Язык сердца и кулака

Перелет занял чуть больше восьми часов. Этого времени мне хватило, чтобы все обдумать и взвесить. Я не знал, где мой отец, не знал, кому можно довериться в России. И если отец решил, что мне лучше спрятаться в Корее, то я должен это сделать. К тому же, он хотя бы будет знать, где я, и, когда разберется со своими делами, приедет за мной. Другого выхода у меня все равно пока нет. В аэропорту было слишком шумно и многолюдно. Я стоял в зале, не зная, куда идти. Меня вроде бы должны встречать. Наверное, выглядел я как типичный потерянный иностранец, ни хрена не знающий корейский. Еще было бы неплохо знать: а меня этот брат отца хоть видел? Как мы узнаем друг друга? Я оглядывался по сторонам в поисках европейского вида мужчины. Но это же аэропорт! Тут таких полно было. Туристы, родственники, прилетающие, улетающие. - Миша? – неожиданно объявился передо мной мужчина. Я вздрогнул и сделал шаг назад. - Да, - потерев виски, ответил я. Меня все еще не отпускало после того боя, с которым я выбирался из Москвы. Мужчина посмотрел на меня с сочувствием, и это взбесило меня окончательно. Ненавижу жалость! - Петр Семенович? – сухо уточнил я. Мужчина кивнул. – Отлично. Мой отец приказал мне отправляться к вам. - Доигрался все-таки, Лешка, - тяжело вздохнул дядя. - У него временные трудности, - процедил я сквозь зубы. – Но скоро все утрясется. Мне нужно временное укрытие. - От твоего отца у меня всегда были проблемы. Надеюсь, ты не такой. - Никаких проблем, - сдержанно ответил я. – Две недели и вы меня больше не увидите. - Отлично. А где твой багаж? - У меня его нет, - нервно сглотнув, я снова вспомнил о дядь Вове и перестрелке. - Плохо. Ну, да что же теперь. Поехали, - бросил мужчина, шагнув к выходу. Я не ждал теплого приема, но не рассчитывал на такую холодность. Петр Семенович был похож на отца высоким ростом и пронзительным взглядом. И если бы не это, я бы начал сомневаться в родственных узах. Видимо, они с отцом сильно когда-то повздорили, раз не виделись столько времени. Мы ехали так долго, что я не выдержал и уснул прямо в автобусе, измученный событиями последних суток. Проснулся я от того, что меня трясли за плечо. - Приехали, - сообщил дядя, поднявшись со своего места и направившись к двери. Я быстро последовал за ним, еще не до конца понимая, где нахожусь. В чувство меня привели непонятные иероглифы перед выходом из автобуса, а еще реклама с «узкоглазыми» моделями на остановке. - Не отставай и запоминай дорогу, - бросил мне дядя, быстрым шагом направившись в сторону слабоосвещенного переулка. Запомнить что-то по дороге было просто нереально. Улицы петляли между собой, уходили то вверх, то вниз, словно построенный в несколько этажей город. Я уже ничего не воспринимал, механически двигался за фигурой перед собой. Мне чертовски сильно хотелось спать и есть. Я только завтракал сегодня или… это уже было вчера? Я окончательно во всем запутался. Еще минут десять побродив по лабиринтам, мы наконец-то пришли к низенькому домику, который лично мне напоминал нищенский барак. Я удивленно застыл на месте, не веря, что именно здесь мне придется жить. Может, стоило Петру Семеновичу деньги высылать, раз он в такой нищете живет? - Проходи, - открыл мне дверь мужчина. Я оставил свои замечания при себе и молча прошел в дом. - Приехал! - на ломаном русском встречала нас женщина. - Знакомься, это Га Иль, моя жена. А это Миша, мой племянник, - представил нас Петр Семенович друг другу. Я смотрел на улыбающуюся корейскую женщину и медленно начинал сходить с ума. Нафиг. Моя