События заменяют собой последний эпилог
Проснувшись от холода, Северус Снейп почувствовал, как ломит его тело. Все, чего ему хотелось — закутаться поплотнее в мантию и продолжить спать, пока боль не уйдет. Но воспоминания, вихрем ворвавшиеся в сознание, заставили его распахнуть глаза. Он вскочил бы на ноги, несмотря на боль, но тяжестью на его плече оказалась безвольно лежащая голова Энджи. Ее окровавленная рука прижалась к его голому животу, оставив на ней бурые разводы. Рана на предплечье, пересекающая черную метку сверху-вниз, запеклась и уже не кровоточила. Рядом с девушкой на полу лежал артефактный кинжал, предназначенный для ритуалов на крови. Его темное лезвие блестело, будто вовсе не погружалось под ее кожу и не искупалось в крови. «Черт возьми! Ритуал жертвы, она провела ритуал жертвы!» Мужчина до крови прикусил изнутри щеку и, ни на что не надеясь, попытался измерить ее пульс. Он уже отстранял от ее шеи руку, когда ему показалось, что он ощутил биение. Вернув пальцы на ее сонную артерию, он затаил дыхание и через несколько секунд ощутил слабый толчок, а затем еще один. Очень слабый, но у нее был пульс. — Гордон! — он схватил ее за плечи и тряхнул, ее ресницы затрепетали и приоткрылись. — Сэр? Где я? — полностью дезориентированная она попыталась подняться и застонала от боли. Благодаря, ритуалу его собственные раны затянулись тонкой новой розовой кожей, но Энджи, вся в порезах и синяках, потерявшая много крови, едва могла двигаться. — Какого черта вы натворили, Гордон? — он склонился над ней, бережно обняв за плечи, словно боялся, что она сломается, если он обнимет ее крепче, и слизеринка почувствовала, как по ее шее катятся слезы зельевара. Амулет на его шее качнулся и коснулся ее спины. — Я думал, что потерял вас, — он дрожал всем телом, а голос был и вправду испуганным. Между складками его рубашки Энджи разглядела деревянные стены и тела мертвых Пожирателей, и к ней стали возвращаться воспоминания, одно за другим. — Драко мертв, — ее начала бить дрожь. — Это моя вина. Если бы мне только хватило сил… — грудь сдавило от горечи. — Я ненавижу себя, я… Я должна была умереть. — Да, но вы живы, — он погладил ее по рыжим волосам, чувствуя исходящий от нее запах войны. Пот, кровь и дым. — Но я не хочу жить, — закрыв ладонями глаза, она содрогалась. — Если бы я не повела его на эту войну, если бы не стала сближаться с ним, если бы не появилась здесь — он был бы жив. Я ненавижу себя. Я не смогу жить с этим чувством вины. — Сможешь… — Нет, вы не понимаете! Я… — она перехватила его взгляд, полный боли и лишений, и у нее пропал голос. Его руки продолжали гладить ее, и от его ласки становилось только горче. — Я смог, и ты тоже сможешь. Я обещаю тебе, — не в силах спорить, она обмякла в его руках и разрыдалась. Сняв ограничение с замка на аппарацию, мужчина перенес их в больничное крыло.***
Первую ночь Снейп провел рядом с ней, не смыкая глаз. Они не разговаривали, он просто сидел рядом. Мадам Помфри нескончаемо брала у нее анализы, проводила диагностические чары и предлагала перевести девочку в Мунго, но директор высказался категорически против этой идеи. Энджи пролежала в лазарете Хогвартса две недели. Снейп запретил ей участвовать в похоронных процессиях по причине здоровья, и девушка скрывала это, но в глубине радовалась запрету. Ей казалось, что ее сердце не выдержит лежащего в гробу Драко, безжизненного, хмурого, не успевшего сделать в жизни всего того, о чем мечтал. Она старалась не вспоминать прошлого, но оно, как незваный гость, приезжающий якобы на пару дней во время летнего отпуска — вот уже Рождество, а он, допивая последнюю порцию, сообщает, что кофе закончился. Энджи вспоминала об амбициях Драко, о его планах сходить вместе в кино, о том, как они планировали жизнь на Гриммо, 12. Теплые вечера в гостиной Слизерина и ночи в поместье Малфой — образы не оставляли ее ни