План Мориарти

      Когда Шерлок вышел из спальни, то услышал, что в соседней комнате Джим говорит кому-то: — Все. Теперь спи. Он заглянул и застал Джима сидящим у детской кроватки с книгой сказок в руках. По-видимому, он читал их ребенку, пока тот не заснул. Заметив Шерлока, он жестом показал: «Тихо» и бесшумно выскользнул из комнаты. — Почему ты не избавился от него? — шепотом поинтересовался Шерлок. Он не представлял, что делают с найденными детьми, но был уверен, что это знает Джим. Тот удивленно посмотрел на него. Потом схватив за рукав, потащил по коридору в гостиную. Закрыв дверь, Джим обратился к нему с вопросом. — Это ты мне скажи, почему не избавился от него сам? Ты мог дождаться Лестрейда, позвонить Ватсону, оставить там, в конце концов, но ты потащил его ко мне домой. Почему? Шерлок задумался. Когда он был в шоковом состоянии, то видел только один возможный выход из ситуации: идти к тому, кто решал его проблемы в последнее время и кто, если уж отбросить формальности, был ему на этот момент самым близким человеком. Холмс настолько стал считать это место своим домом, что совершенно забыл, как здесь оказался и зачем. Он давно не звонил Ватсону, а с Майкрофтом за этот год встречался от силы два раза, но одиноким Шерлок себя не чувствовал, зная, что есть место, где можно лечь в кровать и кто-то будет рядом, возможно, нуждающийся в его помощи. Но все эти мысли Холмс озвучивать не собирался, но Джим и не ждал ответа. — Ты ждешь, что я решу твою проблему и буду решать все твои проблемы. Шерлок не ответил. Джим как обычно читал его мысли. Жесткий тон, почти обвиняющий, сбивал его с толку, тот обычно так с ним не общался. Шерлок вообще перестал понимать, что происходит. — Но, мой дорогой, пришло время раскрыть карты. Помнишь момент, когда я выразил желание завести сожителя? Шерлок кивнул, не понимая, куда он клонит. — Сначала она стала моим доктором Ватсоном, но не понимаю, Шерлок, как ты терпел так долго его присутствие, я не смог. Банальность и предсказуемость во всем меня раздражала. Я начал чувствовать себя частью безмозглой толпы и решил произвести замену. — Я занял ее место, — продолжил за него Холмс. — Ты отвел мне женскую роль. Белый костюм, в нем все-таки был смысл. — Как и во всем, что я делаю. И, в принципе, с этой ролью ты частично справлялся. И я так понимаю, тебя все устраивало, раз ты до сих пор здесь, несмотря на то, что я дал тебе возможность уйти. Мне нравилась сама мысль, что ты здесь добровольно и ешь у меня с рук, на тебе мое клеймо и ты не возражаешь, — Джим упивался собственной властью. Он отодвинул ворот рубашки Холмса и нежно провел рукой по почти исчезнувшему засосу. Шерлок попытался уйти от прикосновения Джима. — Ну или почти не возражаешь, — немного поморщившись, продолжил тот. Он, не переставая говорить, расслабленно упал в кресло и взял в руки яблоко из вазы. — Но часы пробили двенадцать, и Золушке пора домой в свою каморку, а то знаешь ли, карета превратится в тыкву, а овощи я не люблю, — с легкой брезгливостью закончил он мысль. — В конце сказки принц возвращает ей потерянную туфельку, но это как-то слишком просто для меня, и поэтому я сделаю тебе поистине королевский подарок: ребенка. Теперь одиночество тебе не грозит. Забирай своего сына и уходи. Шерлок остолбенел. — Моего сына?! Этого не может быть. Я же ни с кем… — и тут до него дошло, — Рогиол! — В точку! — пропел Мориарти, — А ты все-таки хорош, Шерлок, в том, что касается ума. — Что ты сделал в тот вечер, Джим? — Как я и говорил, ничего особенного, просто забор спермы для искусственного оплодотворения. — Кто его мать? — задал на автомате вполне логичный вопрос Холмс. — Хотелось бы умолчать об этом факте, чтобы помучить тебя, но я обещал, что ты все узнаешь. Не смог отказать женщине с такими умопомрачительными формами, — он томно вздохнул и закатил глаза. — Поэтому письмо от нее лежит в спальне. А теперь давай попрощаемся, и ты исчезнешь из моей жизни. Пока, Шерлок. Он помахал рукой в прощальном жесте. Холмс не двигался с места. — Ну же, — решил подтолкнуть его к действию Джим, взмахом руки показывая, что тому пора, но Холмс по-прежнему оставался на месте. — Почему с тобой все время так сложно? Изобрази радость на лице и выметайся из моего дома.       Из-за невозможности осознать и принять факт, который перевернул бы всю его жизнь, Холмс пошел более привычным путем, перейдя в режим анализа внешних факторов. — Твои пальцы побелели из-за того, что ты слишком сильно сжимаешь яблоко. Это с тобой происходит, когда ты хочешь успокоиться. Мышцы лица напряжены, делаешь усилия, чтобы улыбаться. Ты нервничаешь, Джим, что-то пошло не по плану. Этой сцены нет в твоем спектакле. Ты не планировал мой уход, — с присущей ему в таких случаях бесстрастностью высказал свои предположения Холмс.       