"А Вы когда-нибудь видели, как танцует ведьма?"

-Значит, решено, - хлопнул Ваня рукой по столу. -Ты о чём? – недоумённо спросила я. Ваня нахмурился. -Ты меня вообще последние полчаса слушала? – спросил он. Я покаянно ответила: -Прости, прости, задумалась. Мне вся эта история тоже не нравится… Брат вздохнул. -Короче, - подытожил он, - если вкратце – без меня больше ни шагу. -Это само собой, - улыбнулась я. Взгляд Вани потеплел. Эх, не будь я его родной сестрой – обязательно бы влюбилась! Повезёт же его будущей жене – он её на руках носить будет. -Кстаааати… - лукаво прищурившись, протянул самый лучший на свете брат, - а у меня для тебя небольшой сюрприз… -Какой? – загорелась я. -Эх, как чувствовал, что он понадобится! А так и он есть, и в магазин ходить не придётся… -Вань! Ванюша, вдоволь насладившись моим нетерпением, жестом фокусника извлёк откуда-то коробочку. Вкусно пахнущую коробочку. -Тортик! – счастливо взвизгнула я, повисая у брата на шее. -Смотри не задуши, - улыбнулся Ваня, - ладненько, неси лучше ту большую и плоскую пластмассовую тарелку – надо же куда-то тортик положить, когда разрежем. Я, выдернув из-под братика стул (ибо другой он вчера нечаянно сломал, спотыкнувшись об него в темноте), поставила его около посудного шкафа и полезла за тарелкой. -Эм… Вань? – озабоченно позвала я. -Да? – отозвался брат, нарезая тортик. -Тут нет той самой тарелки! -Вот блядь, а где же она может быть? -Ты это у меня спрашиваешь? – я вопросительно подняла бровь. -Ну не у стенки же, сестрёнка. А в красный цветочек тарелки тоже там нет? Я ещё раз внимательно обшарила полки – и руками, и взглядом, но безрезультатно. Пока я искала тарелку, Ваня продолжал нарезать торт, что-то бурча про красные цветочки. Чем ему эта тарелка не угодила? Ну цветочки, ну красные. Маки или розы, что там ещё было. Да, я люблю красный цвет. Безумно люблю. Ах, Ваня же по профессии прораб на стройке, ему как-то не до цветочков по жизни, вот он их и не любит. А красный цвет тогда за что? -Анюта, что застыла? – спусти меня Ваня с небес на грешную землю. -Прости-прости, - оправдалась я, - просто задумалась о твоей пламенной нелюбви к красным цветочкам. Ваня презрительно фыркнул. -Цветочки, - ядовито повторил он, - не до цветочков мне как-то. Никогда не понимал девушек, а точнее – их любовь к букетам. Зачем дарить срезанные цветы? Они же уже мёртвые! Это всё равно что дарить разложившихся щенят! А красный цвет для девушки, как я считаю, слишком яркий! -Ну Вань, - заспорила я, - букет цветов – это всё-таки внимание к девушкам, а мы его любим. А за щенком уход постоянный нужен. -За живым цветком – тоже. Я лучше девушке щенка подарю. -Живого? – саркастично уточнила я. Ваня чуть не выронил тортик. -Ну и цинизм у тебя, сестрёнка. Даже у меня такого нет. И где ты его набралась? -После прошлогодней подработки в морге, - легко ответила я. -Не скажи! У тебя с детства офигительный цинизм ко всему живому! -Да ну? -Ну да! Помнишь, как ты у бабушки в деревне, царство ей небесное, всех уток передушила, когда они чуть-чуть приболели? И не потому что тебе их якобы было жалко, а потому что лечение заболевшей живности дорого бы обошлось, хотя деньги тогда в семье были. Не обижайся, но у тебя чуть ли не с пелёнок цинизм и жуткое равнодушие к смерти, человек умер или живность какая – не важно… -Вань, - перебила я его, - про уток я не помню, это раз. С цинизмом и равнодушием соглашусь, я такая родилась – это два. И три – давай прекратим этот философский дебат, а то опять начнём что-нибудь из древнегреческой мифологии обсуждать. -Это да, - засмеялся брат, - нас с тобой частенько заносит в разговоре в какую-то совершенно левую сторону. А тарелочку в цветочек я, кажется, последний раз видел у родителей под кроватью. -Пойду поищу, а ты пока крошки вытри, - сказала я, соскочила со стула и пошлёпала босыми ногами в родительскую спальню. Под кроватью, под кроватью, под кроватью… Ага, нашла! Только далековато она что-то закатилась, я с этой стороны только кончиками пальцев достаю да и то еле-еле. Надо с другой