ХХ.ХХ.ХХХХ
Очередное испытание, которое я «с треском провалил». Черт возьми! Не нужно мне ни молиться, ни кланяться! Достаточно просто прийти и посмотреть. И все. И закрытые двери откроются. Невидимые ключи сами появятся. Зачем мне приносить жертву, когда я могу просто взять то, что само идет мне в руки? Зачем мне кричать о том, что я могу сделать? Результат все равно будет один: я разочарую отца. Впрочем, мне не нужно его одобрение. Мне лишь бы не видеть. Ничего не видеть. Но это невозможно. Я как всегда сбежал. Это не впервой. Все решат, что я боюсь гнева отца. Еще бы. Будущий глава клана и такой слабак. Мне должно быть стыдно. И я сбегаю. Им не обязательно знать, что я не хочу видеть их. Что мне противны их лица, их мысли и желания. Я не хочу знать их будущее. Я вообще не хочу ничего знать. Бредя по моей любимой лимонной аллее, я случайно встретил девочку. Она немного младше меня. Темные волосы заплетены в две маленькие косички и завязаны пышными бантами. Она была одета в клетчатое зеленое платье с белым кружевным воротником и высокие, длиной до колен, белые гольфы. Девочка играла с маленьким котенком. Увидев меня, она испугалась. Затем спохватилась и сделала вид, что серый комочек, то и дело пытающийся спрыгнуть с ее колен, принадлежит ей. Алина. Так ее звали. Она была смешной и веселой. И, проведя в ее обществе остаток дня, я даже позабыл о том, что сегодня разочаровал отца гораздо больше, чем раньше. Ведь если я вдруг попадусь ему на глаза, то вряд ли отделаюсь простым домашним арестом. Котенок на самом деле был бездомным. Родители Алины не разрешали ей его забрать, и девочка слезно умоляла меня не выдавать ее маленькую тайну. Еще бы, если «Зеленый патруль» найдет его, он станет расходным материалом. Мех, мясо... Людей больше, чем зверей. Их нужно чем-то кормить, во что-то одевать. Даже если я стану главой рода, даже если докажу всему миру свое могущество, я не смогу отменить эти правила. Я пообещал. Это было не трудно. Даже больше, я сказал ей, что могу приютить зверька, если это необходимо. Я навсегда запомнил ее счастливые карие глаза. То, с каким восторгом она на меня смотрела. Как ловко плела котенку его именной ошейник. Мы нашли небольшой плоский камушек, на котором я поставил свой знак. Опрометчиво с моей стороны. Ведь все считают, что я даже этого не могу сделать. Стемнело. Настало время прощаться. Алина предложила встретиться здесь же завтра, в то же время. И тогда я увидел. Снова увидел. У этой веселой, жизнерадостной девочки нет завтра. Она умрет сегодня. Бандиты уже ждут ее дома. Я бы мог проводить ее домой, защитить от этих бандитов. В этом случае она и ее семья сгорит в пожаре. Я мог бы остаться на ночь и предотвратить пожар, но тогда ее отравят. Я мог бы выявить яд раньше, чем она съест его, но ее похитят. Я не смогу помешать этому. Потому что один из похитителей убьет меня. Я могу пойти на это, но девочку я все равно не спасу. Проще не делать ничего. Делать вид, что я слеп и ничего не вижу. Я делал так раньше, я смогу делать так дальше. И я... я улыбнулся ей и сказал: «До завтра». Завтра, которого у нее нет.ХХ.ХХ.ХХХХ