На последней фразе Джим швырнул яблоко в стену, и оно, пролетев недалеко от Шерлока, разлетелось на куски от удара, образовав на поверхности обоев причудливый узор. — Думаешь, если ты умеешь отличать чайник от холодильника по ручке, то знаешь все о моих планах, — зло выплюнул Джим и взмолился. — Шерлок, просто уйди. Прошу тебя. Иначе я за себя не отвечаю. Но Холмса уже было не остановить: — Я знаю, твоя боль… — попытался высказать свою мысль Холмс, но эта фраза послужила катализатором, и Мориарти взорвался. — Я позволил тебе один раз трахнуть меня, и ты возомнил себя моим психоаналитиком! Он сорвался с кресла и почти столкнулся с Шерлоком. — Почему я гоню тебя? Он за считанные секунды расстегнул ремень и пуговицу на брюках Шерлока и уже взялся за молнию, когда тот судорожно вцепился в его руку. — Теперь тебе понятно? Конечно, он понял, что тот имеет в виду, но перешагнуть через себя по-прежнему не считал возможным. Садизм — не его призвание, а фраза Джима «Я всегда выбираю боль», говорила о том, что роль палача в постели придется играть ему. Пусть он и не ангел по натуре, но и не дьявол. Еще он видел, что Джим как и раньше воспользовался нехитрым способом, чтобы заставить Холмса замолчать и вынудить уйти, но в этот раз это не сработало. Детектив был решительно настроен не потерять даже такие странные отношения, как их с Джимом, и в данный момент ему было все равно, куда это его заведет. Ведь Джим по — прежнему оставался для него загадкой, так и не стало понятнее, какую игру он ведет. Но если с Джоном он просто сдался и отдал его Мэри, то с Джимом он был намерен выиграть и остаться в этом доме на своих условиях. Впервые он был готов бороться за то, что в прошлом считал для себя несущественным: за отношения. Только одна мысль пульсировала в мозгу, толкая на безрассудные поступки: «Я не могу потерять это снова». Мориарти не сможет так просто избавиться от него. Холмс сильнее сдавил руку Джима и жестко сказал: — Ты завтра поедешь со мной туда, куда я тебя повезу и ты выслушаешь все, что я хочу сказать. — А это даже мило, когда котенок пытается напасть на льва. Ты действительно думаешь, что сможешь заставить меня? — Он щелкнул пальцами, и лазерный прицел, проникая в окно, нарисовал красную точку на лбу Шерлока. — Джим, я собирался улететь в самолете к верной смерти. Меня не испугать снайпером на крыше. — Раз снайпер тебя не пугает, я пристегну тебя наручниками к батарее и прикажу насиловать до тех пор, пока ты не сдохнешь на моих глазах, — перешел на спокойный, даже слегка деловой тон Джим, как будто предлагал список вариантов. Таким Шерлок никогда его не видел: холодный взгляд торговца смертью заставлял содрогнуться, а инстинкт самосохранения просто кричал об опасности. Страх пронзил тело Шерлока, такое хладнокровие выглядело куда более угрожающим, чем истерическое состояние Джима до этого. Теперь он почувствовал, что действительно находится в клетке с хищником и все это может для него очень плохо закончиться. Мориарти добавил: — Ты же понимаешь, что я могу сделать это с тобой? — Понимаю, — кивнул Шерлок, и с отчаяньем человека, которому все равно нечего терять, добавил. — Но ты этого не сделаешь. — Упрямый тупой осел, — констатировал Джим и настойчиво повторил, делая ударение на каждом слове. — Последний раз повторяю: «Уходи из моего дома». — До этого ты два раза говорил, что этот дом наш. Эта фраза вывела Мориарти из пугающе — спокойного состояния. — Ты что, считал? — удивился Джим. Шерлок кивнул. — Боже, ты такой зануда, — простонал Мориарти, которому явно начало надоедать это противостояние. — Проще поехать с тобой, чем объяснить, почему я не хочу этого делать. Он щелкнул пальцами, и красная точка исчезла. Шерлок все еще был в шоке от того, что сам сделал, когда услышал: — Отпусти мою руку. Только тогда он понял, что до сих пор сжимает запястье Джима. Он разжал пальцы. — Не ожидал, — хмыкнул Джим. — Но так даже интереснее.       Он вышел из гостиной. Шерлок обессилено упал в кресло. Все это время он держался на чистом адреналине, и теперь его накрыло. Стало трясти от осознания, в какую серьезную ситуацию он попал. С опозданием стало доходить, что Джим легким движением навесил на него ответственность за ребенка. У Холмса только от одной мысли о младенце разум зависал. Очень хотелось остаться и вернуть прежние отношения, несмотря на то, что не понимал в какую игру Джима это его затянет, и на то, что Мориарти сегодня впервые испугал его по-настоящему. Стало ясно, что спящий вулкан вполне может проснуться и сжечь его. Все это время он ходил по краю пропасти. Если завтра ему не удастся задуманное, его будущее не только совершенно непонятно, но и еще неизвестно, что с ним сделает Джим, если ничего не выйдет: даст ли он ему просто уйти или действительно покалечит. В том, что тот может это сделать, пусть и не самостоятельно, а привлекая внешние силы, Шерлок не сомневался. Ему хорошо запомнился этот холодный и спокойный взгляд, вызывающий панический страх. Джим поставил перед ним столько задач с таким огромным количеством неизвестных, что Холмс был не в состоянии справиться. Он снова почувствовал себя крайне одиноким. Идти с ребенком к Ватсону нелепо, у него своя семья, к Майкрофту — странно, к родителям — это значило расписаться в своем бессилии и выслушать тонны упреков, нравоучений, чего он бы не выдержал и двух минут. Ситуация была патовой: уйти нельзя, остаться тоже.