Благословенный волк и хитрый тигр. Аромат специй и морской соли.

«Дни ожидания медленно сменяли друг друга, будучи похожими один на другой. Постепенно в сердце, душу и тело, вместо всепоглощающей тоски и жутчайшего отчаяния, пришла пустота, за ней холод, и мир вокруг перестал быть столь ярким, как раньше. Зима уже почти подошла к концу, до её логического завершения в календаре осталось чуть более недели. Снег тоже надолго не задержится в этих краях - не удивлюсь, если уже сегодня-завтра он полностью растает, оставив в напоминание о себе лужи и жидкую грязь, но и она быстро уйдет. Солнце вновь засияет, и мир оживет в мимолетном ожидании уже пришедшей весны. Даош прекрасно исполнил свою роль: Америго теперь в безопасности на корабле, о чем мне не так давно сообщили. Те, кто якобы виновен в том, что они сбежали, наказаны: кто-то казнен, а кого-то отправили на фронт. Это жестоко, да, я знаю, но от моего супруга в будущем и сейчас зависит довольно многое. Я дурак, но даже я понимаю, что, кроме как шпионажа и разведки, Аи ничего не могла поручить дикому и необузданному пирату. Пусть. Он не предаст, я в это верю. Иногда мне кажется, что мой супруг и те несколько месяцев томительного ожидания чего-то, все же были сном. Что случившееся чудо и наш неравный брак были лишь плодом моего воображения. Он был так холоден в нашу последнюю встречу. Может, мне его любовь лишь почудилась? Может, я был для него удобен, но тогда зачем заключать брак? Это же навсегда. Я глуп, я так много не понимаю, но ведь вся наша жизнь - это и есть поиск для накопления знаний! Я так беспомощен! Этот яд ожидания и неизвестности пожирает меня изнутри лучше всякого реального яда из тех, что я принимаю каждый день вот уже второй месяц. Я так слаб, не только духовно, но теперь уже и физически. Мне стоит огромных усилий не падать от усталости в конце дня, а выслушивать все, что приготовил в отчете Дзин. Советы - эти вечные споры ни о чем! Как же они меня раздражают!» *** «Она рядом, совсем близко. Даже окружающие чувствуют её леденящую длань, что, кажется, распростилась над всем дворцом. Только Дзин и Даош знают о моем недуге. Но только теперь уже старейшина Даош знает о том, что все эти притирания, капли и ароматические масла, свечи и прочее, бессмысленны. Я не борюсь, а яд, что дала мне бабушка, слишком силен. Я уже осознал, что, скорее всего, живым я не выберусь из этой передряги, остается лишь надеется на то, что Америго поймет меня и что моя жертва не будет напрасной. Ведь жертва всегда что-то дает во благо народа… только так и должен мыслить и чувствовать Правитель. Но я трус. Да, это не жертва во благо, а уход, побег от того, что меня ожидает. Уходя, я забираю с собой всех тех, кто мной дорожил, и они вереницей тянутся за мной. Советники, те, что из старых времен и помнят еще моего прадеда, говорят, что это проклятие трона. Правда, по-моему, это чушь - я-то прекрасно знаю, что подобную судьбу выбрал для себя сам. Только человек властен над собственной судьбой. Только человек может решить, будет он жить или стоит ему умереть. Боги? Они лишь немые надзиратели над нами, что решают, куда мы попадем после завершения земного цикла. А мне, мне так одиноко, как было разве что только после смерти матери. Но тогда мной двигала жажда мщения и ненависть. Мне не хватило духу убить дядю, хотя не раз рука тянулась за кинжалом, что припрятан под подушкой с того самого момента, как отец покинул нас с ней. А сейчас я скучаю лишь об Америго. Лишь перед ним я ощущаю себя виноватым. Обратного пути у меня нет. Тело медленно и мучительно засыпает вечным и беспробудным сном. Сумею ли я вернуться с той стороны, хватит ли мне сил пройти через перерождение, чтобы освободить себя от оков обязательств? Только так я смогу уничтожить ту клятву, что дал дяде. Только искупив чужие жизни своей. Лишь смерть способна разрушить оковы высшей силы. Но я так слаб. Смогу ли, будучи столь низменным созданием, уничтожить их и остаться в живых? Надеюсь, что я еще сумею хотя бы раз взглянуть в морские просторы глаз Америго. Надеюсь, что так и будет…» *** Солнце медленно угасало, быстро скрываясь за бахромой горизонта, словно стыдилось увидеть то, что свершилось под его уже теплыми лучами. Тишина, что укутала покои