Под звуки биения сердца

Настроение у Бейбарсова было - хуже некуда. Казалось бы, живи себе да радуйся, чего грустить - а оно само по себе грустится, когда в твоей комнате решил заночевать далек, да ещё и приговаривает раз за разом своё "уничтожить" или "возлюбить". От металлического голоса разболелась бы голова, если б у некромагов что-то болело - но, впрочем, в этом случае противное "если" совершенно не срабатывало, потому что она таки болела, вопреки уверенности некоторых особей в его бесконечном бессмертии. Бейбарсов улёгся на кровать и любовался на потолок, проклинал параллельно генно-модифицированное нечто под названием далек, а самое главное, старался не задавать себе вопрос, почему они с Глебианной уживались в одной временной параллели и до сих пор не превратились в две кучки праха. В дверь постучали. Было желание забыть о цензуре и послать куда подальше гостя, но Бейбарсов заставил себя подняться на ноги и добраться-таки до двери, о чём, собственно говоря, он почти не пожалел, так как на пороге застал не какого-то очередного сумасшедшего, что выводят его одним только собственным видом, а саму Татьяну Гроттер. Рыжеволосая выглядела почти удивлённой, а самое главное, ей упрямо хотелось повернуться к нему спиной и умчаться отсюда как можно скорее, но, тем не менее, она оставалась на месте. - Привет, - наконец-то выдохнула Татьяна. - Давно не виделись, - на самом деле, не виделись они со вчерашнего вечера, но Бейбарсов всё равно из-за головной боли совершенно не хотелось разговаривать. Таню он, впрочем, пропустил, и Гроттер устроилась на какой-то табуретке, к слову, совершенно неудобной, и вновь подняла на Глеба немного перепуганный взгляд, будто бы попыталась в очередной раз задать вопрос вроде "как это могло случиться". Тем не менее, вопрос с её уст так и не сорвался, а сама она оставалась почти потерянной в этой вселенной и какой-то полубезумной, по крайней мере, на первый взгляд. - Зачем пришла? - Бейбарсов присел на край кровати. - Да ладно, можешь занять что-то более мягкое, чем этот табурет, я же не кусаюсь. - Уничтожить! - внёс свою лепту в разговор далек, что вызвало у Бейбарсова недовольное фырканье. Телепортировав какое-то яблоко, он прицельно швырнул им именно в далека, и тот временно умолк, вероятно, заглохнув как раз тогда, когда попали по неизвестному датчику. - Просто... Понимаешь, Чума, - Гроттер отвела на мгновение взгляд. - Я даже не думала, что действительно могу её настолько испугаться, а она, словно назло, будто преследует меня! - Гроттер скрестила руки на груди. - Где я не окажусь, там моментально Чума. А мне кажется, что если она очень часто будет меня видеть, то и вовсе сможет вспомнить всё то, что тут творила, а тогда нам не обойтись без огромной кучи проблем и неприятностей, сам понимаешь. А кому оно нужно? Бейбарсов вздохнул. Действительно, подобное предположение показалось достаточно опасным с её стороны, он даже не подумал прежде о таких перспективах, а сейчас поздно уже что-либо исправлять, Гроттер, к огромному собственному сожалению, уже успела попасться на глаза Чуме. Самое противное, поддержки она в особе других своих сокурсников совершенно не находила, а значит, утешать её уж точно было некому. Все верили в добрую Чуму, а Глебу от одной мысли об этом было как минимум смешно; он бы с радостью прогнал её обратно в тот мир, из которого Чума к ним явилась, но, увы, его скромные некромагические способности были далеко не столь велики, как считали определённые особи, а самое главное, пользоваться ими настолько активно он попросту не имел никакого права, особенно если на то никто не даст особого, специального разрешения. Разрешения никто не давал, поэтому приходилось вести себя немного иначе, не так, как принято в этом мире, может быть, немного вызывающе. Но, кажется, его параллельное отражение было ничуть не лучше; грани магии и техники, по крайней мере, Глебианна уже успела познать, и теперь каждый, кто возникал у неё на