Альберт наконец-то добился своего. Я рад. Ему больше не придется терпеть отцовских проповедей до и после завтрака, обеда, ужина. Ему не нужно учтиво улыбаться и считать секунды до окончания трапезы. Не надо делать вид, что ему приятно отцовское общество. Я бы тоже хотел уехать из дома. Туда, где не было бы отца. Но были бы другие. С моей внешностью меня очень трудно не узнать. С другой стороны, если я уеду, я перестану видеть Катарину. Может, это и к лучшему. Все-таки договорные браки – это слишком тяжело. Когда я узнал, что у меня есть невеста, я воспринял это равнодушно. Не было ничего удивительного в том, что мои родители расписали мою жизнь на несколько лет вперед. Но известие о том, что моя подруга детства на самом деле является моей будущей супругой, выбило меня из колеи. Я был рад. И эта радость раз за разом хуже всякого ножа резала мне сердце. Катарина не будет счастлива со мной. Не будет. Я не смогу защитить ее. Не смогу подарить ей ничего, кроме страданий. А она будет лгать мне, говоря, что счастлива. Быть может, она и сможет меня полюбить. По-настоящему. Не как брата и не как друга. Но вряд ли это поможет ей жить дальше. Без меня. Ведь я... Я должен что-то для нее сделать. Сейчас, немедленно. Пока у меня еще есть время. Пока я не уехал. Надо расторгнуть помолвку. Надо спрятать Катарину. Так, чтобы никто не мог найти ее, не мог причинить ей боль. Плевать, что это невозможно. Я вижу разные варианты. Но результат один. Почему все так? Должен быть способ уберечь ее. От всего. В первую очередь, от моего отца. Я найду его. Это первый раз, когда я хочу что-то сделать. Что-то изменить. Впервые я не верю в то, что бессилен. Но ведь это так.ХХ.ХХ.ХХХХ
Пожалуй, лучше всего мне удается лгать. Отец уверен, что я бездарь. Что Светлоликая ошиблась в своем выборе. Это кажется невозможным, но да Высшие Силы могут ошибаться. Улыбка приросла к моему лицу, боюсь, что навсегда. У меня все хорошо. Всегда все хорошо. Я даже в это верю. Я уже не знаю, когда говорю правду, а когда лгу. «Беззаботность и равнодушие» – вот какой я. По крайней мере, так говорит моя мать. Мой брат утверждает, что я слишком легкомысленный. Мой отец считает меня позором семьи. И все же, как ни странно, я по-прежнему наследник рода. Интересно, как долго я буду им оставаться? Я так ничего и не сделал. Ничего не придумал. А время прошло. Я уезжаю. То, чего мне хотелось больше жизни, наконец-то свершилось. Я покидаю родной дом. Я оставляю Катарину. Когда я закончу Академию, нам придется сыграть свадьбу. У меня есть еще несколько лет. Быть может, мне удастся облегчить ее участь. Несколько пустых страницХХ.ХХ.ХХХХ
А мир жесток. Мой дом, конечно, не лучшее место, но все же, Академия далеко не Рай. Я знал, что так будет, но имел неосторожность надеяться... На что, хотел бы я знать? Как я хотел обмануть себя в этот раз? На самом деле все очень просто. Хочешь получить уважение – унизь того, кого все унижают. Быть наследником рода удобно. На тебя не посмеют поднять руку. Но уж лучше драка, чем полный игнор. Если подумать, у меня был шанс стать одним из них. Тех, кто наивно полагает, что правит миром. По крайней мере в стенах Академии. Мне предложили убить одногруппника. За то, что у него были седые волосы. Они хохотали и говорили, что он старик. А я молчал и, стиснув зубы, смотрел прошлое «старика». - Хочешь стать одним из нас? Надоедливый вопрос. Не хочу. Мне не нужен ваш вымышленный мир. Мой лучше. Моя фантазия лучше! И мое могущество больше. Я могу создать мир по своему разумению. Но зачем? Отец когда-то говорил, что есть мир, подобный нашему. Он подбрасывал монетку и заставлял ее упасть ребром. Он объяснял, что орел и решка слишком отличаются друг от друга, и в то же время являются одним целым. Второй мир такой же, как наш. В нем живут такие же люди. Но нам не дано их встретить. Мы не имеем права видеть их. А они нас. Люди того далекого и в то же время такого близкого мира даже не подозревают о существовании нашего. И они не должны узнать о нас, а мы должны делать вид, что их не существует. Впрочем, как параллельные прямые никогда не пересекутся, так и мы никогда не узнаем о существовании друг друга. «Никогда не говори “никогда”». Порой отец забывает главные заповеди магов. А может быть, он делает это специально? Сколько раз я не пытался увидеть прошлое отца – все было бесполезно. Он окружил себя мощными щитами. Их можно разрушить, но мне это не нужно. Он что-то скрывает? Его личное дело. Меня это не касается.ХХ.ХХ.ХХХХ