Правителя Юга, казалось, была столь густой, что можно было потрогать и ощутить её, стоит протянуть лишь руку. Он ушел. И ночь заволокла в свои бархатные объятья все, что когда-то было связано с ним, все, чего когда-то касалась тонкая рука с длинными пальцами. Спальня, с её теплыми пледами и многочисленными комодами, вазами, подушками, раскиданными в разных углах, доска для игры в Сёги с так и не до игранной партией. Кабинет, заваленный книгами и стеллажами с документами. На рабочем столе все было разбросано хаотично, на полу лежали бумаги, скомканные в порыве злости и отчаяния. Несколько деловых писем, так и не открытых или же не прочитанных еще своим получателем. Кисточка с еще не высохшими на самом своем кончике чернилами. Небольшая гостиная с креслами и шкурами пушистых диких зверей и вазой, наполненной фруктами, возле низкого дивана. Все это было погружено во мрак, который можно было хоть немного отогнать слабым и теплым светом свеч. Но сейчас стоящих в этой огромной и просторной комнате не волновал их свет и их тепло. Они его не чувствовали. В душе каждого из них что-то умерло и уже не возродится, как феникс, и не восстанет из пепла. Правитель Юга уже ушел, и он не вернется. Его дневник, в котором было записано так много столь личного, старейшина Даош спрятал под ткань своей длинной темной мантии, дав себе клятву, что будет хранить его, пока сам не умрет, и тайны, что скрывает эта тетрадь, уйдут вместе с ним. Он не знал, когда именно уйдет его воспитанник в чертоги Богов и в объятия свой матери, но то, что это, пусть и ожидаемое, событие случилось так неожиданно, выбило его из колеи. Дзин был молчалив и выглядел, словно памятник самому себе. Бледный, под красивыми и яркими глазами разместились глубокие тени, что в свете тусклых свеч и нескольких лучинок казались огромными пятнами на нежной медовой коже. Юношу душили слезы. Он рыдал тихо, молчаливо, лишь соленые капли стекали по его еще по-детски округлым щекам. Он плакал так и страдал настолько, как никто и никогда бы не смог себе представить, что способен страдать столь холодный и бесчувственный на первый взгляд человек. Для него в этот день умер брат и друг. Друг, какого у него до этого не было никогда. Родная душа, которая понимала с полуслова, тот, кто всегда был готов помочь и тот, кого нужно было защищать. Ясный янтарь глаз потускнел, и они окончательно потеряли тот живой блеск, что только-только начал возвращаться на их поверхность. А он… Он просто лежал недвижимый, холодный и безучастный ко всему. На его лице, созданном из тонких и нежных черт, что так сильно напоминали всем о его прекрасной матери, Правительнице Акире, был лишь покой. Темная от солнца кожа приобрела более серый оттенок. Волосы, и так в последнее время выдававшие его хандру, окончательно потускнели, и теперь, вместо прекрасного переливающегося агата, они стали похожими на вымоченную в дегте ветхую тряпицу. Но он все так же был красив. Бывшие некогда цвета бутонов цветущей черешни губы, теперь стали синими, потеряв весь свой яркий блеск. Черные морионовые глаза были закрыты, но на голове Правителя по-прежнему оставался прекрасный венец, а черный огранённый алмаз все так же переливался в свете свечей. Холодный и бездушный камень словно бы и не почувствовал того, что ушел его светлоликий хозяин. Драгоценность по-прежнему отливала звездами. - Мне довелось стать душеприказчиком Его Величества, – мерно начал чуть срывающимся голосом Даош. – Наш Правитель знал, что он уходит. - Несколько пар глаз резко впились в его худощавую фигуру. Среди этих недоуменных взглядов были и глаза Первого советника. Юноша знал, что его друг и Правитель болен, но он все же надеялся на лучший исход. – Поэтому его последняя воля была написана его же рукой на пергаменте, что хранится у меня. Думаю, в моей компетентности и в том, что Правитель доверял мне, ни у кого не возникнет сомнений? – Тишина была ему ответом. Подняв свои тусклые и усталые глаза, он продолжил. – Воля нашего Правителя будет оглашена завтра. Вся страна должна узнать об этом. - Но старейшина! – начал было один из советников, но под усталым, но все еще не сломленным и гордым взглядом старца стушевался. - Это ЕГО воля! Его наследник более чем силен и компетентен, чтобы