днем, ни ночью. И безмерное чувство вины никуда не исчезало. День за днем плыло время, раны на коже заживали, но невидимые, осколками впившись в сердце, оставались с ней. В медпункте ее навещал не только Снейп, но и члены Отряда Сопротивления. Именно Гермиона рассказала ей, что война закончилась, едва ли не сразу после поражения Волдеморта. С потерей лидера организация распалась. Тех, кто продолжал бороться за идеалы Тома Реддла, посадили в Азкабан, но большинство чистокровных вздохнули с облегчением и всячески отрицали свое добровольное участие на стороне диктатора. Будучи старостой, Невилл помогал восстанавливать школу и поэтому заходил к слизеринке нечасто. Рассказывал, что учителя рассчитывают в феврале возобновить занятия и закончить учебный год, как следует. К тому же, теперь Долгопупса знали, как героя, убившего Волдеморта, и просили участвовать в общественной жизни и давать интервью. После поражения Лорда в первом же выпуске «Ежедневного пророка» написали статью о Невилле и о ходе битвы с его слов. Но так как под интервью значилось имя Риты Скитер, можно смело заявить, что статья наполовину сочинена Прытко Пишущим Пером. Неудивительно, что после выхода газеты гриффиндорец предпочитал избегать этой темы. По сравнению с огромным интервью героя, в «Пророке» уделили лишь небольшую колонку погибшим в бою, где перечислили умерших и представили их к наградам. Когда газету принесли, Энджи пыталась даже не смотреть в её сторону, чувствуя ответственность за каждое напечатанное в ней имя, но, в итоге, не смогла проигнорировать. Откуда бы девушка не начинала читать список — сверху, снизу, по диагонали — взгляд всегда цеплялся за надпись: «Драко Люциус Малфой». Глядя на вереницу имен, ее душа камнем падала вниз. Энджи до последнего верила, что он будет короче. Около сорока имен, среди которых были и ученики (Лаванда Браун, Драко, Фэй Данбар, Терри Бут, Эрни МакМиллан), и члены Ордена Феникса (из списка Энджи узнала только Аластора Грюма), и другие волшебники, пришедшие помочь в битве против Волдеморта. От мыслей об их смерти в глазах Энджи щипало, и в такие моменты она поворачивалась и смотрела, как на соседних койках лежали Фред и Джордж Уизли, перекидываясь в карты. «Ведь чьи-то жизни я спасла, правда?»***
— Мадам Помфри сказала, что готова вас выписать, — Северус Снейп сидел на соседней койке, сложив руки в замок, словно переживал о чем-то. Другие ученики и раненые уже давно покинули лазарет, девушка оставалась последней. Ей уже не терпелось покинуть это место, пропахшее спиртом и бинтами. Энджи кивнула и задала простой вопрос: — Что мне теперь делать? — Может, для начала стоит сходить к Драко? — глухо спросил зельевар. — Мне кажется, тебе нужно это. — Вы говорили, что его похоронили на семейном кладбище, — Энджи с усилием сглотнула. — Нужно идти к Малфоям, а я не могу этого сделать. — Вы не попрощаетесь с ним, потому что боитесь? Я думал, вы безрассудны, как гриффиндорка, — его слова прозвучали нежно, без обвинений. После того, как она едва не умерла на его руках, Северус разговаривал с ней вот так — без иронии, осторожно, заботливо. Обращался, как с дорогой фарфоровой вазой, которая может треснуть, если на неё слишком сильно подуть. И от этого Энджи становилось еще тяжелее. — Как я посмотрю в глаза его родителям? Что я им скажу? — лицо Нарциссы, искаженное болью, с протянутыми к ней руками все еще преследовало слизеринку по ночам в кошмарах. — Вы не сможете вечно избегать их, — зельевар сел рядом и взял ее за руку. — Смогу, — упрямо буркнула девушка. — Не сможете. Есть причина, по который ритуал не дал вам отдать мне всю свою жизнь, как обычно того требуется. И она кроется в том, что два ритуала вступили в конфликт.***
