Никаких сантиментов!

[ночь со вторника на среду 3–ей недели]       В ту ночь Молли спала на редкость отвратительно.       Объективных причин для этого не было, если не считать жуткий ветер за окном, от которого опасно дребезжали стёкла. Но погодные явления — за одним редким, но весьма существенным исключением — никогда не влияли на её сон, поэтому её упорная неспособность расслабиться и закрыть глаза казалась вдвойне удивительной. Проворочавшись в постели без толку три часа, Молли поняла, что уснуть сегодня ей вряд ли удастся, и решила потратить это время на что-нибудь более приятное или полезное.       Сначала мелькнула мысль посмотреть телевизор, но, во-первых, не хотелось случайно разбудить Шерлока, а во-вторых, для этого пришлось бы спускаться в гостиную.       Тогда она вспомнила о нетбуке. Конечно, в бывшей комнате Джона Интернет ловил плоховато, но Молли высокая скорость была и не нужна: в конце концов, она собиралась не фильмы онлайн смотреть, а всего лишь почитать кое-что о современных анестетических препаратах — профессиональное чтиво очень часто помогало от бессонницы.       Однако, бросив взгляд на тумбочку у кровати, где обычно лежал нетбук, Молли обнаружила лишь слегка помятую газету «The Sun», которую просматривала вчера перед сном.       – Чёрт… — пробормотала она, вставая и потирая ладонями виски. — Точно! Я же его внизу оставила…       Вздохнув о том, что теперь-то уж точно придётся спускаться, она потянулась за халатом, и в этот миг ночную тишину разрезали тягучие и печальные звуки скрипки.       «Похоже, не мне одной не спится, — подумала Молли, прислушиваясь к музыке. — Интересно, что в этот раз?»       За всё время, проведённое на Бейкер-стрит, она слышала «полуночную» игру Шерлока лишь однажды — за два дня до того, как он взял дело миссис Мейбелл. Часа в два ночи её разбудил быстрый, бодрый, слегка нетерпеливый мотив. Преграды из лестничного пролёта и стен заметно приглушили звуки, но даже неискушённый в музыке человек сумел бы понять, что исполнитель немного торопится. Временами ритм казался несколько рваным и дважды в мелодии проскальзывали резкие, явно посторонние ноты.       Как ни странно, Молли сразу поняла, что этой игрой Шерлок не «помогает концентрации мысли», а всего лишь выражает своё текущее настроение — страстное желание и полную готовность приступить к расследованию и лёгкое раздражение от того, что прямо сейчас это сделать невозможно. И поразившись тому, насколько точно он способен передать в музыке свои чувства, она закрыла глаза и просто позволила мелодии окутать себя, наполнить комнату, стать частью окружающей обстановки…       Этим способом она пользовалась ещё в юности, когда жила в студенческом общежитии и была вынуждена терпеть очень громких соседей за стеной. Разумеется, этот полезный навык пришёл не сразу, а после двух лет упорных тренировок, долгих мучений и даже парочки нервных срывов. Однако результат того стоил, и научившись наконец мысленно превращать любые посторонние шумы в привычный фон, Молли уже никогда от них не страдала.       Вот почему она воспринимала «полуночную» игру Шерлока на скрипке совершенно спокойно. В сравнении с тем безвкусным кошмаром, который ей пришлось вытерпеть в общежитии, его музыка не только не раздражала, но и вообще казалась колыбельной — милым и невинным дополнением ко сну.       А сейчас Молли была ей даже рада — вдвоём переносить бессонницу куда легче и веселее.       Надев халат и по привычке закрыв комнату на замок, она вышла на лестницу. Здесь звуки были слышны гораздо отчётливей, и теперь, получив возможность прислушаться к ним как следует, она впервые почувствовала смутное беспокойство.       Эмоциональная окраска мелодии ей совсем не понравилась. Слишком тоскливо. Слишком надрывно. Слишком безнадежно. Похоже, за то время, пока она ворочалась в постели, стряслось что-то серьёзное.       