позвонил ей на середине игры, и она вышла на улицу, чтобы поговорить. Она держится за него, хотя я не понимаю причин. Он относится к ней дерьмово, и она могла бы быть с кем-то намного более достойным. Некоторое время мы стояли на улице, и в следующий момент я поцеловал ее. Ее кожа была такой нежной, а ее волосы так пахли клубникой, что… Я не знаю, это очаровало меня. В конечном итоге, она оттолкнула меня. Очевидно, это из-за Аарона. «Я не могу так поступать» — сказала она. Поступать? Это не значило ничего для нас обоих. Люди целуются, что с того? Если бы ты была здесь, ты посоветовала бы мне перестать отрицать очевидное. Господи, как я хотел бы, чтобы ты была здесь.

27 сентября 2013 года. Мама, Она преследовала меня. Она, черт возьми, следила за мной. Пришла не куда-нибудь, а на встречу с Вульфом. Я был взбешен, я был так чертовски взбешен, но каким-то образом все закончилось тем, что я рассказал ей о Вульфе. Возможно, я только что совершил грандиозную ошибку, черт побери, я знаю, я только что совершил грандиозную ошибку. Несмотря на мою защиту, они выследили ее и перевернули ее квартиру. И после этого я видел любопытство, закипающее в ее глазах. Мне придется быть очень убедительным, чтобы донести до Алека незначительность ее поступков. Теперь она, скорее всего, в опасности, и меня убивает тот факт, что я тому причина. Она достаточно умна, я знаю, она не последует за мной снова. Она была проучена собственной ошибкой. Чем больше она узнает, тем более неловко я чувствую себя по поводу того, что не говорю ей об истинной личности Аарона. Я хотел сказать это, когда рассказывал о Вульфе, но запамятовал. Все, в чем я уверен, — она больше не может быть вместе с Аароном. Если она не порвет с ним, то я просто взорвусь.

1 октября 2013 Мама, Свершилось. Роуз и Аарон расстались. Я избавлю тебя от подробностей, потому что сам был вовлечен в это, к сожалению. В конечном итоге, Аарон ударил ее по лицу. Прямо на моих глазах. Я был в шоке. Он такой мудак. Ему посчастливилось быть вместе с такой девушкой, как Роуз. Любой парень мечтал бы быть вместе с Роуз. У нее панический страх одиночества. Я надеюсь, она осознала это сегодня. Я распознал это раньше, но она была слишком упряма, чтобы признать его. Предполагаю, она действительно расстроена. Она казалась такой угрюмой. Я сделал ей чай, когда Аарон ушел. Это займет еще некоторое время, но воспоминания о Вайолет уже начали отступать. Роуз — глоток свежего воздуха в моей жизни. Человек, который смущает меня, но больше не раздражает. Когда я рядом с ней, я не думаю о Вайолет. Я так рад этому.

17 октября 2013 года. Мама, Роуз улетела в Нью-Йорк на выходные. У нее есть какие-то проблемы с сестрой, которые пустили корни еще в далеком прошлом. Она беспокоится по этому поводу. Я надеюсь, что все пройдет хорошо. Мне нужно поболтать с Алеком. Необходимо убедить его, чтобы он оставил Роуз в покое. Она знает о Вульфе, это правда. Но она не имеет никаких рычагов влияния на него, и я должен убедиться, что Алек осведомлен об этом. Я не хочу, чтобы над ней нависала опасность. Черт, мой телефон звонит. Кому я мог понадобиться?

Я делаю паузу. Улыбка вырисовывается на моем лице. Это я звонила ему. Как раз после того, как мои родители сообщили мне, что разводятся. Это такое бессмысленное воспоминание, но он запечатлел его. Я читаю, я могу проследить изменение мнения Гарри обо мне. Удивительно наблюдать, как он когда-то ненавидел меня, а теперь считает меня своими другом.