голова просто отключалась. Не хочу ничего знать и ни о чем думать. Где я? Куда попал? - Рада была познакомиться с тобой, - женщина по-прежнему пыталась говорить на русском. Понять можно, но слух резало сильно, особенно сейчас, когда я находился в полусонном состоянии. - Где я буду спать? – решил я сразу перейти к делу. Неужели они не видят, что я едва на ногах стою? - Там, - указала мне хозяйка дома на соседнюю комнату. - Отлично, - я направился по указанному направлению, но Петр меня остановил. - Где твой отец сейчас? – сурово спросил он. Я повернулся к ним, всеми силами стараясь не сорваться. - Не знаю. - Куда он влип? Почему отправил ко мне? – задал дядя следующие вопросы. - Не знаю, - уже тише произнес я. - А где Владимир? Он должен был приехать с тобой, - добил меня мужчина. Я замолчал, взглядом уставившись в пол. Перед глазами снова перестрелка и мертвое тело в моих руках. По коже пробежал озноб. Захотелось упасть на пол, обхватить себя руками и разрыдаться, потому что сегодняшний день, как железобетонная плита, придавливал меня каждую минуту. Но нельзя быть слабым. Только не сейчас. Вот отец приедет за мной, и я выскажу ему все, заставлю уйти из криминальных структур, наору, закачу истерику и потребую купить мне собственную квартиру в центре Москвы. Но сейчас нельзя срываться и говорить этим людям правду. - Не знаю, - поднял я голову. – Я ничего не знаю, - голос самопроизвольно дрогнул. – Еще с утра я жил в особняке и планировал участвовать в гонках со своими друзьями. А потом меня просто запихнули в самолет и сказали, чтобы я разбирался на месте. Я не знаю ничего о делах своего отца. У меня теперь даже имя другое, - нервно хохотнул я. - Дай ему отдохнуть, - вступилась за меня женщина. - Хорошо. Иди, отдыхай. Завтра поедем устраивать тебя в школу, - сдался Петр. Мне показалось, что я ослышался. Школа? - Что? – непонимающе уставился я на мужчину. – Нет. Мне просто нужно переждать две недели. Отец приедет за мной. - Ты не будешь бездельничать, - категорично отозвался дядя. – Пока ты живешь в моем доме, будешь делать то, что я тебе говорю. И завтра ты пойдешь в школу. У меня не было больше ни сил, ни желания с ним спорить. Я просто хотел остаться один. - Как скажете, - устало буркнул я и направился в свою комнату. Добравшись до кровати, я скинул рюкзак и рухнул на матрас. Сжав в кулаках простынь, я старался выровнять дыхание. Так тяжело не было никогда. Что бы ни случилось со мной, я всегда знал, что отец прикроет, вытащит меня из любой передряги. И остаться вот так, одному, было сильным потрясением. Мне выть хотелось от ужаса. Свернувшись на кровати, я поджал колени к груди. Надо подождать. Всего лишь подождать. Отец приедет. Обязательно. И вытащит меня из этой дыры. Успокаиваясь от самовнушения, я благополучно уснул на новом месте. Утро выдалось паршивым, меня снова будил дядя. После ночных кошмаров, я чувствовал себя как выжатый лимон. А уж проснувшись в незнакомой комнате и увидев незнакомого человека, мне стало казаться, что я еще не проснулся, и сон продолжается. - В школу, - коротко отдал он приказ и кинул мне на кровать форму. - Зачем? – прохрипел я со сна, неуклюже поднимаясь с кровати. – Я не знаю корейский, как буду учиться? И я тут все равно ненадолго. - Зная твоего отца, ненадолго может растянуться надолго, - колко произнес дядя. Я чуть не зарычал. Что же он так ненавидит моего отца? - Хорошо. Мне постоянно приходится сдерживаться, молчать, несмотря на то, что в груди просто все бурлит и кипит от всей этой несправедливости. - Одевайся, надо