Оборотень

Этим утром Савада Натсуми проснулся не от привычного уже пинка Реборна, и даже не от грохота упавшей со ступеньки Никчёмыша, а от пронзительного визга. Судя по голосу — мужскому. Нехотя встав с постели, парень-с-женским-именем спустился вниз и узрел следующую картину: Никчёмыш валяется (иначе это не назовешь) на полу, на ней разлёгся его Хвостик, как он обозвал Хаято, и рядом — сковородка, явно горячая. Не став утруждать себя раздумьями, как оно такое получилось, до ужаса растрёпанный парень сел за стол. — Натсуми, как спалось? – Нана, мило улыбнувшись, положила сыну омлет. Сын мысленно в шесть тысяч триста двадцать седьмой раз проклял отца, который, узнав, что у него сын и дочь, заявил, что старшего будут звать Тсунаёши, а младшую — Натсуми. Тот факт, что девочка может оказаться старшей, он даже не разглядывал. А наивная бабочка Нана последовала прихоти мужа, назвав детей так, как он хотел. И вот теперь наследник семьи Вонгола щеголял с женским имечком. Быстро проглотив омлет, парень встал и, даже не удосужившись поблагодарить мать, вышел из дома, напоследок бросив Хаято следовать за ним. Из его окна сверкнула пара чёрных глаз. *** — Хэй, мам, — обратилась Тсуна к Нане, как только учуяла, что все запахи, вместе с запахом Реборна достаточно отдалились от дома, — через два дня критические... — Снова в Варию, или хочешь попутешествовать? — Нана, враз растеряв всю свою невинность, села напротив дочери. — В Варию. Тсунаёши быстро поднялась в свою комнату и так же быстро спустилась вниз, запихивая в сумку пистолет. Быстро крикнув маме прощание, она побежала в школу, ведь будь она хоть десять раз лучшей подругой Кёи, но опаздывать ей нельзя. Никогда. Ни за что. Иначе — камикорос. *** — Кёя! — дверь кабинета ДК была открыта с ноги, и Хибари порадовался, что, кроме него, здесь никого нет. — Чего тебе, Тсуна? — Хибари Кёя, чистокровный Волк в восемнадцатом поколении, устало прикрыл глаза и взглянул на полукровку. — Два дня! Кёя, осталось всего два дня! А сегодня ещё и полнолуние. Кёя, писец лёг кверху ху... кхм, извини, мехом. ГДК поморщился и, смилостивившись, позволил подруге побыть сегодня в его кабинете. Всё же он не понаслышке знал о влиянии Луны на Волков. То, что девушка — Волк лишь на половину, он решил по старой дружбе пропустить. *** —Кёя, — слегка растягивая гласные, произнесла девушка через два часа, — мне скучно. — Иди выгуляйся, — огрызнулся парень. Он устал. Устал от бумажной работы. Устал от людей. Устал от нытья Тсунаёши... в общем, сегодня кому-то не поздоровится. И, скорее всего, этим кем-то будет Савада-младший. Ну, и новенький Как-его-там за компанию. Помнится, полчаса назад на втором этаже левого крыла был подорван динамит. И им очень сильно разило от пробегающей мимо его двери парочки. С недавних пор, с появлением Хибёрда, сейчас нежившегося в руках Тсуны, все стали считать, что это именно он докладывает обо всём Кёе. Впрочем, о Хибёрде парень старался думать как можно меньше, поскольку в воспоминаниях сразу появлялся образ наглого парня с причёской «под ананас». — Может, по кофейку? — предложила девушка. Любовь и умение варить кофе она переняла в Италии, достигнув в этом вершины мастерства. Кёя кивнул, зная, что она всё равно не отстанет, и позволил воспользоваться своей кофеваркой. Сегодня весь день в его кабинете будет витать запах Эспрессо. *** — Кёя, я на неделю уезжаю в Варию, — девушка неуверенно подняла взгляд на парня. Тот лишь тяжко вздохнул. — Езжай, отмажу. Счастливый девчачий визг разлетелся, казалось, по всей школе. Запах разлитого Эспрессо ещё долго будет витать в кабинете ДК.