Дорога в пропасть

Глава 13. (1-ая часть) - Боитесь испепелить меня взглядом, княжна? - Рассмеялся барон, наблюдая обращенный к нему затылок. Светлячки разноцветных лампионов мерцали в черных волосах девушки, придавая им волнующие завораживающие оттенки. Столь же волнующие и притягательные, как ароматы этой весенней ночи. - Не столь высокого мнения о своей персоне. Выражение, с которым были сказаны последние слова, искривили уголки губ юноши усмешкой. Как мило, Натали. Даже в какой-то степени похвально - благовоспитанным барышням и надлежит прислушиваться к мнению света. Неписаный закон... Благоволить тем, кто нынче в цене, иных удостаивая лишь презрением. Он чуть сузил глаза, усмехнувшись. Что ж, ваши правила приняты, княжна... Только после и вы примите мои... - О если вы только позволите разуверить вас на сей счет, я готов даже превратиться в горстку пепла! - Не стоит. - Издав короткий смешок, Наташа повернулась к нему. Легкий вечерний ветерок трепал складками ее платья, и хрупкие кружева то взметались в воздух, то едва уловимо вздыхая, опускались. В огромных глазах ее отражались молодые звезды. - Кажется, наш разговор становится слишком предсказуемым, сударь. - Неужели общество князя развлекает вас больше? - обаятельно улыбнувшись, Владимир подступил к ней на шаг. - Не верю… - прищурив глаза, уже совсем шепотом произнес он последнюю фразу. - Не горю желанием заслужить ваше доверие. - С сарказмом парировала девушка. - Но уверена, любая другая дама… - Как вы жестоки, княжна! - Не дав ей закончить, он театрально схватился за голову. - Что если с первого мига нашей встречи мое воображение рисует только ваш образ!.. - И отняв руки от головы, он воззрился на Наташу так, словно она предлагала ему нечто недостойное. - Иные дамы!? Они… словно пыль по сравнению с вами! - Не стоит так распыляться, барон! - голос ее зазвенел смешинками. - Вечер еще не закончен… Вполне довольно времени, чтобы найти новую музу! - Подождите, Натали! - он слегка коснулся плеч повернувшейся, чтобы уйти девушки. - Любой обвиненный имеет право на последнее слово. От прежнего настроения Наташи не осталось и следа. Глаза полыхнули яростным огнем. Резко стряхнув мужские руки с плеч, она процедила ледяным тоном: - Кто позволил вам называть меня по имени?! - Вольно же вам сердиться, княжна! Я лишь хотел посмотреть, как вы на это отреагируете! - Смею надеяться, я вас не разочаровала! - В зеленых глазах по-прежнему бушевала буря. - А теперь, прошу простить, меня ждет жених. - Предупреждая его движение, она коротко кивнула. - И не трудитесь сопровождать, балконные двери я в состоянии найти без посторонней помощи. Откинув набежавшую на лоб челку, Владимир учтиво поклонился. - Вы не можете меня разочаровать, княжна. Обещаю больше не докучать вам, ежели вы не откажете ответить на один мой вопрос… Маленький вопрос… - в подкрепление своих слов он свел перед ее лицом два пальца, обезоруживающе улыбнувшись, - совсем крошечный… Наташа скользнула по нему взглядом. - Только, пожалуйста, без долгих прелюдий. Чуть помедлив, он улыбнулся еще шире: - Конечно. Иные вопросы в них не нуждаются, равно как и не требуют долгих раздумий… - Он подмигнул. - Скажите мне… только честно, сударыня, вы… любите Андрея? Жаркая волна накрыла девушку с головой, растекаясь по скулам ярким гневным румянцем. Кажется, никогда еще она не злилась сильнее. Неотесанный грубиян! - Лучше я скажу вам, чего не люблю, барон! Бестактных и навязчивых людей, которым не хватает воспитанности понять, что их общество не вызывает ничего кроме раздражения! Подобные типы напоминают мне слепней, бестолково носящихся вокруг лошади! - Сверкнув глазами, Наташа спешно подобрала юбки - в тишине звонко рассыпался стук каблучков. - Браво, княжна, вы снова меня не разочаровали! Воистину не каждая девушка может сравнить себя с лошадью! - провожая девушку взглядом, он раскатисто рассмеялся ей вслед. Оставшись один, Владимир медленно обвел глазами куртины с душистыми цветами и зеленеющие купы деревьев. Наполненный пряными ароматами воздух струился в листве, словно расшевеливая ее, оживляя... Неспешный вечерний моцион легкого ветерка… Теплые порывы его