Амортенция

      Энджи, согнувшись, упала на колени, упираясь влажными ладонями. Исчезли безумные крики, сумасшедший звонкий смех и потрясенные зеленые глаза Поттера. Для слизеринки все это закончилось среди одиноких стен Астрономической башни. Тяжело дыша, она чувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, локти дрожали, угрожая не выдержать и уронить девушку грудью на холодные каменные плиты.       «Как же легко убивать, — зубы еле слышно стукались друг от друга. — Одно лишь заклинание. И все. Человека нет, — она села, привалившись спиной к стене, и с ужасом всматривалась в собственные дрожащие мокрые от пота ладони. — И это я сделала. Я прикончила человека. Этими самыми руками…»       — Вы убили мисс Беллу, — Энджи вздрогнула от скрипучего голоса домовика. Она не могла понять, упрекает он её или же просто жалеет о смерти последней достойной темной женщины из благородного рода Блэк. Но внезапное чувство вины накатило на девушку. Ей не хотелось поднимать взгляд на Критчера, единственного свидетеля произошедшего, чтобы увидеть там немое обвинение. — Вы убили её, — повторил эльф.       «Я обязана взять ответственность. Я должна отвечать за свои действия», — стиснув руки, Энджи подняла глаза на домовика, но не увидела ни злости, ни обвинения. Лишь глубокое сожаление и непонятную отчаянную боль во взгляде.       — Критчер, — виновато начала слизеринка и, протянув руку, дотронулась до тонкой, почти высохшей руки старика. — Ты ведь уже знаешь? Она убила Сириуса, — Энджи почувствовала, как вздрогнула рука под её пальцами. — Каким бы ни был твой хозяин непутевым дураком и невеждой, но он был законным наследником Блэков. А Беллатриса Лейстрендж убила его. Она отняла жизнь у своего двоюродного брата. Лишила род Блэков последнего темного волшебника. Я сделала это… я убила её из собственных соображений, но её поступок так же нельзя простить, — девушка нерешительно сжала ладонь домовика. — Считай, что это было местью, Критчер. Местью за твоего хозяина и за великий темный род Блэков, — её голос делался всё глуше и скорбнее, а на душе становилось немного легче. Все эти оправдания и причины сбрасывали с Энджи оковы вины.       — Хозяин Сириус всегда был глупым и не таким, каким должен быть глава темного рода…       — Но он был им, Критчер. А теперь он мёртв, и полукровка Гарри Поттер из светлого рода станет главой рода…       Похоже, лишь теперь весь смысл содеянного Беллатрисой дошел до сознания домовика. Зенки Критчера широко открылись и увлажнились. Домовой эльф, утирая глаза краешком полотенца, обвязанного вокруг его худого туловища, приглушенно всхлипнул и кивнул.       — Когда хозяин Сириус был маленьким, каким прекрасным он был ребенком. Черноволосым, смелым и сильным. Никто из знакомых маленьких волшебников ему в подметки не годился. А как он на метле держался. Самый настоящий наследник рода. Даже хозяин Регулус завидовал хозяину Сириусу. Он вырос немного более шаловливым, чем другие дети, но… — еще один всхлип прервал речь домовика. — Но потом этот чертов Хогвартс, он попал на Гриффиндор и почему-то решил, что он не такой, как другие Блэки. И хозяин испортился… расстраивал с каждым годом мою бедную хозяйку все больше, а когда он оставил её, то хозяйка почти сошла с ума от горя. Она выжгла его с семейного древа и, не выходя из комнаты, рыдала несколько дней подряд. Она осталась совсем одна и…       Домовик, пустившись в воспоминания, долго так стоял, держа за руку почти незнакомую волшебницу, и оплакивал. Непутевого Хозяина. Покинутую хозяйку. Практически мертвый, некогда великий род. Свою несчастную жизнь.       Когда он, полный горьких воспоминаний, трансгрессировал из Хогвартса, Энджи поняла из его речи лишь две самые важные вещи. Домовой эльф не держал на неё зла за убийство Беллатрисы. И давным-давно Критчер очень любил Сириуса Блэка.