пути, имел прекрасный шанс оказаться в далёком-далёком прошлом путём собственного умирания. Гроттер пересела на край кровати, вероятно, устав от слишком твёрдого табурета, и ещё раз горестно вздохнула. Она порывалась отвести взгляд, но в результате даже не сопротивлялась, когда Глеб приобнял её за талию, а после и позволила себе положить ему голову на плечо и закрыть глаза. Кажется, после этого действия она немножечко успокоилась и больше не собиралась убегать куда-то, а самое главное, у неё пропало дивное и отчаянное желание сойти с ума и пойти обвинять Чуму в том, что она уже или ещё не совершала. - Мне иногда кажется, что они готовы скорее меня послать, чем её. Она теперь у них едва ли не героиня, министр, в конце концов, а самое главное, все готовы на неё попросту молиться! Не то чтобы я была очень против, но, ты же понимаешь, Чума не могла стать добрее, так просто не бывает! - Не бывает, - согласился Бейбарсов. - Но ты же прекрасно знаешь, как все на меня реагируют. Некромаг, сволочь и так далее, разве нет? А теперь посмотри, как реагируют на моё параллельное отражение. Для них она - образованная и прекрасная девушка, которую ещё надо поискать - и всё равную не найдёшь. И ты думаешь, что мы очень разные? - Глеб усмехнулся. - Но, тем не менее, воспитание тоже имеет значение. И мне кажется, что Чума - это всё-таки что-то куда лучшее, чем та версия, к которой ты привыкла. Ведь это одна душа, но развивается она совершенно иначе, не в привычном нам ракурсе, и с этим тоже у тебя постепенно получится свыкнуться, если, конечно же, хорошо постараться. Девушка вздохнула и покачала головой, словно отказываясь принимать подобный вариант. Может быть, из уст Глеба это звучало поразительно логично, но Гроттер всё равно не слишком хотела соглашаться с вариантом хорошей Чумы. Ей почему-то упрямо казалось, что это подразумевало её-плохую, а в той реальности никакой Тани Гроттер и даже Тимофея или Толика Гроттера не наблюдалось. Становилось и попросту обидно; она знала, что ничего не изменить, а самое главное, надо радоваться тому, что у неё нет непонятных двойников, которых только пугаться и можно, вот только, как ни крути, проблем не убавилось. Она устала, безумно устала от всего, что происходило в этой жизни, а самое главное, не знала, не желает ли и вовсе изменить эту судьбу. Ведь такой шанс - вот вам добрая Чума, но забудьте наконец-то героиню Гроттер, которая прежде кому-то постоянно была нужна! - Уничтожить! - в её домыслы вновь внесли недовольную лепту. Далек прокрутился вокруг своей оси и вновь направился к ступе, словно собираясь с нею позаигрывать. Казалось, существо было абсолютно уверено в собственных манерах и только вот не понимало, почему благоверная совершенно никак не собиралась реагировать. - Это вот так всю ночь, - наконец-то сообщил Бейбарсов. - Я уже спать даже не могу под эти восклицания генно-модифицированного идиота в броне! Гроттер устало вздохнула – ей вдруг так захотелось, чтобы всё наконец-то закончилось, а оно только накалялось – мир тянуло в непонятный круговорот не то событий, не то очередной ерунды, которую даже нельзя было назвать адекватной. Может быть, она просто потерялась в одно мгновение или, скажем, забыла о том, как следует себя вести. - Наверное, всё это должно выглядеть со стороны до ужаса смешно, - наконец-то промолвила она, словно это заявление действительно имело возможность развеселить Бейбарсова. – Ну, или, по крайней мере, вызвать не такую реакцию, как у нас, не бесконечную потерянность и ненависть к случившемуся. - Я б не ненавидел случившееся, если б далек заткнулся хотя бы на пару дней, - хмыкнул Глеб. Он вновь покосился на ненавистную машину, которая изнутри была живым существом – странная комбинация. - Когда-то давно старуха придумала одному из моих… сокурсников, - голос его прозвучал странно, словно Глеб и вправду не знал, как правильно будет назвать этого человека, - довольно неприятное наказание. Она тогда, та