торопиться, - бросил дядя и вышел из спальни. Я сел на край кровати и схватился за голову. Блин, ну, как получилось, что я влип в такое дерьмо? К черту! Что толку ныть? Надо просто переждать. И все. Переодевшись в дебильную школьную форму, я не сдержал обреченный стон. Светло-коричневые брюки обтягивали, темно-зеленый пиджак с эмблемой на корейском языке бесил. - Спокойней, Малиновский. Это всего две недели. Ты сможешь, - бросил я своему отражению в зеркале и, подхватив рюкзак, вышел из комнаты. Желудок заурчал. Я уже ужасно хотел есть. - Идем, - приказал дядя. - Как? А завтрак? – в ступоре остановился я на месте. – Я есть хочу. Каждое утро в прошлой жизни меня встречал красиво сервированный стол с различными вкусностями, а тут меня что, даже кормить не будут? Дядя засмеялся как-то насмешливо, издеваясь. - В школе поешь, - бросил он, отсмеявшись. Мне захотелось ударить его. Со всего размаху. Сволочь! Плевать! Думает, я буду его упрашивать? Обломись, старикашка! Я распрямил плечи и с высоко поднятой головой прошел мимо него к выходу. Малиновские просто так не сдаются! - Ты долго спишь, - пожаловался дядя, когда мы вышли на улицу. Я заставил себя смолчать. Долго сплю? У меня вчера был чертовски тяжелый день, потом перелет и незнакомые лица. Да после такого мне целый день положено проспать! - В школе хорошо учись, будь скромным и прилежным учеником, не кури, не затевай драк, будь вежливым с учителями и взрослыми. В ответ на приветствие делай поклон. Понятно? – продолжал меня учить дядя. Я шел за мужчиной, снова поражаясь этому лабиринту, в котором дома, казалось, построены один на другом. - Миша, ты меня слушаешь? – возмутился дядя, остановившись и повернувшись ко мне. - Я – Ники, - злорадно улыбнулся я, напоминая, что у меня теперь другое имя. – Ники Самерс. Ученик по обмену. Мне не нужны проблемы. - Хорошо. Запоминай дорогу, - грубо произнес мужчина и быстрым шагом направился вперед. Как же мне хотелось ударить его! Но я послушно следовал за ним. Дождавшись автобуса, мы совершили небольшую поездку. Я уже ненавидел автобусы. Меня толкали, задевали локтями и сумками, я, как селедка в банке болтался среди хамоватых пассажиров. Почему у дяди нет машины? Какого хрена я вообще еду на автобусе?! Взведенный до предела, я уже начинал огрызаться на людей, которые меня задевают. По-русски меня, конечно, никто не понимал, но я хотя бы пар спустил. В такой толкучке мне не до красот города, я не замечал пейзажа за окном, меня все бесило. - Терра вуа, - кивнув в сторону выхода, произнес дядя. Я поспешно пробирался за ним, не желая оставаться в этой мясорубке. Выйдя на остановке, я с облегчением вздохнул. Наконец-то свобода. - Терра вуа, - повторил мужчина. - Что это значит? – начинал я злиться. - Иди за мной. Привыкай к языку, - ничуть меня не жалея, ответил он. Замечательно, блин. Мы прошли по длинной ухоженной тропинке с вывеской «Школа победы» на входе. Табличку на английском я понял без проблем. В принципе их школа от моей бывшей отличалась не сильно. Большой двор, забор, ухоженные участки, четырехэтажное здание с переходами из одного корпуса в другой. Дядя провел меня внутрь, там он с кем-то поговорил из местных, и мы поднялись на второй этаж. В кабинете директора говорили на английском. - У нас полная комплектация классов, - произнесла директриса, посмотрев на моего дядю с неодобрением, когда тот выложил мою легенду о переводе. – К тому же мальчик не знает языка. Я могу отправить его только в класс 2-2. - Мы согласны, - без пререканий согласился дядя. В кабинет вошла