Подарок.

Одарённость откровенно чиркал на бумаге непонятные каракули, делая вид, что в шестой раз перепроверяет собственные вычисления. На самом деле он просто прислушивался к разговору своих родственников. Да и привычки по шесть раз проверять одно и то же в теории у него не было. Пять проверок на бумаге и три проверки на практике, и только после этого полноценные проекты. Возможно, у него уходила бы уйма времени на всякое исследование, но так как времени отдыха у него практически не было, то он всегда успевал всё к собственноручно воздвигнутым срокам. Он вообще не любил опаздывать или не вписываться в ранее оговоренные временные рамки и был довольно-таки пунктуален. Всему своё место, всему своё время. Собственно это было что-то вроде его внутреннего девиза. Именно поэтому он, как никто другой, поддерживал пламенное желание Графа в срочном порядке заняться делами и не тратить время на что-то неполезное. Сейчас Тысячелетний Граф вообще был занят круглосуточно, и все его часы были расписаны по минутам, где он не забывал ни про что: ни про завод акума, ни про тот самый проект, ни про мелкие исследования, где от него требовались лишь редкие подтверждения, что он в курсе, ни про Уолкера, ни про Семью. Он даже был вынужден переложить заботы о слежке за акума на Старшую и Страсть, потому что сам просто не успевал за всем следить. И уж тем более изготовление акум должно было вновь начаться только на днях, потому что Граф как раз должен был сегодня запустить наконец-то завод. Тысячелетний Граф в кои-то веки был постоянно занят. Как любили шутить Узы — даже похудел, бедняга. Хотя быть худым Тысячелетнему Графу при его любви к сладостям уж точно не грозило. Впрочем, Графу и так было удобно. Не смотря на то, что дел, вроде бы, было по горло, почти каждый член Семьи находил время поразвлечься в своё удовольствие. Узы, даже когда их посылали за чем-то, постоянно возвращались, чтобы напакостить немного в Ковчеге и снова скрыться. Жалость постоянно спал, и разбудить его порой было сложнее, чем заставить Графа выпить чай без сахара. Гниение вообще почти ничем в последнее время не занимался. После того, как Узы устроили ему «несварение желудка», он до сих пор постоянно жаловался и клялся, что отомстит. Вот только Граф как очнулся сразу стал отсылать его на задания именно с Узами. Сказания о том, как они вместе, но, скрываясь друг от друга, ходят на эти самые задания, уже успели обрасти толстым слоем различных слухов. Кстати, Одарённость считал решение Графа приставить к Аллену Уолкеру в качестве основного смотрителя именно Тикки на редкость удачным. У Удовольствия ведь тоже были свои проблемы и противоречия с сущностью Ноя. Эти противоречия были всегда, и в более ранних жизнях Удовольствия. И то, что они стёрлись именно сейчас, благодаря атаке меча Уолкера… Это была ещё одна загадка Аллена, ведь у его Чистой Силы было две очень разные формы. Одарённость отлично понимал, что сейчас мальчик просто не в состоянии справиться с ней, но что-то ему подсказывало, что форму меча его Чистая Сила потеряла навсегда. Этим чем-то были, конечно, результаты некоторых тестов и собственные предположения Одарённости. Было бы очень странно, если бы у Ноя была Чистая Сила, разящая только Тёмную Материю и Сущность. Хотя сам факт наличия Чистой Силы у Ноя уже был довольно странным. А возвращаясь от Аллена к Тикки, Одарённость снова прислушался к разговору. Речь кажется, зашла об их отношениях, а именно о том, что, судя по всему, Тикки Микк решил завоевать внимание, тело и место в постели Аллена Уолкера. Причём Одарённость признавался себе, что он, кажется, был последним, кто это заметил, даже не смотря на то, что Удовольствие особо не скрывался. На сей раз они все вместе расположились на огромном открытом балконе центральной башни Ковчега, и Одарённости точно не было бы здесь, если бы они все не ждали Графа. В Ковчеге последние дни отметились утомляющей жарой, с которой никто ничего поделать не мог. У Майтры и так было дел по горло и кроме