If you're going through hell keep going

Я стою и смотрю на то, как медленно, практически незаметно, поднимается грудь спящего Стилински. Можно было бы сказать, что он наконец расслаблен и спокоен, если бы не ресницы, что лихорадочно подрагивают, и пальцы, что крепко сжимают покрывало. Наверное, ему что-то снится ... И мне почему-то не кажется, что это хороший сон. Я разворачиваюсь и следую обратно на кухню, где беседуют Скотт и Дитон. Когда они видят меня, то сразу же замолкают. — Ты уверена, что ты в порядке? — спрашивает МакКолл, и я согласно киваю. Хотя, это определённо далеко от правды. Всё моё тело сковывает странная истома, которая заставляет меня иногда прикрывать глаза и считать до пяти, в надежде на то, что она уйдёт на задний план. Это как словно каждую клеточку одновременно перетирают в мясорубке. — Моё состояние — это последнее, что нас сейчас должно беспокоить, — произношу я, опираясь бедром о кухонный стол. — Айзек звонил? Как там Эллисон? — Она в порядке. После операции, скорее всего, останется шрам, но хромать она не будет. — Это хорошо, — я улыбаюсь одними уголками губ. — И всё-таки, — Скотт делает шаг мне навстречу. — Брук, рейко, похоже, оставил тебя, это не могло пройти бесследно ... И ещё, Питер нам всё рассказал. Я поджимаю губы. Это был лишь вопрос времени — когда Хейл воспользуется моментом и поделится со всеми моими секретами. — И что вы теперь хотите от меня услышать? Да, мой отец был оборотнем ... — Твой отец был истинным альфой, Брук! — подключается Дитон. — Хорошо, да, он был истинным альфой, только что толку? Я не оборотень, как видите! У меня ни когтей, ни шерсти, ни клыков, ни прочих ваших волчьих штучек! — Одно я знаю точно — дети истинного альфы никогда не рождаются обычными людьми, — голос Дитона спокоен, как и всегда. — Последние три месяца ты была лисом, и потому в любом случае не могла быть волком ... — Да, да, я знаю, рейко меня уже об этом уведомил, — я передёргиваю плечами. Скотт переглядывается с мужчиной. — Он разговаривал с тобой об этом? Я обхватываю руками корпус в попытке согреться. Странно, но ладони бьёт в ознобе, словно я стою на морозе без перчаток. — Бросил пару фраз о том, что Мастер выбрал меня именно потому, что я, якобы, дочь истинного альфы, и обладаю чем-то, что не под силу обычным оборотням ... Понятия не имею, что он имел в виду, но, наверняка, это что-то непонятное и сверхъестественное, как и всё в этом городе ... Я замолкаю, когда ловлю на себе удивлённые и даже немного испуганные взгляды. — В чём дело? — Брук ... Ты только не волнуйся ... — Скотт достаёт из кармана мобильный телефон и протягивает его мне. Я вопросительно приподнимаю брови. — Твои глаза ... Я медленно поднимаю телефон на уровень своего лица, потому что от мысли о том, что именно я могу там увидеть, мои руки покрываются мурашками. И не зря. Экран телефона Скотта еле видно отражает предметы, однако свои ярко—зелёные, практически ядовитые, глаза, появившиеся вместо обычных голубых, кажется, отразятся в чём угодно. — Это ещё что за хрень? — я с грохотом кидаю телефон Скотта на стол так, словно он может угрожать моей жизни. — Кто-нибудь может мне объяснить, как такое вообще возможно? — Ты уверена, что рейко ушёл? — Если честно, то мне вообще казалось, что он умер! Я не видела, чем закончилась их схватка, но раз уж ногицунэ остался жив и сейчас разгуливает по Бэйкон Хиллс, держа Лидию на поводке, причём, дай Бог, живой, то вывод напрашивается сам собой! Я с непонятно откуда взявшейся злостью ударяю ладонью по столу. Однако, вспышка гнева угасает моментально, и я тут же расслабляюсь. Эти странные перемены в настроении пугают меня не меньше, чем мои "новые" радужки глаз. — Они исчезли ... — говорит Скотт. — Глаза снова голубые. — Отлично! — я провожу рукой по лицу и тяжело вздыхаю. У меня нет желания проверять это, снова обращаясь к отражающей поверхности. Казалось бы, рейко ушёл, и проблемы должны были поубавиться, но, всё происходит с точностью, да