Повесть Яойного Бога

День первый Пока всё тихо. Наблюдаю. Они много времени проводят вместе. Ходят курить вместе. Сидят за одной партой. Половину пар проторчала возле кабинета, не сводя глаз с подопечных. Благо через приоткрытую дверь всё неплохо видно, а половина дверей у нас вообще стеклянные. Когда у Луки закончилась паста в ручке, Никита отдал ему запасную, при этом их пальцы на секунду соприкоснулись, вызвав у меня бурю эмоций. Застав танцующей что-то отдалённо напоминающее смесь жиги-дрыги и чечетки, меня за ухо потащили к директору. Полчаса объясняла, что у меня просто болел живот. Отныне сначала смотрю по сторонам, потом — радуюсь. День второй Стала наблюдать вдвое осторожнее после того, как чуть не спалилась с записыванием хоум видео…кхм…то есть трогательного момента, когда они курили одну сигарету на двоих. С крыши стоящего рядом с курилкой здания делать это было жутко неудобно и небезопасно, поэтому нет ничего удивительного в том, что я чуть не свалилась на голову мирно травящейся парочке. Мило улыбнувшись, я пояснила, свешиваясь с крыши, что связь нынче ни к черту, и с горем пополам затащила свою тушку обратно, обдав парней порцией снега. Что было бы, если б они поняли что к чему, боюсь даже представить, но причинное место потираю заранее. Так, на всякий случай. День третий Перехожу к активным действиям. Запоминаю, где они обычно сидят в одном из кабинетов, и жду окончания пар. Проведя остаток дня как на иголках, беру ключ от кабинета, сославшись на то, что забыла там сумку. На то, что это кабинет, где пар у меня быть не может, и на болтающуюся за спиной сумку никто не смотрит. Люблю свою страну! Тихо прокрадываюсь в пустой кабинет, даже свет не включаю. Нахожу нужную парту. Оглядываюсь по сторонам, как воры в фильмах, и достаю из сумки палочку единения душ — карандаш. Две минуты, и на парте красуется надпись: «Лука, я тебя люблю. Никита». Довольно улыбаюсь и возвращаю карандаш на место. Внезапно зажигается свет. В приступе паники ныряю под соседнюю парту, свалив парочку стульев. Преподаватель с круглыми от удивления глазами заглядывает под моё убежище. Отвечаю таким же взглядом. Немая сцена. Опомнившись раньше него, ору, что забыла сумку, и пока он не вспомнил, что у него такой студентки не было и нет, уношусь прочь, свалив ещё пару стульев напоследок. День четвертый. Результаты эксперимента. Стою у злополучного кабинета с самого начала пары, чудом слиняв, для чего мне понадобилось позеленеть и принять позу умирающего. Отлично! Они сидят за той самой партой. Лука, воткнув наушники, спокойно откинулся на спинку стула. Никита расфасовывает вещи по столу, пятый раз меняя местами тетрадь с ручкой и наоборот. Уже знакомый мне преподаватель проводит перекличку. Где-то десятый раз Никита меняет местами несчастные канцелярские принадлежности. Скрип зубов Луки слышно даже мне через закрытую стеклянную дверь. Внезапно Никита наклоняется почти к самой поверхности столешницы. Глаза его тут же округляются, даже скорее оквадрачиваются, что не ускользает от внимания соседа. Он, по примеру своего товарища наклоняется к парте… «Дежнев!»- произносит учитель, не отрывая глаз от журнала. «Твою мать!» — Отзывается Лука, гневно глядя на впавшего в ступор Никиту. «Здесь» — невозмутимо подытоживает учитель. Не дожидаясь объяснений друга, который и сам ничего не понимает, Лука с матом набрасывается на него с линейкой. Едва успеваю отскочить от двери, когда её практически вышибает собой Никита, на бегу отчаянно пытающийся всё объяснить. Вжимаюсь в стену, едва не убитая дверью. Ловлю на себе мимолетный взгляд разъяренного актива. «Только бы не убил!»