молодая женщина и, поклонившись, поздоровалась. Ну, я так предполагаю, ведь говорила она уже по-корейски. - Это учитель Чон, твоя классная, - сообщила мне директриса. – К сожалению, она не владеет английским, но, надеюсь, вы найдете общий язык. Я оглядел женщину. Недлинные волосы, собранные в хвост, розовый джемпер, брюки, полусапожки. Она в моем понимании совершенно была не похожа на учителя. Моя новая классная переговорила о чем-то с директрисой и позвала меня за собой. Вздохнув, я поднялся и, не взглянув на дядю, направился следом за женщиной. Она пыталась быть дружелюбной, но я приветлив точно не был. Меня раздражала эта школа. Когда я перешагнул порог класса, я точно понял, что впереди меня ждет «райская» жизнь. Все узкоглазые уставились на меня. Я, безразличным взглядом окинув класс, прошел следом за учителем и остановился возле кафедры. Она что-то там говорила, а все в классе с любопытством смотрели на меня, как на диковинное существо, сбежавшее из зоопарка. «Классная» замолчала и повернулась ко мне: - Как тебя зовут? Ее английский был ужасен. Я презрительно хмыкнул. Что это за школа, где преподаватели не знают английского? - Ники. Ники Самерс, - произнес я неохотно. Женщина, улыбаясь, показала мне на свободное место. В классе стали перешептываться. И под этот гул невнятной речи я направился к сиротливо стоящей парте возле окна в самом последнем ряду. Отлично. Проходя мимо своих новых одноклассников, я невольно взглядом остановился на парне, который никак не отреагировал на мое появление. Он с прямой спиной сидел за партой и смотрел перед собой каким-то странным, презрительным взглядом. Он выбивался из всей группы довольно сильно. Чем-то парень меня в моей школе напомнил. Опасный и притягательный… но узкоглазый. Я прошел к своему столу, и, повесив рюкзак на стул, сел на место. Здорово. Просто здорово. И что мне делать теперь? Училка снова начала что-то говорить, а я уставился в окно. Моя жизнь уж слишком быстро развернулась ко мне задом. Интересно, как там отец. Найдут ли меня или отца? Как скоро это все закончится? Еще и есть-то как хочется! Мой дядя сволочь. Будто мне так радостно тут живется, гавнюк. В мрачных мыслях я прибывал до конца урока. А когда неназойливой негромкой мелодией прозвенел звонок, я даже не сразу понял, что это оповещение о конце занятия. После этого все слетелись к моей парте, как стая галдящих ворон. Они что-то все наперебой говорили, показывая в меня пальцем. У меня появилось огромное желание переломать им всем руки. Раздраженно вздохнув, я поднялся и, игнорируя всех сразу, направился к выходу из кабинета. Мне срочно нужно найти столовую, иначе я в обморок упаду. Вопрос – как это сделать? Интересно, тут кроме директора на английском еще кто-нибудь говорит? Из моего класса все вышли и куда-то направились по коридору, переговариваясь друг с другом. Меня подхватили в общий поток, и так, вместе со всеми, я добрался до столовки. Очередь стояла такая, что у меня чуть челюсть не упала. Какого черта? Мы в лагере, что ли? Игнорируя вопросительные взгляды, я прошел в самое начало очереди. Словил ухмылку того парня, на которого обратил свое внимание в классе. Он стоял в очереди, а я шел прямиком к поварам с подносом, который мне впихнули девчонки. - Извините, извините, извините, - делаю непонимающе лицо на возмущения учеников. Ничего. Мы не местные, а я жрать хочу так, что уже кого-нибудь покусаю скоро. В мой поднос положили всякой всячины, и я пошел к столам. Так, что тут у нас? Рис и какая-то желтая непонятная хрень. Я так голоден, что