Лондонский мост падает

Iron and steel will bend and bow, Bend and bow, bend and bow, Iron and steel will bend and bow, My fair lady. «Привет, Хорёк!» Гарри подумал немного, потом несколько раз перечеркнул написанное, скомкал пергамент и сжёг его с помощью Инсендио. «Доброго времени дня, Драко». Этот пергамент прожил на минуту дольше, но всё равно превратился в кучку пепла. Гарри прикусил кончик пера и тяжело вздохнул. Он не знал, сообщит ли Министерство Малфою, кто именно назначен его надзирателем, но посчитал, что должен всё-таки написать ему лично. К сожалению, эпистолярный жанр никогда не был его сильной стороной. Впрочем, он думал так же и о своих ораторских навыках… Но писать Малфою всё равно было невероятно сложно. Что он, в сущности, мог ему сказать? Эй, Драко, мы всегда ненавидели друг друга, а теперь твоя жизнь в моих руках. Гарри зашипел сквозь зубы и склонился над пергаментом. Как раз таки чтобы Малфой так не посмотрел на сложившуюся ситуацию, Гарри и решил ему всё пояснить. Промаявшись полчаса, он всё-таки сумел создать некое подобие вежливой записки и перечитывал его перед тем, как отправить. «Здравствуй, Малфой. Не знаю, сообщило ли тебе Министерство, но в этом году в Хогвартсе я назначен твоим наблюдателем. Я заранее прошу тебя не нервничать и не переживать. И уж тем более не смей делать опрометчивых поступков вроде побега в Тимбукту – так всем будет только хуже, и тебе в первую очередь. Я свидетельствовал за твою семью не для того, чтобы ты разрушил всё из-за того, что твоя гордость будет уязвлена или каких-то других выдуманных причин. В свою очередь заверяю, что буду стараться не делать из твоей жизни ад. По мере возможностей». Подумав, он снова взял перо и приписал ниже: «Надеюсь, твои родители в добром здравии. Гарри Поттер». Наверное, это письмо больше походило на послание девятнадцатого века – такое же напыщенное. Но Гарри почему-то казалось, что именно так и должны писаться письма людям вроде Малфоев. Он свернул и запечатал пергамент, после чего отправился искать Рона, чтобы попросить у него Сычика. Рон нашёлся на полянке у пруда, спрятанной за ветвями деревьев. Нашёлся он вместе с Гермионой. Они лежали рядом, обнявшись, и смотрели в небо – чистое и светлое, без единого облачка, что действительно было редкостью этим дождливым летом. Гермиона положила голову на грудь Рона и чуть улыбалась, а Рон запутался пальцами в её густых волосах и медленно их перебирал. Эта картина была настолько чудесной и верной, что Гарри спрятался за деревом – отрывать друзей от такого просто не хотелось и казалось чуть ли не кощунственным. Они наконец нашли, поняли друг друга, и теперь могли просто лежать вот так рядом и наслаждаться близостью. И уж кто-кто, а они точно были этого достойны. Гарри выглянул из-за дерева и посмотрел на них ещё раз. И на несколько мгновений вдруг представил себя на их месте. Себя и Джинни – она обнимает его, а он гладит ей волосы, и вокруг полнейшая идиллия… Вот только почему-то подобные мысли не вызвали бури эмоций, как это было на шестом курсе, когда он особенно помешался на Джинни. Тогда он желал подобного всем сердцем и готов был многое за это отдать. Он даже был готов поругаться с Роном, и сейчас эти воспоминания казались глупыми, он почти стыдился их. Разве Джинни стоит того, чтобы ругаться с лучшим другом? Другом, который не раз прикрывал спину и спасал от смерти, который бросался в огонь и воду и готов был идти хоть на край света, если это нужно будет для общего дела. Гарри был счастлив, что у него есть такой друг – не каждому дано иметь такую дружбу, как у них с Роном и Гермионой. Гарри, чёрт возьми, счастливчик, и он точно не готов терять эту дружбу ради кого бы то