справиться с теми проблемами, что после этого свалятся на него. – Все глаза обратились к стоящему возле постели Правителя Дзину. Юноша был глубоко в себе, перебирал четки, собранные заботливой рукой Нами из его же чувств, пытаясь успокоиться. Все те робкие улыбки, то взаимопонимание… этого больше не будет. Слезы вновь покатились сплошным ручьем по бледным от ужаса и боли потери щекам. *** Похороны были пышными: никто не поскупился - ни люди, ни правительство. Павшего Правителя хоронили с помпой и под дружный плач женщин. Люди были печальны. Нами может и не был идеальным Правителем, зато он сумел собрать рядом с собой тех, кто был способен спасти страну от войны вокруг неё. Он был добр и слушал просьбы народа. Благодаря его чувству, он разбирался в своем окружении. Многие были смещены и заменены. Не было никаких репрессий, и война более или менее пошла на убыль. Все реже приходили извещения о смертях с фронта. Цветы, было очень много цветов. Все улицы от входа в город и до ворот главного храма были усыпаны ими - первоцветами, которые еще толком не успели даже расцвести, и были свезены с разных концов Юга. Казалось, что люди не хоронят своего Правителя, а венчают - настолько все было празднично и нежно. Первоцветы на Юге в большей своей части были или белыми, или нежно голубыми. В храме у дальней восточной стены, что располагалась прямо напротив входа, на постаменте лежало недвижимое тело Нами. Он был полностью усыпан белыми розами, собранными специально для этого из неприкосновенных крытых садов и оранжерей дворца. Поток людей не иссякал несколько дней. Ближе к вечеру пошел дождь. Но все равно люди шли и шли, желая оставить прощальное приветствие своему господину. А он все так же тихо и безучастно лежал. Темные глаза, полные звезд и еще не открытых темных галактик и вселенных, были закрыты, а длинные и густые черные ресницы уже не дрожали, ведь сон его был вечен и беспробуден. Длинная и благородная волна черных волос покоилась на подушке из лилий. Белые головки цветов были подобны венцу, окружающему голову спящего. Они гармонично переплетались между собой и с длинным волосом Нами. На его голове, подобно свадебной традиции, возлежал венок из нежных маленьких полевых цветочков. Одна из девчушек, что была дочерью одной из служанок, сплела его и, не побоявшись подойти к Первому советнику, попросила отдать это Нами. Под нежными белыми лепестками был спрятан тонкий обруч из золота, что в тусклом свете церковных факелов и занавешенного тучами солнца слабо переливался жидким огнем. Тонкая вязь древних письмен на обратной стороне была не видна, но лишь один-единственный теперь человек знает, что она значит. Все вокруг было столь прекрасно, что захватывало дух. Послы разных стран запада, востока, севера и даже с нескольких островов были потрясены столь прекрасной в своей горечи картиной. Столь юный и прекрасный Правитель, подобно герою из древних легенд, ожидал в заточении того, кто спасет его от оков сна, того, кто заставит пушистый бархат ресниц дрогнуть, а бледные губы налиться цветом и распахнуться в тихом вздохе. Пышные черные одеяния из шелка и атласа поднимались в воздух, как черный огонь, при каждом дуновении ветра из распахнутой настежь двери древнего храма Богов. Тонкие руки были сложены на бездыханной груди, а лицо было полно умиротворения и блаженства, словно он всего лишь видит сладкий и благостный сон. И никто никогда не узнает о том, что с последним, украденным у этой жизни вздохом, он произнес лишь одно слово, нет, не слово - имя, короткое, но от этого не менее любимое: «Ами». «Америго. Если ты читаешь это письмо, значит, авантюра с твоим спасением из казематов дворца была успешной и ты, скорее всего, уже или на пути к Восточной стране, или же уже на своем корабле в окружении свей верной команды. Я рад, что ты спасен. Случись что с тобой, я бы немедля последовал душой и телом туда, куда был отправлен и ты, хотя… Такому грешнику, как я, никогда не попасть на те прекрасные морские просторы, не побывать на волшебных заморских островах, на которых ты еще побываешь. Я люблю тебя. Я знаю, что говорил это не слишком часто, но я хочу, чтобы ты помнил это. Как бы не повернулась судьба, прошу тебя, никого не вини, мы сами выбираем пути, что