установления термоконтроля. В конце концов он только закончил восстановление первых разрушений Уолкера, а осталось ещё около десяти других разрушенных им во время тестов залов. А Тёмный Ковчег к тому же никак не желал поддаваться и сопротивлялся восстановлению из последних сил, не желая гнуться и меняться. В конце концов, Одарённость занимался его строительством уже очень давно, и многое было упущено. К тому же это копия, а не оригинал. Да, очень качественная копия, но всё же её управление не отлажено так же, как у Белого Ковчега. Бесил и тот факт, что времени на исправления совсем не осталось. А Граф, кажется, собирался забрать Белый Ковчег у экзорцистов, используя Уолкера. Одарённость не знал, как он собирается сделать это, не настроив мальчика против себя, но у него уже, кажется, был какой-то план… А судя по происходящему, самый действенный план по достижению целей, напрямую связанных с Уолкером, был у Удовольствия. И, судя по всему, выведыванием именно этого плана сейчас и занимался Алчность. А Тикки честно отвечал на вопросы, при этом умудряясь не отвечать ничего. Но, учитывая то, как на них смотрел Правосудие, увиливать Удовольствию осталось совсем не долго. Одарённость задумчиво потёр пальцы и внутренне вздохнул: изоляционный слой истёрся, скоро перчатки придут в негодность. — Я же уже сказал, что не собираюсь ему вредить или что-то такое! — раздражённо произнёс Тикки, откидываясь на спинку прямого и, на взгляд Одарённости, совершенно неудобного стула. Судя по тому, как Тикки поморщился и расстегнул очередную пуговицу на рубашке - не казалось. Вот только на балконе никаких других не наблюдалось, а рассиживать на столах с его образом Лорда некорректно. — А чем же ты тогда занимаешься? — поинтересовался Правосудие, делая вид, что его очень интересует открывающийся городской пейзаж. — Обхаживанием, — отозвался Тикки, рассматривая свои пальцы. Перчатки давно были сняты, и Удовольствие уже наполовину стянул одну туфлю, — обхаживаю его со всех сторон и честно не знаю с какой к нему подобраться. — А что так? Мечта ненавязчиво намекнула на то, что с тобой будет, если подойдёшь не с той стороны? — Роад? — переспросил Шерил. — Ну, мне поступали предупреждения уже примерно от пяти членов Семьи. Хотя теперь, наверное, шести. И большинство из них выражались только взглядом. Устных было три. Роад, Узы, или их принять за двух? Ну и Граф. — Граф? — удивлённо переспросил Шерил. Одарённость подавил смешок. Кажется, Алчность непростительно отстал от жизни. — Угу, — невозмутимо кивнул Тикки и на автомате продолжил, — Судя по всему, он сам не знает, как подлезть, но знает что подлезть надо! Никогда ведь не влезал во внутрисемейные отношения. От него были и взгляды, и не договоренные фразы, и многочисленное покашливание… Уже прямо обнять Малыша нельзя, только потому что он сказал, что ему это не нравится! Тикки в запале ударил рукой по подлокотнику стула и уставился на Шерила так, будто если тот задаст ещё какой-то вопрос, то он выкинет его прямо отсюда. К сожалению, Тикки забыл, что ждать вопросов стоит с другой стороны. — И какие планы на ближайшее будущее? — Добиться, чтобы он меня хотя бы не избегал. А то начнёт шарахаться, как от чумного. Если всё будет нормально, то завтра и поужинаем вместе. — И что, даже постели не будет? — Будет, но не в том смысле…. Стоп! Правосудие, хитрющая ты задница, а ну прекрати задавать мне эти вопросы! — взвился Тикки, до которого только дошло, что и кому он говорит, — какого хрена ты это делаешь? — Мне интересно, — с улыбкой отозвался молодой парень, щуря глаза от слишком яркого света. — Тогда какого хрена ты используешь свой дар? — А будто без него ты мне бы ответил, — пожал плечами Правосудие, — и вообще ты что-то совсем расслабился и заметил в чём дело уже очень поздно. Это плохо, Удовольствие! — Вот только мораль мне читать не надо, — надулся Тикки, стараясь игнорировать смех Шерила. Улыбки самого Одарённости никто, разумеется, не увидел. Как никто не заметил, что он вообще наблюдает за