звучали, как томные вздохи... Юноша запрокинул голову. Где-то высоко в небе луна величаво блистала в окружении звезд. Серебристый свет ее струился мягко, словно прозрачный горный ручей. Казалось, если прислушаться, можно было уловить даже его легкое шаловливое журчание. И в сочетании с пьянящей безмятежностью ночи оно так и манило совершать безрассудные, необдуманные поступки... В голове мягким эхом отдались слова: "Вечер еще не закончен..." Темно синие глаза медленно, но верно наливались азартом. О, как вы правы, Натали! Эта ночь слишком хороша, чтобы вот так просто и как-то бездумно ее отпустить... Ночная прохлада приятно щекотала грудь, как бы поощряя устанавливающееся фривольное направление мыслей. "Вечер еще не закончен..." Разумеется, вечер только начинается, Натали! Весело рассмеявшись пришедшей в голову идее, барон нагнулся, прикидывая расстояние до земли. Прилично, но возвращаться в залу не хотелось. Перемахнув через балюстраду, он повис в воздухе, и через несколько секунд уже достиг цели. Отряхнув запыленные руки о полы мундира, собрался было направиться к парадному подъезду, как что-то остановило его. Такое странное чувство: как будто повинуешься чьему-то немому призыву, как будто чья-то невидимая рука ложится на плечо… Оглянувшись по сторонам, Владимир перевел взгляд на на утопающий в зелени балкон. С минуту юноша неотрывно смотрел на него. Ничего. Только легкий шелест трав и мерное стрекотание кузнечиков. Ничего. Для верности он помотал головой, прогоняя морок. Придет же в голову... Чуть шелохнулись стебли лиан, и луна очертила тоненький силуэт светловолосой девушки... Невольной заложнице своего укрытия, ей некуда было деться от представшей взору картины... Она не помнила, как узнала Владимира, глазами или сердцем... Словно срыв каких-то самых верных струн души подсказали ей, что он здесь... Любимый голос, вязнувший в тихом шелесте листьев... Она не слышала слов, ни единого слова из разговора - только голос, малейшие его колебания, знакомые до боли оттенки... Чуть взъерошенные ветерком волосы и черты милого лица, высвеченные луной... Это лицо... Сколько раз она мысленно восстанавливала каждую его черточку, каждую линию - словно страдающий ревматизмом пианист, который тянется к дорогим сердцу клавишам, несмотря на то, что и одно мимолетное прикосновение к ним причиняет ужасную боль... Букетик незабудок наконец выскользнул из безвольных рук девушки. Не глядя на распластавшиеся цветы, она машинально опустилась на колени, перебирая их пальцами. Удаляющиеся шаги звучали в ее ушах громкими выстрелами. Он ушел... Ушел, так и не услышав голоса ее сердца, не услышав отчаянного крика глаз, которые противно ее воли умоляли его вернуться... И пусть кровь в жилах застыла бы от его равнодушия и безразличия, возможно, даже презрения, пусть не осталось бы и одной самой крохотной силы, чтобы это пережить... Все равно где-то в глубине души, обмирая от ужаса быть узнанной, она в то же время готова была заплатить любую цену, лишь бы еще раз, всего лишь раз снова услышать свое имя из любимых уст... Синие брызги незабудок переливались в лунном свете. Они были такие прекрасные и нежные. Чистые наивные цветы... Странно было думать, что скоро их нежность угаснет, красота высохнет - прелесть уйдет без следа, оставляя лишь память... Вечную память... В серых глазах Анны больше не было слез. Небесная королева, озаряя своим сиянием землю, с жалостью и грустью смотрела на прекрасную девушку, сжавшую руки на груди. Путешествуя по разным уголкам земли, она столько раз видела подобные сцены... Но каждый раз ей казалось, что она видит их впервые. (2-ая часть) - Наташа, скажи, ты не сердишься на меня? Если ты считаешь, что я... - Сержусь! - Взяв из рук князя лорнет, девушка поднесла его к глазам, с видом глубокой серьезности рассматривая краешки манжет, выглядывавшие из-под рукавов Андрея. Но вскоре серьезное выражение наскучило ее лицу, и на губах зажглась шаловливая улыбка. - Сержусь страшно! До такой степени, что сейчас разобью о твою голову вон тот цветочный горшок! Проследив ее взгляд, юноша покачал головой, еле сдерживаясь от смеха: - Интересно, как сию задумку