***

      Ночь уже давно накрыла Хогвартс, погрузив замок во тьму. Энджи, все еще сидя у стены и притягивая худые коленки к подбородку, лениво повернула голову в сторону окна и заметила, как ярко блестят этой ночью несколько десятков звезд на темном полотне, и издала восторженный вздох.       «Интересно, профессор Снейп видит сейчас ночное небо? Был ли он в числе тех Пожирателей в Отделе Тайн? — она тут же помотала головой, сбрасывая сумасшедшие мысли. — Вряд ли, после заявления Поттера он должен был начать действовать. Да и об операции Тёмного Лорда он вроде ничего не знал… Чем он сейчас занимается? Находится у Лорда? У Дамблдора? А может, мирно спит? Не думаю, что он помнит о том, что я должна была его ждать. Сегодня — не тот день, чтобы беспокоиться о таких мелочах. У профессора множество других забот. Раненные гриффиндорцы и происшествие в Министерстве занимают мысли директора и преподавателей, — за окном начинал розоветь рассвет. Близилось лето, и уже в столь ранее время, как четыре часа утра, небо начинало окрашиваться в яркие цвета. — Никому и дела нет до девчонки, переночевавшей не в своей гостиной».       Энджи обессилено уронила голову и с открытыми пустыми глазами глядела, будто в пустоту.       «Я — убийца, никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Наверняка есть люди, которые будут страдать даже из-за смерти такого человека, как Лейстрендж. Миссис Малфой относилась ко мне так сдержанно и благоприятно. А я лишила её сестры. Простите, Нарцисса, я не желала вам страданий. Надеюсь, вы и Драко никогда об этом не узнаете, — девушка представила лицо друга, искаженное ненавистью, и несколько капель слёз капнуло на черный плащ, так и не снятый после возвращения в замок. — И часто отныне я буду убивать? Часто буду ощущать эти удушающие эмоции? Хотя наверно намного страшнее ничего не чувствовать после совершенных убийств».       Слизеринка, спрятав руки в карманы, стояла посреди холла Министерства Магии и проходилась мимо каминов царственной походкой, расточая по сторонам высокомерные улыбки. В конце коридора стояла, повернувшись спиной, тонкая женская фигурка, укутанная в мантию. Медленно к ней приближаясь, Энджи противно скалилась и чувствовала, как во рту от разыгравшегося аппетита скапливаются слюни, заполняющие рот. Ей казалось, что она непременно обязана подойти к силуэту и что-то совершить.       Каждый шаг приносил ей непонятное садистское удовольствие, и когда девушка подошла к столь желанной неизвестной фигуре, то крепко схватила её за плечо и, разворачивая фигуру к себе и одновременно вытаскивая из кармана кинжал, вонзила его вертикально в подбородок темноволосой женщины. Нож входил в её голову, как в масло, легко и беспрепятственно.       Беспомощное выражение застыло на лице Беллатрисы Лейстрендж, из приоткрытого рта хлынуло несколько ручейков крови. Взяв свободной рукой жертву за вьющиеся густые волосы, Энджи рывком вытащила кинжал и почувствовала, как горячая кровь, почти обжигая, заструилась по руке пятикурсницы.       — Энджи, — услышала она голос, полный разочарования и боли. Обернувшись, юная слизеринка заметила стоящее недалеко от неё семейство Малфоев. Нарцисса, уткнувшись лицом в плечо мужа, всхлипывала и тряслась от рыданий, пытаясь заглушить их, а Драко с презрением и болью смотрел на бывшую подругу. Девушка, не отпуская волос миссис Лейстрендж, опустила руку и пошла к ним на встречу, без особых усилий таща за собой бездыханное тело Беллатрисы и оставляя за собой красный шлейф.       — Как вы могли, Гордон? — из тени выступил зельевар, скривив губы в отвращении.       Энджи разжала ладонь, уронив кинжал, подняла её к лицу, провела языком по своим бледным тонким пальцам, старательно слизывая бордовую густую кровь, и противно ухмыльнулась, чувствуя специфический железный вкус.       Судорожно втянув в себя воздух, Энджи резко села и с бешеными глазами завертела головой. Убедившись, что она все еще в Астрономической башне, девушка обмякла, чувствуя себя тряпичной куклой. Лицо было мокрым от пролитых во сне слёз, щека изнутри саднила, а во рту все ещё стоял привкус крови.