ожидают нас и, если все пройдет хорошо и пути, выбранные нами, окажутся верны, то мы будем с тобой вместе, рядом и навсегда, и уже ничто не сможет нас разлучить. Если же те чувства, что были между нами до, всего лишь наваждение, то я все равно не отступлюсь, оставлю тебя по первому твоему слову, но не отступлюсь. Я никогда не умел любить по-настоящему и не понимал, насколько это прекрасно - ощущать по ночам, как под ладонью бьется чужое сердце в такт собственного. Спасибо, ты научил меня много большему, чем кто-либо в этой жизни, я благодарен тебе и прошу, не гневайся на меня за мои слова, но знай, что я всегда буду с тобой: мои мысли и чувства и моя душа всегда незримо с тобой, не забывай это, но и не стоит отступать от себя. Прошу, оставайся таким, каким я тебя помню и таким, каким ты был в наши короткие встречи и в нашу маленькую жизнь на пиратском корабле. Я буду помнить это всегда, даже когда в старости буду у смертного одра, я буду помнить о своих чувствах и любви, потому что они уже впитались в мою плоть и бегут по венам вместе с кровью. Ради всего, что было между нами, прошу, Ами, не сдавайся и всегда будь верен себе и своим принципам. А я.. Я подожду тебя у самой кромки моря на одном из великих утесов, но ты не торопись, у нас впереди много времени. Выполни миссию, что тебе поручила сама судьба, и будь что будет. Я жду тебя, мой капитан, вечно и беспрестанно, твой принц, Нами». *** Путь на Юг для Америго казался долгим и тяжелым. Его мучила неизвестность. При их встрече Нами выглядел не лучшим образом. Казалось, что юноша потух. Что же с ним сейчас? Как он там, во дворце? Вопросы не давали капитану покоя. К тому же, просто так выйти на Юг не представлялось возможным. Во-первых, сказывалось отсутствие объединяющего их моря. Во-вторых, военный конфликт – флот Ней не пропускал почти никого ни заграницу, ни тем более на Юг. Именно потому-то и пришлось объезжать черед Джоссио. Они не часто останавливались в портах, двигаясь всё дальше и дальше, на Юг. Но вот одна роковая встреча, казалось, навсегда разрушила жизнь капитана. Случилось то уже почти на границе Джоссио с Югом, в небольшом пограничном порту. Команда пополняла припасы, так как было неизвестно, когда они смогут это сделать вновь. Амерго снял номера в небольшой гостинице. И в тот вечер как раз спустился вниз, опрокинуть в себя кружку-другую. Сидя в окружение своей команды, Америго почувствовал тяжелую руку на своём плече. Все, кто был за одни с ним столом сегодня, как-то резко замолчали и в удивлении и восхищении уставились своему капитану за спину. Стоило мужчине обернуться, и он столкнулся с темным глазами - такими же, как и его возлюбленного Нами. - Ну, здравствуй, Америго, - пробасил капитан Дейрен. За его правым плечом привычно было видно его спутника Орена. Даже невооружённым глазом было заметно, что более молодой мужчина сильно бледен, осунулся, и под глазами были огромные мешки, а сами глаза красные от недосыпа. Хотя и сам капитан был не в лучшей форме. Заросший, грязный и измученный, его всегда веселые глаза потускнели и были полны невысказанной боли и скорби; не будь его рука столь тяжёлой, можно было бы предположить, что он бесплодный тух. Настолько его всегда загорелая южная кожа была тусклой и прозрачной. Но, помимо страха и боли, скорби и печали, в глазах была совсем тонкая ниточка надежды и, судя по взглядам, которые бросал Орен из-за его спины, этой самой ниточкой и был Америго. - Отец? – не веря своим глазам, произнёс Америго. – Что ты тут делаешь? - Мне пришло послание от одного моего давнишнего друга, он пишет отнюдь не радостные вести. Молю тебя, дитя моё, скажи, что мой сын, что Нами еще не вернулся во дворец, что он еще в твоей команде, - дрожащие пальцы впились в лацканы верхней куртки Америго и притянули его ближе к Дейрену, глаза мужчины казались бы безумными, если бы пират знал их чуть хуже. – Скажи, что мой единственный наследник, моя плоть и кровь с тобой! Америго встрепенулся. Глубины синих глаз блестели неистовым ужасом. Дыхание участилось. - Что? Что случилось? – схватив отца за плечи, дрожащим голосом спросил пират. - Нынешний Правитель Юга мертв. Скончался вчера в ночь, - хриплым севшим голосом проговорил Дейрен. Руки его, что до этого безумно