Дорога в пропасть

Глава 8. (1-ая часть) - Ты уже проснулась? – тихо спросил Владимир, чувствуя, движение покоившейся на его плече руки. Анна вздрогнула от неожиданности. Эмоции на ее лице быстро сменяли друг друга, заметные только человеку, научившемуся читать по лицам женщин столь же просто, как другие - по буквам в книгах. Смущение, стыд, страх падения в его глазах… Владимир усмехнулся про себя. Все женщины устроены одинаково. Сначала сделают, а после сожалеют. Вот нет, чтоб сперва подумать, а потом… Но где там! Аня перевернулась на живот, наклонившись над бароном. Сейчас в ее взгляде не было ничего кроме нежности и любви. Очарование ее лица в сочетании с по-детски наивными глазами создавал неповторимый по своей палитре узор. Который сводил с ума. Владимир пропускал через пальцы золотистые пряди, любуясь их солнечным сиянием. - Такие прекрасные, - прошептал он. – И все мои! Анна наблюдала за ним сквозь прикрытые ресницы. Сейчас все казалось не так, как вчерашним вечером. Не лучше и не хуже, просто не так. Она понимала, что поступила недостойно дворянки и благородной девушки, но не чувствовала вины. И тем более не винила Владимира. Весь мир сейчас был для нее в разноцветных красках, в цветах любви. Все казалось естественно. И оттого не стыдно. - Почему ты молчишь? – Владимир прижал к груди маленькую головку. - Я думаю, что могла не встретить тебя тогда. И мне так страшно. Так страшно от этой мысли, - она прижалась к нему крепче, доверчиво обняв Владимира за шею. Слезы закапали ему на грудь. - Ну что ты, малышка, что ты, - он приподнял заплаканное лицо девушки, стряхивая с лица прозрачные капельки, целуя все еще влажные места. – Мир весь состоит из случайностей, но я верю, - добавил он тише, - мы обошлись без них, ведь встреча любящих сердец планируется где-то на небесах. Аня рассмеялась. - Ты поэт! - О, нет, мадемуазель, тут вы не по адресу – рифмы с детства давались мне с ужасным трудом! - Не усложняй, - девушка продолжала улыбаться, - рифмы и сейчас не наблюдалось, скорее поэтичный строй фразы. - Ну, если это так важно, могу посоветовать кого-нибудь вроде Жуковского, он утопит вас в глубоких стихах, - хитро улыбнулся барон. Улыбкой человека, сознающего свое превосходство перед любым соперником. Аня посерьезнела: - Боюсь, мне не останется, что ему предложить. У одной женщины ведь только одно сердце. Которое она может отдать только одному мужчине. Искренние слова Анны снова пробудили в нем чувство вины. Аня, Аня… Он незаметно покачал головой. У мужчины тоже только одно сердце, и ой, как не хочется с ним расставаться. Их губы снова соприкоснулись, руша преграды. Там, где мелькнула искра, нет места сомнению. И нет места лжи. Так думала девушка, верящая каждому слову или жесту любимого человека… - Тебе нравится здесь? - Да! Да, Владимир! Прежде я никогда не была в театре. Здесь чудесно! - Рискуешь растратить все восторги до начала спектакля, - рассмеялся Владимир, глядя на свою спутницу, оживленно стреляющую по сторонам глазами. На ушко он рассказывал ей о зрителях, что привлекали внимание девушки. Сегодня здесь собрался весь цвет Петербурга. В этом роскошном здании Александрийского театра. Владимир смотрел на них, зная, что этим людям нет дела до искусства. Они пришли сюда, кто зачем: кто показать новое платье, кто обсудить последние достижения армии на Кавказе, кто почесать языки о нынешней распущенности молодежи. Это раздражало его. Лицемеры! Он не был поклонником искусства, но столь явное пренебрежение казалось барону насмешкой. Сидели бы по домам и не мозолили тут глаза. Начался спектакль. Владимир, знавший реплики Грибоедовского фарса едва не наизусть, сосредоточил внимание на Ане. Девушка смотрела на сцену, как завороженная. На вкус Владимира, постановка, как