Последняя мысль заставила её прибавить шаг, однако, войдя в гостиную, Молли не обнаружила ничего, внушающего тревогу.       Верхний свет был выключен, зато горели все имеющиеся в комнате настольные лампы, торшеры и ночники. На экране зачем-то работающего телевизора беззвучно мелькали кадры какого-то старого фильма. Из камина, который явно безуспешно пытались разжечь, шёл легкий, но очень неприятный дымок.       Шерлок сидел в своём кресле и, закрыв глаза, сосредоточенно водил смычком по струнам. Вид у него был вполне обычный, разве только следы от побоев на лице выглядели ещё более жутко в неровном свете ночников. На появление Молли он никак не отреагировал, продолжая выводить пронзительно грустный мотив, и, решив ему не мешать, она бесшумно прокралась к софе.       С комфортом устроившись на подушках, она взяла с журнального столика свой нетбук и уже хотела его открыть, как вдруг её взгляд упал на маленький стикер, приклеенный сбоку от крышки. Знакомым слегка неровным почерком на нём было выведено: «Molly1979. Глупо!»       – Вот чёрт! — едва не задохнувшись от возмущения, воскликнула Молли. — Шерлок, ну ты и…       Удержаться от продолжения ей помогло только воспоминание о втором и третьем «правилах».       Однако, её негодующий возглас, всё же, вернул его к действительности. Печальная мелодия мгновенно оборвалась, и, отложив скрипку, он бросил на Молли слегка недовольный вопросительный взгляд.       – Ты мой пароль взломал! — она резко оторвала стикер и в сердцах бросила его на стол.       Шерлок издал странный звук, по интонации похожий на презрительное «Пф!», и более ничем свой поступок не прокомментировал. И от того, что он не счёл нужным даже удостоить её словесным ответом, в душе у Молли вдруг начала закипать нешуточная злость.       Разумеется, она знала, что бывают моменты, когда он настолько поглощён размышлениями, что окружающий мир в буквальном смысле перестаёт для него существовать. В такие минуты даже кричать бесполезно — всё равно не услышит.       Но сейчас был определённо не тот случай. Сейчас Шерлок просто её игнорировал.       И не живи она с ним под одной крышей уже третью неделю, она, наверное, смогла бы это проглотить, пережить, перестрадать, как делала всегда в своей «прошлой» жизни, до взрыва. Прежняя она легко бы справилась с бессмысленным пренебрежением…       Но нынешняя, которая варила ему по утрам кофе и делала завтраки, которая относила его вещи в химчистку и наполняла холодильник продуктами, которая смазывала его чёртовы ссадины и каждый день изо всех сил давила в себе тревогу — эта Молли стерпеть пренебрежение не могла.       – Значит, я снова элемент мебели? — произнесла она звенящим голосом. — Интересно, почему?       Шерлок нахмурился и окинул её удивлённым, непонимающим взглядом, но так и не произнёс ни слова.       – Ну! — нетерпеливо воскликнула Молли. — Может, всё-таки ответишь? Или… ах, да! Табуреткам не отвечают, извини!       И, схватив нетбук, она вскочила с софы, чтобы гордо удалиться к себе в комнату, но тут Шерлок издал тяжёлый, страдальческий вздох и бросил в её сторону какой-то небольшой белый предмет. Перелетев через всю комнату, он шлёпнулся на журнальный столик, и Молли без труда узнала упаковку известных таблеток от боли в горле.       «Господи!» — подумала она, внезапно почувствовав себя полной дурой.       Щёки мгновенно залились румянцем, а от чудовищной неловкости захотелось немедленно провалиться сквозь пол.       – Шерлок… — пробормотала она, смущённо отводя взгляд, — ты не отвечал потому, что не можешь, да?       Он чуть скривил губы и медленно кивнул.       – Ох, прости! — прошептала Молли, сгорая от чувства вины и стыда. — Пожалуйста, прости! Тебе больно, а я веду себя как…       «Лучше помоги ему! — неожиданно резко оборвал её здравый смысл. — Самобичеванием позже займёшься».       «Ой, а ведь верно!» — мысленно ахнула она и, положив нетбук на прежнее место, решительно направилась к Шерлоку.       