Язык сердца и кулака

Я пришел к Башне за полчаса до назначенного времени. Было еще не очень темно, поэтому я успел осмотреться кругом, проверить все места на наличие слежки, а к девяти часам подошел к большой букве N, выслеживая в толпе туристов знакомое лицо. Я думал о словах Шилова и о том, что они могут значить. Самыми жизнеспособными версиями были: первая – меня разводят как лоха; вторая – отец у Шилова. Если вариант второй верен, то непонятно, зачем им я сдался. Чтобы отца помучить? Этот гавнюк Шилов может и на такое пойти. В любом случае, я должен все выяснить сначала, а потом уже думать о том, что делать дальше. Приближение Шилова я кожей почувствовал. Просто обернулся и увидел, как ко мне приближается мужчина в пальто нараспашку. Один. Я оглядел площадь – никаких подозрительных людей и машин. Неужели и правда, один пришел? - Привет, - поздоровался он, подойдя ближе. Я проигнорировал вежливость, волком смотря на него. – Может, в кафе зайдем, а то тут прохладно? Ага, конечно. Держи карман шире, придурок. Никуда я с тобой не пойду. - Говорите здесь. Где мой отец? – грубо произнес я, боковым зрением следя за обстановкой. - Он с нами. Твой отец согласился нам помочь задержать Медведя и еще парочку ребят, - произнес Шилов, спрятав руки в карманы. – Холодно же, давай, в помещение зайдем. Мой отец никогда бы не пошел на сотрудничество с мусорами. Что этот козел мне лапшу на уши вешает? - Я зачем вам сдался? – спросил колко. У меня сейчас нервы на пределе, нечего со мной в кошки – мышки играть! - Леша согласился на операцию, чтобы вытащить из заварушки тебя. Он не хотел, чтобы ты переступал закон и связывался с людьми Чхве, - спокойно ответил Шилов. - Эй, ты меня за кого держишь? – не выдержал я. – Я тебе ребенок, что ли, чтобы поверить, что мой отец мог подобное сказать? - Ты, наверное, не в курсе, но твой отец в прошлом был ментом, не знал? – с мстительным удовольствием произнес Шилов. - Мне нужно с ним поговорить, - заявил я, не веря ни одному слову. - Пошли со мной, я приведу тебя к нему, - отозвался Шилов с готовностью. - Ну, да. Позвони ему. Сейчас, - потребовал я и удивился, когда Шилов достал телефон. Отец действительно у них? Шилов наблюдал за моей реакцией, а я так хотел услышать голос отца и так боялся за него, что совершенно уже не мог следить за своим выражением лица. Ухмылка Шилова не предвещала ничего хорошо. - Я рядом с твоим сыном. Он не хочет никуда идти, - произнес мужчина в телефон. - Поговори с ним. Шилов протянул мобильник мне. Руки задрожали, когда я услышал на том конце знакомое, родное, басистое «Миша». У меня колени подгибались, и я прислонился к пьедесталу той самой буквы «N», под которой стоял. - Папа, - сглотнув комок в горле, выдавил я из себя. - Миша, сынок, с тобой все в порядке? Ты не ранен? – обеспокоенно спросил отец. – Не молчи, мальчик мой. - Я в порядке, - чувствую, как по щекам бегут слезы радости. Я так долго мечтал услышать его. Я так безумно долго ждал его в этой чертовой стране, где я остался один. - Миш, ты должен быть сильным, помнишь? Сынок, соберись, ты справишься, - отец старался говорить уверенно, но я слышал, как подрагивает его голос. – Со мной все хорошо. Я в безопасном месте. Иди вместе с Шиловым, он поможет тебе. Он наш друг. - Нет! – выкрикнул я в трубку. Меня трясло. – Нет, пап, он не друг, - замотал я головой. – Не верь ему, он обманывает. - Прекрати. Скоро все закончится, а пока доверься мне, ты понял? Иди с Шиловым, - произнес отец командным голосом. Я бы доверился, если бы не этот человек, который стоял напротив меня, если бы я не знал, кто он и на что способен. Шилов вырвал телефон у меня из рук и включил на громкую связь. Я растеряно смотрел то на него, то на телефон. - Расскажи