***
Юный дисциплинар Миори сидел на порожках школы, озираясь на окружающих с особой внимательностью и даже опаской. Благо, что сейчас шли уроки и до звонка у него было ещё целых десять минут. Убедившись в том, что никого из посторонних на школьной территории не оказалось, он снял с плеч пиджак своего комитета, чтобы он не пропах дымом, и с особым наслаждением от столь желанной дозы никотина закурил. Пусть не каждый раз ему удавалось позволить своей дурной привычке вырваться на свободу, но хоть пару раз за день он выкуривал по сигаретке. Пока его не словили за этим делом. Он знал, что как представитель от столь важного комитета должен подавать правильный пример детям, но что делать, если без отравы уже нельзя жить? Довольно метко забросив догорающий бычок в небольшую урну, он достал из кармана брюк мятные леденцы и проглотил сразу три штуки, одновременно поднимая с земли пиджак, чтобы отряхнуть его от дорожной пыли. Как же ему не нравился этот чёрный цвет. На нём всегда будут видны пыльные разводы, которые можно вывести, только протерев водой. Наскоро отряхнув одежду и закинув в рот очередную порцию леденцов для убедительности, он, услышав спасительный для некоторых учеников звонок, наспех застегнул пуговицы на пиджаке. Где-то невдалеке показался знакомый и по-своему суровый силуэт, волочивший за собой небольшое лохматое чудо, так старательно вырывавшееся из его цепкой хватки. Мгновенно прилизав рукой вылезшие из причёски волосы, Миори встряхнул пачку со сладостями. Осталось несколько горьких холодящих леденцов, который он берёг до вечера. Есть или не есть? А вдруг всё-таки догадаются? Нет, лучше не рисковать. Засыпав всё содержимое небольшой коробочки одним махом, юноша поправил галстук, одёрнул пиджак, проверил чистоту брюк и приготовился ко встрече своего начальника, который, как ни странно, подошёл именно к нему и довольно быстрым шагом. - Эй, ты, травоядное, - по-своему уважительно обратился Кёя, останавливаясь рядом и приподнимая от земли Мукуро, чтобы их лица встретились, - видишь его? - Как же не вижу, Хибари-сан. - Это хорошо, потому что сегодня ты на него ещё насмотришься. Мне сейчас нужно отойти по делам комитета: на тебя оставляю всё самое ценное, а точнее - его, - он торжественно вручил мальчишку растерянному Миори в руки перед тем, как добавить следующее: - Во время моего отсутствия ты должен за ним присмотреть, а именно: накормить в школьной столовой. Я проверю лично. Раны обработать в школьном медицинском пункте. Я проверю лично. Привести ко мне в кабинет и глаз с него не спускать. Приду, чтоб всё было на высшем уровне, - он в последний раз посмотрел на маленького иллюзиониста, развернулся, гордо расправив плечи, и уже хотел было уйти, как вдруг внезапно добавил: - И ещё: если ещё раз закуришь на территории школы - забью до смерти...***
- Эй, мальчик, а ты не приходишься нашему Хибари никаким родственником? - боязливо спросил Миори, сидя уже за столом перед мальчиком, остужая свежесваренную порцию риса для Мукуро. Он отрицательно помотал головой, окидывая взглядом шумную столовую. Сбежать не удастся, да и незачем. Здесь тепло, никто не бил и пытался накормить. Сначала можно поесть, а потом и убежать... - Это хорошо. А то я боялся, если чего не так сделаю, он и правда меня убьёт. А кем ты ему приходишься, раз он о тебе позаботиться попросил. Наши ребята рассказывали, будто он, когда на три дня в командирокку в другую страну уезжал, свою любимую канарейку доверил своему заместителю, а, когда узнал, что тот про него забыл и на всё это время запер на чердаке, и правда его избил. Еле откачали, - заливался говором Миори, уже думать забыв об остывавшем обеде. Мукуро всё чаще и чаще начал поглядывать на комок риса, висевший на деревянных полочках в руках дисциплинара, тем самым намекнув на то, что уже готов съесть его в любом виде. Поводом к тому, чтобы положить кусочек в рот иллюзионисту, послужило истошное булькание и клокотание в его животе. - А кто ты вообще? Почему молчаливый такой? Ах, тебе, наверное, Хибари запретил со мной общаться, чтобы ненароком чего-нибудь лишнего не разболтать, понимаю. Но, всё же, я никому не расскажу. Кем ты ему приходишься. Брат? Сват? Двоюродный? Или ещё кто? - и тут, наконец, Мукуро разорвал своё молчание и, дожевав небольшой кусочек риса, который он с особой скоростью и даже жадностью умял, ответил: - Я не знаю его. Но он меня с собой забрал и обещал покормить, если я буду хорошо себя вести, - от этой фразы Миори слегка подавился рисом, откашливая его себе на ладонь. - Это как так? Тебя что, Хибари за красивые глазки с собой увязал? - удивился он, всматриваясь в глаза юноши, - а они у тебя действительно красивые. Что с твоим правым глазиком, почему он такой красный? У нас в школе от такого не лечат. И зрачок искривился, что же может означать этот иероглиф? Мукуро после этого ничего не отвечал, какие бы красивые сказки Миори не рассказывал. Сочинял он красиво и складно, но если бы в них был хоть какой-нибудь толк. После того, как Мукуро с жадностью умял целую порцию обеда, дисциплинар спросил у него, поднимаясь с лавки и уже собираясь отвести его к медсестре: - Ещё есть хочешь? - Я? Есть? Хочу...