В считанные секунды преодолев расстояние от софы до кресла, она протянула руку и, откинув в сторону непослушные чёрные пряди, коснулась ладонью его лба. Удивительно, но он ни единым жестом не возразил против столь вопиющего нарушения личного пространства. И эта неожиданная покорность мгновенно вызвала у неё ответную реакцию.       По телу пробежал озноб. Дыхание сбилось. Сердце заколотилось так неистово, словно хотело пробить рёбра и вырваться на волю. Мысли вновь начал окутывать серый туман. И вдруг стало совершенно неважно, что его кожа слишком горячая для здорового мужчины и что сейчас ему нужно как можно скорее принять жаропонижающее. Вообще всё на свете вдруг стало неважно. Разум отдал бразды правления телу, которое каждым дюймом, каждой клеточкой ощущало близость любимого человека и не могло этому противостоять.       Пальцы Молли дрогнули и уже скользнули вверх, чтобы нырнуть в тёмные кудрявые волосы, но тут здравый смысл, который так часто помогал ей удержаться на краю пропасти, буквально зашёлся криком:       «Стой, идиотка!!! Хочешь всё испортить?! Контроль, чёрт бы тебя побрал!!! КОНТРОЛЬ!!!»       С нечеловеческим усилием она заставила себя убрать руку, выпрямиться и отступить на шаг.       «Контроль, контроль, контроль…» — эхом отзывалось в голове.       – У тебя сильный жар, — слова давались с невероятным трудом, но голос, к счастью, не дрожал, и ей даже удалось стойко выдержать взгляд его нездорово блестящих глаз. — Нужно принять лекарство и сразу в постель. Простуду нельзя переносить на ногах!       – Я пил аспирин, — едва слышно просипел Шерлок, морщась от боли при каждом слове. — Пятнадцать минут назад.       – Тогда почему сидишь здесь? — мало-помалу безумие отступало, и в голосе Молли даже прорезались строгие нотки.       – Думаю, — это слово она не столько услышала, сколько прочла по губам.       – А лёжа в постели думать нельзя? — теперь её тон стал даже немного язвительным.       – Здесь лучше, — Шерлок закрыл глаза и, сложив ладони в излюбленном жесте, сейчас же погрузился в размышления.       – Ну, смотри сам… — вздохнула Молли. — В конце концов, ты взрослый человек.       В ответ он никак не отреагировал и, покачав головой, она направилась к софе.       Через пять минут, снова устроившись в подушках и положив нетбук на колени, она углубилась в чтение статей по фармацевтике. Материалы оказались на удивление интересными и, несмотря на позднюю ночь, так её захватили, что заставили забыть не только про сон, но и про застывшего в кресле детектива. Похоже, организм, в очередной раз испытав стресс, настоятельно требовал передышки и немедленного переключения внимания.       Шерлок же в это время упорно пытался разгадать смысл цифр на загадочном листе, найденном в доме миссис Мейбелл. Методично поднимая один за другим свои внутренние «архивы», он сверял имеющиеся там данные с этой записью, но, увы, ничего знакомого не находил. Это был определённо не счёт в банке, не код от сейфа, не номер страховки или телефона. Проклятый набор цифр вообще ни на что не был похож и не сочетался ни с одним документом Соединённого Королевства или любой другой страны!       Возможно, это был какой-то хитрый шифр, но ни под один из знакомых Шерлоку методов шифрования он не подходил. К тому же, в этом предположении почти не было смысла. Мог ли парень, работавший простым клерком в довольно скучной конторе и не имевший специального образования, до такого додуматься?       Нет, скорее всего, запись была паролем. Однако тогда дело ещё больше заходило в тупик, поскольку не ясно было, откуда этот пароль и зачем вообще нужно было разрабатывать столь сложную комбинацию.       Шерлок ломал над этим голову уже битый час, поскольку всё равно не мог заснуть из-за чёртовой простуды. Адская боль в горле, жар и озноб, нахлынувшие стремительно, как цунами, через каких-то два часа после ужина, застали его врасплох и в считанные минуты привели в омерзительно недееспособное состояние. Немного поворочавшись без сна, он понял, что попусту теряет время, и отправился в гостиную, где ему всегда думалось лучше.       