Без любви

Вечером Лайт шел по холлу гостиницы уже гораздо более уверенно, чем вчера, с вызовом поглядывая на холеных и состоятельных постояльцев и вышколенных служащих. Он с трудом дотерпел до того момента, когда уже можно будет попрощаться с отцом и пулей вылететь из больницы. Ягами-старший что-то ему рассказывал – кажется, делился какими-то воспоминаниями, тронутый заботой навестившего его сына. Лайт слушал вполуха, не особенно вникая в слова, не забывая, впрочем, изображать на лице глубочайшее внимание. Но мыслями он был совсем не с отцом. Внутри все дрожало от сладостного предвкушения, а в памяти то и дело всплывали непристойные картинки из прошлой ночи. И больше всего он был рад вошедшей в палату медсестре, сообщившей, что больному нужен покой и время приема окончено. Через двадцать минут Лайт уже торопливо взбегал по ступеням отеля. - Ты так торопишься, Лайт, - насмешливо бубнил Рюук за спиной. – Неужели тебе действительно снова так хочется? Лайт не стал отвечать, потому что вокруг было слишком много людей, но не отказал себе в удовольствии многозначительно ухмыльнуться углом рта. Ему хотелось. Еще как. - В этот раз ты не стал покупать ему цветы? – поинтересовался Рюук, влетая следом за ним в распахнувший свои двери лифт. - Нет. Обойдется, - высокомерно вздернул Лайт подбородок. Он был в лифте один, и потому мог позволить себе ответить назойливому Шинигами. Он изо всех сил старался не показать Рюуку что то, как обошелся L с его цветами вчера, больно ударило по самолюбию. Лайт был не настолько богат, чтобы разбрасываться деньгами. Да и не в них было дело. Он просто не привык, чтобы с его подарками обращались так пренебрежительно. И так демонстративно показывали, что они ничего не значат. Впрочем, на его желание снова увидеть Рюдзаки это никак не влияло. Он с трудом дотерпел до вечера. Он стучал в знакомую дверь не переставая до тех пор, пока она, словно бы нехотя, не распахнулась, выпуская манящий дурманящий аромат, улавливаемый чутким обонянием Лайта, даже пока она была закрыта. А теперь запах жаждущего омеги буквально ударил в ноздри, заставляя мгновенно вскипать в венах кровь и терять голову. - Ягами? – чуть удивленно проговорил Рюдзаки, открывший дверь номера, вместо приветствия. - Я не ждал тебя снова. Я собирался работать. Он явно был только что из душа – мокрые смоляные волосы облепляли шею, игриво касаясь кончиками остро выступающих ключиц. Худое влажное тело было облачено в белоснежный махровый халат, небрежно перетянутый поясом, но распахнутый на груди до самого впалого живота. И, хотя голос его оставался бесстрастным, но полуприкрытые глаза порочно поблескивали, а тонкие ноздри подрагивали, жадно втягивая запах альфы. - Меня по-прежнему зовут Лайт, - Лайт шагнул ближе, склонившись к нему и оперевшись рукой на косяк. И хищно растянул губы в пошлой улыбке. – Пригласишь войти, или предпочитаешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, в коридоре? Рюук гулко заухал за спиной, хлопая крыльями. Но Кира не обратил на него никакого внимания – он давно уже привык делать вид, что Рюука не существует, когда был не один. Да и если бы за спиной был не Рюук, а целая толпа вполне себе материальных зевак, Лайту было бы так же плевать. Этот омега своим сладким запахом просто сводил его с ума. Он уже действительно был готов схватить его за мягкие полы халата, выдергивая к себе в коридор, чтобы овладеть силой, если он сейчас же не подчинится своей сущности. - Ты становишься груб, - невозмутимо заметил Рюдзаки и посторонился, давая войти. Лайт шагнул в номер, и тут же схватил L за грудки, притягивая к себе. То, что омега делал вид, что они почти незнакомы, вызывало безудержное желание прямо сейчас напомнить, для чего альфа здесь. Дверь он захлопнул ногой, уже впиваясь в его упрямые сладкие губы жадным, отчаянным поцелуем. Руки торопливо заскользили по влажной густой шевелюре, спускаясь на шею, на часто вздымающуюся грудь, распахивая шире мягкие полы халата. Рюдзаки сразу же ответил ему на поцелуй, страстно, грубо, кусая за губы, как будто у него не было альфы уже несколько лет и они не расстались только с утра. Все его худое тело играло под ладонями Лайта упругими мышцами, с готовностью отвечая на ласки. Но, стоило лишь Лайту, покрывая поцелуями его шею, попытаться спустить халат с его плеч, как Рюдзаки мгновенно остановился и отстранился. - Неа, - он покачал головой, отступая и снова запахивая полы халата, и плотнее затягивая пояс. И, чуть улыбнувшись насмешливо кончиками губ, многозначительно мотнул головой в сторону ванной, маняще глядя на Лайта своими огромными бездонными глазами. Лайт оглянулся, проследив за его взглядом, и отчаянно