Моё твоё солнце

Тринадцатое июля в Асгарде обещало быть ясным, теплым и веселым. Совсем не тихое субботнее утро, ясное небо, на котором блистало ярчайшее солнце, и легкий ветерок встретил жителей Асгарда с распростертыми объятиями. Многочисленные асы что-то все время обсуждали, а я, привстав на носочках, наблюдала за происходящим с огромного балкона. Первый раз я увидела все красоты отсюда год назад, когда дедушка Один проводил со мной на балконе воспитательную беседу. Тогда он был необычайно мягок в объяснении, голос его был не так суров, как раньше. Если бы я не полезла играть с Хугином и Мунином, то этой бы беседы, конечно, со мной не было. Сейчас я смотрела на все с таким детским восторгом, с такими искорками в глазах, что любой другой взрослый сейчас бы засмеялся, глядя на такое зрелище. Еще с тридцать минут назад я бегала перед дядей Локи, выкидывая различные фокусы с огнем, которым он меня и научил в течении всей недели. В конце занятия он подарил мне маленькую книжку в темном кожаном переплете, только я ее уже отнесла в комнату. На самом деле, мне очень нравилось заниматься магией. Я уже многое умела, но до уровня дяди мне еще учиться и учиться. По крайней мере, он так сказал, а плохого он не говорит никогда. — Дорогая, что ты тут делаешь? - раздается обеспокоенный голос мамы за спиной. Она всегда волнуется за меня, всегда старается проводить со мной больше времени, будто бы боится, что я когда-нибудь уйду от нее. Но это не так. Ее и папу я очень-очень люблю и никогда не брошу. Я резко поворачиваюсь назад, подбегая к маме и крепко обвивая своими ручками ее талию. Конечно, она, как и всегда, так же крепко обнимает меня в ответ, чуть-чуть приподнимая. Странно, папа всегда твердил, что для своих лет я слишком худа, но мама говорит обратное. Тут я уж не знаю, кому верить! — Мам, ты посмотри, как там красиво — там, внизу! — воодушевленно произношу я, поднимая голову вверх, чтобы увидеть ее лицо. — Давай, ты не будешь меня больше так пугать? Не нужно так сильно свешиваться с балкона. Ладно, солнышко? — немного улыбаясь, говорит та, сжимая мою руку и ведя прочь от моего на тот момент любимого места. — Но я же аккуратно, мам! — слишком громко возражаю, обиженно хмурясь. — Пойдем лучше вниз, к папе, он там же, — продолжает улыбаться та. Сон. Всего лишь сон, состоящий из воспоминаний десятилетней давности, которые лили на мою душу тот самый успокаивающий бальзам. Не знаю, какое чудо совершил сегодня дядюшка, но я заснула, причем очень быстро. Да и, к счастью, кошмары ко мне не наведывались. Резко открыв глаза, я привстала на локтях, осматривая помещение, в котором находилась. Всего лишь моя старая, давно полюбившаяся комнатка. Почему ничего не помню? Словно после сотрясения какого-то. Неужто амнезия пожаловала? Я ее не приглашала, да и, честно говоря, таких «побочных эффектов» после колдовства Локи я ранее не замечала. Ладно, мне бы порадоваться сейчас за то, что я жива-здорова; за то, что мне не хочется валиться с ног на постель, а потом ныть о том, что все со здоровьем плохо. Вдох, еще один, более глубокий, еще вздох. Сколько же времени? Какое число? Надеюсь, о годе спрашивать не придется, раз я не в гробу. Тяжело вздохнув полной грудью, ложусь обратно, складывая руки на животе и смотря вверх, разглядывая каждый изъян потолка. — Не думал, что ты так долго проспишь. Локи говорил, что будет всего лишь день, ан нет, — слишком знакомый баритон мужчины вывел меня из состояния сна, заставляя театрально закатить глаза и опять привстать, смотря на собеседника. — Пап, я тебя умоляю, я не спала четыре дня, можно мне было отдохнуть? — более-менее мягко произношу я, пытаясь сделать вид несчастного ребенка, которого пытали чуть ли не вечность. В детстве у меня выходило это ой как мастерски, а сейчас, видать, я растеряла свой великолепный, не понятно откуда взявшийся, талант. — Может, я узнаю, почему моей дочери не спится днями? — серьезно поинтересовался отец, присаживаясь на край постели. — И почему я вообще об этом узнаю от брата? — Я всего лишь не хотела вас с мамой волновать, у вас и так дел невпроворот! Всего лишь глупая бессонница, правда, такое случается. Хоть редко, но случается, — на одном дыхании отвечаю я, будто бы спеша куда-то. Никогда, черт возьми, не любила отцовские расспросы, которые случались-таки часто. — Ты — наша дочь, мы в первую очередь должны узнавать о том, что происходит в твоей жизни. Почему всегда первым обо всем узнает Локи? Агата, неужели ты думаешь, что мы не поймем тебя? — нахмурившись, отчеканивает тот, разочаровано мотая головой. Осуждает меня, наверное. — Пап, какой раз ты заводишь эту тему? Я же говорю: не хочу вас волновать, да и всего-то! Тем более, зачастую, Локи узнает обо всем не из моих уст, а из моей головы. Я не виновата, что вы с мамулей не приспособлены к такой магии совсем. Я понимаю, я все, черта с два, прекрасно понимаю! Безусловно, отцу неприятно, что больше времени с самого моего детства я провожу с его же братом. Не знаю, как объяснить, что в этом нет ничего плохого. Сотни раз папа пытался играть со мной что-то, рисовать, да и читать даже, но это не то совсем. Что-то иное. Конечно, те, кто максимально приближены