дрожали, упали вдоль тела, а он весь как-то постарел и ссутулился. В глазах пропала надежда. Стоящий рядом с ним Орен мигом поймал ставшего оседать на пол мужчину и, быстро подвинув сидящих на лавке возле стола пиратов, усадил любовника. Встав перед ним на колени, он стал тихо увещевать и что-то ему рассказывать, целуя руки и обливаясь горючими слезами, вытирая эти самые слезы со щек дорого и любимого капитана. - Что? Не может быть! – Америго и сам схватился за край стола, дабы не упасть. Как это могло случится? Конечно, Нами выглядел не лучшим образом, но не может быть, чтобы он довёл себя до такого. Мужчина винил в этом себя и только себя. Это он виноват, что Нами покинул этот мир. Как же он мог подобное допустить? Мальчишка! Глупец! Орен, не отрываясь от несчастного отца, вытащил из-за пазухи свернутый в несколько раз листок пергамента и протянул его Америго. Руки мужчины тряслись сильнее, чем у алкоголика, который пил, не просыхая, несколько дней, и вот сейчас мучается жутким похмельем. Развернув листок, он увидел лишь несколько строчек: «Спешу сообщить, что нынешний Правитель Юга, что принял трон после Вашего брата, умер. Сказали, что это проклятье трона, многие поверили, но это что-то иное. Дей, зуб даю, что это яд. Медленнодействующий и очень сильный яд. Он словно из воска, кусок камня такой же белый и совершенный, словно статуя». Америго перечитал текст трижды. После чего извлёк небольшой сверток, что до этого носил во внутреннем кармане, под сердцем, раскрыл его. Небольшой золотой ключ лёг ему на руку. - Отец, Нами отдал мне это при нашей последней встрече, – показывая Дейрену его, сказал Америго. Его мучили предчувствие и догадки. Подняв больные глаза на Америго, мужчина аккуратно посмотрел на ключ. Несколько мгновений он смотрел на небольшой, инкрустированный драгоценными камнями ключ. - Он знал. Представляешь? Знал, что умрет, - тихо проговорил Дейрен. - Пойдем в твой номер, я тебе расскажу, что это за ключ. - Мужчина тяжело поднялся и грузно, что было непривычно для его всегда летящей походки, направился в сторону комнат, что располагались привычно на втором этаже гостиницы. Орен обеспокоено посмотрел на Америго и умоляюще прошептал ему: - Прошу, не рубите с горяча. Просто выговоритесь, может, полегчает? – было видно, что мужчина переживает и, скорее всего, не столько из-за Нами, которого пусть и знал и любил очень сильно, но все же любовник для него был дороже. Мертвому уже не помочь, а живых еще можно спасти. - Не волнуйся, Орен. Но сперва мне надо кое-что проверить. – Пират вымученно улыбнулся, после чего последовал за отцом. Уже в номере, рассевшись в разных углах комнаты, они несколько минут молчали. Дейрен пытался собрать свои мысли из сумбурной каши в нечто, что поможет объяснить названому сыну все и сразу, потому что отвечать на дополнительные вопросы он был не готов. А Америго молчал, потому что пытался собраться с духом и выслушать все то, что скажет его отец. - Этот ключ, это единственный способ попасть в главную усыпальницу нашего с Нами рода. Всего таких ключа три. Один храниться в семье Правителя и передаётся следующему главе Государства после принятия клятвы. Еще один у главы совета старейшин, и последний у хранителя усыпальницы. Хранителя назначает каждый Правитель сам. Видимо, Нами знал, что жить ему осталось не так много, и он поспешил отдать этот ключ тебе. С его помощью можно беспрепятственно пройти в гробницу. Вход в неё официально для узкого круга лишь один - тайный лаз за алтарной частью храма. Еще один есть за пределами города, но им уже несколько веков никто не пользовался. Собственно, про этот самый лаз я узнал от Нами. Этот мелкий шалопай, когда хоронили его деда, сбежал и наткнулся как раз на него. Кроме меня и его, о нем никто не знает. Видимо, он подозревал или предполагал, что мы встретимся, - мужчина горку усмехнулся. – Нами хотел, чтобы его тело забрали, или же чтобы ты с ним попрощался без свидетелей. Благодаря этому лазу я в свое время сбежал из усыпальницы. Меня тогда Орен напоил какими-то травами, и я проспал, как убитый, двое суток, а потом Орен разбудил и мы сбежали. В каменном гробу то непонятно кто, а подбросить труп нищего, переодетого в царские одежды, который истает через несколько