хлопнул себя ладонью по лбу: - Да какого черта, Рюдзаки?! – он попытался было шагнуть к нему, но Рюдзаки вновь отступил, все так же насмешливо улыбаясь, и открыто демонстрируя непоколебимую принципиальность отстаивать свои желания даже в период течки. - Может быть, мне вообще уйти, раз ты такой брезгливый? Ксо! Ярость заливала глаза, но Лайту ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Не мог же он сейчас вступать в спор и вообще рисковать этой их странной связью. И тем более привести свою угрозу в действие – брюки уже ощутимо топорщились, а внизу живота все кружилось в сладком тянущем вихре. Развернувшись на каблуках, он стремительно направился к ванной, яростно бросив через плечо: - Как скажешь, Рюдзаки. Но подготовь тогда себя сам. Потому что мне будет уже не до ласк и прелюдий. У тебя пять минут. Торопливо скинув с себя одежду и побросав ее, как попало, чего он раньше себе никогда не позволял, Лайт стремительно кинулся в душ. Он тер себя губкой так, будто пытался содрать с себя кожу. Член уже топорщился, и он не отказал себе в удовольствии немного себя поласкать, приходя в еще большее возбуждение. В конце концов, L сам виноват в своем упрямстве, и было бы правильно преподать ему некоторый урок. Ни один омега не смел так издеваться над альфой, навязывая ему свою волю. Он заставит его умолять, заставит просить себя трахнуть. Выключив воду, Лайт слегка обмахнул свое разгоряченное тело полотенцем, только чтоб вода не стекала на пол, и рывком распахнул дверь. И нос к носу столкнулся с Рюдзаки, стоявшим сразу за ней. Глядя ему в глаза, омега медленно, демонстративно медленно, опустил руку вниз и распустил пояс халата. И уверенным движением сбросил халат с плеч, позволяя упасть на пол. - Спасибо, - мягко проговорил он. И, шагнув вперед, обвил двумя руками шею Лайта, прижимаясь к нему разом всем своим обнаженным, горячим телом. - Идиот, - выдохнул Лайт, обхватывая его руками и изо всех сил прижимая к себе. Зарывшись ладонью во влажные густые волосы на затылке своего строптивого партнера, он втянул его в долгую игру языками. И скользнул второй рукой вниз, к узкой мускулистой заднице, проникая пальцами к манящему влажному анусу. И с наслаждением поймал губами чувственный судорожный вдох омеги в момент проникновения пальцев в него. Рюдзаки дернулся, чтобы вырваться из поцелуя, но Лайт удержал его, крепко сжав вторую ладонь у него на затылке. И принялся ритмично брать его двумя пальцами, продолжая исследовать его рот языком. От него не укрылось, что омега уже сильно возбужден – его каменный член упирался Лайту в ногу, тело горело и подрагивало в сладостных спазмах, а дыхания явно катастрофически не хватало даже на поцелуй. L извивался в его руках, пытаясь вырваться и вздохнуть, но Лайт не отпускал его, продолжая ловить мечущийся язык своим языком, закрывая губы губами. И изо всех сил прижимал жаркое худое тело к себе, покачиваясь в такт движениям своими пальцами, потираясь ногой о возбужденный член детектива. И сладострастно скользя собственным членом по его гладкой коже. Он мучил его до тех пор, пока, наконец, не добился своего – Рюдзаки сдался, сдавленно застонав от наслаждения ему в губы, и задвигался сам, рывками насаживаясь на его пальцы. Только тогда Лайт немного расслабил хватку руки на его затылке, позволяя чуть отстраниться и начать жадно хватать воздух короткими частыми вдохами сквозь приоткрытые влажные губы. Глаза омеги под полуопущенными смоляными ресницами были уже совсем мутными, наполненными одним лишь только желанием. И его тело больше не слушалось разума, прижимаясь к альфе, выпрашивая еще больше ласки, будто стараясь слиться в единое целое. Лайт осторожно вытащил пальцы из ставшего мягким и податливым ануса детектива и, продолжая ласкать руками его тело, подвел к кровати. Развернув Рюдзаки спиной к себе, он заставил его залезть на нее и встать на четвереньки. Взяв в руку свой член, провел им между ягодиц омеги, сорвав с губ того тихий нетерпеливый стон. И склонился, ложась ему на спину и вцепляясь в плечо: - Я хочу, чтобы ты меня попросил, - сверкая возбужденными глазами, жарко выдохнул Кира в ухо омеги. Тяжело сглотнул, и коснулся его уха губами. – Попроси меня, Рюдзаки. Попроси меня тебя взять. Иначе ничего не получится. Он выпрямился, стоя на коленях за детективом, жадно ожидая ответа. От возбуждения кружилась голова, и трудно было дышать. Но он хотел увидеть, как этот упрямый омега сдается, признав свою сущность. По-хорошему, не стоило бы его и растягивать, возбуждая до невозможности ласками – надо было бы сполна проучить этого заносчивого выскочку. Он бы все равно никуда не делся. Он – омега, и против своей сущности не мог бы