28 ноября 2013 года. Мама, Джемма позвонила мне сегодня. Ты даже не представляешь, как я был взбудоражен этим. Как она вычислила меня? Я сделал все возможное, чтобы замести следы. Так или иначе, я нашел себя набирающим номер Роуз. Мы не разговаривали с ней с той самой встречи с Алеком, когда она сказала, что у нее нет никаких чувств ко мне, и я позволил ей уйти. Она ответила. Я действительно думал, что она не ответит, это просто как День Благодарения, после того, как я поступил. Но она ответила. Мы встретились на берегу реки. Она выглядела обеспокоенной. Я рассказал ей все. О тебе, о папе, о Джемме, о себе. Все. Я просто понимал, что она должна знать потому, что она умеет слушать, и эта черта в ней… Словом, я не могу насладиться ею. Я мог бы болтать о том, почему зеленые "Gummy Bear" лучше, чем оранжевые, и она продолжала бы слушать чертовски внимательно. Я не верю в любовь. Она знает. Я предупредил ее. Но это же возможно — любить, не веря в любовь, так ведь?

6 декабря 2013 года. Мама, Я сделал просто огромную гребаную ошибку. Сегодня Роуз сказала мне, что она любит меня, мам. Она любит меня так, как меня не любила Вайолет. И ты знаешь, что я сказал? Я даже не сказал что-либо конкретное, на самом деле. Я просто посмеялся. Таким же образом, как поступила когда-то со мной Вайолет. Я рассмеялся. Что не так со мной? Скорее всего, я просто упустил свой последний шанс быть счастливым с кем-то. Я должен был пойти за ней. Я должен был что-нибудь сказать. Но я слишком упрям и слишком горд, чтобы сказать ей о своих чувствах. Вероятно, теперь она никогда больше не заговорит со мной. Я не виню ее. Я подонок.

12 декабря 2013 года. Мама, Сегодня День Рождения Роуз. Ей исполнилось двадцать четыре. Я не думаю, что она помнила о нем. Когда я поздравил ее сегодня утром, она выглядела почти удивленно. И широко улыбнулась, думаю, это хороший знак. Я испек ей торт «Красный бархат» по твоему старому рецепту. Она тоже любит этот торт. Вообрази себе. У меня такое ощущение, что я испортил ей День Рождения. Я вернулся от нее около часа назад. Черт, я подарил ей коробку ручек. Почему я купил ей именно это? Я должен был выбрать для нее что-нибудь более милое. Например, серьги или что-нибудь в этом духе. Девушкам нравятся сережки, верно? Я спросил ее, хотела бы она, чтобы я остался. Она ответила отрицательно. Я должен был догадаться. Я повел себя как полный урод, когда она призналась мне в любви. Я не должен удивляться тому, что она не хочет находиться рядом со мной. Мы не разговаривали почти две недели, и правда в том, что это сильно задевает меня. Я думаю, я просто скучаю по ее присутствию. Я думаю, что она была моим лучшим другом. Имеет ли это значение? Лучший друг? Я предполагаю, я

Предложение заканчивается на середине, и я хмурю лоб. Я вспоминаю, как пришла в его квартиру в тот день и застала его в спальне пишущим что-то в дневнике. Как я хотела бы сказать ему о том, что он не испортил мой День Рождения. Я хотела бы столько всего ему сказать.