остальными. Всё-таки у подобной одежды были свои плюсы. И не мало. Надо заметить, что на днях Аллен Уолкер поинтересовался, почему Майтра носит подобную одежду, полностью скрывающую его внешний вид. Уолкер был единственным, кто не задал этот вопрос во время их первых встреч и долго сам ломал над этим всем голову. Возможно, это была одна из причин, по которой Майтра соизволил ответить мальчику на вопрос. К тому же ему и так приходилось скрывать информацию о Неа и ещё кое-что от него, так что Одарённость решил, что рассказать хоть что-то можно. И объяснил. То, что одежда полностью скрывала его внешность, самому Майтре безусловно нравилось. Он не был уродом, не был и слишком красив. Однако его внешний вид знала только Старшая и Граф. Но по внешнему виду он был рядовым Ноем, кроме, пожалуй, ярко-оранжевых глаз. На самом деле его одежда была ему практически необходима. С самим Одарённостью без неё почти ничего плохого не случилось бы, а вот за здоровье тех, кто оказался бы в этот момент рядом, Майтра отвечать бы не стал. Его одежда защищала всех от его дара, дара поглощения. Так уж получилось, что он умел поглощать или заимствовать чужие способности, таланты и дары, но не знания. Сначала это были только искры особых талантов, а потом он научился поглощать практически любые умения и способности. В поглощении было задействовано почти всё его тело и, когда оно не было закрыто специальным материалом, Одарённость постоянно мог недоглядеть и поглотить кого-нибудь по неосторожности. Его жертвам это грозило как минимум полной потерей того таланта, а как максимум - довольно неприятной смертью. Собственно то, что Одарённость называли одиночкой, тоже происходило от его дара. Точнее того времени, когда он ещё не разработал эту самую одежду. Тогда любой зашедший без предупреждения Ной мог оказаться жертвой поглощения. Уничтожить сородича своим даром он не мог, как и забрать дар полностью, но если судить по записям, то пару тысячелетий назад он дважды доводил Ноев практически до состояния комы. Кстати, именно из-за поглощения даров своих сородичей, его глаза почему-то приобретали этот странный даже для Ноев цвет. Сразу после Пробуждения они были жёлтыми, а стоило пару раз позаимствовать немного дара у своих собратьев, как глаза начинали изменять свой цвет. Одарённость даже пытался изучить, от чего это происходит, но оказалось, что изучать самого себя не очень-то удобно. Зато глаза оказались той единственной частью тела, которую Одарённость открывал, желая воспользоваться своим или чужим даром на полную. Правда, раньше он иногда стягивал перчатку с руки, но этого оказывалось слишком много и люди дохли вокруг него, словно от отравы. Хотя последний раз он появлялся на людях очень и очень давно, если опять же судить по его записям, потому что пока он успел усвоить лишь два разных слепка воспоминаний, одно из которых касалось его прошлой жизни. Правильно отмеривая собственный дар, Одарённость сейчас так постоянно поглощал некоторое количество способностей других членов Семьи. Этот убыток был практически не заметен, особенно учитывая, что он же усиливал чужие способности, благодаря своим изысканиям. В общем, Одарённость брал гораздо меньше, чем давал, и поэтому никто и не думал жаловаться. Но Сущность Ноя, в каждом члене Семьи навсегда запомнила, что неожиданно нарушать его уединение не стоит, и что это может аукнуться страшными последствиями. Да и вообще злить или пытаться задеть Ноя, который всегда может воспользоваться любым даром любого члена Семьи, было довольно не разумно. Если Одарённость увлекался и поглощал слишком много по меркам настоящего времени, то у Ноя-жертвы просто долго болела голова или слабело тело. После тестов Уолкера частенько голова болела у Шерила, потому что Одарённость не стесняясь забирал его дар в своё личное пользование, чтобы удержать безумного мальчишку. И да, безумие Уолкера становилось всё более и более тревожным. Если Одарённость до последнего надеялся, что Аллен сам сможет справиться с Чистой Силой, то