воспримут другие гости... - Не сомневаюсь, они пожалеют несчастные георгины! - Прыснула в кулачок Наташа. Отыскав в складках платья маленькую ручку, он задержал ее меж ладонями и нежно взглянул в любимые глаза. - Я скажу им, что не стоит этого делать. Сожалениям нет места в сегодняшнем вечере. Мне хочется, чтобы сейчас все они, все в мире люди были счастливы, так же как и я. Счастливы так, что кажется протянешь руку и коснешься ей небосвода. - Моя рука в вашей руке, князь. - Ее мягкая улыбка коснулась самой глубины его сердца. - Если действительно надумаете подняться в облака, пожалуйста, не забудьте взять меня с собой. - Натали... Без вас облака превратятся для меня в грозовые тучи. - Освободив ее левую руку, стянутую лайковой перчаткой, он как бы извиняющееся улыбнулся, пожав плечами. - Я не смог сделать это как-то необыкновенно и торжественно, по обычаю преклонив колено или усыпав тебя ворохом цветов... - Он запнулся. - Здесь, среди шумной безразличной толпы... Я понимаю, что... - Андрей, еще несколько слов, и я по-настоящему рассержусь. Это все так... второстепенно. Помнишь, тогда в Вероне, в день нашего знакомства… Перед тем как уйти, обернувшись, я поймала твой ответный взгляд и... почувствовала... почувствовала, что хочу всегда ловить его на своем лице. - Глаза ее заблестели слезами. Радостными и светлыми, такими же простыми и естественными как весенняя капель. - Я никогда не слышал ничего лучше. - Сквозь затуманенный взор девушка различила появившееся в его руке кольцо. - Вы позволите, княжна? - Колечко едва ощутимо скользнуло по ее безымянному пальцу. Как зачарованная она следила глазами его движение, чувствуя глухие частые удары сердца. На середине пальца кольцо приостановилось, словно почуяв какую-то преграду, а затем легким нажатием дошло до основания. - Я переиграл в уме столько важных и уместных этому моменту слов. А сейчас не могу ничего сказать. Кроме того, что очень люблю тебя и сделаю все ради твоего счастья, Натали. - Когда он склонился губами к ее руке, как будто что-то тревожное и необъяснимое наполнило душу. Тревожное и осязаемое. Необъяснимое, но присутствующее... Она была счастлива... Конечно, очень… Но это неясное что-то… Оно словно мешало ей, словно она безуспешно пыталась сморгнуть попавшую в глаз соринку. Почувствовав его взгляд, девушка тряхнула головой, задорно улыбнувшись. - Думаю, князь, кое-что для моего счастья вы можете сделать прямо сейчас. - И взявшись за руки, смеющиеся как дети, они пополнили ряды танцующих пар. Спускаясь по длинной, залитой светом лестнице, Наташа задумчиво считала ступеньки. Покидая верхние этажи, из которых по-прежнему слышались мерно-отчетливые звуки оркестра, она снова испытала какое-то странное ощущение. Недосказанности, незавершенности чего-то. Чего-то, что она пыталась ухватить и задержать, чтобы лучше рассмотреть, но в самый, казалось, последний момент волна относила ее прочь от уже близкого берега. - Чепуха, - раздосадовано оборвала она себя вслух. - До свидания, Ольга Алексеевна, неописуемым удовольствием было видеть вас! – Прозвучало где-то над ее головой. И через несколько мгновений рядом раздались плывущие женские шаги. Повернувшись, чтобы кивнуть возможным знакомым, Наташа оглядела спускавшихся. Красивую женщину с черными волосами, собранными в высокую прическу, она несомненно встречала ранее, но внимание Наташи привлекла не она, а семенившая рядом девушка в небесно-синем платье. Она шла так, как будто каждую минуту боялась упасть от слабости, а низко опущенная голова словно отражала боязнь встретиться с кем-нибудь взглядом. Незаметно для себя Наташа остановилась. - Великолепный был бал, не правда ли? - Прощебетала та, что судя по всему, звалась Ольгой. - Замечательный, - согласилась Натали. И ей показалось, что девушка с золотистыми прядями вздрогнула от звука ее голоса. От этого движения из рук ее выпал синий измятый цветок. Незабудка. Осколок неба в ненастный день. Память перевернутой страницы, запечатлевшей нежное голубое сияние. - Постойте, сударыня, - окликнула ее княжна, - вы обронили... - Благодарю вас, - только на миг девушка подняла свою прелестную светлую головку, и