наоборот. — Может то, что произошло с тобой и Стайлзом — состояние Бардо, в которое ногицунэ погрузил вас на несколько дней, — открыло в тебе то, что было спрятано глубоко внутри? — Дитон начинает говорить, и я предчувствую, что рассказ получится в очередной раз довольно запутанным. — Часто бывает, что определённые события в нашей жизни открывают двери в душе, что были плотно закрыты. Это может проявляться как в плохом, так и в хорошем смысле. — Это произошло с нами после того, как мы спасли родителей? — Скотт задаёт вопрос, однако, тот не требует ответа. Но всё же, Дитон согласно кивает. — Всё произошедшее могло открыть в тебе волка. — Знаете, док, насколько я помню, вы сами считаете, что некоторые двери нужно держать закрытыми. Так вот, я такого же мнения. Я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь обратно в гостиную в полной уверенности выйти на улицу и подышать свежим воздухом, однако, как только я выхожу из кухни, то вижу, как Стайлз, до этого спящий, подскакивает на ноги. Его глаза бегают по помещению, испуганные и потерянные. — Стайлз! — восклицаю я, подлетая к юноше. Я хватаю его за кофту, пытаясь удержать в равновесии, однако, он продолжает кидаться из стороны в сторону, словно не осознаёт, где находится. — Эй, эй, друг! — я вижу, как Скотт возникает рядом и тоже хватает Стилински. Вместе нам удаётся вернуть его внимание, а так же координацию. — Сколько ... Как долго я спал? — его голос дрожит, и это меня пугает. — Пару часов, — отвечает Скотт. — Ты в порядке? — спрашиваю я, всё ещё держа Стайлза за рукав. — Да ... Мы с МакКоллом усаживаем парня на диван, и сами садимся по обе стороны от него. Я вижу, как Стайлз оттягивает рукава толстовки на ладони. Я всегда так делаю, когда мёрзнут руки. — Тебе холодно? — спрашиваю я. — Не знаю, я ... Я просто почему-то не могу согреться. — Скотт, телефон звонит, — доносится до нас голос Дитона. — Это Кира. Парень переводит на нас вопросительный взгляд, и мы со Стайлзом синхронно киваем. — Я сейчас вернусь, — произносит он, а затем уходит. Я встаю с места и подхожу к креслу, на котором лежит сложенный плед, а затем присаживаюсь обратно и укрываю им плечи Стилински. — Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, поправляя шерстяную ткань так, чтобы она покрывала юношу полностью до подбородка. Стайлз пожимает плечами. — Нормально. Наверное ... Он начинает тереть свои ладони друг о друга. — Давай я, — я обхватываю руки Стайлза своими, натыкаясь на холодную, словно камень или металл, кожу. — Господи, да ты просто ледышка! Стилински хмыкает и поднимает свои глаза на меня. Я не могу сдержать улыбки и когда чувствую, что щёки почему-то вспыхивают румянцем, опускаю глаза на наши руки. Чтобы хоть как-то согреть юношу, начинаю тихонько растирать тыльные стороны его ладоней. Стайлз окончательно успокаивается, я вижу это по тому, как перестают напрягаться его руки. — Ты поцеловала меня, — вдруг неожиданно произносит он, отчего внутри меня что-то сжимается в тугой узел. Сказать, что это было неожиданно — ничего не сказать. — Я думала, что ты умер, и это было искусственное дыхание, — фыркаю я, однако, мне кажется, что это получилось слишком наигранно. Я слышу, как Стайлз издаёт смешок. — В таком случае, считай, что это подействовало, — произносит он, отчего я снова улыбаюсь. — Спасибо тебе. — Будешь должен, — отвечаю я, продолжая греть его руки. Я вижу, как Стилински вытаскивают одну ладонь из моей хватки, а затем берёт мою и переплетает с ней пальцы. Я не знаю, зачем он это делает, но я не против. Я поднимаю на него глаза, сталкиваясь с ним взглядами. — Согрелся? Стайлз кивает. Ещё буквально одно мгновение мы просто смотрим друг на друга, а затем парень сокращает и так небольшое расстояние между нами и легко касается своими губами моих. Это не столько поцелуй, сколько что-то, что невозможно передать словами. Что-то, что уже не донести с помощью объятий — Ты поцеловал меня, — произношу я, как только Стайлз медленно