Амортенция

      Спускаясь в подземелье, Энджи с радостью ожидала встречи со своим факультетом, зная, что Гарри поприветствуют гриффиндорцы — как героя. Все, кроме Уизли. Но у девушки не было завистниц, а значит, и беспокоиться не о чем.       «В конце концов, Пуффендуй должен быть благодарен мне, что хоть где-то отличился», — считала она, заходя в гостиную. Лучезарная улыбка быстро сползла с лица, сменившись холодной маской равнодушия. В гробовом молчании изо всех уголков общей комнаты на неё враждебно таращились десятки пар глаз. И у всех одинаковое обвиняющее выражение лиц. Насупленные брови, кривые линии губ, ярость, сверкающая в очах. Немая пауза длилась, пока один из её однокурсников, кажется, его звали Винсент Маккой, не вскочил с дивана и не подлетел к Энджи с нападками.       — Ты, чертова девчонка, из-за тебя мы опять будем опозорены! — прошипел пуффендуец не хуже зельевара. Это дало толчок остальным, каждый начал выкрикивать своё мнение:       — Лгунья! Обманщица!       — Позор Пуффендуя!       — Хотим Седрика…       — Уродина! — добавил кто-то из девчонок.       Энджи стояла и, молча, сносила упреки и оскорбления.       — Хватит! — отчаянно воскликнул сам Седрик, зайдя в гостиную. Толпа послушно перед ним расступилась.       «Пастух среди овец», — презрительно усмехнулась про себя девушка.       — Её выбрал Кубок, — продолжал настаивать Седрик.       — Абсурд, она обманула артефакт! — заревела толпа, недоумевая, почему их кумир пытается защитить негодницу.       — Но ведь выбрали и Поттера, — Диггори предпринял последнюю попытку усмирить разбушевавшуюся толпу.       — Поттер — Избранный! Он выиграет, и вся слава достанется снова Гриффиндору! А мы останемся униженными дураками, — кто-то выкрикнул из «стада». Седрик вновь собрался что-то сказать, но Энджи прервала его:       — Уймись, Диггори. Мне даром не сдалась твоя защита и опека. Да и глупцы никогда не услышат то, что слышать не желают. Так что прекрати метать бисер перед свиньями. Еще больше тебя все равно никто не полюбит.       — Это кто здесь свиньи?!       Пуффендуец так и остался стоять, словно громом пораженный, с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Однокурсники взяли его за плечи и увели, с отвращением кидая взгляды на Энджи.       — Седрик, ты, конечно, всегда готов заступиться за всех нас. И мы тебе благодарны, но эта дрянь того не стоит.       Постепенно гостиная опустела. Энджи, оставшись в одиночестве, упала на кресло и откинула голову. Личина спала, и пара слезинок скатилось по щекам.       «Неужели, Гарри постоянно это чувствует? — проникаясь сочувствием к Поттеру и к себе, раздумывала Энджи. — Не этого я хотела».