попробовать. А это что? А, какая-то коробка из-под обуви, в которой родители хранят либо заначку на чёрный день, либо порнушку. Вытащив коробку на свет божий, я отложила её в сторону и всё-таки нашарила заветную тарелочку с красными цветочками. Правда, пылищи на ней, сполоснуть бы надо. -Нашла? – спросил из кухни Ваня. -Нашла, - ответила я, - сейчас принесу! Вставая с колен, я неловко опрокинула коробку. Из неё высыпались какие-то бумаги, больше всего похожие на… Документы? Странно. Очень странно. Странно, что родители хранят документы в таком месте, куда мы с братом никогда не полезем. Почему не полезем? Потому что родительскую заначку ни за что не найдёшь, а порнофильмы нас не интересовали. Следовательно, лазить в коробки из-под обуви, стоящие не в прихожей, мы бы не стали. А ещё все документы у нас лежат в пластиковой папке в небольшом шкафчике под телевизором в зале. В зале, а не в спальне. Почему именно документы, да ещё и в таком месте? -Анюта, ты там жива? -Ага. Слушай, Ваня, бросай всё и иди сюда! -А что случилось? – брат примчался быстрее ветра. -Я тут в коробке из-под обуви документы какие-то нашла. -Документы? – удивился Ваня, опускаясь на пол рядом со мной. Чего тут только не было. Ванино свидетельство о рождении, например, которое он пару недель назад искал добрых полдня. Какая-то мамина заметка о взятке какому-то высокому чиновнику в паспортном столе (как будто мы не знали, чем она иногда занимается). Отказ от ребёнка, свидетельство об усыновлении, разрешение от органов опеки и попечительства… ЭТО ЧТО ЗА НАБОР?! -Анюта, - нервно позвал меня брат. -Что такое, Вань? – встрепенулась я, бросая бумажки и кидаясь к брату. Он сидел на полу в позе йога бледный как смерть и нервно комкал в руках своё свидетельство о рождении, - Ванюш, - осторожно сказала я, - не надо, это же всё-таки документ. -Какой, нахрен, документ? Что-то с Ваней не то. -Обычный, - ещё осторожнее ответила я. -Обычный? Тогда почему в нём написано Гришанов Иван Геннадиевич, когда я по паспорту Блан Иван Леонидович? Я… Ой… -А может, это не твоё свидетельство? -Ань, оно моё, тут все данные мои. И мама записана, только вместо нашего отца Блан Леонида Петровича стоит какой-то никому неизвестный Гришанов Геннадий Дмитриевич! О… Оу… Мои мысли просто разбежались в разные стороны. Как-то совершенно механически я взяла Ванино свидетельство о рождении, положила сверху отказ от ребёнка, свидетельство об усыновлении и разрешение от органов опеки и попечительства. И вдобавок мамину заметку о взятке кому-то в паспортном столе. Ваня тщательно просмотрел все документы в том порядке, в каком я их сложила. Потом в обратном. Потом вразнобой. Потом вообще вверх ногами. Однако они от этого не исчезли и даже не исправились. -Это что же такое… - потерянно промямлил брат, - У… И замолчал. Мой мозг отказывался работать, объявив забастовку от кормления некачественной информацией, поэтому я тупо повторила за Ваней: -У? -У нас… Ну у нас с тобой… У двоих… Ну у тебя и меня… Мы… -Мы? -У нас… Разные отцы? Услышав это, я разом покрылась пупырышками, как тепличный огурец. Мозги, видя такое, просто собрали чемоданы и улетели в тёплые края, а логика убилась об стенку пустого черепа. Разные отцы? Мать родила Ваню от какого-то своего проходящего хахаля? -Спасибо и на том, - нервно начал Ваня, - что это Гришанов Геннадий Дмитриевич, а не какой-нибудь там Ашот… Когда Ваня сильно нервничает, он начинает шутить очень глупо и не к месту. Но сейчас простительно... Сейчас? -Аня… - простонал брат, падая носом в ковёр и бледнея ещё сильнее, - Мне плохо… Я всё-таки успела подхватить его, прежде чем отрубиться самой. Или не успела? А какая разница.

*** Где-то в русском департаменте жнецов.

-К сожалению, имеется побочная жертва. -Что это значит? Всё же шло как по маслу! -Но ведь с этой Блан ещё живёт её якобы брат или кузен, кто он там… -Она его что, отравила? Она становится опасной! -Что Вы, это случайная погрешность, которая при таком… Хм… «Деле» фактически неизбежна. Я всё подробно описал в отчёте. -Давай уже сюда свой отчёт…