и актеры оставляли желать лучшего. Анна же подалась вперед с блестящими от возбуждения глазами. - Володя, мне так нравится актриса, представляющая Софью, - восторженно шепнула она. – Она так грациозна и талантлива. - Вздор, - отмахнулся он. – На ее месте ты смотрелась бы куда лучше. Анна округлила глаза. - У меня никогда бы так не получилось… - возразила она. - Готов поспорить. Окажись вы на сцене, сударыня, затмили бы любую! – барон сжал руку девушки. Аня улыбнулась краешком губ: - Только вместе с вами, сударь! Возвращаясь из театра, они обсуждали спектакль. Анна обвиняла Чацкого в излишней злости и скептицизме. Владимир же горячо защищал одного из любимых героев, в котором угадывал черты самого себя. По ходу дискуссии Анины доводы все больше иссякали, и скоро она со смехом признала поражение. Проходя мимо широкой витрины одного из магазинов, молодые люди одновременно остановились. Роскошное свадебное платье привлекло их взгляд. Неожиданно для самого себя у Владимира вырвалось: - Думаешь, такое подойдет для нашего венчания?.. Секунду Аня молчала, потрясенная. С лица схлынула краска. Заговорив, она не узнала своего севшего голоса: - Володя… - она бросилась ему на шею, стараясь запомнить до мелочей самый счастливый день своей жизни... – Да, да, да… (2-ая часть) Прошло пять дней. Счастливых, светлых. Необыкновенных, неповторимых. Плавный переход ночи в день, вечера в ночь… Долгие пешие прогулки, взявшись за руки, планы на будущее, вспоминания прошлого… Только им светила луна, молчаливая свидетельница их страсти, тайная слушательница длинных ночных бесед в объятьях друг друга. Луна! Старая как мир, спутница встреч и расставаний. Любовных ласк и прощаний. О, прекрасное небесное светило! Разве ты не обладаешь даром предвиденья? Разве даже тебя можно обмануть?.. Или ты сама потворствуешь обману?.. Сама вводишь в заблуждение неопытную душу, сама даришь и забираешь… Не вмешиваешься, даже зная итог… Итог… страшное слово. Четыре буквы – которым нет поворота. В которых застывает былое, словно капельки прошлого в янтаре… И подобных этому камню нет. Как и его самого – всего лишь орел без крыльев, безличный воображаемый символ. Того, чему не дано повториться… Что ушло безвозвратно… О чем будет помнить только луна… - Куда ты так зачарованно смотришь? – Владимир неслышно подошел к Ане, мягко обняв ее за талию. Жаркие пальцы обжигали тело даже сквозь корсет платья, вызывая бесконечную волну желания. Тело сладко заныло от, казалось бы, умеренного прикосновения. Еще немного и нахлынувшая лавина снова отнимет почву под ногами, снова сокрушит и вознесет… Закружит в вальсе страсти, сперва неспешном, а после он станет все быстрей и быстрей… переходя в неистовую мазурку – танец слившихся душ, связанных одной нитью сердец… Анна старалась не поддаваться на явную провокацию. Зная, однако, что в бою с собственной страстью она проиграет. Она улыбнулась своей мысли: или выиграет, это как посмотреть.… Почувствовав, что лицо озаряют пурпурные лучи, она снова взглянула на солнышко, медленно катившееся к горизонту. - Любуюсь закатом. Ты знаешь, я думаю, это самое необыкновенное явление природы. Последняя нота уходящего в тишину солнца. Тучи, словно, объяты пламенем, и в этом огненном переливе яркие краски дня завораживающе приобретают темные силуэты ночи... Закат - он подобен песочным часам, что напоминают нам о том, что еще один день пролетел, став очередной страницей прошлого....