Лондонский мост падает

Set a man to watch all night, Watch all night, watch all night, Set a man to watch all night, My fair lady. - Миссис Малфой?! – когда Нарцисса вышла из камина в гостиной Норы, у всех присутствующих просто отвисли челюсти. - Кхм, здравствуйте. Извините, что без приглашения, - она тщательно отряхнула прилипшую к мантии сажу и только потом подняла голову и настороженно, но уверенно посмотрела на всех присутствующих. В гостиной были Гарри, Молли, Гермиона и Рон. Молли несколько раз открыла и закрыла рот, потом нервно вытерла руки о фартук и сказала: - Что ж, присаживайтесь, пожалуйста. Гарри бросил на Молли благодарный взгляд. - Нет, спасибо, миссис Уизли. Мне просто нужно поговорить с Гарри. - Она называет тебя по имени? – не выдержал Рон. – Гарри, что всё это значит? Гермиона со всей силы наступила ему на ногу, наклонилась и что-то зашептала на ухо. И с каждым словом лицо Рона мрачнело всё больше, но больше тот ничего не говорил. - М-м-м, я думаю, мы сможем поговорить… в саду? – Гарри сделал приглашающий жест в сторону выхода. - С удовольствием, - чуть улыбнувшись, ответила Нарцисса и прошла вперёд. Гарри на секунду задержался, чтобы ещё раз посмотреть на своих друзей и миссис Уизли и просто коротко ответить на их удивлённые взгляды: - Я всё объясню потом. Друзья кивнули и отпустили его. Но вселенная сегодня была не очень благосклонна к Гарри Поттеру, потому что, выйдя в коридор, он наткнулся на замершую Нарциссу, перед которой стояла Джинни. И на лице Джинни было написано, что так просто ни Гарри, ни Нарциссе от неё не отделаться. - Что ты скажешь, Гарри? Теперь эти змеи шастают по Норе, как по собственному дому. Вы перепутали, милочка, это не ваш серпентарий, это мой дом. - Джинни, успокойся, Нарцисса пришла ко мне, - Гарри нарочно назвал миссис Малфой по имени, надеясь, что подруга поймёт, что Гарри настроен к той доброжелательно. - Ах, она уже Нарцисса? Ты быстро меняешь лагеря, Гарри. Я не позволю этой мрази слоняться по моему дому и строить козни. - Тогда, боюсь, и мне придётся отсюда уйти, - резко ответил Гарри. - Неужто в их серпентарий? - Да хоть туда. В Малфой Мэноре, знаешь ли, довольно мило. - То-то ты два дня в комнате просидел, когда вернулся от них. Видимо, от умиления. Гарри почувствовал, как под злым, насмешливым взглядом Джинни его щёки покрываются некрасивыми красными пятнами. - А твоё ли это дело, Джинни? Боюсь, ты никогда не узнаешь, чем я занимаюсь, закрывшись в комнате. Джинни тоже покраснела, потом быстро вытащила из кармана палочку и направила прямо на Гарри. Он тяжело сглотнул – слишком уж хорошо знал, на что способна младшая Уизли, сам приложил руку к её обучению боевым заклятьям. Сам когда-то сражался с ней бок о бок. А теперь – она направляла палочку прямо ему в солнечное сплетение. А потом неожиданно прямо перед ним встала Нарцисса. - Не хочу прерывать вашу милую беседу, мисс Уизли, но у меня к мистеру Поттеру дело чрезвычайной важности. А личные проблемы вообще-то принято решать наедине. И, кстати, проклясть Гарри я вам не дам. Чтоб вы знали. Гарри заметил, что рука Нарциссы упирается в бок Джинни, и не сомневался, что она сжимает в ней палочку – длинный рукав прикрывал запястье и кисть, и спрятанную палочку прикрывал тоже. Джинни медленно опустила руку и вдруг испуганно посмотрела на Гарри – будто только что поняла, с кем разговаривает и что вообще делает. Пробурчала: - Извините. И сорвалась вверх по лестнице. Гарри опёрся на стену и откинул голову. - Извините, миссис