«Старик», похоже, молится на меня. Это ужасно. Если Грег станет моим другом – умрет молодым. Но никого, похоже, не волнует, что будет с нами лет через десять. Вполне возможно, что Грега перестанут называть «стариком» и побоятся задирать, если мы станем друзьями. Если я помогу ему сейчас, то это дурно скажется потом. Если попытаюсь остаться равнодушным сейчас, то Грег, вполне возможно, возненавидит свою жизнь. Поверить не могу, что меня заботят подобные вопросы. Я ведь давно решил ни во что не вмешиваться. Жизнь кажется такой простой, когда плывешь по течению и убеждаешь себя в том, что у тебя нет выбора. Сегодня был странный день. Все казались непривычно дружелюбными. Лесть. Как она меня бесит. Ложь... ее так легко раскрыть. Интересно, всем тоже известно, что я лгу? Или они догадываются? Равняют на себя? - Ты слишком искренний. Меня удивило это откровение. Так же, как кто-то сказал, что моя душа нараспашку. Некоторые наивно полагают, что меня легко ранить. Словами меня задеть невозможно. Мне можно причинить только физическую боль. Порой, я задаю себе вопрос. Есть ли у меня сердце? Похоже, эта Академия сделала меня только хуже. Вечер. Он казался обычным. Таким же, как и предыдущие. Я как всегда заперся в своей комнате. Я устал, хотел лечь спать пораньше. А может просто не хотел никого видеть. Я сам себя не понимаю. Мне хотелось тишины, это точно. Это случилось внезапно. Такого никогда не было. Никогда! Горел свет, я точно помню. Было слишком светло. Так, что слепило глаза, и я подумывал о том, чтобы немного приглушить свет. Но мне не пришлось этого делать. Свет сам погас. Вернее, я ослеп. На несколько минут, не больше. И тишина исчезла. Я слышал гул ветра, шум бушующего моря и неприятный громкий звук. Как будто камень ударялся о камень. А потом мне стало больно. Невыносимо больно. У меня даже нет слов, чтобы описать это. Дыхание прервалось, и в какой-то миг мне показалось, что я задыхаюсь. Я попытался вдохнуть, но вместо этого закашлялся. Внутри все горело. Я сходил с ума от внезапной, разрывающей на части боли. В чувство меня привел настойчивый стук в дверь. Мне что-то кричали и неистово колотили в дверь. Ее даже пытали открыть магически, но это было бесполезно. Я не помнил, как оказался на полу. Мои руки отчего-то были в крови. Голова кружилась, ноги подкашивались. Дышать было трудно. Меня била мелкая дрожь. Мне почему-то было страшно. Стук в дверь напоминал о том неприятном гуле. Быть может, это он и был. Мне нужно успокоиться. Немедленно успокоиться, и открыть дверь. Мне надо было во что бы то ни стало убедиться, что ничего не произошло. Надо было увидеть что-то вечное. Сколько себя помню, вечным для меня всегда был Земной шар. Я привычно создал его миниатюрную модель и принялся рассматривать самые мелкие острова. Всю мою жизнь они были незыблемыми. Нужны были тысячелетия, чтобы омывающий эти крошечные кусочки земли океан полностью поглотил их. Однако эти острова исчезли. Этого, наверное, никто и не заметил. Никто не придал значения тому, что исчез практически неизвестный кусочек суши.ХХ.ХХ.ХХХХ