ему правду, - жестко произнес Шилов. - Не сейчас, - мука в голосе отца меня убивала. - Малиновский, твою мать, говори, или я сам скажу, потому что мне надоело смотреть, как ты его дурачишь! – бросил Шилов в телефон и взглянул на меня. - Не сейчас. Приведи его в безопасное место и все. Я выполню свою часть сделки, не надо впутывать в это моего сына. Он не будет бандитом, - отчеканил отец. Я едва держался на ногах. Не могу больше. Не могу. Что они скрывают, о чем говорят? Господи, это вообще когда-нибудь закончится? - Не будет? Думаешь, все забыли, что в его жилах течет кровь самого знаменитого снайпера, что когда-либо существовал? Думаешь, никто не знает, что он перенял талант отца? - с жаром произнес Шилов, словно речь шла о человеке, за которого он опасался, которого ценил. - О чем ты? – подозрительно посмотрел я на мужчину. - Твой отец не Алексей Малиновский, а Петр Малиновский, - выдал Шилов. В телефоне тяжелый вздох и тишина. Я чуть не засмеялся. Что за бред? Ведь это ерунда. Что такое они говорят? Петр – мой дядя, как он может быть моим отцом? Тишина в телефоне была какой-то нереально страшной. Откуда-то сверху башни доносилась музыка, по площади гуляли влюбленные парочки и глупые туристы, которые и не подозревали, что творится возле подножия башни. - Пап, - не отрывая взгляда от Шилова, позвал я отца. Сейчас он скажет, что это глупая шутка мента, наорет на него, а потом пошлет на хрен всю осторожность и ликвидирует выскочку, который посмел сказать такое. В телефоне по-прежнему тишина, от которой сердце начинает биться сильнее, чаще. - Миша, - в голосе отца боль. – Ты иди вместе с Шиловым, он отведет тебя в безопасное место. Не суйся в разборки. Я все утрясу. О чем он… о чем говорит… почему не орет на мента? - Это правда? – я не узнаю свой голос, ломкий и слабый, будто я слишком много выпил накануне, и теперь мне даже говорить сложно. Мне кажется, что я на грани помешательства. Еще немного и сойду с ума. Почему, черт возьми, он молчит?!!! - Да, - тихий вздох в ответ. Нет. Это неправда. Нет. - Миша, но ты все равно мой сын, пускай и не биологический, но я люблю тебя, как сына. Я слышу голос отца из динамика, но в голове туман и одна мысль «бред, бред, бред». - Я все утрясу, и мы вернемся к обычной жизни, вернемся в свой особняк, слышишь меня? Все будет, как прежде, Мишаня. Ничего не изменилось, - отец говорил быстро, запальчиво, словно боялся, что он не успеет это сказать. «Твой отец…Петр Малиновский». - Это ложь!!! – со злостью заорал я на всю площадь, зашвырнув телефон в пьедестал у башни. Мобильник разлетелся на части. Меня колотило с такой силой, что справиться уже с собой было нереально. - Успокойся, - негромко, но твердо произнес Шилов. – Твой настоящий отец в прошлом был лучшим снайпером, но он связался не с теми людьми и ушел в группировку Мохова. Дар Петра передался тебе, многие знают, что ты хорошо стреляешь. Поэтому сейчас ты должен пойти со мной, пока тебя не нашли другие. Я слышал все, что мне говорил мужчина, но ни одного его слова не понимал. Почему это со мной происходит? Почему? Папа… - Успокойся, Миш, - Шилов сделал шаг мне на встречу, и я заметил оружие у него за поясом. Сделав вид, что мне необходима его поддержка, я остался стоять на месте, вопреки всем инстинктам, которые верещали «бежать». Мужчина обнял меня, как будто жалел, как будто верил. А я просто пытаюсь не захлебнуться в своей беспомощной злобе. Вдох-выдох. - Я помогу тебе, - шепчет Шилов на ухо, похлопывая меня по спине, а я ловко вытаскиваю оружие и отталкиваю его. Мне хочется убить всех, к чертовой матери! - Не делай глупости, - поняв, что совершил ошибку, Шилов смотрит на меня, как на озверевшего щенка, который не поддается уговорам. О, да. Я