ни было, тем более ради Джинни. Он понимал, что сейчас проблемы с Роном из-за его сестры выглядели нелепо – Рон наоборот будет счастлив, если… Вот только само понимание того, что Джинни значит для него куда меньше, чем казалось раньше, будто поставило точку в давнем споре с самим собой. И Гарри вдруг отчётливо понял, что никогда в жизни не сможет жениться на Джиневре Уизли. Потому что связывать свою жизнь нужно только с тем человеком, который значит для тебя всё, а Джинни явно была не из таких. Поняв это, Гарри просто пожал плечами, а потом оторвался от дерева и зашагал в сторону Норы – выпросить у миссис Уизли старенькую Стрелку. Весь вечер он был как на иголках – всё ждал ответа от Малфоя или хотя бы вернувшейся без ничего Стрелки. Погода начала неотвратимо портиться, и глядя на сгущающиеся за окнами тучи, Гарри боялся, что Стрелка может вообще не долететь до адресата – просто свалится без сил где-нибудь по пути. Или, что ещё хуже, не вернётся обратно, и тогда письмо Драко Малфоя (если оно, конечно, будет) навсегда останется лежать где-нибудь среди полей и лесов Британии. Стрелка и правда вернулась без письма – влетела в окно, глухо ухнула и приземлилась на подоконник, чуть покачиваясь от усталости. Заметив потускневший взгляд Гарри, Молли поинтересовалась: - Ты ждал ответ, Гарри? - Нет, миссис Уизли. Не то чтобы. Он просто надеялся. Но Малфой, как видно, не посчитал нужным реагировать как-то на послание. Впрочем, через пятнадцать минут в окно влетела ещё одна птица – чёрного, лоснящегося и ухоженного филина Драко Малфоя в Хогвартсе знали все. - Кому это Малфой пишет? – удивился Рон. - Э-э-э… Это мне, я так думаю, - Гарри поднялся из-за стола и прошествовал к окну. Потом обернулся и пояснил: - Я написал Малфою о том, что назначен его наблюдателем. - Зачем? Министерство ведь должно их предупредить. - Рон, - Гермиона положила ладонь на его руку. – Думаю, Гарри просто посчитал нужным сделать это. - О, ну тогда ладно, - ответил Рон и вернулся к запечённой картошке. А Гарри только и оставалось, что удивляться – оказывается, его друзьям теперь было достаточно его решений и желаний, чтобы поверить. Глупо звучало, но Гарри вдруг подумал, что пройти войну ради такого, пожалуй, было даже не жалко. - Извините, я думаю, что должен буду ответить, - сказал Гарри, отвязывая письмо от лапы филина. - Ничего, дорогой, доешь потом, - улыбнулась Молли, и Гарри ушёл в гостиную, чтобы прочитать ответ. Сердце по какой-то неведомой для Гарри причины стучало громко и быстро, будто спешило настучаться на годы вперёд. Гарри развернул пергамент, провёл кончиками пальцев по мягкой бумаге и вчитался в написанные красивым каллиграфическим почерком строки. «Привет, Поттер. Для начала: подари уже семейству Уизли новую сову – эта явно доживает свой век. Далее: да, Министерство сообщило мне сегодня утром прекрасную новость о твоём назначении, но я почему-то даже рад, что ты сам написал мне. Неплохо для начал на пути построения адекватных отношений, не так ли? Я надеюсь, твои слова о том, что ты не будешь превращать мою жизнь ад, действительно правдивы, потому что именно об этом я подумал, когда до меня дошли известия. Но я всё же не собирался бежать – как я уже говорил, у меня нет склонности к суициду, а убежать сейчас было бы практически равнозначно ему. В общем, спасибо, что написал. (О, Мерлин, я и правда только что поблагодарил тебя? Давай сделаем вид, что этого не было, ладно?) Родители в добром здравии – отец пишет из Азкабана письма и говорит, что неплохо устроился. Врёт, конечно, ну да у него впереди ещё куча времени, чтобы обжиться. Мама просила передать тебе привет. Она и правда просила его передать, Поттер! Ты можешь в это