Малфой. - Не стоит, Гарри. Я это предвидела. Он чуть приподнял уголки губ, потом оторвался от стены и указал на дверь: - Пойдёмте. Надеюсь, теперь никто не будет нам мешать. Оказавшись в саду, на той самой полянке у озера, где некоторое время назад обнимались Рон и Гермиона, Гарри повернулся к Нарциссе и вопрошающе на неё посмотрел. Та тяжело выдохнула, обхватила себя руками и нервно, сбиваясь, заговорила: - Я не хотела посылать сову – вдруг не долетит… Драко… Нужно было действовать быстро, и я пришла… - потом собралась с мыслями, прикрыла на мгновение глаза и сообщила уже более сдержано: - С Драко что-то происходит, мистер Поттер. И Гарри отвернулся и закатил глаза. Потому что он искренне не понимал, почему эта информация должна его интересовать. - В смысле? - Он… Заперся в комнате, постоянно курит и не выходит. А эльфы говорят, что он второй день ничего не ел, только пил, и… - Извините, миссис Малфой, - Гарри невежливо и довольно грубо прервал её. – Я назначен наблюдателем Драко только с сентября. Сейчас я ничем не могу помочь. Может быть, Мунго? Или напишите в Министерство. - Вы же… Вы же понимаете, Гарри, - зашептала она ему в спину, - что я не могу им сообщить. Они же относятся к нам, как… Я просто не могу. Будет только хуже. - Но я не понимаю, миссис Малфой! – Гарри повернулся к ней лицом и закричал. – Почему вы приходите с этим ко мне?! Я не нанимался быть грёбаной крёстной феей для вашего сына! Да и ему самому моя помощь на хрен не нужна – он мне просто не верит! Ноги вдруг ослабли, и Гарри боком завалился на траву, про себя отмечая, что это наверняка выглядело ужасно глупо. Он обхватил ноги руками и уткнулся в колени лицом. И действительно пытался изо всех сил понять, почему на него опять навешивают орден героя – он не может больше спасать кого-то, пусть кто-то сначала спасёт его самого. Все прошедшие два дня он пытался забыть то, что произошло в конюшнях. Забыть похожего на приведение Драко, забыть льющий за окнами дождь, теплоту чужого тела, лёгкий недо-поцелуй, почти незаметно мазнувший по губам… - Я не могу, миссис Малфой. Кажется, это было невозможно забыть. Невозможно было забыть и свои последующие чувства – душную, будто насланную каким-то заклятьем, темноту комнаты, дождь за окном, нестерпимое желание вернуться туда, где оставил Малфоя, и сначала хорошенько ему врезать, а потом потянуться навстречу и поцеловать уже нормально, чтобы почувствовать вкус этих губ. Чтобы узнать, обветренные они или нет, мягкие или нет, требовательные или нет. Но вне зависимости от того, какими они окажутся, всё равно целовать, целовать пока не устанешь, пока не подогнуться колени, и сила земного притяжения не потянет вниз, на холодный пол. А потом наслаждаться жаром чужого тела, потому что уже знаешь, насколько оно может быть горячим, даже сквозь одежду… Если бы Джинни и правда знала, чем Гарри занимался эти двое суток, запершись в комнате, она была бы не просто удивлена – она была бы в бешенстве. Гарри сам был в бешенстве. Они все правы – и Рон и, конечно же, Джинни: это всего лишь Хорёк, мерзкий слизеринский ублюдок, и их с Гарри ничего не связывает и не может связывать. А эта слабость – она пройдёт. Как проходила, когда Гарри был влюблён в Чжоу или Джинни, как проходила всегда. И то, что Малфой не девчонка, Гарри почему-то абсолютно не заботило – просто слишком уж похожими были ощущения. Тянущая слабость внизу живота и желание со стоном зарыться лицом в подушку от стыда, когда рука тянется вниз, к паху. Гарри встряхнул головой и тяжело застонал. - Не могу, - шептал он словно в бреду, - не могу… - Гарри, - Нарцисса присела рядом и крепко вцепилась тонкими пальцами в рубашку на его плече. – Расскажи мне. Расскажи, что случилось между вами там, в конюшне. Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. - Я не могу. Она долго смотрела ему в лицо, хмурила брови и чуть поглаживала плечо. И видимо, увидела в его глазах что-то такое, что заставило её кивнуть и сказать: - Ты нужен ему. А он нужен тебе. И почему-то это прозвучало так правильно, что Гарри сразу поверил её словам. Как будто это и было истиной, единственной из возможных, самой важной. Он встал, провёл руками по лицу, сгоняя налетевшую слабость, и быстрее, боясь передумать, сказал: - Аппарируем. И они аппарировали. Оказавшись перед дверью Драко, Гарри кивнул эльфу, отпуская его, потом глубоко вздохнул, словно собирался прыгнуть со всей силы в озеро – то самое, Кровавое – и постучал. За дверью послышалось копошение, но никто не ответил. Желание повернуть обратно и со всех ног броситься наутёк росло с каждым мгновением, но Гарри вспомнил оставшуюся в гостиной Нарциссу, ей грустный, просящий взгляд – он бы назвал его щенячьим, если бы речь шла не о Нарциссе Малфой – и потянул за ручку. - Давай, ты же грёбаный спаситель человечества, - зло шептал он себе под нос. – Так иди, спасай, блядь. Как только дверь открылась, в сторону Гарри полетело что-то стеклянное – то ли пепельница, то ли ваза. Только благодаря своей выработанной за годы войны ловкости Гарри успел вовремя пригнуться, и пепельница пролетела над головой, с грохотом ударяясь о стену коридора и засыпая осколками пол. - Я же просил меня не беспокоить! – рявкнул Малфой. Потом обернулся, увидел Гарри и уже спокойно, почти буднично, сказал: - А, это ты… Заходи. Гарри удивлённо приподнял брови, но вошёл. Драко полулежал на кровати поистине монументальных размеров. Гарри невольно подумал, что будь такая у Уизли, они бы поместились на ней всей семьёй. А Драко Малфой возлежал на ней один, утопая в ворохе подушек разных размеров. И весь он, вот такой, на этих подушках, в полурасстёгнутой рубашке, открывающей взгляду вид на тонкие выпирающие ключицы, с этой зажатой между искусанными губами сигаретой и стаканом с толстым дном в руке, казался настолько на своём месте, что не хотелось даже язвить. А ещё Драко Малфой был ужасно пьян и настолько притягивал взгляд, что Гарри пришлось закрывать дверь ногой, боясь отвернуться, будто Малфой мог просто взять и исчезнуть. - Ну и что ты встал там, как идиот, - воскликнул Драко, взъерошивая волосы и доставая изо рта сигарету, чтобы сбросить пепел, но не успел донести её до пепельницы. Гарри оторвался от его лица и наблюдал за тем, как, словно в замедленной съёмке, пепел медленно падает на покрывало и рассыпается по нему серой пылью. Гарри тяжело сглотнул и хриплым голосом поинтересовался: - А что мне делать? Малфой ухмыльнулся: - Что за бред? У меня что, белая горячка? Обычно ты не разговариваешь. Обычно? – подумал Гарри, но в это время Драко затушил сигарету, поставил стакан на столик и потянулся к своим брюкам. - Хуй с тобой, можешь стоять и там, я могу дрочить и так. И он вжикнул молнией на брюках. Всё происходящее здорово отдавало сюрреализмом или, как сказал бы Гарри, если бы не услышал как-то умное слово у Гермионы, просто бредом. Самым бредовым бредом из всех бредовых бредов. Он постарался справиться с собой и, подойдя на два шага и стараясь не смотреть на то, что делает ниже пояса Малфой, сказал: - Драко, твоя мать за тебя переживает. Ты бы… кхм… ты бы прекратил страдать хернёй и вышел к ней. - Да-да, Поттер-р-р, - Малфой откинул голову на подушки и тяжело дышал, но не сводил взгляда с лица Гарри. – Я всё знаю. Семья, наследник… Что там ещё? Школа… Работа… - он застонал, и Гарри не выдержал – опустил взгляд вниз, туда, где рука Малфоя ласкала член. Неторопливо, бережно, большой палец провёл по головке, размазывая влагу. Гарри сглотнул вязкую слюну и приоткрыл рот. – Всё потом, Поттер. А сейчас иди ко мне. Я пью… не для того… чтобы мои галлю… галлюцинации… учили меня жизни… Галлюцинации? – успел подумать Гарри, а потом ноги сами понесли его к кровати. И Гарри, пребывающим в сладком, вязком тумане мозгом не нашёл ни одной причины, чтобы поспорить с ногами. Он упал на кровать рядом с Малфоем, и смотрел, как тот ласкает себя, поднял руку и решился провести по животу, по волосам в паху. И смотрел-смотрел-смотрел, стараясь наглядеться, запомнить каждую деталь и каждое движение тонких пальцев, запомнить дрожь и гусиную кожу, которой покрылась кожа Малфоя, когда Гарри подушечками пальцев провёл вверх, под рубашку. - Поцелуй меня, - прошептал Драко. И Гарри приподнял голову и посмотрел ему в глаза. У Малфоя был шальной, абсолютно пьяный взгляд и приоткрытые губы, к которым нестерпимо захотелось прикоснуться прямо сейчас – всё равно, как и чем – пальцами, губами, щеками. Всё равно, как и чем, лишь бы стать ближе, лишь бы ощутить, что всё это происходит на самом деле. И Гарри сдался – наклонился и сделал то, о чём так мечтал все два прошедших дня: прикоснулся, провёл языком по нижней губе Малфоя, вырывая стон, и только через время, когда Драко уже ласкал его нёбо языком, понял, что стонет в ответ, стонет так, как никогда ещё не стонал от одного только поцелуя. Малфой на вкус был как виски и сигареты, и это было непривычно, но настолько вкусно, что, набрав подольше воздуха в лёгкие, Гарри снова склонился над ним и целовал, пока мог, пока воздух опять не кончился. А потом опустился ниже, провёл языком по шее, собирая капельки пота, и остановился на ключицах Малфоя, ласкал их, втягивал бледную тонкую кожу и посасывал, и дурел от вкуса кожи Драко. Раньше, когда Гарри целовался с девчонками и даже когда дрочил ночью за пологом в спальне, ему всегда казалось, что секс – или то, что он делал сейчас – обязательно будет грязным и немного противно-отталкивающим. Что может быть красивого в мокром от пота, грязном теле? Целовать его, ласкать? Нет уж. То, что происходило сейчас с Малфоем, не было отталкивающим или противным – это было прекрасно. Прекрасно настолько, что хотелось поцеловать каждый дюйм его тела, сорвать с него рубашку и брюки, да так, чтобы пуговицы полетели во все стороны, а потом слизывать с его бледной кожи капли пота и чувствовать, как это тело вздрагивает под прикосновениями. Гарри глухо застонал, стаскивая с Драко рубашку, потом склонился над его грудью, поцеловал ямочку между ключицами и спустился к соскам. Малфой гортанно застонал. - Блядь. Ты охуенный, - прошептал он и зарылся свободной рукой в волосы Гарри, прижимая его к своей груди. А Гарри облизал его сосок, а потом посмотрел вниз. Рука двигалась по члену вверх и вниз, отрывисто и резко. Не то чтобы Гарри никогда не видел чужих членов – в душевых и не такое увидишь. Но член Драко показался ему невероятно красивым, длинным и ровным, будто созданным для того, чтобы его ласкали. Гарри почувствовал, как наполняется слюной рот. И впервые в жизни, преодолев смущение и