Держа врага ближе друга, опасайтесь всего двух вещей: быть убитым и быть влюблённым.*
***
Снова крики, снова подушки, снова перья и новая порция седативного. Дверь захлопывается, снова оставляя меня одну в этой мерзкой мягкой комнате. Отдельным фактом отмечаю, что повсюду разбросаны красные волосы. Кажется, мои. В департаменте больше ни у кого не было красных волос. По крайней мере - в этом департаменте. "-...London Bridge is falling down, My fair lady..." Снова тот же тихий мужской голос и левая рука, нежно покачивающая колыбель... Я забилась в угол и замоталась в кокон из своих волос, искренне надеясь, что так я спрячусь от той злой и страшной беды. Что моим маяком спасения в океане хаоса будут пара строчек песни на английском языке. Но мне не удалось спрятаться. А я так хотела, так надеялась! Я даже как-то раз умудрилась довольно связно попросить колоть мне другие лекарства. С фальшивым сочувствием меня клятвенно заверили, что лекарства заменят, а потом пришли снова и вкололи прежнее. Ну зачем они это делают? Чуть-чуть я понимала, что они на самом деле желают мне добра, желают меня вылечить, что они не считают меня чудовищем каким-нибудь, но они не понимали, что на конкретные успокоительные у меня... Как там смертные это называют... Аллергия? Кажется, так. Душевная аллергия, да. И, когда мне дают лекарство, приходит беда - воспоминания. О той самой новогодней ночи. За мной тогда пришла Ксюша. Царь вместе с нашим русским начальством побежали тогда по следу демоницы-полячки. -Бедная моя! - запричитала Ксюша, усыпив приютившую меня старушку, - Замёрзла совсем! Она стащила свою короткую шубку и закутала меня так, что едва был виден нос. Да, было дело. Жница тогда всё время кудахтала надо мной, как курица над яйцом. Я чуть улыбнулась конкретно этому воспоминанию. Оно было тёплое, родное и мягенькое... Но сейчас придут другие. Надо готовиться. Моя потенциальная наставница ушла, сменившись моим преподавателем и куратором. -Где же тебя носило, тушканчик ты мой тупоголовый? - в своей излюбленной манере рявкнул Царь. Что-то пропищав в ответ, я по рефлексу, выработавшемуся за полгода, втянула голову в плечи. -Ну вот зачем? Зачем ты пошла за тем итальянцем? Да ещё и телефон отключила! -Борис Владимирович, я не отключала! - попыталась оправдаться я. -Угу. Он сам себе нажал кнопку ВЫКЛ, сам прыгнул в твой внутренний карман и сам застегнулся на все пуговички, да? В принципе, с этим можно даже поспорить. Ну или опять оправдаться... Я вообще ничего про свой телефон не помню. -Запомни! Если ты отключаешь мозги, то ты обязательно должна включить телефон. Что-то из этого должно работать всегда. На это мне было совсем нечего возразить, ибо сиё являлось истиной. Эх, столько нравоучений, сколько я получила в ту ночь, я не получала никогда и ни от кого. Но и это было по-доброму. -Ну и где она? - раздражённо спросил Сергей Сергеевич. -Утопилась, - раздосадовано отозвался одинокий голос из поисковой группы. -Как это - утопилась? - удивился начальник, - Демоница - и утопилась? Вы меня за идиота держите? - последняя фраза была сказана возмущённым тоном. Я сидела рядом на каком-то ящике, грелась в Ксюшиной шубе и пила горячий латте. Где она его раскопала в такое-то время - ума не приложу. -Ну что Вы, как можно... - заговорил нестройный хор голосов. -Плёнку-то хоть взяли? -Разумеется! После этих слов начальник повернулся ко мне. Брови нахмурил, нижнюю губу нервно кусает... Нет. Пожалуйста, не надо. Я не хочу это вспоминать. Это больно. -Значит так, Блан, - начал он, - тебе