***

      Каждый день оборачивался новым кошмаром. Студенты Пуффендуя объявили самый натуральный бойкот. Сначала они игнорировали её, однако, поняв, что это не особо-то и задевает девушку, решились на следующий шаг. Теперь, когда Энджи проходила мимо них или сидела рядом, они специально между собой громко говорили о ней такие неприятные вещи, что не хотелось их ни запоминать, ни повторять. А в последние дни и вовсе стали носить значки в поддержку Поттера, не забывая оскорблять девушку насмешками. Вслед за пуффендуйцами эти значки стали носить и студенты Когтеврана и студенты самого Гриффиндора.       Это было не просто отвратительно. Факультет на время обучения считался семьей для учеников, подобное поведение неприемлемо. Но декан барсуков лишь разводила руками, не собираясь что-либо предпринимать. Помона Стебль все еще помнила ту блаженную гордость, с которой Энджи носила слизеринскую мантию.       У девушки не было ни друзей, ни заступников.       На одном из занятий по зельеварению, совмещенном со Слизерином, в пару с ней никто не встал, лишний человек прибился третьим к другой паре. Ни отнимаемые Снейпом баллы, ни Тролль, ни назначенная отработка, ни отточенные годами оскорбления не заставили пуффендуйца сесть с Энджи. В конце концов, зельевар попросту выгнал его из кабинета, и девушка осталась одна у котла.       Под конец пары, когда зелье бурлило и приобрело бордовый оттенок, в её котел прилетела хлопушка из лавки Зонко, которая незамедлительно взорвалась, облив зельем Энджи с головы до ног.       Зелье, казалось, разъедало кожу, как кислота. Не дожидаясь помощи, Энджи взмахнула палочкой, прошептав заклинание онемевшими губами, и зелье полностью отделилось от её лица, шеи, рук и одежды, уже порядком прожженной в некоторых местах, и отправила жидкость обратно в котел.       Из-за воцарившейся тишины в кабинете Снейп почувствовал неладное, оторвался от рассмотрения котлов, его глаза метнулись к пуффендуйцам, а затем и к Энджи, и черные зрачки на короткий момент расширились.       — Все вон из кабинета сейчас же! — необычайно громко прорычал Снейп. — Гордон, не двигайтесь!       Мимо Энджи шли однокурсники, бормотавшие проклятия в её адрес. Парочка мальчишек якобы случайно толкали её с силой своими плечами, заставляя вздувшиеся на её коже волдыри лопаться и сочиться прозрачной жидкостью. Пуффендуйке хотелось закричать от пронизывающей боли, скривиться, заплакать, но она лишь стояла, не выдавая своих эмоций.       — Бесчувственная лягушка, — с издевкой произнес Винсент достаточно громко, чтобы слышал весь кабинет. В этот момент Энджи абсолютно была уверена, что это представление его рук дело. Возможно, если бы она смогла взять в руки палочку, то с удовольствием запустила бы в него Сектумсемпру. Но она не могла.       Вслед за пуффендуйцами начали уходить студенты Слизерина. Тем временем поврежденная кожа все больше краснела и вздувалась. Снейп подошел к Энджи и заглянул с беспокойством в её помутненные от боли глаза.       — Гордон, — обратился к ней зельевар. — Вы сможете терпеть боль, пока мы не дойдем до больничного крыла?       Все еще сдерживая стоны, девушка с трудом покачала головой, чувствуя, будто её тело полосуют кинжалами. Декан призвал какие-то склянки из шкафа, осторожно закатал её рукава, оттянул воротник и стянул густые волосы на затылке какой-то веревкой, открывая поврежденные участки кожи. Капли пота капали с лица Энджи на одежду, но она не решалась даже поднять руку, чтобы смахнуть их. Зельевар открыл флакон и предупредил:       — Сейчас будет очень больно, Гордон.       Он наклонил бутылочку, и светлая жидкость полилась на раны пуффендуйки. У девушки исказилось лицо, и она так истошно закричала, что кровь стыла в жилах, слезы текли по красным щекам, доставляя еще большую боль. Там, где зелье касалось волдырей, лоскуты кожи дымились и пенились.       Зельевар терпеливо сносил вопли ученицы, не промолвив и слова. Закончив поливать её, он достал мазь и равномерно нанес её почти невесомыми движениями на раны. Не будь так больно, то пуффендуйка бы насладилась его прикосновениями, его пальцами, которые осторожно дотрагивались до её шеи, лица, рук. Энджи лишь смогла вздрагивать и порывисто дышать с мокрыми глазами. Медленно, но верно боль отступала.       — Пять баллов Энджи Гордон за невероятную стойкость, — полушутя произнес Снейп. — Обычно после подобного падают в обморок.       Энджи выдавила вымученную улыбку.       — Почему вы не наложили Силенцио?       — С криками легче терпеть боль, — его голос стал необычайно глухим и глубоким. Снейп, завершив обработку, выпрямился и взглянул поверх головы девушки. Его спокойное выражение лица изменилось на злобное, принадлежащее не столько ему, сколько Ужасу Подземелий.       — Мистер Малфой, я непонятно выразился, велев всем покинуть помещение? — процедил зельевар, заставляя холодеть не хуже криков Энджи.       И белобрысая макушка, торчащая из-за дверей, мгновенно исчезла. А наутро все слизеринцы ходили со значками, поддерживающими Энджи Гордон.

***

      Несмотря на своевременную помощь, девочке пришлось провести несколько дней в больничном крыле на попечении у мадам Помфри, беспрестанно ворчащей о своенравных подростках. Без книг и конспектов, одиночество в полной мере захлестнуло девушку, естественно, что её никто не навещал. Лишь один раз чинно зашел Драко Малфой, показав мадам Помфри свою слегка разодранную руку. Пока медсестра искала лекарства, он проскользнул в палату к пуффендуйке.       — О, Гордон, и ты здесь? — с неестественной улыбкой слишком громко спросил слизеринец, усевшись на соседнюю койку. Его движения были рваными, настроение — наигранным. Сразу стало понятно, что парень сильно волновался.       — Здравствуйте, мистер Малфой, — не забывая о своей манере поведения, с легкой улыбкой ответила она. — Разве я не просила вас называть меня Энджи?       — Да, Энджи, — смущенно ответил блондин, выпрямил плечи, и нечто блеснуло на его груди. Девушка вгляделась в источник света и с удивлением обнаружила значок с надписями.       — Поттер — отстой. Мы за Энджи Гордон, — тихо прочла она голосом, наполненным безумным счастьем. Кто-то её поддерживает, это придавало сил и желания показать себя.       — Да, я за твою победу, — гордо и при этом небрежно заметил Драко. — Не за Гриффиндор же болеть.       Энджи подняла на него светившиеся благодарностью глаза. От таких проявлений расположения парень зарделся и пробубнил:       — Весь Слизерин за тебя…       — Кому же мне высказать благодарность? — спросила ослепленная радостью она. — Кто это придумал? Профессор Снейп?       Малфой тут же вскочил, покрываясь красными пятнами.       — С чего ты взяла, что это Снейп?! Ему вообще все равно, — отчаянно произнес подавленный парень и поспешно ретировался к мадам Помфри. Через пару минут до девушки донеслись их голоса.       — Где вы так? Неужели опять с гриффиндорцами повздорили?       — Просто упал, — сердито буркнул Драко.       — Как же это вы упали, руку разодрали, а рукав цел?       — Неважно.       Драко, уходя из медпункта, хлопнул дверью, оставив девушку вновь наедине с собой.