месяцев, сожранный крысами, и быстро станет скелетом, не составило труда. Я так и бежал. Даже мой сын не в курсе, как я тогда вылез из гробницы. – Слезы вновь потекли по небритым щекам старого и измочаленной пиратской жизнью мужчины. - Отец, мне нужно к нему. Я чувствую, что мне непременно и скорей нужно к нему, я боюсь, что могу опоздать. Не знаю, почему. Какое-то нехорошее предчувствие. – Америго вцепился в ладонь капитана Дейрена. - По морю мы будем до скончания века до него добираться. Нужно взять двух-трех людей, и пересаживаться на лошадей. Команды пусть отплывут и пойдут по дальней кромке от берега, милях в пятидесяти. Так будет безопасней. Твой корабль меньше моего и быстроходней, у вас есть какой-нибудь груз? Его можно перебросить на мой корабль, а команду отправить на Юг, заранее сменив паруса на купеческие, - сразу же отозвался Дейрен, в непонимании, но с глупой надеждой смотря на сына. А вдруг и правда это все ошибка, и его мальчик жив. - Мы поедем втроём – я, ты и Айрэ – мальчик из Ней. Груза у меня нет, зато есть лошади – мы с мальчиком на них пересекли всю Империю Ней. Отец, надо спешить. - Словно мантру повторял Америго. – Надо выезжать прямо сегодня. Я думаю, что Орен сможет остаться за капитана? -Сможет, - уверено ответил Дейрен. – Он промежду прочим еще тебя, несмышленыша, учил, как штурвал правильно держать, так что не тебе об этом спрашивать! – буркнул Дейрен. Через два часа все приказы уже были отданы, команды оставлены на попечение Орена, а компания из трех пиратов уже во весь опор скакала в сторону Юга, срезая дорогу везде, где только удавалось это сделать. *** Белокаменные стены Анахерии спасительным маяком возникли на пути трёх мужчин. Столько дней путешествия верхом, наконец, увенчались успехом. Их никто не останавливал, не пытался поймать. Или они просто не замечали этого? Но сейчас это было не важно. Капитан Дейрен провёл их старыми улочками и ходами к гробнице. Вернее, к задней её части. Вход в неё оказался неприметным и заросшим. Пришлось буквально прорубать ход. Но золотой ключ встал в небольшую скважину идеально. Дверь с грохотом открылась. Америго посветил внутрь фонарём, но был остановлен Айрэ. - Дайте пройти туда свежему воздуху, - предостерегающе сказал юноша. Пять минут ожидания казались вечностью. Мужчина нервно расхаживал около двери, нервируя и своих спутников. И только лишь когда опытный в подобный делах Айрэ дал разрешение войти, он неспешно вошел внутрь. Перед ним открылся вид на старинную гробницу. Внутри всё было высохшим и пересохшим. Стоило языкам огня коснуться этого, и всё вспыхнуло бы ясным пламенем. Цветы… здесь столько было засохших цветов. Наверное, им всем уже было помногу веков. Некогда бывшие прекрасными белыми розами, сейчас они больше напоминали тлен и труху. Но Дейрен, не обращая ни на что внимания, провёл сына и его спутника вдоль комнаты, открывая другую дверь. Так они прошли несколько залов. Каждому из 26 почивших правителей была организованна своя усыпальница с собственным убранством. Все они были связанны между собой, точно сеть паука. И вот, они пришли в последнюю залу. В прошлой, где был захоронен дядя Нами и брат Дейрена, всё было относительно просто и на душу словно клали камень. Тут же, в усыпальнице Нами, было всё так легко. В усыпальнице царило вселенское упоение. Всё было усыплено цветами. Множество роз. Белоснежных, словно первый снег, роз. За неделю, что они тут простояли, они только-только успели раскрыться и теперь тут было белым-бело. Посреди этого розового поля стоял каменный саркофаг. Крышка его была закрыта. А на ней лежал золотой венок. Тонкий, ювелирной работы, с вязью рун огненного народа. Он словно ждал, когда крышка отодвинется, и владелец, восстав, снова наденет его себе на голову. Точная копия его сейчас оплетала голову мужчины, что преклонил колено перед саркофагом. Обод, скрытый косынкой и полами шляпы, сейчас был вовсе незаметен. Но это отнюдь не обозначало, что его вовсе нет. Лихой моряк почти ни разу не снял его с момента расставания с любимым. - Сын? - тяжелая рука легла на его плечо. Мужчина сначала аккуратно взял венец, стянув с головы черную косынку, бережно в неё закутал золотой обруч. После чего, они общими с отцом усилиями стащили каменную