девочка, что-то у неё опрокинула, и старуха запихнула её дух в невоодушевлённый предмет, решила, что та так и будет за всем наблюдать, не имея ни малейшего права на свои действия. - И никак не исправить? Гроттер села уж слишком близко к Бейбарсову, по крайней мере, ближе, чем вообще могла предположить, и теперь его рука легла на её плечо. Девушка едва заметно содрогнулась, но сопротивляться не стала, будто бы признавая некоторое право на подобное поведение. Собственно говоря, если так подумать, то Глеб был далеко не самым ужасным человеком Тибидохса, не самой большой грозой всего мира и не самым кошмарным существом на свете, но от этого легче выбирать не становилось. По крайней мере, когда отступал страх, она ещё больше путалась в собственных чувствах. - Она говорила, что заклинание, освобождающее истинную сущность, всего лишь её разбудит. Эдакая прыгающая чашка или летающий электровеник, - пожал плечами Бейбарсов. - И в что она её запихнула? Он красноречиво покосился в сторону ступы, а после бросил взгляд на далека, который так активно ухаживал за несчастной деревяшкой. - Вроде бы туда, - Глеб усмехнулся. – Не знаю, может ли… Чёрт! Подобное восклицание было более чем логичным – световой луч со стороны уничтожающего весь мир по одному желанию существа пронзил дверь ванной, и хотя та не расплавилась, внутри послышался неприятный грохот. Далек завертелся, словно бешеный, повторяя раз за разом то "любить", то "уничтожить", а Бейбарсов сорвался с места и бросился в ванную. Кажется, там действительно подсыхало какое-то зелье, или, может быть, что-то опасное стремилось выйти на свет – парочка слов, сорвавшихся с губ некромага, явно не вписывалась в понятие цензурности, но Гроттер даже не обернулась – почему-то её интерес внезапно привлекла несчастная ступа… ступа, которая была живым абсолютно человеком, оказывается, может быть, со своими чувствами, что уснули давно в дереве и не имели ни единого шанса оказаться на свободе. Глеб даже подсказал выход, но сам им ни разу не воспользовался – некромагическая сущность, впрочем, до того закостенела, что парень, скорее всего, даже не рассматривал вариант помощи несчастному живому человеку. У Гроттер так не получилось, и она, посмотрев ещё раз опасливо в ту сторону, где скрылся Бейбарсов, тихонько прошептала: - Ноуменус кантус выпулялис… Судя по тому, как ступа подпрыгнула, и как в дверном проёме, стукнувшись заодно головой о потолок и заработав неприятную шишку на голове, подпрыгнул Бейбарсов, Таня сделала явно глупый и до конца необдуманный шаг, а некромагу придётся в срочном порядке менять полётный инструмент…

***

Играть в прятки по предыдущему Тибидохсу, научной базе, было не так-то уж и просто – ловили везде. Но тут Мориарти было ужасно скучно – он мог сидеть на подоконнике сколько угодно, и никто не принимался отчитывать его за содеянные преступления, если Глебианна в это мгновение была занята. А поскольку Глебианна, как истинный учёный, заставший тут бесконечно отставшую науку и отсутствие желания мыслить и вообще включать ту коробочку на плечах, что именуют головой, занята была постоянно, Мориарти мог смело взорвать весь мир и дождаться, когда прах падет прямо на головы бренных мёртвых тел, что будут валяться вокруг, но… А откуда взяться телам, если всё сгорит? В логике появлялась несостыковка, Мориарти терялся и вновь начинал перепродумывать план. Всё-таки, если он прострелил себе голову, а это потом зажило и не сплавило его на тот свет, сие ещё не означало, что он может думать точно так же ясно и нестереотипно, как и прежде. В большинстве случаев это скорее переходило в значение того, что он ох как попал со своими пропавшими зданиями. …Посему сейчас, свесив ноги, он восседал на подоконнике и вдыхал приятные ароматы цветущих деревьев. Перед глазами то и дело пролетала назойливая муха, и Мориарти играл с нею в интересную игру – кто кого пересидит. В последние мгновения муха начала зудеть особенно нагло, и так