Невзирая на уверения Снейпа, Энджи не сразу решилась прийти в поместье Малфой. Несмотря на восстановленное положение в обществе Лорда Малфой, повышение в Министерстве по должности и даже приставление к награде, без любимого сына чета Малфой угасала на глазах. Неловко сидя за столом перед ними, слизеринка крутила в руках чашку и не могла заставить себя поднять глаза. — Извините, что я не присутствовала на похоронах Драко, — хрипло прервала она молчание. — И извините, что втянула его… — она начала быстро моргать, чтобы не расплакаться перед ними. — Мой сын, — глухо произнес Люциус, — он всегда прилежно исполнял свою роль наследника. — Энджи зажмурилась, приготовившись к шквалу обвинений, — и это впервые, когда он выбрал иной путь. И это был его выбор, Энджи. Ты ни во что не втягивала его. Девушка не выдержала и заплакала, капая слезами в свою чашку и на лакированную крышку стола. Никто не прерывал ее, и когда она успокоилась и взглянула на родителей Драко, то поняла, что и у них глаза на мокром месте. — Спасибо, что приняли меня, хотя я явилась без приглашения, — она рукавом вытерла лицо. — Я пришла, чтобы навестить Драко, и сказать, что у него будет наследник. Чашка выскользнула из рук Нарциссы и разбилась вдребезги об пол.***
Энджи вернулась из поместья в Хогвартс. За многие года замок стал ей домом и возвращаться сюда ей казалось куда правильнее, чем остаться у семьи Малфой. И все-таки девушка пока не могла спокойно возвращаться в гостиную Слизерина, поэтому была крайне благодарна зельевару, временно предоставившему ей свои старые покои в подземелье. Слизеринка пообещала по возвращению заглянуть к нему. Еще поднимаясь по лестнице перед дверью в кабинет, она слышала, что мужчина сидит как на иголках и барабанит пальцами по столу. Однако когда девушка зашла, директор сидел как ни в чем не бывало с максимально приветливым лицом, на которое только способен Ужас Подземелий. — С возвращением, Гордон. Как все прошло? Мужчина встал и, отвернувшись, начал без помощи магии заваривать ей чай. — Была у Драко. Они выбрали очень красивую фотографию… — И? — мужчина стоял спиной к ней, Энджи слышала, как кипяток лился в заварочный чайник, подминая под себя высушенные листья. — Я рассказала им о беременности. Они, конечно, были шокированы. Честно говоря, я сама до сих пор в шоке, — мысль о том, что у нее осталось что-то от Драко, накрыла девушку с головой и не отпускала. Она положила руку на живот, пытаясь определить, стал ли он больше из-за ребёнка, или это она слишком налегает на пироги. Домовики Хогвартса, которые похоже знают абсолютно обо всем происходящем в замке, радостно стали приносить ей прямо в комнату различные сладости, а она не знала, как им сказать, что она всего лишь беременная, а не человек с незримым расширением в желудке. — Они предложили мне взять фамилию Малфой и переехать к ним. — Поручить домовикам собрать ваши вещи? — Снейп с каменным лицом поставил перед ней чай. «Почему все пытаются напоить меня чаем?» — Я отказалась, сэр. Я не могу так. — Тебе необязательно звать меня «сэр». — А вам — звать меня «Гордон», — парировала слизеринка. — Привычка. — Вот и у меня, — пожала плечами Энджи. — Что теперь будет со мной? — с потерянным лицом она взглянула на зельевара. На короткий момент ей показалось, что сейчас мужчина скажет ей, что она закончит школу и сможет работать удаленно зельеваром, но вместо этого он наклонился к ее уху и тихо произнес: — Я не оставлю вас, Гордон. Если только вы сами меня не прогоните. Я уже наделал ошибок в этой жизни, и это не станет новой. Она обдумывала его слова пару минут. — Честно говоря, у меня не осталось сил играть в эти игры, сэр, — она посмотрела на него смело и прямо. — Вы любите меня? — Люблю, — просто ответил Снейп, и они долго в неловкости смотрели друг на друга, словно дети, которые несколько лет дергали друг друга то за косички, то за портфель, и наконец, признались, что дело совсем в другом.Спустя восемь лет