мне уже пофиг, что кидать в рот. Желтая хрень напоминает мясо. Ничего так, вкусно. С удовольствием поглощая свой завтрак, я не сразу заметил, как на меня глядит вся столовка. Три каких-то дебила подсаживаются ко мне и пытаются что-то сказать. По их лицам вижу, что они чем-то недовольны. - Не понимаю, - повел я плечами и вернулся к своему завтраку. Голоса моих собеседников стали громче. О чем они толкуют? Может, я на их место сел? - Твое? – пальцем указываю на стул. Мое поведение явно бесило корейца, он аж покраснел весь. – Да что тебе надо-то, придурок? Не понимаю я, что ты мне тут лялякаешь. Не понимаю, ясно? Все, вали давай! Один из сидевших переворачивает мой поднос. Благо не на меня. В зале воцаряется тишина. Нельзя драться. Нельзя. Но, черт, эта ухмылка меня просто бесит! Королем школы сейчас считает? Я резко и громко отодвигаю стул от стола и поднимаюсь на ноги. Сволочь. Мой завтрак испортил! Больше не думая, я наотмашь бью парня. Удивление на его лице зашкаливает. А мне даже смешно становится. В груди уже со вчерашнего дня все кипит. Этот козел сам напросился! Делаю блокировку на его выпад, ногой сбивая дружка корейца. Успеваю увернуться от третьего, попутно заезжая локтем тому, кто первый на меня наехал. Отталкиваю от себя второго, и, пользуясь небольшой свободой, заезжаю коленом в живот третьему. Все длится не больше минуты, удары отточенные и хорошо поставленные. Отец учил меня драться, едва я на ноги встал. Так что его уроки сейчас оказались весьма кстати. Меня колотит от бешенства и злости. Ванька говорил, что когда я дерусь, то похож на ненормального, слетевшего с катушек пса. Ощущаю я себя также. Ненормально. Хочется крови, хочется слышать хруст костей. Главный из троицы собирался снова на меня наброситься, но тут к нам подбежали другие ребята и стали меня оттаскивать от парня. - Не надо. Нельзя. Это же Чжо Хо, - по-английски сказал какой-то парень, державший меня. - Отпусти, - резко отстранился я, убирая с себя чужие руки. – Еще раз, сука, вякнешь в мою сторону, я тебе ноги пообломаю! - бросил я этому Чжо Хо. Тот вытер кровь с разбитой губы и оскалился. - Не надо, - повторял как заведенный парень. Меня окружили со всех сторон, стараясь увести подальше. Я уже не сопротивлялся. В зале появились учителя. Поднялась шумиха, все о чем-то разом стали разговаривать. Меня подтолкнули к свободному столу, за которым сидели два парня. - Эй, я сам могу идти, - возмутился я бесцеремонности. Чертова школа! - Президент, - указали мне на одного из парней за столом. – Ко Нам Сун. Я так понял, мне его представили. Нам Сун этот сделал кивок. Блин, будто мне есть дело, как его зовут. - Новенький, - указали мне на второго парня, в котором я узнал «ледышку» из своего класса. – Пак Хи Су. - Ники, - буркнул я. – Где мне еще еды взять? - спросил я у болтуна. Хи Су поднялся и пересел за другой столик. Этому-то что не понравилось? Я вместе с остальными проводил его глазами. Надменный взгляд, царская осанка. Кто он вообще такой? Блять, как же достали-то они уже меня! Мой болтун побежал в сторону буфета. Сидеть рядом с человеком, который меня не понимает, было глупо и неудобно. Я кивнул в сторону Хи Су: - Чего он? Не знаю, что я ждал в ответ. Мне что-то ответили, но что именно, я не понял. - Блин, - застонав, я схватился за голову. Кореец чему-то улыбался. Налетели девчонки, принесли мне еще еды, стали без умолка балаболить, улыбаться мне, подмигивать. Нам Сун такого не выдержал тоже. Поднялся и ушел. Короче, день выдался отстойным, но кто бы знал, что дальше станет еще хуже.