"А Вы когда-нибудь видели, как танцует ведьма?"

Ох моя голова! Обо что же я так треснулась? По ходу, о ножку кровати. И неслабо так треснулась, кровь глаза залила. Больно-то как. ВАНЯ! Я подскочила на месте, разбросав документы по полу. -Ваня! – затормошила я брата, - Вань! ВАНЯ! -Ммм? – вяло промычал он, вроде бы приходя в себя и героически пытаясь хотя бы сесть. -Ванюш, ты как? – с тревогой спросила я. -Плохо… - простонал он, бесчувственным телом снова стекая на пол. -Совсем? – уточнила я, готовая вскочить и бежать к телефону, дабы вызвать скорую. Ваня не ответил. Я осторожно ткнула пальцем в его тело. Тело коротко ругнулось. Фух, значит жив, здоров и почти бодр. В противном случае не матерился бы. Пока я собирала с пола эти проклятые бумажки и старалась сложить их в коробку в том же порядке, в каком они там лежали, братик окончательно пришёл в себя, вытряс из волос пыль и принялся мне помогать. -Попадись мне только этот… Этот… Якобы отец! – Ваня так и дышал злобой, - Сестрёнка, они же всё знали и молчали! -Нехорошие люди, - покорно согласилась я. -Да какой там нехорошие люди! Они… Дальше Ваня принялся строить семиэтажные грамматические конструкции нецензурного содержания. Складывать их в витиеватые фразы терпения у него не хватало, поэтому маты были простыми, но длинными. Для начала он многословно вспомнил своего якобы отца Блан Леонида Петровича, попутно прокляв всю его родню до седьмого колена включительно. Потом пошёл отец, указанный в свидетельстве о рождении, Гришанов Геннадий Дмитриевич. Его родственников Ваня так же не посмел обделить вниманием. Н-да. И при таком своём словарном запасе Ваня хочет, чтобы я не употребляла нецензурную лексику. Я, конечно, понимаю это, и искренне стараюсь не употреблять нехорошие слова. Девушке ведь не к лицу ругаться как сапожник. Однако, когда (было как-то раз дело) я зачем-то заходила к брату на стройку, и мне на голову чуть не упал кирпич, превзойти Ваню в искусстве сквернословия мне помешал только один фактор – от стресса я прикусила себе язык. -Я всё сказал! – подвёл черту брат, разглядывая очередной документ у себя в руках. -Ага, всё, как же, - с лёгким налётом сарказма сказала я, - я очень удивлюсь, если ты промолчишь о них обо всех хотя бы до конца суток. -А вот и промолчу. На этих ублюдков у меня не то что бы слов нет, у меня на них даже мат закончился! Ого! Чтобы у Вани, да мат закончился? Это что-то новенькое. -Слушай, Анют, тут документик один… -Только один? По-моему, их тут много. -Не смешно. В общем, наш… Хм, «отец», он не то чтобы не мой отец, он НЕ НАШ. Совсем не наш, понимаешь? Мой мозг взорвался. На бумажке, которую мне протягивал брат, мой взгляд механически выцепил слово «удочере…» -Убери это в коробку, пожалуйста, - попросила я, резко отворачиваясь, - я не хочу на это смотреть. Ваня с опаской засунул свидетельство куда-то в стопку и продолжил собирать документы с пола. Я даже не знаю, что мне сейчас думать. Как я должна была реагировать на последний документ? Правильно, ступором, шоком, слезами, истерикой и прочими женскими атрибутами. Но с учётом всего того, что свалилось на наши с Ваней головы с момента, как Хорёк попросил у меня дать ему списать лабораторную работу по физике, я уже ничему не удивлюсь. Так что можно смело сказать… МНЕ-ВСЁ-РАВ-НО. -Что всё равно? – спросил Ваня. Упс, похоже, последнюю мысль я выразила вслух. -Да всё уже всё равно, - я неопределённо развела руками. -А, ты имеешь ввиду последний док… -Да-да, - перебила я Ваню, - я имею ввиду свидетельство об удочерении! Честно говоря, мне уже совсем всё равно. Да, серьёзно, и нет, это не затишье перед нервным срывом, не надо на меня так смотреть. Единственное, что меня сейчас тревожит – родственники ли мы с тобой вообще. -Родственники, - успокоил меня брат, - более того – родные брат с сестрой. -Правда что ли? – недоверчиво спросила я. -Правда-правда. Я же не просто складывал документы в том порядке, в каком они лежали, я внимательно их изучал, а потом припомнил кое-какие рассказы бабушки... -По маминой линии? – уточнила я. -По маминой. И она нам, кстати, родная мать. -Так кто же мы? – с тоской провыла я, - Вань, я больше всего на свете не могу терпеть неизвестность! -Ну конечно расскажу. Только пойдём уже на кухню, чай с тортиком всё-таки попьём. Тарелочку захвати. Ванина реплика настолько сбила меня с