к нашей странной, но довольно-таки популярной в Асгарде семье, знают одну вещь: лет так с девяти меня чуть ли не воспитывал родной дядя. Это было не только потому, что у отца и деда не было времени; не потому, что мама и бабушка были заняты различными делами в нашем немаленьком доме; потому, что мне было интересно с этим человеком. Богом, точнее. На самом деле, после того, как дядюшка стал моей персональной нянькой, все твердили: наш Локи изменился. Как так?! Действительно! Как же так! Да просто я его вконец задолбала со своим нытьем: ну поучи меня магии, ну поучи-и-и! Понятия не имею, как он терпел все это год. Хотя, как, терпел? Слова мои он более-менее перенашивал хорошо, но саму меня - о, нет, что вы. В мои восемь лет, наверное, он только так не любил меня, полубога - получеловека. То ли это было из-за моей принадлежности, то ли из-за того, что я дочь его брата, который вместо него, коварного и непостижимого бога лжи, взошел на престол. Со временем, конечно, все как-то мирно уладилось. Локи стал относиться ко мне по-человечески, даже улыбался, а потом, лет пять спустя, и вовсе подобрел по отношению ко мне. Не противился, когда я насильно тянула его за руку, прося погулять недалеко (метров эдак за пятьдесят) от Иггдрасиля. А еще, кстати, благодаря дяде я полюбила лошадей. Когда одним январским днем мне стукнуло пятнадцать, он даже отважился научить меня кататься верхом. Не знаю уж сколько нервов я ему вымотала, но неделю он сидел в своих покоях, штудируя какую-то литературу. Думаю, совсем сходить с ума по доброте душевной он начал тогда, когда я, в юном уме и плохой памяти стала просить показать мне Муспельхейм. Помню, тогда, три года назад, со мной эту идею обговаривали все члены семьи. Ну, как обговаривали? Прочитали нотацию о том, что в пекло никто и никогда не пойдет без экстренной надобности. Да и с ней лучше отправят кого попроще. — Впредь рассказывай о проблемах мне, пожалуйста. Мы с Джейн хотим тебе помочь, воспитывать, не нужно нагружать Локи. Пойми, Агата, я хочу следить за твоей жизнью. Я и так слишком многое упустил из-за твоих странных интересов, — тяжело вздохнул папа, опустив глаза в пол. В некотором роде я его понимала. Правда. Только вот прошло восемнадцать лет с моего рождения, мне замуж скоро выходить, по их-то словам, а тут... тут такие громкие заявления. Странные дни вообще выдались, если честно. Оставалось сидеть и слушать. Я с укором поглядела на то грустное лицо папы. Редко этого властного бога можно было увидеть таким грустным, винящим во всем себя. Если уж на то пошло, то даю несколько драконов, что кроме мамы, дедушки, бабушки, дяди и Сиф его таким не видел никто! — Пап, хорошо. Ты же знаешь, что я очень сильно люблю вас. Будут проблемы - я обязательно приду к вам, — я лучезарно улыбнулась, пододвигаясь ближе к нему, а позже наклоняя свою голову и крепко, насколько могу себе это позволить, обнимая отца. Конечно, папа в долгу не остался совсем. Наверное, каждый раз, когда он с такой силой и радостью обнимает кого-то — у него «умирает» одно ребро. Я к такой физической силе папы привыкла давным-давно. На то он и Тор, не так ли? — Я тогда пойду, а ты спи, хорошо? — выпуская меня из своих объятий, проговорил он, а потом встал, направляясь к двери. — Да, конечно. А сколько времени? — я сощурилась, отчаянно пытаясь что-нибудь вспомнить. — До завтрака еще десять часов. Спи. Вот так всегда. У нас не существует «полночь», «два часа ночи», у нас только отсчет до завтрака и после. Любовь к еде отменная. У папы, конечно. Наверное, это он все унаследовал от деда. Дядя, к счастью, этой чертой обжорства не отличался вовсе. — Мне бы твое терпение в разговоре с Тором… эх, я бы тогда захватил мир, — будто появляясь из неоткуда, тихо произнес Локи. Вижу темный высокий силуэт мужчины возле окна. Я любила такие эффектные появления с его стороны. Не то, чтобы это меня захватывало, просто… просто… это было так волшебно, что волей неволей я еле сдерживалась, чтоб не встать на колени и не поумолять: «научи меня так же, ну научи! Ну, ты же меня любишь!». Улыбнувшись, я двинулась чуть влево, хлопая ладошкой рядом с собой. Медленно идя до постели, мужчина присел рядом, взглянув на меня так устало, как никогда. Что он опять творил? Отчего опять у него взгляд старца, уставшего от всего и вся? — Мне кажется, когда-то ты уже пытался это сделать. Так вот чего, оказывается, тебе не хватало! — я рассмеялась, обнимая его за талию и прижимаясь к его груди щекой. — Я же просил не напоминать, — тяжело вздохнув, он обнял меня в ответ. — Все прошло? Голова не болит больше? — Ладно-ладно, прости меня, глупое никудышное дите Тора, — я закатила глаза, припомнив то, что он сказал мне лет двенадцать назад. — Нет, больше не болит голова, только вот, я выспалась, теперь не знаю что и делать! — театрально вздохнула, крепче прижимаясь к мужчине. — Это я тоже просил не напоминать… — Хорошо-хорошо. Побудешь со мной ночь? Мне нечем заняться, — я разочарованно вздохнула. — Нет, прости, Агата, мне нужно уйти. Я буду через два дня, — твердо произнес Локи, опуская голову вниз, дабы увидеть мое лицо. — Но, подожди, куда? — резко вскакиваю, будто меня облили ледяной водой.