страх («Я же грёбаный герой»), Гарри склонился над Драко и убрал его руки. Член почти прижимался к животу Малфоя, и это было по-настоящему красиво. А потом Поттер наклонился, провёл языком по всей длине снизу вверх и обхватил губами гладкую головку. - Гар-р-ри, - прохрипел Малфой, зарылся пальцами в его волосы и подался пахом вверх с такой силой, что Гарри закашлялся. А в следующее мгновение член у него во рту начал пульсировать, и Драко кончил с громким стоном. Ощущая на языке непривычный терпкий вкус, Гарри потянулся к собственным брюкам и сжал давно возбуждённый член сквозь ткань. Оргазм был коротким, но как никогда сильным. И этого было слишком – всего было слишком. Слишком много нового, слишком много непривычного. Слишком много возбуждения и переживаний. Он улыбнулся, уткнулся носом в бок Драко и почувствовал, как проваливается в темноту. Когда он очнулся, его обнимали за талию и взъерошивали волосы. И приятный голос мурлыкал над ухом какую-то песенку – абсолютно фальшиво. - Лондонский мост падает, падает, падает, - Гарри почувствовал, как его целуют в висок. – Лондонский мост падает, моя милая леди. Гарри открыл глаза и повернулся на голос. Его тут же поцеловали, и вкус был всё тот же – виски и сигарет. - Если бы ты не был галлюцинацией, я бы зацеловал тебя до смерти, Поттер. Если бы ты не был галлюцинацией, я бы заласкал тебя до смерти. Но ты всего лишь мой пьяный глюк. Гарри понимал, что Малфой бредил. Он был пьян, и он бредил. И конечно же, его абсолютно не волновал тот факт, что Гарри только что впервые в жизни был с кем-то настолько близок, и этим кем-то оказалась не какая-нибудь привычная девушка, а очень даже парень. И то, что Гарри впервые в жизни сделал кому минет – или его подобие – бредящего Малфоя, конечно же, тоже абсолютно не волновало. И даже тот факт, что Гарри впервые в жизни вообще разделил своё наслаждение с кем-то, а не с правой – или левой, уж как получалось, – рукой, Малфою тоже было глубоко по барабану. Гарри отвернулся и посмотрел в потолок. Наверное, ему должно было быть неприятно. Он должен был бы быть в шоке – о, Мерлин, он отсосал другому парню! О, Мерлин, он, кажется, гей! Вот только Гарри было попросту обидно. - Малфой… - начал он, не зная, в сущности, что хочет сказать. - Да-да, я знаю. Привести себя в порядок, спуститься к матери, родить наследника, окончить девушку, жениться на школе… - он запнулся и положил голову Гарри на грудь. – Или в другой последовательности? Плевать. Я всё сделаю. Но, знаешь, если бы ты не был галлюцинацией, я бы затрахал тебя до смерти. Но я знаю, что когда я проснусь, тебя уже не будет, а тому, настоящему Поттеру, плевать на Драко Малфоя, он только выполняет долг перед человечеством. Поэтому я буду дрочить на тебя всю оставшуюся жизнь. И любить буду тоже тебя. Он покрепче обнял Поттера, закинул на него ногу и зарылся носом во влажную от пота, пахнущую сексом рубашку на груди. - Ты пахнешь парным молоком, ты в курсе? – спросил. А потом опять замурлыкал, посылая по телу Гарри приятную дрожь: - Лондонский мост падает, моя милая леди… Когда же, блядь, он уже упадёт… Когда Драко замолчал, и дыхание его стало ровным и глубоким, Гарри аккуратно высвободился из объятий, встал, очистил брюки заклинанием, укрыл Малфоя пледом и вызвал эльфа. Наказав ему прибраться в комнате хозяина, в том числе убрать все алкогольные напитки, он попросил аппарировать его к воротам, чтобы потом отправиться в Нору. И что делать со всем произошедшим дальше, Гарри не имел ни малейшего понятия.