После успешного окончания школы для Энджи началась новая жизнь. Девушка долгое время упиралась и отказывалась от усиленной заботы семейства Малфой, но после новости о наследнике их было не остановить. Под уговорами, больше похожими на шантаж, девушка переехала на Гриммо, 12. Главным аргументом в агитационной речи Нарциссы стало то, что ребенку не пристало жить в бараке в Паучьем Тупике. Впрочем, Снейп даже не пытался оспорить нелицеприятное звание своего дома и благополучно переехал вместе с ней на Гриммо. Миссис Малфой медленно, но верно, снова стала той женщиной, которую знала Энджи. В какой-то момент слизеринке даже показалось, что это Нарцисса вновь беременна, а вовсе не она. Женщина распланировала все до мельчайшей детали — начиная с того, как пройдут роды, и заканчивая дальнейшим образованием ребенка после окончания школы, но разве дитя Энджи и Драко мог следовать чьим-то правилам? Черед своих шалостей и неожиданностей он начал, родившись на неделю раньше, а дальше как по накатанной — первый выброс стихийной магии на несколько лет раньше положенного, неусидчивость, жажда изучать опасные реагенты в лаборатории матери вместо изучения истории магии… Энджи искренне считала, что однажды он сровняет этот дом с землей. Похоже, такому непослушанию радовались только двое — Критчер, который видел в его поведении копию Сириуса, и Люциус, который готов был закрыть глаза на любую шалость, демонстрирующую, что ребенок растет необычайно сильным и талантливым. — Лучше бы он Драко так баловал, — сидя на кухне, пробурчала Энджи, прикрыв лицо свежим выпуском журнала «Котел зельевара». Чета Малфой подбадривали маленького рыжего дьяволёнка, летающего в метре над полом по большому залу на игрушечной метле. Одним глазом девушка посматривала на них поверх журнала и улыбалась. Северус поставил перед бывшей ученицей тарелку с пирожным и чай и сел рядом, откинув волосы назад. Энджи все же уговорила его отрастить их ещё на несколько сантиметров и начать собирать в хвост. — Дай им насладиться игрой с внуком, они не так часто приезжают. — «Три раза в неделю» — это теперь нечасто? — с иронией усмехнулась девушка. — Сверьтесь со словарем, сэр. — Раньше было пять, — пожал плечами зельевар. — Да они просто перестали переживать, что я испорчу его! — Конечно, им пришлось смириться, что все равно испортишь, — девушка шутливо ударила его полотенцем, висящим на спинке стула. — С тех пор как Гарри исполнилось семь, он становится все больше похож на Драко. Энджи согласно промычала. — Да, такой же красивый, — она взглянула вниз на чашку. — Ты когда-нибудь расскажешь мне, как обманул сыворотку правды девять лет назад? — У каждого зельевара должны оставаться маленькие тайны, — Северус чмокнул ее в висок, — иначе ты отберешь у меня звание «Зельевар года». — Когда-нибудь я напою тебя сывороткой и… — И я обману ее снова, — загадочно улыбнулся Снейп. — Ты спросил Люциуса, о чем я просила? — шоколадное пирожное отправилось прямиком в рот девушки. — Да. Он сказал, что ничего страшного, что Гарри носит твою фамилию. Вполне достаточно того, что мальчик знает, кем был его отец и кем ему самому предстоит стать… К слову об этом — кто-то из нас должен сказать Гарри, что ему не обязательно идти на Слизерин. По-моему, Люц уже промыл ему мозги, — зельевар выглянул в зал, проверяя их. — Ты же директор, вот и расскажи ему. — Ты сама хоть когда-нибудь слушала директоров? — саркастично уточнил зельевар, отпивая из чашки. — Знаешь, вспоминая нас тогда, можно сказать, что ты стал намного мягче… — Просто кое-кто, наконец, взялся за ум и совершает глупостей чуточку меньше, — Снейп стоически выдержал фирменный убийственный взгляд и продолжил. — Еще Люциус сказал, что Гарри всегда может по праву рождения взять фамилию Малфой. Он закрепил это в документах сразу после его рождения, как, кстати и ты, — мужчина, усмехнувшись, изогнул бровь. Энджи поморщила нос. — Не, нынешняя фамилия «Снейп» меня более чем устраивает.