поверить? А ещё она зовёт тебя завтра к нам на обед. И я даже склонен согласиться, вследствие всего случившегося в последнее время, что это, в общем-то, неплохая идея. Но если ты не согласишься, я пойму. Драко Малфой». Гарри улыбнулся, как последний идиот. Письмо Малфоя содержало в себе сарказм и издёвки – это ясно. Вот только от того факта, что направлены они были не в сторону Гарри, а даже если и в его сторону, то явно были скорее добрыми и дружескими, чем злобными и едкими, доставляло Поттеру невероятно наслаждение. Малфой был прав – эти письма были неплохим началом зарождающихся отношений. Новых отношений, которые Гарри, как и свой новый, неосуществимый, выдуманный новый мир хотел сделать честными и справедливыми. И то, что Малфой не препятствовал ему, было только на руку. Именно поэтому он, не задумываясь ни на минуту, взял со стола небольшой кусочек пергамента и написал: «С радостью приду к вам завтра на обед. Сообщи, когда надо быть. И, Малфой, я и так знаю, что ты считаешь меня неотёсанным придурком, поэтому всё же спрошу, чтобы не попасть впросак: как мне стоит одеться? Гарри Поттер». Он привязал записку к лапке филина и выпустил его в окно, прошептав, что извиняется за то, что тому, похоже, придётся слетать туда-обратно ещё раз. Филин одарил его уничижающим взглядом и сорвался в вечерние сумерки. А Гарри стёр с лица глупую улыбку и пошёл обратно к Уизли. Картошка и котлеты ещё даже не успели остыть, и Гарри накинулся на них с огромным энтузиазмом, который не проявлял уже довольно долго. - Что написал Малфой? – спросила Гермиона. Гарри прожевал и ответил: - Сказал, что не против моего назначения. И выразил надежду, что мы сойдёмся, - Гарри ухмыльнулся на удивлённый взгляд Рона. – А ещё Нарцисса пригласила меня завтра на обед. - Но ты не можешь согласиться, Гарри! – воскликнула молчавшая всё это время Джинни. - Почему это? – с вызовом поинтересовался Поттер. – Мне общаться с Малфоем весь предстоящий учебный год, а Нарцисса… В общем, я не увидел причин не согласиться и уже отправил положительный ответ. Так что оставь своё мнение при себе, Джинни. Это было сказано слишком резко, подумал Гарри, поймав на себе взгляды Молли и Рона. Да, пожалуй, он перегнул палку, но слышать россказни Джинни о том, какие плохие Малфои и как именно им стоит отомстить, он уже просто не мог. Джинни странно всхлипнула, будто хотела разреветься, но в последний момент передумала, и со злостью ответила: - Я просто хотела сказать, что завтра у тебя день рождения. Именно поэтому ты вряд ли можешь пойти. Но если семейство Малфоев для тебя важнее нас, то ты, конечно, можешь отправляться на все четыре стороны. Она бросила вилку на стол и под её жалобное звяканье встала со стула и вышла. Её топот на лестнице был слышен ещё какое-то время, потом хлопнула дверь и воцарилась тишина. - Гарри… - начала Гермиона. – И правда, ты не можешь отказаться? - Я… Чёрт, я просто забыл. - О собственном дне рождения? – удивилась Молли. Гарри попытался выглядеть разочарованным, но отвечать всё равно не стал. Вместо этого только сказал: - Вряд ли я уже смогу отменить встречу. Я уже согласился… Через некоторое время ему на плечо легла рука Гермионы: - Ничего, Гарри. Ты же вернёшься к вечеру, и мы обязательно отпразднуем твой день рождения. - Ты главное не забудь, - Рон с громким звуком проглотил картошку, - намекнуть Малфоям о таком празднике. Говорят, у них в подвалах несметные запасы лучшего вина в Британии. Гарри улыбнулся: - Хорошо. Я даже попытаюсь выпросить у них бутылочку с собой. В качестве подарка. Сидящие за столом рассмеялись, и Гарри почувствовал, как падает с души камень. А на Джинни, её мнение и её истерики, в общем-то, было плевать.