теперь оказалось, что это просто невозможно. А ещё Одарённость был почти уверен, что тот, кто пытается найти Аллена — Апокриф. Причём зачем и почему — было неизвестно. Либо потому что такое направление ему попытался задать сам Апокриф, либо потому что он и был источником всех проблем, и Аллен, инстинктивно понимая это, стремился найти и уничтожить его. Состояние Аллена нельзя было назвать даже стабильным, а Тысячелетнему Графу была нужна вся Семья в нормальном, дееспособном виде. Если бы в прошлый раз Граф действительно уничтожил Четырнадцатого, то это могло бы стать одной из проблем на пути Главы Семьи Ноя. Но Четырнадцатый оказался с ними, и основной проблемой стала не его недееспособность даже, а то, что Граф пролежал несколько месяцев без сознания. Все планы, которые он начал приводить в исполнение, были прерваны посередине, и многое приходилось начинать заново. И это притом, что как раз появилась новая эволюция акума — Пятый Уровень. А Одарённость, как и Граф, понимал, что Шестой или Седьмой будет конечный. Будет именно тем, что им так необходимо. И Графу надо успеть закруглиться именно к этому времени. Кстати, видимо именно поэтому он всё-таки разрешил провести этот опыт с преждевременным Пробуждением Гнева. Дело обещало быть довольно сложным и хлопотным, но оно определённо того стоило. Душа Гнева Ноя сейчас уже должна была переродиться в ком-то, но дело было в том, что у каждого Ноя был свой примерный возраст Пробуждения, а нынешнее тело Гнева было младенцем. И Одарённость собирался попытаться «переселить» эту душу с Сущностью в более зрелое тело и Пробудить уже насильно. Причём, желая экспериментировать во всём, Майтра так же решил попытаться сделать этот эксперимент ещё более сложным. Он собирался последовать примеру Аллена Уолкера, с душой которого смогла соединиться Сущность Четырнадцатого Ноя (скорее всего, любимец Одарённости и тут что-то намудрил). Его эксперимент должен был бы заменить душу, совместимую с Гневом Ноя, хотя бы для того чтобы полностью обновить Гнев, потому что предыдущее воплощение и так было очень неудачным, и больше опытов могли не вынести. Для подобных операций Одарённости нужен был кто-то особенный, кто-то, с кем будет действительно интересно работать, и кто сможет вынести подобное, и после беседы с Книжниками у него появился уже вполне сформировавшийся план. Не далее, чем вчера ему наконец-то сообщили, что нашли выбранного им человека. И завтра Одарённость собирался лично навестить и забрать своего нового подопытного. Не акума же такую важную работу доверять! А выбранный им человек действительно очень уникален. К тому же это будет довольно иронично по отношению к Ордену. Единственной проблемой могли оказаться его поиски, которые едва уложились в данную Графом неделю. Так что Одарённость уже сегодня приготовил всё необходимое для первого этапа и с нетерпением ждал возможности встретиться с подопытным лицом к лицу. А от этого нахождение здесь в ожидании Графа, становилось всё более тягостным и неприятным. Судя по всему, Одарённость был прав, по восемь раз перепроверяя все свои данные, потому что Тысячелетний Граф именно сейчас должен был завершить запуск завода акума и уже вернуться. То, что он опаздывал, указывало на то, что он что-то напутал. Нет, Граф определённо был довольно гениален, но уж больно рассеян и забывчив, из-за чего Одарённость ненавидел работать с ним в одном помещении. С другой стороны большие способности к магии Майтра вообще-то частично позаимствовал у Графа. Вообще-то дары Ноев на главу из Семьи практически не действовали, но Граф сам поощрял это заимствование, потому как не смотря на то, что все Нои могли работать с заклинаниями, ему необходим был кто-то выше уровнем. И Одарённость подошёл идеально. А сейчас на них обоих навалились дела, и Граф, как обычно, поленился лишний раз проверить расчеты и наверняка напортачил. Как иначе объяснить тот факт, что он почему-то опаздывает, хотя раньше всегда приходил более - менее вовремя? Конечно, дел сейчас не