Я в очередной раз убедился, что быть сильнейшим – самое большое наказание, которое только может быть. Конечно, есть плюсы. Но я не умею пользоваться ими. А минусы просто усложняют мою жизнь. Я понял, что происходит. Не знаю, почему и как такое получилось, но каким-то образом я связан с миром, в котором живу. Это, наверное, для того, чтобы я никогда не смог его покинуть. Какая жалость! Острова продолжают исчезать. А кроме меня этого никто не замечает. Каждый раз, когда это происходит, меня мучает адская боль. Она скоротечна. Но от этого не легче. Наверное, мне нужно разобраться в том, что происходит. Найти того, кто балуется тем, что стирает континенты. Найти и спросить: «Зачем?». Может, остановить. Может, помочь. А может, мне надо кому-то об этом рассказать? Кому? Я никому не доверяю. А Альберт далеко. Ему не до меня... Несколько пустых страницХХ.ХХ.ХХХХ
Я снова дома. Не думал, что возращение сюда станет для меня настоящей пыткой. Катарина как всегда прекрасна. Моя мать, как и прежде холодна. Отца по-прежнему интересуют лишь наши с Альбертом достижения. Иногда мне хочется, чтобы он относился ко мне так же, как и к Катарине. Холодная вежливость, когда это необходимо, все остальное время он ее попросту не замечает. Увы, родной сын интересует его немного больше, чем очередной совет. Я ненавижу улыбаться. Я не знаю, как прекратить это делать! Я пришел на лимонную аллею. Котенка там уже не было. Алины тем более. Я хотел вспомнить... себя. Какой настоящий я? Что люблю, что ненавижу? Что ценю, что презираю? Я не помню. Я могу лишь улыбаться. Так искренне, как в это верю. Я слишком пуст, чтобы быть магом, главой, другом... хм, человеком.ХХ.ХХ
ХХ.ХХ.ХХХХ
Альберт вернулся на несколько дней позже меня. Радость встречи омрачил грядущий суд. Мой ненаглядный братец привел в дом опаснейшего человека, которого обвиняли в убийстве. Михаэль своей вины не отрицал. Он не видел смысла этого делать. Все было бесполезно. Его слова роли не играли. Его вину проще доказать, чем опровергнуть. Отец и брат уже все решили. Осталась формальная процедура подписания приговора: убийце – смертная казнь. Все было бы гораздо проще, если бы этот Михаэль был действительно виновен, или если бы он хотя бы не молчал. Нам хватило одной случайной встречи, чтобы навсегда запомнить друг друга и навсегда возненавидеть. Не думал, что кто-нибудь сможет вывести меня из себя одним только своим видом! Отец, как ни странно, все еще не лишил меня права на наследство. С моей успеваемостью меня давно пора было судить, или от клана отчислить. Но нет. Мое слово играет, чуть ли не решающую роль. Но никто не сомневается в том, что я тоже что и все. Но ведь надо говорить правду, не так ли? Черт меня дернул выйти в сад. У меня и в мыслях не было говорить с этим Михаэлем! Да что там, я видеть его не хотел! Но увидел. Он сидел на скамейке под виноградником и что-то негромко говорил сидящей рядом Катарине. Сердце сжалось от этой картины. Она с ним. И я ревную. А он не из слабых. Он сможет ее защитить. Не его ли я хотел найти? Катарина звонко смеялась, что-то спрашивала, внимательно слушала ответ и снова смеялась. Она казалась счастливой. Не знаю, сколько я стоял и смотрел на них. Смотрел, и убеждал себя в том, что должен отпустить ее вместе с этим парнем. Он не причинит ей вреда. Кому угодно, только не ей. Их идиллию нарушила няня Катарины. Заметив, что подопечная находится в опасной близости от опаснейшего преступника, она подняла шум. Тогда Михаэль впервые сказал, что не убивал. Сказал это больше для себя, и, быть может, Катарины. Она его услышала. Обернулась, как-то виновато улыбнулась, и прошептала: «Я верю». Слышать это было невыносимо. Я хотел уйти, но та же слишком шумная няня заметила меня. Опять поднялся крик. Михаэль внимательно на меня посмотрел и криво усмехнулся. Потом мы о чем-то говорили, но я не помню слов. Одна злость.ХХ.ХХ.ХХХХ