начинает отстраняться. Он до последнего держит глаза закрытыми, когда я свои распахиваю тут же, как наши губы перестают соприкасаться. — Я просто проверял, дышишь ты или нет, — произносит он, улыбается, а затем на секунду смешно щурится и, наконец, открывает глаза. Я поджимаю губы, когда ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы повторить поцелуй. Я опускаю взгляд вниз, когда понимаю, что, кажется, что-то чувствую к этому человеку, сидящему напротив. Что-то такое, от чего я действительно забываю, как дышать. Я крепче сжимаю руку Стайлза и вдруг начинаю ощущать странное покалывание в предплечье. Я опускаю взгляд вниз и вижу, как по моим венам бежит что-то чёрное. — Что ... это? — Ты забираешь его боль, — отвечает кто-то третий. Я поднимаю голову и вижу вернувшегося Скотта, что стоит в дверном проёме. — Тебе больно, Стайлз? — Не то, чтобы ... Это больше похоже на усталость. Стилински хочет вырвать свою руку из моей, однако, я лишь крепче её сжимаю. Чёрные ниточки снова начинают двигаться под моей кожей. — Стайлз ... — Скотт подходит ближе, не спуская с друга серьёзный взгляд. — А если по правде, насколько сильно тебе больно? Стилински поджимает губы и переводит взгляд на меня. Тем временем, покалывание в руке переросло в жжение, однако, я не собираюсь выпускать ладонь Стайлза. Я не хочу, чтобы этому человеку было больно. И раз уж у меня появилась реальная возможность помочь ему, я её не упущу. К тому же, кто знает, вдруг эта волчья сила исчезнет так же неожиданно, как и появилась. Звонок в дверь, прогремевший, словно гром среди ясного неба, освобождает Стайлза от ответа. Мы со Скоттом переглядываемся вопросительными взглядами. Похоже, никто из нас не ждёт гостей. Однако, мы слышим характерный щелчок открываемой двери раньше, чем соображаем, и вот спустя пару секунд из-за угла появляются трое: миссис МакКолл, шериф Стилински и Пэрриш. Джон замирает на месте, когда видит своего сына. Кажется, он всё ещё не может поверить, что это действительно Стайлз. Ведь по словам ребят, мы со Стилински пропали без вести после трагедии в больнице на долгие три дня. — Пап? — первым подаёт голос Стайлз. Я вижу, как взгляд шерифа скользит в сторону Скотта. Тот кивает, и я выпускаю руку Стайлза из своей, позволяя ему встать. Шериф тут же подаётся вперёд и заключает своего сына в крепкие объятия. Слёзы на глазах и усталая улыбка заставляют моё сердце обливаться кровью. Ведь первое, о чём я спросила Скотта, когда мы сели в машину и уехали подальше от парковки, на которой были найдены, было "Жива ли моя мама?". И короткое, пропитанное болью и сожалением "Нет" стало ответом на этот вопрос. Она погибла из-за того, что автомат, что помогал поддерживать жизнедеятельность организма её слабому сердцу, перестал работать, как и вся техника в больнице, после того, как вышибло пробки. Я знаю, что это вина демонов Они и ногицунэ, но Стайлза я в этом не виню. И, надеюсь, что сам он тоже этого не помнит. Миссис МакКолл хватает Скотта за локоть и тянет в сторону, видимо, на разговор, и я перевожу взгляд на единственного оставшегося незамеченным мной прежде присутствующего — Джордана. Он сомневается, я вижу это в его нахмуренных бровях и складке, что образовалась на переносице. Он нервничает, и это определяется резкими движениями пальцев, которыми он беззвучно щёлкает несколько раз, прежде чем, наконец, сделать шаг ко мне навстречу. Последний человек, что, вроде бы, является мне родным по крови, несмело улыбается и садится рядом. — Привет. — Привет, — я сжимаю в руках уголок пледа, которым до этого укрывала плечи Стайлза. Пэрриш вздыхает, а я тем временем начинаю нервно постукивать по полу ногой. Нам не то, чтобы неловко рядом с друг другом, просто никто не пишет нужных речей для тех, кто только недавно узнал, что у него есть родная сестра или брат, а сами мы, похоже, не можем найти нужных слов. Да и вообще, существуют ли такие? — Почему ты сменил фамилию? — спрашиваю я, продолжая пялиться на плед в