***
"Прошло уже два года с того дня, как я потерял своего любимого ученика, а я все никак не могу понять, почему боль не отпускает... - Размышлял мужчина, передвигаясь по небольшой улице очередного городка, такого же, как и множество других до него. А сколько их уже было? Этих небольших городков, с барами, с домами для "девочек" - все ему постыло. Как бы он хотел встретить своих друзей... Но все лучшие друзья исчезли из его жизни: один - движимый странной и при этом страшной идеей о вечной жизни, а она ушла движимая болью двойной потери. Она до сих пор тосковала без них, без младшего брата и своего возлюбленного. Как он сейчас ее понимал, особенно, после смерти Минато... Он так задумался, что не заметил идущих двух молодых женщин, и толкнул одну рукой, поправляя свою прическу, но вдруг остановился... Как давно он не ощущал этой чакры... Мужчина поднял голову и улыбнулся , увидев светло-карие глаза. Блондинка смотрела на него укоризненно: - Ну вот, Джирайя, ты как был раздолбай, так и остался... - Здравствуйте, Джирайя-сама, - сказала улыбающаяся Шизуне. - Добрый день, девочки, - ответил мужчина с расплывающейся по губам улыбкой. - Не к тем обратился, - ухмыльнулась Цунаде, на что незамедлительно получила ответ: - Жить долго будешь, дорогая Цунаде! - Даже не подкатывай! - ответила та и двинула другу в челюсть. - Я и не собирался, - спокойно и с доброй усмешкой в голосе ответил Джирайя, потирая ушибленную щеку: - Просто невозможно, но жизнь нас, наконец, столкнула... - Жизнь! Да разве это жизнь... - ответила, вздохнув, Цунаде... - Смысл есть во всем, - философски заметил Джирайя. Шизуне увидела какой-то небольшой ресторанчик: - Давайте зайдем, что мы стоим посреди дороги! - предложила она, и остальные двинулись за ней, уже шагнувшей в сторону заведения. Шизуне была рада, потому что Цунаде первый раз нормально поела за эту неделю, да и в глазах ее появилась хоть какая-то искра жизни. Ведь еще утром она просто угасала, а сейчас как будто Цунаде, наконец, поправилась от тяжелейшей болезни. Джирайя весь вечер улыбался и шутил, со стороны казалось, что у него все было хорошо, и только Цунаде уловила в его душе ту же растерянность, ту же непроходимую тоску, которую могут понять только люди , прошедшие через то же горе. Все эти часы, пролетевшие незаметно, они проболтали вроде бы ни о чем, но от этого им с каждой минутой становилось легче и свободней, будто сдерживающие их души узлы, наконец, удалось ослабить, пусть не развязать до конца. Слово эти узлы стали намного свободнее в тот вечер... - Знаешь, Цунаде, - ни с того, ни с сего начал Джирайя, - я ведь знаю, что могло бы тебе помочь, что может дать новый смысл жизни. Роди ребенка, роди мальчика, будет тебе человечек, ради которого надо жить, и назови его в честь него!.. - Да, мысль хорошая, но я не хочу, чтобы он жил в этом злом мире - мире войн, - сказала Цунаде, задумавшись. - Это еще проще: смотри, этот свиток подарил мне жаба - "предсказатель" и сказал, что без него я не обойдусь. Я должен его выучить и его надо подарить женщине - повелительнице слизней... Я знаю только одну. - Дай, пожалуйста, - заинтересовалась Цунаде. - Эээ, нет. Сейчас ты обещаешь, что послушаешь меня, - ответил Джирайя, убирая свиток от ее рук. - Ладно , но мне интересно , где ты сегодня будешь ночевать? Уже три ночи, мы совсем заболтались, - сказала Цунаде. - Да, найду что-нибудь, - спокойно ответил мужчина. - Нет. Сейчас в городе праздник, и нет мест, мы то с трудом нашли, - сказала Шизуне. - У нас две комнаты и два дивана: оставайтесь с нами, пожалуйста!.. - Только на пару дней, дальше надо двигаться, - ответил Джирайя, но неожиданно запнулся, когда увидел глаза Цунаде, умоляющие: "Не уходи, не надо". - Ну, вообще-то, пока ты не выгонишь меня... - успокаивающе добавил мужчина и подсел к ней поближе, стал просто гладить ее по голове, прижимая к себе, как гладят ребенка, чтобы успокоить его. Шизуне молчала и просто улыбалась: ведь сегодня первый день, когда ее подруга улыбалась и ничего не пила: "Просто хорошо ей с ним..." Уже ночью они втроем вышли из ресторана и отправились в сторону гостиницы. Цунаде так и не отпустила его от себя, и, почему-то, сейчас, именно сейчас ей был нужен этот простой "глупый" друг, и она сама не понимала почему.***