И наступает ночь.... И каждый раз кажется, что это конец пути. И каждый раз понимаешь, что это только начало. Начало чего-то нового или продолжение старого… - Огромные серые глаза были распахнуты, девушка раскрывала сокровенные мысли тому, которого полюбила навечно. - Дорогая… - Барон повернул ее к себе, слегка приподняв на руки. Легкая как перышко, воздушная, невесомая... Казалось, она уместится на одной его ладони. – Я под впечатлением. Даже не знаю, что сказать…Повторю лишь, что с таким ораторским талантом твое место на сцене. Поверь, этот монолог заставил бы задуматься о вечном и неповторимом даже самых эгоистично настроенных дельцов и сквалыг, которых не занимает ничего кроме лишнего рубля прибыли. - Какое мне до них дело? Я готова стать актрисой одного зрителя… - Девушка ласково провела рукой по его щеке. - Да? – он шутливо нахмурился. - Мне следует приревновать?.. - К самому себе?.. – Аня подняла на барона сияющие любовью глаза. Голос нежный, как журчание ручейка, губы – алые лепестки роз и шелковистые пальцы, совершающие пируэт на его лице… Владимир наклонился, чтобы разомкнуть эти прекрасные алые лепестки, но сдержал себя. Где-то внутри снова заговорила совесть. Он вспомнил ту вырвавшуюся фразу о венчании. Он так и не понял, как мог такое сказать. Зачем дал ей несбыточную надежду? И возможно ли сейчас отыграть назад?.. Как дать понять, что он говорил тогда под минутным порывом?.. Как объяснить?.. Очнувшись от сладкого забытья, девушка удивленно потянула его за рукав. - Володя, что с тобой? И, правда, что с ним? Разве их отношения – его вина? Он не настаивал на близости, не делал ничего помимо ее воли. Она сама выбрала этот путь. Сама захотела быть с ним, не зная наверняка, что ждет дальше. Ведь до той первой ночи он не обещал ей жениться. Это был ее выбор. Добровольное расставание с честью. Не просто порыв или ошибка… Она любила его и хотела быть с любимым. Только… он ей ничего не должен. - Володя?.. Снова эта искренность. Во взгляде, жестах, чертах… Снова он чувствует себя подлецом. Черт побери! Разве мало в его жизни было подобных ситуаций? Или дело в Анне, может, их связь для него не просто интрижка?.. Мысль оборвалась на середине – в дверь постучали. - Открыто, - сердито крикнул Корф. - Барон, - вошел посыльный. – Вам письмо. Аня смущенно отошла от Владимира на пару шагов. Щеки покрыл румянец, выдавая неловкость. Почувствовав ее состояние, барон кинул на вошедшего уничтожающий взгляд. - И что ждем? – Он вытянул ладонь. – Давайте. Грозный вид офицера испугал молодого человека. Дважды повторять не пришлось. Дрожащей рукой передав барону конверт, он ретировался. Володя уже хотел бросить конверт на стол и подойти к Анне, как заметил подпись доктора Штерна. Это насторожило: отец всегда сам подписывал письма, но даже если ему вздумал написать кто-то из поместья, причем здесь доктор?.. Почувствовав неладное, Владимир одним движением распечатал его. В глазах зарябило, едва он прочел всего пару строк, из которых состояло посланье. - Боже… - Владимир закрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Затем схватил мундир, висевший на стуле, пару пуговиц слетели с петель под его судорожно двигающимися пальцами. - Владимир, - только услышав ее голос, барон вспомнил, что был не один. - Анна, - голос заплетался, хотя он не выпил ни грамма, - с моим отцом несчастье. Он при смерти. Девушка вздрогнула. - О… я не знаю, что сказать. – Как никто другой она понимала , что означают эти слова и что сейчас чувствует Владимир. Потому что сама когда-то это пережила. Подошла ближе, прижав его голову к своему плечу. – Бедный мой… Барон едва скрыл раздражение, ему даже захотелось оттолкнуть ее, накричать. Как она смеет! Говорить так, словно папа уже в могиле. Отец выживет, конечно, выживет! Ему нужно только успеть вовремя, обнять его, поцеловать, сказать все слова, о которых молчал много лет… Слова, которые подразумевал, но не произносил вслух. Он будет заботиться о нем, кормить с ложечки… Приступ пройдет, отец выживет! Штерн пишет, что он совсем плох, но все доктора ошибаются… И люди