Однако проклятые последствия вчерашнего купания в Темзе не оставили его и там. Боль, озноб и ломота в костях постоянно отвлекали на себя внимание и сбивали с мысли.       Чтобы не концентрироваться на них, Шерлок взял скрипку и попытался перевести негативные ощущения в музыку.       Раньше в сложные моменты это часто ему помогало. Но, увы, не в этот раз. Игра, конечно, немного отвлекала и позволяла сильнее сосредоточиться на основной задаче, но до конца ясность мысли восстановить не могла. К тому же, она требовала определённых физических усилий и довольно скоро его утомила.       А уж после того, как в гостиную заявилась Молли и стала предъявлять свои глупые претензии, силы оставили его окончательно, и всех душевных порывов хватило лишь на то, чтобы удивиться её странной фразе про «элемент мебели».       По неясной причине эта фраза вызвала у него сильнейшее неприятие. Возможно, из-за полного отсутствия в ней здравого смысла.       В какой-то момент Шерлок даже почувствовал нечто, смутно напоминающее обиду.       На её месте сравнивать себя с табуреткой было чертовски глупо. Что бы Молли Хупер себе ни навоображала, она никогда не была для него элементом интерьера. Рабочим инструментом — может быть, и то недолго. Но обезличенным и неважным компонентом окружающей обстановки — никогда.       Впрочем, когда она подошла и коснулась его лба такими потрясающе холодными пальцами, вся эта чепуха мгновенно стала несущественной. На несколько блаженных секунд её прикосновение принесло такое неимоверное облегчение, что Шерлок с трудом удержался от того, чтобы не схватить её и за вторую руку и не прижать ледяную ладонь по очереди к пылающим щекам.       Всё-таки ему было плохо.       И окончательно он это осознал за час до рассвета, когда закипающий мозг взбунтовался, а тело настойчиво потребовало принять горизонтальное положение.       С трудом поднявшись, Шерлок смерил взглядом расстояние от кресла до собственной спальни и понял, что дойти до кровати сейчас для него равносильно пытке. И поскольку ближайшим местом, где можно было хоть как-то преклонить голову, оказалась софа, он, естественно, направился к ней.       Не обратив ни малейшего внимания на сидящую там Молли, он бесцеремонно улёгся на свободную половину и, съёжившись от озноба, предпринял ещё одну попытку заснуть.       Однако, несмотря на смертельную усталость, расслабиться никак не удавалось. Тело трясло и попеременно бросало то в холод, то в жар. Голова гудела от бессонной ночи и бесплодных размышлений. Каждый глоток давался с неимоверной, выматывающей болью, от которой уже просто не было сил абстрагироваться.       И буквально через минуту, не выдержав всё это, Шерлок резко сел и с хриплым стоном, больше похожим на вздох, сжал виски ладонями.       – Похоже, аспирин не помог… — тихо и печально прозвучал в тишине гостиной голос Молли. — Очень плохо, да?       Вместо ответа он едва заметно кивнул. Врать и храбриться тоже не было сил.       – Слушай… — она вдруг замялась, а потом заговорила как-то странно, без конца сбиваясь, путаясь и запинаясь чуть ли не на каждом слове. — Когда я была маленькая… Ох, это, наверное, прозвучит ужасно глупо, но… В общем, в детстве… в моём детстве… когда я болела, мама делала одну вещь… Тебе, наверное, будет смешно… Да, скорее всего… но ты всё-таки дослушай… В общем, про эту вещь… Это способ… чтобы стало немножко легче… Мне он всегда помогал, и если бы ты позволил… Хотя, конечно, ты не позволишь… Но если бы вдруг ты согласился… Просто тебе это может показаться странным… Но, честное слово, сантименты тут совершенно ни при чём! Я правда хочу помочь…       Шерлок повернул голову и окинул её устало-вопросительным взглядом. Сейчас его состояние было таким, что он готов был пойти практически на всё ради хотя бы минутного облегчения.       