теперь сильно озверевший. Не хочу верить в их слова. И не буду. Я все выясню сам. Выясню, что все это ложь, что отца вынудили сказать подобную чушь, а потом убью всех, кто придумал подобную ересь. - Опусти оружие, - приказал Шилов, утратив в лице всю человечность. - Ты говорил, я хорошо стреляю. Проверим? - процедил я сквозь зубы, делая шаг назад. – Тронешь отца – убью, тронешь Хи Су – убью. Я в любом случае тебя убью, так что сиди тихо и не рыпайся, сука, - не спуская с него дула, я сделал шаг назад. Потом еще один. Я отступал под пристальным взглядом Шилова. Он мог на меня напасть и отобрать оружие, а я бы стрелял, не раздумывая, но мужчина стоял на месте. Четыре шага назад и, развернувшись, я побежал. От него, от себя, от правды, которая въедалась в кожу ядовитой кислотой. Я бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая, налетая на людей, ловя вслед ругательства. Бежал, не останавливаясь, задыхаясь от слез, что хлынули потоком, от ужаса и страха. Сердце не желало верить в слова Шилова, не желало признавать, что вся моя жизнь сплошной фарс. Не желало! Нет. Все ложь. Они специально меня обманывают. Все подстроено, спланировано, они заставили отца сказать такую ерунду, чтобы я занервничал, чтобы я не верил в него. Оказавшись в темном переулке, я прислонился к стене и сполз на землю. Вцепившись зубами в руку, чтобы не закричать, я рычал, чувствуя себя пойманным в ловушку зверем, на которого наступают со всех сторон. Не помню, сколько я так просидел на холодной земле, как бомж, ютясь в подворотне, как брошенная своим хозяином собака, скуля от боли в груди. Я пытался взять себя в руки, ведь я… а кто я? Меня снова затрясло от мыслей, что хороводом кружили вокруг одного и того же. Я не справлялся с собой, но какая-то одна слабенькая идея – узнать всю правду, заставляла меня думать. К отцу отправиться я сейчас не могу, но вот к Петру… Там, наверное, люди Медведя уже или Шилова, или и того и другого. Одному не пробраться. Дрожащей рукой набираю номер Нам Суна. - Мне нужна твоя помощь, - произношу сразу, как мне ответили. - Где ты? – встревожился кореец, услышав мой нездоровый голос. - Подъезжай к дому моего дяди и отвлеки наружку, мне надо пробраться внутрь, - произнес я, с трудом поднимаясь на ноги. - Тебе нельзя туда соваться, там человек пять тебя караулят, - озвучил мои опасения парень. - Нам Сун, пожалуйста, - привалившись к стенке холодного строения, умоляюще попросил я. – Мне больше не к кому обратиться. Нам с дядей нужно поговорить. Помоги. - Хорошо. Буду минут через двадцать, - согласился парень, и я облегченно вздохнул. Вернув телефон обратно, я, шатаясь, добрался до дороги и поймал такси. Водитель косо смотрел на меня, наверное, принимая за наркомана или уголовника. Думаю, выглядел я слегка неадекватно. Но меня довезли до нужного места. Потребовали оплату. Я приставил дуло к виску водителя. - Думаю, это достаточно высокая цена за поездку, - бросил я ошарашенному мужчине и вышел из машины. Несколько пролетов вверх. Перекресток. Фонарь. Мы здесь с Хи Су расставались в тот самый первый день, когда я заблудился. Как давно это все было. Я шел вперед целенаправленно, желая выяснить всю правду. Оружие даже не убирал. Плевать, что я никогда не стрелял в человека. Сегодня смогу. Точно смогу. Возле последнего поворота заметил Нам Суна. Я подошел к нему. - Что случилось? Откуда у тебя оружие? – тихо спросил кореец. - Не важно. Отвлеки этих людей, иначе я просто убью их, - сообщил я свои намерения. Мне не хотелось становиться убийцей, но мне очень сильно хотелось поговорить с дядей. - Ты - псих, - раздраженно бросил Нам Сун и вышел из укрытия. Я видел, как он подошел к головорезам, как попросил у них прикурить, как начал