Голубой цветок Вира

Минуту оставленный в одиночестве орисс стоял столбом, неотрывно следя взглядом за удаляющейся парочкой. И, пока они окончательно не скрылись среди гуляющих, на его лице не дрогнул ни один мускул. Он расплатился за эту выдержку, когда все силы покинули его разом. Ветер забесновался сильнее, продувая насквозь слишком легкую одежду. Больше ничем не удерживаемая шляпа сорвалась с головы и понеслась вверх ломаной линией воздушного змея. Вир, не помня себя, на негнущихся ногах дошел до ближайшей скамьи и рухнул на нее. Его колотило. Отчаянно не хватало воздуха, потому что никак не удавалось сделать полноценного вздоха. В глазах темнело. Периодически накатывала тошнота. Зажав трясущиеся руки между коленей и низко опустив голову, он безуспешно пытался прийти в себя. «Люди не могут быть столь бессмысленно жестоки! — отчаянно металась в голове мысль. — За что он так со мной? Неужели я заслужил столь горькую судьбу? Я ошибся, да, но вот так… Глупый, глупый мальчишка. И как я мог любить Арэ когда-то? Не понимаю. Что в нем, кроме внешности, привлекло меня тогда? У него теперь семья, они ждут потомство, а я один, и по-другому уже не будет.» Вир стал заваливаться на бок. Прохожие обратили внимание на бледного задыхающегося орисса и обступили его, нестройно галдя. Кто-то задавал вопросы, кто-то трогал покрытый испариной лоб, но Вир ничего не слышал и даже не чувствовал. — Орисс Естримский? — собственное имя вырвало сознание из мутного варева. — О, Вышний! Где болит? Что случилось? — Князь? — пробормотал Вир, завороженный двумя голубыми озерами. Сильные руки обхватили его, прижали к твердому горячему телу. — Тсс… — успокаивающе шептал терисс, чуть раскачиваясь вместе с Виром из стороны в сторону и гладя его по голове. — Давай дыши нормально. Глубокий вдох. Молодец. Теперь медленно выдыхай. Замерз? — Нет, — глядя в простое и сильное лицо князя, орисс отчетливо понял, что не влюбиться у него уже не получится. И как бы он не сопротивлялся зарождающимся чувствам, битва проиграна загодя. А это значит, что впереди его ждут моря… нет… океаны боли, даже если князь и проявит взаимность. Особенно, если проявит взаимность. Близкое, но недоступное, счастье уничтожит его быстрее любого откровенного горя. Отступившая было дрожь нахлынула с новой силой. Князь испуганно прижал орисса ближе и заозирался в поисках свободного извозчика. Коляска нашлась довольно быстро. Помог кто-то из собравшейся вокруг них сочувствующе-любопытной толпы. Вир на руках терисса перекочевал с деревянной скамьи на мягкие, пахнущие кожей сиденья. Ему было стыдно за собственную слабость, а еще вдруг вспомнилось, как он оскорбил князя на вечере у Луи. — На Осиновую улицу, — уверенно скомандовал князь извозчику. — Какой дом? — он немного потряс застывшего орисса. — Тринадцатый, — слабый голосок почти стих на последних звуках. Под мерный стук колес по мостовой и цокот копыт Вир понемногу приходил в себя. Сознание прояснялось и теперь ему было неудобно, что князь Маруни до сих пор обнимает его, крепко прижимая к груди. Время от времени терисс успокаивающе гладил орисса по встрепанным волосам. Осторожно, но настойчиво выбрался из желанных объятий. Перебрался в другой конец коляски и замер нахохлившимся цыпленком. — Простите, — прошептал он, не поднимая стыдливых глаз. — Что с вами случилось? — с неподдельным беспокойством в голосе спросил князь, протягивая руку и стискивая холодную и безвольную ладонь Вира. Орисс отрицательно энергично потряс головой прежде, чем ответил: — Ничего. — Вас ограбили? — Нет. — Может, вас обидел кто? — Н… нет, — неуверенность в голосе Вира заставила князя насторожиться и он тут же поспешил исправить оплошность: — Я замерз. Да! Я очень сильно замерз! — и это была почти правда, за переживаниями он совсем не заметил неожиданно нагрянувшего