- проносится в голове, при виде зажатой в кулаке железной линейки. Впрочем, через секунду он уже бежал за Никитой, нецензурно вопрошая о случившемся. Дааа, всё же не так я себе это представляла. Совсем не так. В памяти всплыл острый край линейки. Чёрт, с такими экспериментами и заикой стать недолго! День пятый Подопечные успокоились. Никита почти перестал вздрагивать при каждом резком движении друга. Лука постоянно озирается по сторонам. Видимо пытался вычислить хулигана. Интересно, по каким признакам? Если по маньячной улыбке — я попала. Активных действий не предпринимаю: тактика не та. Яоить их на учебе — бессмысленно. Нужно узнать адреса. День шестой Бегаю за Таней, умоляя достать адреса. Таня бегает от меня, сочиняя новые слова, достойные словаря нецензурной лексики. Филологи бы, наверное, заинтересовались. А потом удавились. А убежать ей всё-таки удалось. Убежала качественно, со всех оставшихся пар. Решив, что на сегодня лимит пакостей не исчерпан, я с лицом а-ля мирный фашист бреду к общаге с двухлитровой бутылкой зеленой гуашевой краски, разведенной в воде. Почему зеленая? А тут уж какую урвали. Думаю надпись «Отъяою по гланды» сотрется только к весне. День седьмой Таня вернулась. Пожалела. Вахтеры ведут осторожные расспросы о значении загадочного «отъяою». День восьмой После пар иду к местной гадалке. Нет, ну, а чем черт не шутит? Я, честно говоря, во всё это не верю, но вдруг оно всё-таки существует — то загадочное сверхъестественное? Заодно и проверим. Гадалка попалась какая-то неформатная: ни черного одеянья в пол, ни перстней на пальцах, которые киношные колдуны обычно навешивают на себя килограммами. Обычная пожилая женщина, кутающаяся в потраченную молью шаль. Квартира тоже оказалась совсем не такой, какой я её представляла: ни свечей на полках, ни зельев в шкафах, ни лягушачьих лапок под люстрой — простая двухкомнатная хрущёвка. М-даа, либо бабка — неформал в своей среде, либо я смотрю не те фильмы. Совсем не те. Когда я объяснила цель своего визита, а именно приворот, бабка просияла, чуть ли не силком стащила с меня куртку и тычками погнала на крохотную кухню. Не дав сказать мне и слова, она стала смешивать в высоком стакане смесь из сырых яиц, кофе, чего-то черного и похожего на молотый перец и сухих трав, подозрительно похожих на укроп и петрушку. Я, подставив руку под подбородок, молча наблюдала за её действиями. Раз делает — значит знает. Логично? Логично! Резко бухнув стакан на стол, чем чуть не довела меня до икоты, бабка радостно сообщила что зельице-де осталось лишь заговорить и все дела. Как-то уж чересчур недобро потирая руки, она потребовала фото «суженного». Откровенно говоря, я даже испугалась за его здоровье. Затем протягивая предварительно выуженное из глубин Интернета фото, уточнила, что приворот не совсем для меня. То есть совсем не для меня. Хотяяя… тут как посмотреть. Объяснила в общем, что привораживать нужно «вот этих вот двоих». Минуты три бабка непонимающе смотрела то на меня, то на фотографию. Между бровей залегла морщина, которую, казалось, теперь и асфальтоукладчиком не расправишь, а на лбу выступил пот, видимо, от напряженной работы мысли. Еще через пару минут, видать, сопоставив все данные стоящей перед ней задачи, гадалка с явным недоверием осведомилась, уж не парни ли это? Получив утвердительный ответ и заявление о «прогрессивном мире», старушка покраснела, потом резко побледнела и опустилась на табурет. Я, испугавшись, что в порыве эмоций гадалка, или как было написано в газете «ворожея древнего рода Каких-то-там…» вполне может отправиться к своим предкам из того самого древнего рода, подскочила, собираясь как-то облегчить её муки…в хорошем смысле этого слова, конечно. Бог я всё-таки или садист? На удивление бабка тут же пришла в себя и, замахав фотографией моих подопечных перед самым моим носом, заорала, чтоб «я, нечистая, убиралась куда подальше». Нет, ну такой реакции я точно не ожидала. Долго еще вслед мне из распахнутого окна неслись проклятья и крики о «малолетних извращенцах». Кажется, моей психике нанесён ещё один удар. Теперь я — гадалофоб или, может колдунофоб. Интересно, у этого есть научное название? Приду — гляну в Интернете. Врага нужно знать в лицо. М-даа, нелёгкую работу я всё-таки себе выбрала. Одни нервные расстройства. А гадалки и яой видимо несовместимы. Запомню на будущее.