немедля ее опустила. Наташа долго провожала дам глазами, все еще чувствуя мимолетное прикосновение к своей ладони этого нагретого чьими-то руками цветка. Смотрела, не понимая, отчего это ее тронуло. Казалось, вместе с этим цветком она коснулась души прошедшей девушки, почувствовала ее боль. Ее длившийся всего миг взгляд почему-то взволновал чувства. Быстрый, как молния, мимолетный, как тень от дыхания на стекле, взгляд этот по непонятной причине врезался в сердце. Как и один лепесток цветка, что незаметно для самой Наташи, пристал к рукаву ее платья… Дамы давно скрылись из виду. Приподняв путающийся в ногах подол, чтобы было легче идти, Наташа миновала ступеньку за ступенькой, не останавливаясь уже до самого подножия лестницы. Почему-то их оказалось ровно тринадцать… - Натали, - помогая Наташе ступить на подножку кареты, князь на мгновение залюбовался красавицей невестой. Из-под черных кружев мантильи, спадающей на плечи и почти сливающейся с цветом ее прекрасных волос, яркими брызгами высвечивалось зеленое платье. Наташа очень любила эти цвета. Зеленый цвет - это цвет самой природы, говорила она, цвет самой жизни, такой какая она есть - с ее свежим дыханием, вечной молодостью и непременным рассветом. А черный - цвет ночи, цвет бархатного в ночные часы неба, цвет вечной тайны, которой людям не познать никогда. В каждом из них была своя неповторимая прелесть, и в то же время ни одному нельзя было отдать предпочтение, хотя бы оттого что они не могли существовать друг без друга. - Да? - откликнулась девушка. - Как жаль, что этот вечер так быстро закончился. И жаль, что мне надлежит возвращаться в Кронштадт. Признаться, я не узнаю Александра. Точнее, рассказы о нем. Почти ежедневно он самолично проводит смотры войск на флоту и выглядит более чем просто заинтересованным делами государства. - Может быть на его Высочество положительно влияет новый адъютант? - лукаво улыбнулась Наташа. - Конечно, мне лестно такое мнение, но скорее, виной тому его последнее путешествие по Европе. - Он чуть понизил голос. - Ведь ничто в мире не имеет такой созидательной силы, как любовь. Наташа повела плечами. - Я слышала, что принцесса очень мила. Но при дворе бытует мнение, что его Величество никогда не согласится на этот мезальянсный брак. - Никогда очень странное слово. - Глаза его устремились куда-то вдаль. - Все же недаром в некоторых языках мира двойное отрицание означает согласие. Никогда... Слово, у которого нет ни конца, ни начала. Разве можно ему доверять?.. Прикрыв дверцу кареты, он с нежностью погладил пальцы Наташиной руки. - Я буду скучать, княжна. - Я тоже, Андрей. Не отрываясь от ее глаз, он крикнул вознице: - В Зимний. Их руки разъединились, колеса заскрежетали по земле. Вращающиеся в них спицы напоминали шестеренки механизма часов, символизирующих постоянное движение... В небесной вышине луна неспешно скрылась под шалью набегающего облака. Она думала о том, что каждое пережитое мгновение прекрасно и грустно тем, что оно не повторяется никогда... Наташа постукивала сложенным веером по коленям. Цокот подков гулко отдавался в ее голове. И зажав ее руками, она не могла не заметить, что мысли, словно неизменно выстраивались в колонну перед одним единственным вопросом. Перед вопросом, не давашим ей покоя весь вечер, несмотря на то, что понять его она сумела только сейчас, оставшись в уединении. Сардоническим, бестактным вопросом, произнесенным низким насмешливым голосом этого отвратительного Корфа: "Вы любите, Андрея?.." Откинувшись на подушки, она напустилась на себя с упреками. Как можно сомневаться? Конечно, конечно, любит. Разве можно его не любить? Такого милого, внимательного, такого честного и великодушного. Наверное, человек просто так устроен, что иногда одолевают сомнения в правильности выбора, именно потому что этот выбор уже нельзя отменить. Конечно, формально еще не получено согласие ее родителей. Впрочем, вот уж о чем точно не стоит беспокоиться - супруги Репнины с поразительной легкостью относились к судьбе единственной дочери. Согласно той неписанной истине, которая всегда подразумевается, но никогда не произносится вслух, ее рождение было