холода. Не было уверенности, что терисс поверил отговорке, но вопросов больше не задавал, и оставшаяся часть пути прошла в молчании. — Прибыли! — гаркнул извозчик, заставляя притихшую погруженную в свои мысли парочку вздрогнуть. Вир и пискнуть не успел, как его подхватили на руки и понесли к дому. — Я мог бы и сам дойти, — выразил он запоздалый протест. Князь Маруни даже не потрудился ответить. Дрогнула занавеска и в окне мелькнуло озабоченное лицо папы. Через мгновение входная дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. С крыльца навстречу им с воплями сбежал папА, а за ним, прихрамывая, следовал отец. — Вир! Что случилось? Ты ранен? Где болит? Покажи! Спасибо вам, неизвестный господин, что не оставили мое дитя в беде! Как мы можем вас отблагодарить? — Диа, уймись, пожалуйста. Ты им и слова не даешь вставить, — вовремя встрял отец. — Так что случилось? — Я просто замерз, — как можно громче — а вдруг так больше будет походить на правду — сказал Вир и попытался выбраться из рук терисса, но его не пустили. — Отец, папА, позвольте представить вам князя Рафа Маруни, мы познакомились с ним на вечере у Луи второго месяца. Князь, это мои родители орисс Диа и терисс Дан Естримские. Родители церемонно поклонились. Князь лишь сдавленно крякнул в ответ, орисс совсем не был пушинкой. — Что ж мы стоим-то! Вам же, наверное, тяжело, князь! Проходите в дом, — всплеснув руками, папА первым вошел в комнаты, указывая гостю путь. — Опустите Вира сюда. — Нужно послать за доктором, — предложил терисс, осторожно усаживая свою ношу на старенькую софу. — Нет, не нужно! — вскрикнул Вир, вскакивая, но его тут же усадили обратно. — Еще как нужно! Ты весь бледный и трясешься, как осиновый лист. Почему оделся легко, когда на улице не лето? Был бы ты помладше, всыпал бы тебе розг. А так, взрослый ведь человек. О чем только думает твоя голова?! — не стесняясь гостя, Диа яростно отчитывал великовозрастного ребенка. — ПапА, мне уже лучше, правда. Достаточно будет одеяла и горячего чая. — Князь, вам чай с молоком или без? — строгое выражение так и не сошло с лица рассерженного орисса, но голос потеплел. — С молоком, пожалуйста, — обаятельная улыбка окончательно отвлекла Диа от сердитых мыслей, навевая уже другие мотивы и заставляя думать, что может быть и не зря Вир рисковал сегодня своим здоровьем, отправляясь на прогулку в тонкой куртке. Укутанный в одеяло Вир, маленькими глоточками отпивал горячий сладкий чай, наблюдая, как хлопочет вокруг высокородного гостя папА. — Вы, кажется, член парламента? — важно спросил отец, засовывая пустую курительную трубку в рот. Он дымил только в собственном кабинете, но никогда в других комнатах. — Да, но стал им совсем недавно. — Я читал об этом в газете, — согласно подытожил отец и замолчал, глядя в окно. Возникшую было тишину тут же нарушил папА, принесший откуда-то старый маленький портрет Вира, писанный на семнадцатые именины, и сунувший его под нос князю.  — Смотрите, каким цветочком был Вир десять лет назад, — Диа и сам замер, вглядываясь в милые черты и предаваясь воспоминаниям. — Он был таким веселым и общительным. Ему прочили хорошую партию. А потом случилась эта страшная болезнь, — папА погладил Вира по выставленной из-под одеяла ноге. — После нее наш маленький орисс так и не оправился до конца. Мы тогда всерьез опасались потерять его. Теперь он слаб здоровьем и очень нервичен. Доктор нам советует больше свежего воздуха, но в этом году на дачу удастся поехать только ближе к середине лета. Тамошний дом слишком старый и требует ремонта. — Мой загородный дом в порядке, и я приглашаю вас погостить с семьей в шестом месяце у меня. — О! Это так любезно с вашей стороны, князь! — восторженно вскрикнул папА, пряча за ресницами хищный блеск. Вир же испуганно икнул, снедаемый плохим предчувствием.