Неделю они были уже вместе, Шизуне не нарадовалась: Цунаде оживала на глазах. - Ну, я, наверное, завтра днем пойду - уже пора, - сказал за ужином Джирайя. Цунаде посмотрела на Шизуне: - Сходи за саке и две штучки принеси... Шизуне хотела возразить ей, но, увидев ее глаза, кивнула и вышла, понимая, что пойдет разговор только для этих двоих. -Джирайя, я долго думала над твоими словами. Я решила, что могу довериться только тебе... Я хочу ребенка, и кроме тебя у меня никого не осталось... Пусть он будет нашим, нам он обоим нужен. Джирайя обнял ее и прижал к себе, после чего тихо спросил: - Ты думаешь, это сегодня случится?.. - Да, я точно знаю... - ответила блондинка, немного краснея в щеках. В дверь вошла Шизуне, которая поставила на стол саке и тихо сказала немного рассеяно и неопределенно: - Я пойду, прогуляюсь: сегодня будут большой фейерверк и всякие ночные представления... Не ждите меня, я очень поздно вернусь...***
Джирайя обнял Цунаде, и нежно погладил по волосам. Он боялся ее сейчас обидеть, поэтому не спешил. Не торопясь, он снял с нее теплое кимоно, оставив ее в нижней рубашке. Аккуратно поглаживал ее по спине, он давал ей время, чтобы расслабится. Он отнес ее в ванную и включил воду, а пока ванна набиралась, он бережно раздел Цунаде по пояс, ласково касаясь ее нежной кожи чуть загрубевшими пальцами, стал гладить ее, слегка касаясь губами ее шеи... Она не сопротивлялась. Потом мужчина перешел к поцелуям около уха, от чего у нее побежали мелкие мурашки по всему телу. Женщина прижалась к его широкой груди спиной... Все также аккуратно и нежно он теперь поглаживал ее живот, постепенно спускался рукой вниз... Сняв ажурные трусики, он аккуратно помог ей сесть в ванную. Помогая ей мыться, он продолжал ласки: ласкал внутреннюю часть бедер, уже доходя рукой до ягодиц. От теплой воды и нежных касаний Цунаде начала стонать, пока еще не очень громко. Джирайя помог ей вылезти из ванны , завернул в простынь , отнес на диван. Он аккуратно посадил ее к себе спиной и продолжал ее поглаживать по животу, то спускаясь до бедер, отчего она вздрагивала и начинала прогибаться под его умелыми руками и вновь слегка постанывала, то переходил на ее шикарный бюст, гладя соски, которые возбужденно поднялись в красивые бугорки. Цунаде уже стонала в голос, когда он ее повернул к себе лицом и аккуратно положил на диван, продолжая ласки языком, даря ей свои самые нежные поцелуи. Цунаде что-то прошептала, он ответил ей глубоким поцелуем, полным заботы и заставляя забыть ее метания. Она стала гладить его достоинство, опуская руку до предела. Джирайя спросил охрипшим голосом: - Готова?.. - по глазам его можно было уже сказать, что мужчина еле сдерживается, на висках стали проступать маленькие бисеринки пота. Цунаде ответила низким и сбивчивым от участившегося дыхания голосом: - Сейчас или никогда... И застонала еще сильнее, когда почувствовала сладостные ощущения внизу живота. Все ее тело объяло удовольствие, сладкая нега... Теперь она уже не чувствовала ничего, и будто в этом мире были только она и Джирайя, и больше никого... Они кончили, достигнув высшей точки удовольствия одновременно... В эту ночь они любили друг друга ради себя, ради того малыша, который спасет их обоих от одиночества, который даст новую любовь и новую цель в жизни.... А на утро он ушел... Когда Шизуне вернулась, она увидела улыбающуюся во сне Цунаде... На столе лежал свиток от предсказателя и маленькая записка: "Я тебя любил всегда и буду дальше любить до конца своей жизни..."