крышку. При виде того, КТО там лежит, сердце Америго сжалось. Нами… Его Нами. Бездыханный, умиротворённый, с улыбкой на посиневших губах, в похоронных одеждах. Айрэ лёгким жестом руки раздвинул двух мужчин, так же пробираясь к саркофагу. Сказать, что мальчишка был удивлён – ничего не сказать. Кажется, он был в замешательстве. Юноша выбросил прочь венок из роз, прикоснувшись ко лбу лежавшего там Повелителя. После чего его рука спустилась ниже, на его сердце. Он начал нашептывать молитву на старом наречии Ней. Обоим мужчинам на секунду показалось, что грудь покойника незаметно встрепенулась. Но вот, молитва закончилась. - Он жив, - тихо сказал Айрэ. - Жив, просто находится на грани. Моя мать называла такое состояние комой. Но времени у него совсем немного, иначе его тело просто умрёт. После этих самых заветных из возможных слов, началась настоящая гонка со временем. Как выводить из такого состояния южного Правителя, Айрэ не знал, но Америго сделал предположение, что старейшина жриц огня должна знать, как вернуть юношу к жизни. Подхватив бездыханного, но еще живого Нами на руки, Америго вынес его из посмертных палат, что были ему уготованы. Дейрен, оживая на глазах, быстро летел впереди своим вновь широким и летящим шагом. Мужчины торопились так, что, казалось бы, бежали по воздуху, и сами Боги помогали им, настолько быстро они выбрались из паучьей сети усыпальниц и гробниц. Тело на руках Америго было холодным и недвижимым, но он знал, что сердце медленно, но бьется, что Нами еще жив, а значит, жива и надежда. Оказавшись на воздухе, они чуть было не забыли закрыть проход в гробницы, но равнодушный к происходящему настолько, чтобы сохранять холодную голову и привычную расчетливость, Айрэ напомнил о насущной необходимости скрывать тайные проходы, чтобы в будущем была возможность вернуться. На коней они вскочили, словно прыгнули в обрыв - быстро и резко. Нами был заботливо усажен перед Америго и закутан в несколько слоев плащей и одеял, чтобы тело хоть немного держало тепло, да и чтобы никто вдруг не узнал, кого именно везут подозрительные путники, словно куль с драгоценностями, - настолько аккуратно обращались в получившимся коконом мужчины. До порта они добрались не бывало быстро. Одна из лошадей, не выдержав напора, была загнана вусмерть, благо, на тот момент путники уже достигли порта. Солнце только село, мужчины скакали всю ночь, и поэтому на улочках порта было темно и относительно оживлено. Трепетно прижимая к груди тело Нами, Америго шел следом за грозно выглядевшим Дейреном, который резво прокладывал их небольшой колонне путь, чтобы лишний раз не задерживаться. Выйдя из порта, они украли небольшую лодочку у местных рыбаков и, пока те не очухались после нескольких точных ударов, смылись. Время было на исходе. Через несколько часов их поймал их же корабль. Команда, получив строгий приказ лететь на остров народа огня быстрее ветра, недоуменно переглянулась, но кинулась исполнять приказ, завидев вместо убитой физиономии, решительное лицо своего капитана и блестящие глаза его наставника. Сами же мужчины спустили в каюту. Нами нужно было согреть и узнать, жив ли он еще. Несмотря на все предосторожности и спешку, настолько ужасный вариант не следовало сбрасывать со счетов. *** Три дня сумасшедшей гонки. Три бессонные ночи, три беспокойных рассвета и заката, трое тревожных, обвеянных неизвестностью суток. Неустанных молитв Небесам и всем Богам на лучший исход. Америго так боялся опоздать. Сейчас, когда его мальчик был у него на руках, он готов был отдать свою душу, только бы он остался жив. Айрэ назвал случившееся чудом. Словно сами Боги были на его стороне. Он пел древние восточные молитвы каждую ночь, взывая о милосердии Богов, моля дать юноше хоть день. Вот здесь-то Америго впервые и увидел истинный дар юноши, за который многие отдали бы состояния. Нами находился на гране, но он был жив. Создавалось впечатление, что Айрэ вцепился в душу юноши мёртвой хваткой, отказываясь её отпускать, а сам Нами прочно держался за своего спасителя, так же не спеша покидать этот мир. Из-за этого Айрэ почти не выходил из каюты Правителя, совсем мало ел, засыпал прямо там, стоя на коленях подле кровати. В такие моменты Америго перекладывал юношу на диван