мало, но всё-таки.. Одарённость убрал ручку в сторону, надеясь, что это поможет избавиться от навязчивого желания прямо сейчас начать проверять расчёты по шестому кругу. Но это было не в его стиле. И, не смотря на то, что делать было нечего и приходилось тратить это время настолько бездарно, Одарённость честно сопротивлялся странному желанию. Он проверил всё это уже пять раз. Этого вполне достаточно, разве нет? Тикки негромко переругивался с Шерилом на тему какого-то приёма и каких-то леди и лорда, Правосудие откровенно скучал. А Одарённости в голову наконец-то пришла замечательная идея: начинать возводить предположительные параметры и записывать факторы, связанные с внеплановым потеплением в Ковчеге. Вот только вместо нужных мыслей в голову шли лишь сожаления о потере Белого Ковчега, где всё давно было настроено. Всего-то нужно знать, как им управлять. В своё время Неа довёл Белый Ковчег до практически идеальной функциональности, смело используя все знания, почерпнутые в лабораториях Одарённости. Майтра даже откровенно гордился его успехами, потому что чтобы создать в Ковчеге секретную комнату управления и скрыть это от Графа, необходимо было быть невероятно талантливым человеком, или даже гением. Хотя в некоторой гениальности Неа Одарённости точно сомневаться не приходилось. Мало того, что у этого юноши с рождения была потрясающая совместимость с работой с заклинаниями, так он ещё и обладал удивительно пытливым умом. Майтре было наплевать на предательство. Ему действительно было жаль, что Неа мёртв. В прошлом воплощении он определённо успел привыкнуть к этому мальчику и, чего уж скрывать, даже добровольно дал себя убить. В то время, когда Неа пришёл к нему, он уже убил троих членов Семьи. И Одарённость с самого начала догадывался, что он же убил Правосудие, но подстроил всё как битву с кем-то из экзорцистов. Майтра просто не посмел ему сопротивляться и отлично видел, что в какой-то момент Неа даже стало жаль. Впрочем, предыдущий Четырнадцатый отлично знал, что все они должны будут переродиться вновь, если у них будет Граф. И Правосудие, и Граф уже точно знали об этой маленькой слабости Майтры перед Неа, но Тысячелетний Граф не сказал ни слова, потому что и для него Неа Уолкер отчего-то значил гораздо больше, чем все другие члены Семьи. Только сейчас Одарённость (и наверняка не он один) задумался, отчего вообще это произошло. Но объект споров был мёртв. На его место пришло ещё более загадочное, но очень хрупкое существо, и проблем меньше не стало. И вообще, Одарённости последние два дня казалось, что он что-то упускает. Что-то связанное с Алленом. "Аллен"... ему постоянно казалось, что много раньше он уже это слышал. Это имя. Было в нём что-то неуловимо знакомое, словно он уже действительно его слышал, и это было важно. Вот только кому оно принадлежало, и кто его произносил, Тринадцатый Ной вспомнить не мог. К сожалению, его памяти было далеко до идеальной памяти книжника. А потому Майтра, озабоченно повертев в руке ручку, решил заняться откровенным бездельем и, поднявшись, прошёлся к невысокому заборчику, отделяющему балкон от пространства свободного полёта. Отчего-то вспомнилось, что Неа обожал большую высоту и эту башню Ковчега. Наверное, поэтому он и поместил свою комнату управления на самом верху. Так ему нравилось гораздо больше. Да и признаться, вид отсюда на город иногда открывался очень впечатляющий. Другое дело, что в Чёрном Ковчеге всё ещё очень не хватало жизни. Впрочем, в Белом, после предательства Неа, тоже всё замерло. Кажется, оживить его вновь мог теперь только Аллен. Но он не знал и половины его секретов. А Неа умер. Вообще-то Одаренность никогда не верил в возможность его смерти. Было в нём что-то такое, отчего казалось — он будет жить всегда. Так, смотря на Графа, ни один Ной не сможет представить, что он может проиграть или умереть. Или что он не прав в своих стремлениях. Что-то подобное было и с Неа, и Одарённости было довольно неприятно осознавать, что, скорее всего, Четырнадцатый