признано обоими главной причиной семейного разлада. Может быть, потому что отец мечтал иметь первенцем сына, или потому что именно во время сего деликатного положения княгини увлекся очаровательной светской дамой, мисс Жаксон? Могли ли супруги ответить на этот вопрос, хотя бы самим себе? Едва ли... Будучи однако весьма разумными людьми, они приняли решение не бесчестить семью разводом, предоставив друг другу полную свободу действий. С единственной оговоркой: ровно настолько, чтобы их имена не трогали громкие скандалы. Наверно, следуя этому обещанию, они никогда даже не повышали голоса... Отчего говорят, что иные картины не дышат? Мазок ведь так же ровно ложится за мазком, так же разнообразна и насыщенна цветовая мозаика. Только нет ощущения жизни, нет и одного ее проблеска. Почему? Быть может, оттого, что иногда глаз зрителя способен непроизвольно продолжить бег начертанных линий. Штрихи как будто исподволь внушают мысль о том, что их движение не ограничивается пределами листа. Быть может, именно оттого люди иногда не могут сдержать плескающиеся в душе эмоции - оттого, что они живые и настоящие. А может, и не оттого, она не знала. Знала только, что жизнь ее родителей слагалась в строго определенную, никогда не меняющуюся картину. Да, они никогда не повышали голоса... Оставляя свою "милую крошку" на попечение бесконечных нянь и гувернанток, они столь же мало заботились ее первыми шагами или словами, как мало люди интересуются законами падающего на землю снега. Зачем, ведь зимой его и так всегда в достатке... Лишь милая тетушка всегда была с ней. Добрая как мать, внимательная как самая чуткая няня, и та, которой можно поведать все, как самой близкой подруге. Если бы она только могла сейчас прикоснуться к ее чутким рукам. Услышать ее голос, ободряющий и всегда ровный. Ровный даже тогда, когда врачи не оставили ей иного выбора, как покинуть то, чем она дорожила больше всего на свете - родную страну и любимую племянницу. Теплый благодатный климат Италии представлялся столичным лекарям единственным шансом бороться с коварным, точившим ее изнутри недугом. С той поры минуло уже более двух лет, но Наташа так и не смогла свыкнуться с ее отсутствием. Ни письмами, ни редкими навещениями не заглушалась грусть вынужденной разлуки. И сегодня в такой ответственный день, в самый важный и ответственный день в ее жизни, больнее, чем когда-нибудь кольнула невозможность поделиться с ней снедающими сомнениями... Сомнениями, так неожиданно закравшимися в ее душу, сомнениями особенно удивительными тем, что прежде она никогда их не знала... Что же такое накатило на нее этим вечером? Накатило под стать огромному снежному кому, словно измельчающему всегдашнюю уверенность и твердость... Карета остановилась. Где-то на задворках сознания еще не смолкал вопрос, искрящийся саркастическими нотками. Решительно отмахнувшись от него, Наташа бережно поправила кольцо, к присутствию которого еще не успела привыкнуть. Да, в том-то все и дело. Ей нужно привыкнуть к мысли, что она стала невестой. Что жизнь ее связана с самым дорогим, самым замечательным человеком на свете. И дом их станет полной чашей, настоящей, счастливой семьей, о которой в детстве она так мечтала… Не дожидаясь кучера, еще ничего не подозревающая девушка порывисто распахнула дверцу. Вместо сводов дворца взгляду предстал незнакомый безлюдный сквер... Невысокий, обветшалый деревянный мост и трава, на которой еще виднелись следы былой изморози... Потрясенно охнув, она сошла на землю. - Любезный, признаться, я не понимаю... Единственным ответом ей было сонное журчание реки и пронзительный свист ветра в обнаженных ветвях. Сердце отчего-то похолодело, но решимость не изменила ей. Еще пару шагов, и лунный свет обрисовал широкую спину мужчины, придерживающего упряжку. С минуту он сидел неподвижно, после, откинув плеть в сторону, выпрямился. Из-за съехавшего плаща выглянули эполеты форменного мундира. Короткий поворот головы... И Наташа почувствовала, как у нее перехватило горло от ярости - откидывая непокорную челку со лба, прямо в глаза ей смотрел мужчина, самодовольную улыбку которого она признала бы и во сне. Владимир Корф.