поползла по носу, что Мориарти завертелся на своём месте, попытался ударить себя по носу, почувствовал, как подоконник яростно выскальзывает из-под… седалища, а после уже падал и… Магия схватила его за крючок и подвесила прямо напротив окна. Упёршись ладонями в подоконник, в своей снежно-белой блузе и чёрных брюках, с растрёпанными почему-то волосами, стояла госпожа министр. Она казалась как минимум недовольной, а вообще, если судить искренне и до самого конца, то была готова придушить несчастного злого гения прямо на месте, причём так, что он рад был бы свалиться прямо сейчас, чем попасть ей в лапы. - Здрасте, - слабовато улыбнувшись, кивнул Мориарти. - Я ещё не уверена, хочу ли здороваться со слабонервным подопытным. На твоё лечение ушла масса новых средств, разрабатывались методики, и вот она, благодарность, ты едва ли не слетаешь с крыши в первое неудобное мгновение! – она сложила руки на груди до того сердито, что Мориарти захотелось отплыть во воздуху подальше и больше никогда в собственной жизни не встречать и не видеть ни единого намёка на госпожу Чуму. Тем не менее, министр отступать не собиралась – она отошла к стене и поманила длинным наманикюренным ногтем – тот тоже был чёрно-белым, и Джеймс мысленно попрощался с остатками своего здравого смысла. Чёрно-белым было всё, равно как и недовольство Чумы, и она усадила его вновь на подоконник, приковывая к нему заклинанием. - Я просто отмахивался от мухи, - вполне добродушно заявил великий злой гений, косясь на неожиданно глубокий вырез блузы прелестного министра. Женщина была красивой – чего только стоили эти точёные скулы и меняющийся по заклинаниям цвет глаз и волос… Но самое главное было не в том – она была влиятельной, могла остановить бесконечный, надоедающий поток придирок со стороны её подчинённой, но всё ещё была, кажется, способной на шалости. - От мухи! – вспылила она. – Сколько экспериментов было проведено, чтобы тут просто отмахивались от мухи? Сколько мы потратили времени, сил, денег… Она устало опустила руки, словно показывая, что нечего с ним разговаривать, и Мориарти повторно любопытно прищурился, пытаясь унять свой странный порыв предложить ей что-то вроде милой, интересненькой такой сделки. Может быть, она и откажется, вот только идей в голове кружилось слишком много, а бесконечный, бессмысленный контроль со стороны госпожи Бейбарсовой, тюремной его смотрительницы, что именовала себя представителем людей в белых халатах, врачом, то есть, уже откровенно надоедал. - Мне кажется, - наконец-то промолвил Мориарти таким тоном, словно собирался её сейчас зачаровать, - что я – не самая большая проблема всего этого места. Разве не видно, как страдает несчастная Глебианна от неразделённой любви? Чума выпрямилась. Её ученица, её последовательница, которая должна бы стать главой министерства тогда, когда сама Чума пожелает отойти от дел, страдает от неразделённой любви? Нельзя сказать, что госпожа министр была особо ревнивой, но по личному опыту прекрасно знала, что больше, чем семья, может мешать работе исключительно неразделённая любовь. Надоедливая, бесконечно долгая, не отпускающая, схватившая за горло в отчаянном порыве потребовать взаимности. К тому же, Глебианна – некромаг, а значит, если она действительно от этого страдает, то выберет новую цель, и вместо посвятить себя науке, будет тратить огромное количество времени на такие вот глупости! Это же самый настоящий кошмар! - А самое главное, - заявил Мориарти, прищурившись и решив, что пора уже возвращаться на злодейскую тропу войны, - что я просто-таки уверен, что её страдания взаимны. Ведь её возлюбленный тоже на самом деле питает к ней огромный интерес, и их надо просто подтолкнуть друг к другу. Чума заинтересованно прищурилась, и Мориарти, подойдя ближе, тихонько прошептал ей на ухо заветное имя, что должно было стать первым шагом к его свободе… а самое главное, прекрасной возможностью избавиться сразу от двух надоедливых надзирателей.