собственном кулаке. — Потому, что это была его фамилия, а не моя или мамина. Я пожимаю плечами. Несмотря на то, что своего отца я не помню, я никогда не хотела сменить фамилию. Возможно потому, что и мама носила её всё время до момента свадьбы с Каем. — Как ты себя чувствуешь? — Ох, если бы за каждый раз, как мне задавали этот вопрос, я бы получала десять баксов! — я ухмыляюсь, запускаю пальцы в волосы и слегка взъерошиваю их в привычном когда-то жесте. — Всё нормально, правда. Послушай, я не хочу, чтобы вы с шерифом Стилински в это лезли. Всё не так просто, как кажется ... — Ты имеешь в виду оборотней? Сказанное молодым человеком застаёт меня врасплох, словно гром среди ясного неба. — Ты знаешь? — мой голос неожиданно высокий и хриплый, словно мне только что ударили под дых. Джордан прикладывает палец к губам. — Мать рассказывала в детстве сказки про мальчика—волка и его приключения. Как оказалось позже, этим мальчиком оказался мой ..., — Джордан запинается, а затем откашливается. — Наш отец. А приключения — истории отца, которые он рассказывал ей. Сначала я не поверил, но потом кое-что заставило меня принять эту правду. Я, наконец, отрываю глаза от собственных рук и поднимаю их на Джордана. Мне не нравится это его "кое-что". — У меня есть новость. Кажется, каждый из нас — Скотт, Стайлз и я — успели позабыть о том, что в доме находится ещё и доктор Алан Дитон. Он появляется в гостиной, медленно вышагивая по деревянному полу. Я вскакиваю с места, и Джордан зачем-то делает то же самое. — В чём дело? — спрашивает Скотт. — Кажется, я знаю, когда ногицунэ захочет сыграть свою заключительную партию. Раньше мы никогда не сталкивались с этим, и сейчас он навряд ли упустит такой момент. Завтра наступает суперлуние. Я вижу, как все присутствующие перекидываются вопросительными взглядами. Кажется, никто раньше не сталкивался с подобным понятием. Я поднимаю глаза на Пэрриша, однако, на его лице нет ни удивления, ни чего—либо ещё. — Новолуние совпадает с наибольшим сближением Луны и Земли, — произносит он так, словно у него ответ на этот вопрос был заранее приготовлен. — Помощник? — шериф удивлённо вскидывает брови. — Простите, сэр, — Джордан пожимает плечами. — Но, кажется, у всех в этой комнате есть свои секреты. Я чуть клоню голову на бок и прищуриваюсь в ожидании объяснения, однако, похоже, юноша не торопится говорить. Я вижу, как он медленно выдыхает и закрывает глаза, а когда открывает их спустя мгновение, то я вижу яркие кислотно—зелёные радужки там, где должны быть нежные жёлтые цвета. Точно такие же глаза я видела сегодня в отражении телефона Скотта, когда смотрела на своё лицо. — Кто ты? — спрашивает Стайлз. — Он оборотень, — отвечает Дитон. — Точно такой же, как и Бруклин. Дети истинного альфы, те, что рождены не просто от чистой крови, но от идеальных волчьих генов. — Но его глаза ... Они зелёные, — не унимается Стилински. — Не голубые, не жёлтые, и не красные ... Такое вообще возможно? — Теоретически, Стайлз, возможно всё, — коротко отвечает Дитон. — И как давно ты оборотень? — Не знаю ... Но глаза появились в день, когда вы со Стайлзом пропали. Точнее, в ночь. Я проснулся от крика девушки, и он был настолько громкий, что просто оглушал. Я закрыл глаза, обхватил голову руками и так получилось, что упал с кровати ... Когда поднялся, то увидел длинные когти на своих руках. А в отражении, что показало зеркало, я увидел картину ещё страшнее. — Это была Лидия, — говорил Скотт. — Она кричала тогда ... Она пыталась найти вас. Парень кивает в мою сторону, а затем переводит взгляд на Стайлза. Я поджимаю губы. Лидия пыталась спасти нас, а всё, что мы сейчас делаем — это тратим драгоценное время на разговоры. — Будем считать, что то, что бы сейчас во мне не "рождалось", — я произношу это слово, делая кавычки пальцами, потому что до сих пор слабо во всё верю. — Теперь наше преимущество. Преимущество, которое поможет нам отыскать Лидию до того, как это суперлуние успеет вступить в силу.