смеяться, громко о чем-то рассказывать, объяснять. Пока все смотрели на представление корейца, я тихо и незаметно пробрался по темному переулку и бесшумно перепрыгнул через невысокий забор дома дяди. Так же бесшумно я пробрался в дом, где в гостиной сидели Петр и Га Иль с задумчивыми и обеспокоенными лицами. Убедившись, что в комнате больше никого нет, я прошел вперед, показываясь им на глаза. - Миша! – вскочила на ноги Га Иль. Следом за ней поднялся Петр. - У меня всего два вопроса, - жестко произнес я, прошел вперед и сел в кресло, не стараясь скрыть оружие и трясущиеся руки. – Ты знал об этом? – поднял я взгляд на Петра. Мужчина выглядел растерянным и таким жалким, что мне противно стало от всего этого. Тут и слова не нужны. Он все знал. Я прикусил губу, чтобы не разреветься, как девчонка. - Миша, ты… - Га Иль хотела подойти ко мне, но я поднял оружие, мысленно моля ее стоять на месте. Петр закрыл жену собой, будто и не сомневался, что я могу выстрелить и убить. - Почему ты меня так ненавидишь? - собирая себя по частям, задал я свой последний вопрос, на который не находил ответа. - Ты убил женщину, которую я любил, - презирающе взглянул на меня Петр. – Ты убил свою мать. - Что-то не припоминаю такого, - взмахнул я оружием в воздухе. – Подробнее. - Моя Наташа умерла, рожая такую тварь, как ты, - выплюнул Петр. - А наш добросердечный Леша решил спасти своего брата от мафии и тебя от смерти, пожертвовав своей любовью. Ты, наверное, не знаешь, но Га Иль с Лешей собирались пожениться. Ее отец был влиятельным человеком, и в качестве жениха он выбрал меня. Лешка отступил, позволил мне сбежать с Га Иль, позволил мне жениться на ней. - Петя, не надо, - тихо всхлипнула за спиной мужа женщина. Я вспомнил фотографии и разъяренный взгляд Петра, наполненные любовью глаза Га Иль, когда та говорила про отца.. ха, оказывается, и не моего отца вовсе. Мне хотелось истерично рассмеяться в лицо обстоятельствам. А я все понять не мог, чего это Петр на меня так взъелся с первого же взгляда. Хочу умереть, исчезнуть, испариться. Я медленно поднялся с кресла и с ненавистью посмотрел на мужчину. - Гори ты в аду, сволочь, - бросил я ему в лицо. – Каждая смерть от моих рук теперь будет на твоей совести. - Миша, пожалуйста, - бросилась ко мне Га Иль. Я грубо оттолкнул ее и вышел из дома. На улице раздавался шум драки. Я не стал больше прятаться. Я сын своего отца, разве нет? Почему это я должен не быть сволочью? Распахнул ворота и выстрелил в воздух. - Это предупредительный, - заявил я всем на русском, видя перед собой физиономии не корейцев. – Отошли от него. Нам Суна отпустили. - Мы уходим. А вы передайте своему начальству, что от меня не так легко избавиться, - произнес я без всяких эмоций. Мы с корейцом отступили, за нами не гнались. Сомневаюсь, что испугались или по доброте душевной. Просто у них, наверняка, есть приказ – не убивать меня. Плевать. На все плевать. В душе такая опустошенность, что выть хочется. Знакомый мотоцикл Нам Суна, дорога и дикая усталость. - Вези меня к Чхве, - произнес я. Нам Сун съехал к обочине и остановился. - Что ты сказал? – подозрительно спросил он. - Мне нужно теперь к Чхве, - повторил я. Знаю, это звучит не очень. Но хрен я теперь эти тачки отдам Шилову или Медведю. - Покончить с собой решил? Что происходит? На тебе лица нет. А то я не знаю. - Мне нужно переговорить с Чхве, - повторил я еще раз. Мне больно говорить. Мне больно думать. Неужели, это так сложно понять? – Он ничего не сделает мне. Теперь все в курсе, что я ценный объект, - нервно хохотнул я. – Нам Сун, помоги мне, в последний раз. - О, черт, как ты уже достал меня, - ворчливо произнес парень, но двигатель мотоцикла завел. Я с благодарностью посмотрел на него и сел.