рядом, нашептывания ему успокаивающиеся слова, умоляя забыться пусть и тревожным, но всё же сном, иначе Айрэ рисковал погубить себя. Но вот, спустя три бесконечных дня, они достигли острова. Кажется, их там ждали. Жрицы тут же велели Америго хватать обоих мальчишек и бежать за ними, в храм. Времени совсем мало. Совсем скоро Нами был уложен на алтарь, а Америго и Дейрен выставлены за порог залы, где вождь начала проводить ритуал, сообщив, что они не опоздали и теперь волноваться не о чем. *** Первый судорожный вздох, и он на автомате поднялся над алтарем, распахивая полные ужаса глаза и невидящим взглядом смотря в потолок. Тело билось в конвульсиях, и даже вчетвером жрицы еле могли его удержать, пока вождь вливала в глотку необходимый настой. Нами пытался вздохнуть, но жрица продолжала вливать в него настой. Юноша захлебывался, пил и вновь захлебывался. По щекам текли горючие слезы, сердце билось быстро-быстро, обещая вот-вот лопнуть, и когда, казалось бы, он больше не выдержит, все прекратилось. - С возвращением, внучек, - съехидничала вождь, устало присаживаясь на поданный младшими жрицами стул. – И как там на той стороне? - Не важно, - ответил Нами и закашлялся: за неделю, или даже больше, проведённую на краю, тело ослабло, и голос хрипел. – Сплошные грешники и каторжники, - попытался пошутить Нами, вышло не очень. – Я думал, что уже не вернусь, что это конец. – Он закрыл глаза, и слезы облегчения снова полились по его щекам. – Бабушка я ведь, правда, жив? - Правда, внучек, правда, - старая женщина погладила плачущего и не имеющего возможности пошевелиться Нами по спутанным и грязным волосам. - Спасибо, теперь я свободен. Бабушка! – подорвался юноша, но слабое тело не позволило, и он рухнул, не успев толком оторваться от алтаря. - Отец, Америго, они волнуются, надо сказать, что все хорошо. - Уже, сейчас придут они, и папка твой нерадивый, и суженый, ты только не нервничай - это вредно, - и мальчишке спасибо скажи, он тебя у смерти отнимал столько времени, это дорогого стоит. - Скажу, бабушка, скажу, - уже сонно пробормотал Нами. Его веки смежились и он сладко уснул. Нежные губы вновь налились цветом, а бледные щеки окрасил румянец. Возможно, все наладится и жизнь возликует вновь, победив темную длань смерти. *** Проснулся принц уже не на твёрдом каменном алтаре, обтянутом шкурой какого-то крупного животного, а в тёплой постели. Чьи-то руки слабо сжимали ладонь, а рядом слышалось мерное дыхание. Слабость всё ещё не уходила, а наоборот, казалось, одолевала его сильнее. С трудом открыв глаза, юноша попытался сесть, или хотя бы приподняться над кроватью, но кто-то требовательно уложил его обратно. После чего к губам поднесли стакан с приятной, ароматной жидкостью. - Бабушка велела Вам не покидать постели в ближайшее время. - Услышал он тихий голос рядом. Значит, Айрэ. – Вы ещё очень слабы. Пожалуйста, выпейте. Тот, кто держал его ладонь, завозился рядом, и Нами уловил дурманящий разум запах морской соли и специй. Послушно проглотив слегка кислую жидкость и благодарно кивнув Айрэ, насилу разлепив глаза, Нами с помощью все того же имперца улегся обратно на подушки. Слабо сжав ладонь, он повернул голову в сторону и улыбнулся сонному Америго. Улыбка вышла жалкой, но счастливой и настоящей. Глаза предательски закрывались, но Нами категорически отказывался засыпать, пока не насмотрится на Америго, - его супруг нужен был как воздух. - Ами… - очень тихо и слабо позвал юноша, насилу открывая глаза, обводя окружающее его пространство пьяным взглядом. Мужчина тут же встрепенулся, подскочив, после чего мутным взглядом посмотрел на юношу. - Нами… Знал бы ты, как меня напугал! - Ами, - пробормотал юноша и улыбнулся чуть шире, тонкая ладонь слабо стиснула большую руку Америго. Тот немедленно крепче обхватил ослабевшую, тонкую ладошку, поднося её к губам, целуя каждый пальчик. - Щекотно, - хрипло рассмеялся юноша, тихонько вздыхая. Он продолжал бороться со сном, хотя заведомо знал, что проиграет. - Не уходи, Ами, - попросил почти шепотом Нами, когда его глаза окончательно закрылись от усталости. - Не ухожу. Засыпай, Нами. Всё равно против снотворного ничего не сделаешь. – Америго снова присел на край кровати, проведя рукой по взлохмаченным волосам юноши.