не пять лет. Тебя, конечно, потрепали, но ты не ребёнок. И поэтому ты должна сейчас кое-что посмотреть. Пожалуйста, не надо, не вспоминайся! -Тебе нужно немного посмотреть плёнку этой демоницы Элигии. -За-зачем? - от удивления я икнула, едва не расплескав ароматный латте. -Ты очень внимательно её посмотришь. Может, какое-нибудь слово тебе о чём-нибудь напомнит. Поисковая группа ещё не всё раскопала, - жёстко поставил меня в известность начальник, отвернулся и жестом кого-то подозвал. Я тихонечко заскулила и поглубже закопалась в шубу. Я не хотела всё это смотреть. Взмах руки, скрип лезвия косы - и полились чужие воспоминания. Первое. Задний, так сказать, фон, почти не видно, чётко различимы лишь три фигуры: жнец из поисковой группы, находящийся в боевой стойке, разъярённая демоница и лежащий на земле позади жнеца Алвиз, весь в крови, на последнем издыхании. -Тебе его не жалко, - произносит незнакомый жнец, кивая назад, в сторону моего направляющего, - не ври хотя бы себе. -Вы, жнецы, лезете не в своё дело. Всегда! - с дикой животной яростью отвечает Элигия. Тот факт, что я судорожно размахиваю руками, словно стараюсь выплыть из трясины, дошёл до меня не сразу. А когда дошёл - я стала махать руками быстрее. Кажется, эти нелепые движения немного помогали. Вынырнула - несколько коротких судорожных вздохов - медленный выдох - глубокий вдох - и опять туда, опять в пучину. Я совсем туда не хочу, честное слово. Но пока не закончится действие лекарств, я оттуда не вынырну. А это дооолго. Поэтому надо использовать любую возможность передохнуть. От нервов съев часть пластикового стаканчика из-под латте, я хотела совсем закопаться в шубе, но резкий рывок заставил меня вновь смотреть. Второе. Жнец уже другой, точнее, жница. На лице видны следы относительно недавнего боевого задора, но сейчас оно отображало лишь недоумение. В руках девушка держала плёнку, принадлежащую, как я догадалась, Алвизу. -А он любил тебя... - с удивлением сказала она, тряхнув рукой с плёнкой. Лицо Элигии исказилось в наиехиднейшей ухмылке, которую мне когда-либо приходилось видеть: -На этом и сыграна пьеса, милая. Демоны не умеют любить. А люди... Их души ищут свет даже во тьме. Поэтому мы и охотимся за ними. У них... - демоница зашипела в дикой зависти, - Даже у вас есть то, чего мы лишены. Поэтому я ненавижу вас!!! -"Даже у нас"? - процитировала жница, - Ты, мерзкое отродье Сатаны, не смей так отзываться о посредниках меж Богом и людьми! -Ну-ну, - уже философски проговорила Элигия и кинулась в атаку. Ненавижу. Ненавижу это воспоминание. Потому что каждый раз переживаю всё как в первый. Как так-то? Алвиз любил другую? Сейчас важно не то, что он не любил меня, а то, что он любил другую. Чисто по-женски мне сейчас... О. А вот и она. Моя подруга боль. Снова, как и в первый раз, мир рухнул в один миг. Всё, ради чего я жила, все исчезло. Меня словно втоптали в грязь и размазали. Я хочу лечь спать и не проснуться, я молюсь об этом. Сил нет. Я не ела, только всё время испытывала желание спать, спать, чтобы не думать. Алвиз всё стёр. Боль везде... сплошная боль. Воздух. Свежий воздух. Лёгкое дуновение ветра и звук хлопка. Я мельком глянула в сторону двери, а потом меня вновь затрясло. Пришедший с новой порцией лекарства жнец, увидев меня, ретировался быстрее, чем приходит понос. Однако его приход помог слегка отвлечься и морально подготовиться, чтобы следующее воспоминание не размазало меня окончательно. Третье. Оно короткое. Элигия отшвыривает ту молоденькую жницу со словами: -Нет ни