Лицо Молли было таким красным, что по интенсивности цвета легко могло бы соревноваться с помидором. Не зная, куда деть руки, она смущённо отводила взгляд то в одну, то в другую сторону и смотрела куда угодно, только не на него. Похоже, недавняя тирада далась ей с огромным трудом, и сейчас она испытывала жгучий стыд за то, что вообще всё это наговорила.       – Допустим, я согласен, — просипел Шерлок, отчаявшись перехватить её взгляд. — Что нужно?       Поразительно, но румянец на её щеках стал ещё ярче. Однако следующую фразу она выпалила решительно и на одном дыхании:       – Положить голову мне на колени и позволить гладить тебя по волосам.       Тишина, воцарившаяся в гостиной после этих слов, стала почти осязаемой. Изумлённый до крайности Шерлок пытался постигнуть смысл этого предложения и найти ему соответствие с чем-нибудь из своей внутренней «базы данных». Молли, опустив взгляд и зябко обхватив себя за плечи, похоже, страдала от крайнего смущения.       – Ладно, — наконец кивнул он, решив прекратить напрасные поиски.       И не дав ей опомниться, забрал нетбук и переместил его на журнальный столик.       Молли судорожно вдохнула воздух и, широко распахнув глаза, пролепетала, заикаясь:       – Ты п-правда согласен?       Вместо ответа он снова кивнул и выжидающе взглянул на неё.       Отбросив в сторону одну из подушек, она сейчас же спустила ноги и постаралась принять наиболее удобное положение.       Шерлок вытянулся на софе и, устроив голову у неё на коленях, закрыл глаза.       Нос уловил тонкий, свежий, чуть сладковатый аромат малины, и от этого почему-то вдруг стало очень спокойно. С каждой секундой напряжение всё более отпускало его измученное тело. Разум плавно очищался от мыслей и невыносимо хотелось спать.       Её колени оказались удивительно мягкими — удобнее всякой подушки, хотя, может, в нём просто говорила усталость. Исходящее от неё тепло почему-то не отталкивало, а, напротив, действовало умиротворяюще. Робкие, очень осторожные движения тонких пальцев тоже нисколько не раздражали, совсем наоборот — были приятны и напоминали что-то очень далёкое, давно забытое, кажется, из детства.       «Сантименты…» — подумал Шерлок со вздохом, и это была его последняя мысль перед тем, как погрузиться в глубокий и безмятежный сон.       Когда его дыхание стало ровным и спокойным, Молли перевела дух и наконец позволила себе немного расслабиться.       Получилось, правда, неважно. Откровенно говоря, совсем не получилось. Но теперь, по крайней мере, её уже не трясло, как минуту назад, да и сердце не колотилось с таким исступлением.       Конечно, её всё ещё била мелкая дрожь и дышать было трудновато, но сознание того, что сейчас происходит, наполняло её душу невыразимым восторгом, ради которого можно было стерпеть любые неудобства.       Шерлок спал, положив голову ей на колени…       Это было настолько немыслимо, нереально, невероятно, что казалось чьей-то затейливой шуткой. Скажи ей кто-нибудь всего месяц назад, что однажды это произойдёт, Молли подняла бы его на смех.       Но это произошло.       В один удивительный миг то, что раньше казалось недостижимой мечтой, вдруг стало абсолютной реальностью.       Её губы беззвучно шептали что-то бессвязно-ласковое, а пальцы бережно перебирали тёмные вьющиеся волосы, вкладывая в каждое движение всю любовь и нежность, что скопились в ней за долгие годы бесплодного ожидания.       Мир исчез, растворился, став вдруг чем-то совершенно неважным и ненужным. Пространство сузилось в одну точку, и в целой Вселенной остались только они двое — мирно спящий гений и его маленький, хрупкий, безмерно любящий страж.       Конечно, в действительности время по-прежнему стремительно бежало вперёд, неумолимо приближая жестокое утро. Но в тот волшебный миг Молли отчаянно не хотела об этом думать. Её мысли целиком сосредоточились на лежащем рядом мужчине, и его спокойный сон был для неё самым бесценным сокровищем.