толку, что я даже не нашла, что сказать в ответ. И где же знаменитые рассказы про непогрешимую мужскую логику? А Ваня успел помыть руки, сполоснуть тарелку от пыли и нарезать торт. -Короче, - разливая чай по чашкам, начал Ваня, - нам с тобой, сестрёнка, глобально не повезло. Не знаю, заметила ты или нет, но под всеми документами лежал дневник матери. Личный дневник, а не школьный. Мельком пролистав его, изучив документы и припомнив бабушкины рассказы, я могу сказать следующее – мы с тобой родные, это факт. Мы с тобой от одного отца – это тоже факт. Но вот от кого – это фиг проссышь! Вся эта бодяга изложена в таком порядке, что даже полный еблан поймёт, что мать в молодости связалась с каким-то психом, любящим хорошо потусить. Причём связалась не один раз и даже не два, видать, понравились они друг другу. Да так понравились, что родились мы. Однако на неё надавили дед, царство ему небесное, и бабушка, типа какого хрена растишь детей без отца да ещё и от какого-то психа. Псих, кстати, увлекался оккультными науками, но это так – мелкий неважный автобиографический факт. А мать наша ещё до моего рождения крутила с каким-то Гришановым, который упомянут у меня в свидетельстве о рождении. И ухитрилась как-то записать меня на него. Однако они развелись, а когда родилась ты, она как раз собиралась замуж за вот этого. Который Блан. Я сидела и молча внимала. Меня стали занимать два вопроса. Первый – как Ваня может так спокойно обо всём этом говорить, или у него тоже закончились силы удивляться? И второй – неужели у мамы хватило, прости, Господи, тупости хранить ТАКОЙ дневник В КОРОБКЕ ИЗ-ПОД ОБУВИ, да ещё и ПОД КРОВАТЬЮ? -И если всю эту хренотень обобщить, - продолжил брат, - то получится всего три слова – мы в жопе. Я уронила кусочек торта в чай, уронила голову на руки и принялась усиленно тереть виски. Голова болела сильно. Много… Слишком много информации для одного дня… Да не обязательно для одного дня – слишком много информации за один раз. Я не Энштейн и не какой-нибудь другой гений. Я не могу столько всего осмыслить, передумать и разложить по полочкам. Не могу, я не железная! -Анют, - позвал Ваня, положив свою широкую ладонь на мои хаотично стучащие по столу пальцы, - Аня, посмотри на меня. Я подняла взгляд и встретилась глазами с Ваней. Может, мне показалось, а может, в его взгляде отражалось то же самое, что сейчас творилось у меня в душе? -Собирай вещи, мы уходим, - сказал он и встал из-за стола. -Куда? – удивилась я. -Я сказал – собирай, - железным тоном сказал Ваня и ушёл в свою комнату. Судя по звуку распахнувшейся дверцы и расстёгнутой молнии, сам он так же приступил к сборам. Куда? Зачем? И для чего? -Много не бери. Ноутбук не забудь и самую необходимую одежду. Я всё-таки встала и пошла собираться. Странно, я вообще-то не очень люблю, когда мне говорят в стиле «пойди туда не знаю куда», внутри меня всё начинает протестовать… А сейчас всё было спокойно. Моё так называемое внутреннее «я» даже поддержало Ваню. Так, ноутбук собран ещё со вчерашнего дня, вернее, ещё не разобран, так что тут только застегнуть молнию и всё. Что я и сделала. Сумка. Возьму вон ту, красную. Меня с пелёнок влечёт к красному цвету, Ваню, кстати, тоже. Пару водолазок, джинсы, запасные кроссовки, нижнее бельё. Мылом на месте разживёмся. Только хотелось бы знать, на каком таком месте. -Ты готова? – спросил Ваня, заглянув в комнату. -Да, - ответила я. -Давай ноут в мою сумку положим, она большая и вместительная. Красная, кстати. -А что за тетрадка у тебя в руках? – полюбопытствовала я. -Мамин дневник. Чтобы нас особо не искали - просто положу его на кухонный стол. Пускай сами между собой разбираются, мне осточертело жить в этом питомнике! И, взяв меня за руку, Ваня вышел из квартиры на улицу. Идём непонятно куда, непонятно зачем и непонятно для чего. Однако мне так… Спокойно. Потому что Ваня – брат и я ему доверяю? Возможно. Однако я… Яаа… Я как будто знаю, как будто ВИЖУ, что мы идём к истине. Не сейчас конкретно, а вообще. Уйдя из рассадника лжи, мы выбрали свою дорогу в этой жизни. Взявшись за руки, мы пойдём по ней вдвоём, мы, брат и сестра, просто Аня и Ваня, без всяких фамилий и отчеств. Интуиция говорит нам, что это не просто неверные документы, а она никогда нас не подводила. Мы обязательно пройдём по выбранной нами дороге до самого конца. И там мы найдём истину.