любви, ни дружбы. Доверять можно только контракту. Запомни это, глупая женщина! Мне страшно. Хочется, как маленькой девочке, убежать под юбку к маме, чтобы она от всего спрятала, чтобы защитила. Только моя мать не такая. Я ей не нужна. И спрятаться мне негде. Остаётся лишь смотреть дальше. Я устала. Я больше не могу. Я не выдержу ещё двадцать воспоминаний... Четвёртое. Тот же самый жнец, что и в первом воспоминании. Только теперь плёнку, соответственно, и душу Алвиза контролирует он. А демоница порядком помята, избита и вообще еле держится. Вокруг ещё много жнецов, готовящихся, если что, помочь своему коллеге. Элигия и жнец о чём-то говорят. Почти ничего не слышно, мешает треск пламени и что-то, похожее на... шум прибоя? Но время от времени сквозь грохот я могу различить отдельные фразы. -Его душа... - дальнейшая часть фразы потонула в грохоте волн. -Его душа принадлежит мне! - яростно кричит демоница, кидаясь на жнеца в безнадёжной попытке отобрать плёнку. Он легко, можно сказать, даже небрежно, уворачивается и спокойно отвечает: -Вам, пани, принадлежало его сердце, но его Вы упустили. Дальше вспоминать тот новогодний просмотр плёнки мне очень не хотелось. Сама не знаю, как, но мне удалось, так сказать прервать просмотр. Я попыталась сесть. В обитой подушками комнате это не должно вызвать трудностей, но у меня они возникли. И, так как меня слегка трясло, я решила полежать. Медленно и глубоко дыша, я пыталась успокоиться. Это было странно. Странно, что мне удалось вот так, почти сразу... Хотя я не правильно сформулировала. Обычно побочные действия лекарств длились долго, я успевала пересмотреть в своих воспоминаниях плёнку целиком. А тут... Всего лишь четыре... Может, мне правда дали другое лекарство? В голове вновь зашумело, начался трясунчик, но всё было гораздо слабее, чем в первый раз. Я практически уверенна, что это будет последнее воспоминание. Я должна собрать волю в кулак и сделать его последним! Собравшись, как перед прыжком в ледяную воду, я позволила галлюцинации проникнуть в мой разум. Проникнуть свободно, чтобы потом никогда больше её не пускать. Ещё одно воспоминание. Та же ночь, та же шуба и я почти с истерикой, твердящая, что ничего необычного не заметила. Плёнка Элигии. Её последнее воспоминание. Я смотрю. Демоница умирает, погружаясь в пучины вод. Я вижу эти воды, чувствую солёный запах моря и слышу её последние слова, что она исступлённо шепчет непонятно кому: -Я так и не получила душу этого шинигами... Шинигами... Нет, Алвиза. Его душа вряд ли попадёт в рай, а в аду уж я его найду. Запомните, жнецы и ангелы, он мой! Моя душа! Плёнка обрывается и тут же испаряется. Сергей Сергеевич невозмутимо спрашивает: -Ну что? Есть какие-нибудь детали, которые могли бы тебе что-нибудь напомнить? -Нет, - ответила я. Пожав плечами и буркнув под нос что-то типа "я почти не надеялся", начальник удалился. -Изверг, - раздражённо прошептала Ксения и принялась укутывать меня поверх шубы чем-то ещё. Радостно скрипнувшая дверь оповестила меня о том, что у меня гость. Ну конечно, это Ксения. У кого ещё даже дверь может радостно скрипеть? -Ксения? - судорожно хрипнула я, - Вас сюда пустили? -Конечно! - пренебрежительно фыркнула она, - Куда они денутся! Я про себя усмехнулась. -Так, всё, пойдём, - она обняла меня за плечи и повела на выход, - причешем тебя по-человечески, умоем, накормим, спать уложим, а затем будет звонить в Лондон. -Зачем? - удивилась я. -Как зачем? - теперь удивилась она, - У тебя же там брат. Брат... У меня есть ещё брат. Грель Сатклиф.