выкарабкиваются из самых безнадежных ситуаций… Папа… Нельзя терять ни минуты! Он отстранился от девушки: - Ради Бога, прекрати! Мне некогда слушать слезливые речи, нужно спешить. - Володя! – она чувствовала, как сердце разрывается от его боли, как от своей собственной… - Я поеду с тобой! На секунду барон замер, после покачал головой: - Нет. - Но почему?.. – Обида на ее лице уже не вызывала чувство вины. Раздражение нарастало. Он чувствовал, что еще немного и сорвется. Эгоистичная глупая девчонка! - Анна, - ледяная синева любимых глаз испугала девушку. - Ты отнимаешь у меня время. Мой отец умирает… Я могу больше никогда его не увидеть, если не успею! Черт побери, - он яростно ударил кулаком по столу, - ты не понимаешь, как это важно?.. - Я… - ресницы задрожали, Аня задержала дыхание, чтобы не расплакаться. – Я всего лишь предложила поехать с тобой… Вместе нам будет легче справиться… Истолковав последнюю фразу по-своему, Владимир перестал себя контролировать, голос перешел на крик: - Я не просил тебя об этом! И не смей его хоронить! Отец будет жить, - он отчаянно цеплялся за эти слова, как падающий хватается за тонкую травинку, - и тогда не придется ни с чем справляться. - Володя… - Девушка была потрясена злостью, исказившей его красивое лицо. – Я не хотела сказать, что… - Мне все равно, что ты хотела! – Он застегнул последнюю пуговицу, потянул на себя ручку двери. - Подожди! – Аня бросилась к нему и доверчиво обвила шею руками. Нежно прикоснулась губами к его щеке. Чтобы как-то смягчить и оправдать свою резкость, Владимир сказал: - Вместе у нас бы ушло больше времени на дорогу… - Да-да, я понимаю. Прости, что рассердила тебя. Я буду молиться, чтобы все было хорошо… Барон поцеловал ее в макушку. Девушка подняла заплаканные глаза, улыбаясь сквозь слезы. - Володя… не знаю, что на меня нашло… - она прижалась к нему еще крепче. – Мне на секунду показалось, что ты уходишь навсегда… - Что за глупости, я вернусь. Как только смогу… - Он погладил ее руки и мягко отстранил от себя. Выходя, задержался на пороге. Чувствуя, что Анна неотрывно смотрит ему вслед, Владимир повернулся к ней. Лицо его в свете красных лучей заходящего солнца врезалось в память. Аня мягко улыбнулась. Он помахал ей рукой. Дверь со стуком захлопнулась, отделяя их друг от друга. Анна еще долго стояла с улыбкой, застывшей на губах. Перед глазами все еще стоял взмах руки на прощанье. Она села на стул и прижав ладони к вискам, пыталась отогнать эту картину. Почему-то она пугала ее. Затем снова взглянула в окно. Солнце почти закатилось за горизонт, где-то там далеко в конце дороги. И казалось, дорога уходит на солнце. Как будто, в никуда... Она вытерла слезы с лица. Владимир вернется, ведь как за закатом следует восход, так за расставанием - новая встреча. Нужно только подождать… Владимир пару минут постоял в коридоре, пытаясь привести мысли в порядок. Сердце так стучало, словно вырвется из груди. Бешеный ритм его биений мешал дышать. Едва он думал о том, что может не успеть, все плыло перед глазами. Если бы он не встретил эту девицу… ведь хотел поехать домой сразу после Митиной свадьбы. Если бы не встретил… с отцом, наверняка, не случилось бы этого приступа. Но теперь поздно поворачивать время вспять. Поздно раскладывать в уме уже легшие на свое место карты. Папа, только выживи! Я стану таким, каким ты даже не мечтал меня видеть! Офицерская выучка дала о себе знать. Владимир взял себя в руки и уверенными шагами пошел к лестнице. Выйдя на улицу, он почувствовал, как свежий воздух еще больше успокаивает расшатанные нервы и отгоняет страхи. Через пять минут он уже оседлал коня и мчался во весь опор, оставляя далеко позади дома и усадьбы Петербурга. А еще через пять уже не помнил женщину по имени Анна Платонова…