14 декабря 2013 года. Мама, Сегодня был насыщенный день. Я уже упоминал прежде, что мы планируем восстание против Вульфа. Теперь я стараюсь не для себя, а для Роуз. Алек прислал нам угрожающие сообщения, из-за чего Роуз очень нервничает. Она начала собирать вещи, чтобы улететь обратно в Нью-Йорк. Она считает, что так будет лучше. Я чертовски испугался. Все слова, что я должен был сказать, вертелись на кончике языка, но она так быстро перемещалась по комнате, что я едва мог сосредоточиться на том, что вообще происходит. Я сказал ей, что она не может уехать, потому что моя жизнь станет пресной без нее, но она использовала против меня мои же слова. «Как ты можешь говорить мне это, если я ничего для тебя не значу?». Такими были ее слова. В тот момент я запаниковал. Я знал, что рассказать ей все — единственный способ заставить ее остаться. И я наконец собрался с духом. Я сказал Роуз, что люблю ее, мама. Должен признать, что с минуту она просто молчала. Я даже подумал, что ее чувства изменились. Но это было не так. Она любит меня, мама, и я люблю ее. Я никогда не был так счастлив, скажу я тебе, с тех пор, как ты умерла. Жаль, что ты не сможешь увидеться с ней, мама. У вас много общего с ней, я уверен. Я просто надеюсь, что все будет в порядке.

Я положила голову на руки, пытаясь унять слезы. Это — чувства Гарри, это — его мысли, мысли с того момента, как мы встретились. Его замечательные слова заставляют мое сердце болеть. Так мучительно осознавать, что я никогда не смогу обсудить с ним все это. Сказать ему, как красивы слова в его дневнике. С болью в душе я переворачиваю страницу. Мои глаза расширяются.

19 декабря 2013 года. Роуз, То, что я пишу не маме, а другому человеку, странно для меня. Я не знаю, может быть, все дело в том, что завтра вечеринка, или в том, что это может быть наша последняя ночь, проведенная вместе. Сейчас два часа ночи. Ты спишь. Ты такая умиротворенная и тихая, такая красивая. Правда в том, что я прекрасно знаю, что случится завтра. Нам не удастся выйти сухими из воды. Но ты выпутаешься. Ты вернешься в Нью-Йорк, ты будешь в порядке. Может быть, я не буду, но дело больше не во мне. Я знаю: если ты когда-нибудь прочитаешь это, ты будешь ненавидеть меня. Ты хочешь, чтобы это были либо мы оба, либо ни один из нас, и я тоже этого хочу. Но я обещал, что сохраню тебя в безопасности и позволю тебе уйти. Это я и делаю. Ты должна знать, что ты сделала меня счастливым. Просто невероятно счастливым. Ты взглянула на меня, человека, которому претила сама идея любви, и ты изменила меня так сильно, что я едва ли сам себя узнаю. Я никогда не смеялся так сильно, как смеялся с тобой, Роуз. Я люблю тебя, Рози. Я так сильно тебя люблю. Всегда помни это, потому что это всегда будет правдой. Навсегда твой, Гарри.

Бросаю дневник, снова пряча лицо в ладони. Я не могу поверить, я отказываюсь в это верить. Гарри знал, он знал о том, что мы будем разлучены. И он никогда не говорил мне. — Черт, — кричу, в отчаянии ударяя руль, — ты такой кретин, Гарри! Качаю головой, пытаясь остановить бегущие по щекам слезы. Слишком много всего для меня. Я не могу смириться с мыслью, что Гарри действительно мертв. Эта мысль заставляет мой желудок сворачиваться, я откидываю голову на подголовник и глубоко вздыхаю. — Гарри, ты не мог умереть, — произношу вслух, — ты не мог умереть, ты просто не мог. Автомобили стремительно пролетают по шоссе. Прошло пять месяцев. Если бы Гарри был жив, неужели он не связался бы со мной? — Дай мне хотя бы какой-нибудь знак, — шепчу я. — Просто дай мне знать, жив ты или мертв. Внезапно мой телефон начинает вибрировать, тем самым заставляя меня подпрыгнуть. Я быстро поднимаю его, переводя дыхание. — Слушаю? — Роуз, что-то выпало из дневника. — Что? — слова Элизабет заставляют меня выпрямиться. — Это сложенный лист, он весь исписан. Погоди-ка, это похоже на три листа. Нет, даже больше. Господи, это что, роман? Святые угодники! — Я в пути, — завожу машину, — держись, ладно? — Конечно. Я сбрасываю и выезжаю на шоссе. Мое сердце бьется слишком быстро.