просто неведомым образом провёл их всех, для того чтобы заполучить место Графа. И даже смог узнать, как это можно сделать. Получалось, что он начал думать об этом гораздо раньше, нежели казалось. Значит, он с самого начала думал о том, как можно убить Графа. Но почему такая идея вообще пришла ему в голову? К тому же Одарённость, кажется, никогда не сможет поверить, что Неа действительно мёртв. Это странно и абсурдно, но он не верил. Даже если этот другой мальчик стал Четырнадцатым. Даже если сам Граф почувствовал смерть Неа. Всё равно его смерть казалась невероятной. Хотя мальчик, что пришёл ему на замену, тоже оказался довольно интересным. Правда, вся Семья, так или иначе, относилась к нему настороженно. Вдруг он тоже строит планы по убийству Графа, а они опять ничего не заметят? Тем более, учитывая прошлое Аллена, глупо было полагать, что он так просто забудет про их вражду и вольётся в Семью. Правда, на этот раз Правосудие утверждал, что всё не так уж плохо. Но вдруг новый Четырнадцатый сумеет перехитрить даже Правосудие? Они все относились к новому Ною с куда большей осмотрительностью, чем раньше. Единственными, кто, кажется, совсем не искали в Аллене какого-либо недовольства, были Роад и Тикки. Роад с самого начала очень полюбила этого экзорциста, возможно, предчувствуя, что тот окажется членом Семьи. Тикки был отдельной историей, потому что никто раньше не замечал, чтобы его тянуло на мальчиков. Нет, Тикки было действительно плевать с кем спать, с женщинами или мужчинами, но обычно его любовникам на одну-пару ночей было минимум лет по девятнадцать. Ему вроде как даже не нравились слишком молодые. Особенно много раздражения в нём вызывали юные леди со своими смазливыми личиками, которые особенно отчаянно приставали к нему во время различных приёмов. Тикки даже пару раз жаловался, что если бы он был уродом наподобие Гниения, то проблем было бы в разы меньше. А потом он около двух месяцев скрывался от Фидлера, потому что всем Ноям было известно, какой Гниение бывает вспыльчивый и злопамятный. Этой чертой Гниения постоянно пользовались, или, правильнее будет сказать, злоупотребляли Узы. Правда последняя выходка с кислотой конечно была уже выходящей за рамки. — Интересно, Граф сегодня вообще появится? — поинтересовался Тикки, нервно тарабаня пальцами по столу. Он делал так всегда, когда под рукой не оказывалось сигарет, а согласно последним слухам, отбирать сигареты у него неожиданно начал Аллен. По крайней мере он поступил подобным образом уже дважды, никак не объясняя свой поступок. Кажется, ни сигареты, ни их дым ему не мешали, его раздражал именно образ невозмутимого, курящего Тикки. Учитывая всё то, что сейчас творил Удовольствие, Одарённость был удивлён, что Аллен до сих пор реагирует так мягко. Либо мальчик был сбит с толку, либо… Он был в общем-то не против. Просто сам до этого ещё не дошёл. И, судя по тому, что Тикки всё ещё не терял энтузиазма, Аллен всё-таки был не против. Впрочем, Удовольствие умел быть обольстительным, и уж если он так долго топтался вокруг да около, это тоже что-то значило. Либо то, что подступиться к сбивающему с толку Аллену действительно сложно, либо то, что Тикки (какая неожиданность!) был в себе не уверен. Уже вся Семья гадала и едва ли не ставила ставки на то, когда и как Тикки соблазнит юного Ноя. И в то же время почти все были готовы закопать Удовольствие заживо, если только он посмеет обидеть мальчика. Возможно, именно эти угрозы и стали причиной того, что Тикки так долго думает и никак не начинает действовать. — Судя по тому, что здесь нет половины Семьи, мы перепутали время, — заметил тоже откровенно скучающий Шерил. —Время точное, — отозвался Одарённость, оскорблённый до глубины души и Сущности Ноя предположением, что он может забыть о назначенном времени и прийти невовремя, — Просто Адам как раз собирался запустить завод. Скорее всего, где-то ошибся. — А ты, в таком случае, разве не должен быть с ним? — поинтересовался Шерил, слегка нахмурившись. — Я ему и так