Мое первое в жизни судебное заседание, видимо, стало для меня последним. Обвиняемый был собран и как всегда горд. Он молчал и криво улыбался, выслушивая очередные обвинения в свой адрес. Иногда он закатывал глаза, вслушиваясь в слова своего жалкого адвоката. Обвинение и защита выступили. Осталось вынести приговор. Правило круглого стола, чтоб его. По очереди говорим свое лживое мнение. И потом глава выносит вердикт. Отец не участвует в опросе. Значит, мое слово решающее. Все знают, что говорить. И все говорят: «Виновен». Мы должны говорить правду. Такой, как она есть. Мы ведь правящая семья. Мы не должны лгать. Красивые слова. Я просто устал врать. Поэтому просто сказал правду: «Не виновен». Шум, недовольство, удивленный взгляд Михаэля. Думаю, он был уверен в том, что именно я его очерню. Нет, личное отношение не должно иметь значения. Так говорит отец. Если отбросить эмоции и посмотреть правде в глаза, едва ли человек, будучи без сознания, способен заколоть ножом лучшего друга. Думаю, если бы я заставил Михаэля раздеться, мы бы увидели окровавленные бинты. Ему по-прежнему тяжело ходить. А с тех пор прошло уже больше трех недель. Неудивительно, что заседание отложили. На следующее меня бы не пустили. Надо было действовать сейчас. Но, чудом выигранное время я провел на полу своей комнаты, корчась от боли. Я больше не видел того парня с алыми глазами. Не слышал слов, которые наверняка бы забыл. Все было как в тумане. Лишь иногда всплывали картинки прошлого Михаэля и будущего Катарины. Хотел бы я знать, где был я сам. Пропущено несколько страницХХ.ХХ.ХХХХ
Я спас жизнь этому Михаэлю. И отдал ему Катарину. Я отпустил ее. Я отдал им свой дом, свой щит. Все равно, никто не знает о том, что у меня ключ от этой потусторонней долины. Ведь я не сделал ни одного ритуала. В них не было нужды. Их никто не найдет. Им ничего не грозит. Они могут появляться там, где пожелают. Теперь они могут все. А я... Я больше никогда их не увижу. И, наверное, это лучшее из того, что могло со мной случиться. Прощай, Катарина. Пропущено несколько страницХХ.ХХ.ХХХХ
Эта боль невыносима! Как долго мне ее терпеть? Я больше не хочу чувствовать это! Не хочу! Я найду его. Того парня, который видится мне время от времени. Того самого, что стирая континенты, причиняет мне боль. Найду и остановлю. Чего бы мне это не стоило.ХХ.ХХ.ХХХХ
Мир все еще не рухнул. Я так и не нашел его. Зато отец узнал о том, что континенты начали исчезать. Еще бы он не узнал! Ведь уничтожили его личный островок. Не мог ли он быть раза в три поменьше? Я заметил неутешительную закономерность. Чем больше площадь суши, тем мне больнее, когда ее стирают. Вместо того чтобы искать виновника всех бед, отец ищет меня. Я удивляюсь собственной глупости. Неужели я не мог сбежать раньше?ХХ.ХХ.ХХХХ
Людей бесит моя неизменная улыбка. Знали бы они, как меня самого она бесит. Но губы сами собой растягиваются, глаза щурятся. Весь мой вид кричит о том, что у меня все хорошо. Разве может быть все хорошо у человека, который постоянно отчего-то убегает, а по ночам запирается в подвернувшейся под руку комнате, беспричинно болезненно стонет? Но мне верят.ХХ.ХХ.ХХХХ
Мне чудом удалось сбежать. Люди отца были близко. Мне не нужны ни его деньги, ни титулы. Все, чего хочу – чтобы он оставил меня в покое. Чтобы он забыл обо мне. Но вряд ли это когда-нибудь случится. Мой все еще неизвестный враг решил, что стирать континенты можно утром. Найду и убью его. Непременно убью! Я опять видел этого алоглазого парня. Он рядом. Он близко. Я в этом уверен. Совсем скоро я найду его.ХХ.ХХ.ХХХХ
Я нашел его.