говорил всё перепроверить. Так что раз он не внял моему совету… Одарённость безразлично пожал плечами. —Блеск, а если он будет делать что-то, что будет грозить ему смертью, не послушавшись твоего совета, ты тоже промолчишь и не будешь ничего делать? — Довольно абсурдно с твоей стороны предполагать возможность смерти Графа, — отозвался из самого тёмного угла утомлённый Мудрость. Он всего несколько часов назад закончил передачу воспоминаний Неа Аллену и выглядел просто жалко. Похоже, сделать это было не так просто. Зато, если верить предварительным результатам, Аллен должен был усвоить эти воспоминания практически без вреда для себя. — Это было просто для примера. — Это был неудачный пример. — Заткнитесь оба! — раздражённо попросил Тикки, роняя голову на стол. — Почему мы все должны ждать Графа на этой жаре столько времени? — Потому что Мудрость слишком устал, чтобы связаться с Тысячелетним Графом и узнать у него, когда он будет, — ответил Правосудие, так и не оборачиваясь. — Кстати, Мудрость, Адам ведь дал добро на поиски, да? — поинтересовался Одарённость. — Да, но сказал, что его самого это не интересует. Кажется, у него действительно много дел, — лениво отозвался Мудрость, старательно затягивая повязку на голове. Причём сегодня это была просто бесформенная повязка, которой он спасался от головной боли. — Я уже отдал распоряжение о начале поисков кровных родителей и родственников Аллена. Ну и ещё одну странность со счетами надо проверить. — А что там с ними не так? — Ну, так Кросс оставил Аллену после своей типа смерти только груду счетов и послание на големе. Оказывается, Аллен помнит все эти счета и как-то мне их все перечислил… Мы тогда несколько часов просидели.… И среди всех счетов был один странный, всего на один гиний. Аллен даже не подумал о том, что это странно, а этот счёт из какого-то заведения из городка, где когда-то проживали семья Уолкеров. Чуешь что-то странное? — Семья Уолкера, — Одарённость нахмурился, пытаясь сообразить, что его в этом взволновало, — раз там будут проверять, может, стоит узнать, что случилось с матерью братьев? — Интересно, я один не понимаю, что здесь происходит? — громко поинтересовался Тикки. — Нет, не один, — отозвался такой же удивлённый Шерил. — Не обращайте внимания на нас, — отмахнулся Мудрость, — просто пытаемся найти информацию об Аллене. Все снова замолчали, пытаясь смириться с жарой и ожиданием Графа. Тикки уже стащил обе туфли и, кое-как откинувшись на спинку стула, умирал; Шерил поглядывал на него с неприкрытым недовольством и сам предпочитал обливаться потом, но не вытворять чёрт знает что. Мудрость находился в тени, и температура его вообще не волновала. Казалось удобно было только Одарённости, потому что этот костюм при любой температуре не был слишком жарким, и Правосудию, который был одет в лёгкую жилетку, да короткие штаны. К тому же он имел привычку частенько разгуливать босиком. Конечно, на людях он обувался, но во всех других случаях обувь не носил. — У нас просто гениальная идея! — с диким воплем на балкон ворвались запыхавшиеся Узы, — вы просто не поверите и обзавидуетесь нашей гениальности. — Потому что это было очевидно, — закивал Джасдеро. — Ага, и что за безумная идея пришла к вам в головы сегодня? — спросил Мудрость. — Всё просто! — хлопнул в ладоши Дебитто, — вы все знаете, что нам неизвестно, кто был родителем Неа, ведь так? Никто из Ноев того поколения за собой этого не признавал! — Было дело, — кивнул Одарённость. — А теперь вспомните, что Аллен как-то проболтался, что Граф похож на Ману. Помните? Так вот, никто из вас не знает, чьим ребёнком был Неа, потому что его нагулял Граф! — Это, вы… — Одарённость, честно говоря, был порядком растерян. — Как нам самим раньше это в голову не пришло! — закивал Мудрость, поддерживая это безумие. И действительно, сам Одарённость был удивлён тем же. Ведь это объясняло все странности, что никто из Ноев не признавал его своим ребёнком, что у Неа и его брата были огромные способности к магии и кое-что другое.