пойти. Он бы все равно упрашивал Лайта, даже зная, что может быть больно. Возможно, в следующий раз альфа так и поступит, если строптивый омега снова вздумает демонстрировать свою независимость. Но… Лайт не успел додумать этой соблазнительной мысли. - Прошу, - выдохнул Рюдзаки, опускаясь грудью на кровать, вытянув вперед сжатые в замок руки и уперевшись лбом в покрывало. Это было так просто и так откровенно, что Кира застыл, разом растеряв все злорадные мысли. Высоко поднятые бедра Рюдзаки, его широко разведенные ягодицы, абсолютно незащищенная влажно блестящая дырочка ануса – он был полностью раскрыт сейчас перед ним, доверчиво отдавая себя целиком. Задохнувшись, Лайт торопливо склонился над ним, оперевшись руками на кровать по обе стороны от его тела, и начал покрывать жадными влажными поцелуями плечи, лопатки, гибко изогнувшуюся спину… И лишь потом выпрямился и очень бережно, аккуратно, вошел в его тело. И погрузился полностью в острое, невыносимо сладкое наслаждение. Сжав ладонями узкие бедра Рюдзаки, Лайт с силой толкался в него, сотрясая худое гибкое тело. L по-прежнему не поднимал головы, утыкаясь лицом в кровать и комкая в вытянутых вперед руках покрывало. Его смоляные волосы покачивались в такт фрикциям, мышцы ходили ходуном на спине, а ребра часто и быстро вздымались. И Лайт с наслаждением улавливал еле сдерживаемые тихие полувздохи-полустоны, срывавшиеся с губ упрямого омеги. Он так увлекся, что совсем перестал себя контролировать, полностью погрузившись в процесс. И оргазм не заставил себя ждать. Чувствуя, что больше не может выдерживать темп, что уже не в силах сдерживать поднимающееся блаженство, Лайт инстинктивно удвоил скорость толчков, задыхаясь от хлюпающих похотливых звуков. - Рю… Рюдзаки, прости… Я… Я сейчас… - кусая губы выдыхал он, все ускоряясь, готовясь по выработанной вчера привычке выскользнуть из такого шикарного тела в последний момент. - Не смей! – Рюдзаки вдруг рванулся вверх на руках, поднимаясь на четвереньки. И задвигался сам навстречу его движениям. – Я еще… не… не… смей… - Прости… А-а-ах! – Лайт попытался остановить его, упираясь руками в поясницу, еще отчаянно надеясь себя удержать остановкой в движениях, но уже понимая, что все равно сейчас кончит. – Стой, хватит… пожалуйста… Но он явно недооценил омегу. Вернее, его возбуждение и привычку всегда получать желаемое. - Еще… немного, - с трудом выдохнул L, и, послушно замерев всем телом в руках Лайта, гибко задвигал одними бедрами. И эти необыкновенные волнообразные движения его задницы, заставляющие коротко и часто скользить член в глубине его тела, окончательно добили Бога Нового Мира. - Про-о-сти! – взвыл Кира, утопая в ярчайшем оргазме. - Ммм-аах… - выдохнул вслед за ним и Рюдзаки, вскидываясь и выгибаясь назад, прижимаясь спиной к Лайту и добирая необходимое проникновение для разрядки. Лайт обхватил его потное дрожащее тело двумя руками, прижимая к себе, содрогаясь от наслаждения. Рюдзаки, сильно прогнувшись, закинул затылок ему на плечо, и Лайт уткнулся ему в висок губами, задыхаясь в его запахе и окончательно теряя голову в удовольствии. И, разумеется, когда он пришел в себя, было уже слишком поздно. Они сцепились. - Рю... Рюдзаки, - неуверенно позвал Лайт, чуть качнув бедрами и осознав масштаб катастрофы. - Мм? - голова Рюдзаки все еще лежала у него на плече. Детектив чуть приоткрыл глаза и взглянул на Лайта затуманенным взглядом. Он еще не вышел окончательно из накрывшего их экстаза. - Что? - Слушай, мы... это, - Лайт плотнее обхватил его руками за потную грудь и живот, предвосхищая реакцию. - Ну... Но Рюдзаки уже и сам осознал. Его глаза распахнулись в яростном возмущении. - Ягами! Ты кончил в меня! - он рванулся, инстинктивно пытаясь отстраниться и обернуться, но Лайт его удержал, изо всех сил прижимая к себе и мысленно восхваляя себя за предусмотрительность. - Я ведь сказал, что терпеть этого не могу. Он замолчал, склонив голову, задумчиво разглядывая руки Киры на своем теле. И вдруг сообщил неожиданно хладнокровно: - Тебе очень повезло, Лайт, что мы не лицом к лицу. Иначе бы я ударил тебя. - Прости, - Лайт виновато уткнулся губами ему в шею, пытаясь просчитать возможные последствия подобной своей оплошности. Руки машинально заскользили по влажному телу Рюдзаки. - Честное слово, я не хотел... Но ты сам виноват. Ты так двигал задницей, я... Я такое видел только... "В порно" - чуть было не сказал он, но осекся, в последний момент осознав, что сладостная эйфория, продолжающая легким облаком окутывать их из-за сцепки, серьезно снизила коэффициент работоспособности мозга, и он несет то, что не стоило бы говорить. Не мог же он в самом деле признаться, как утешал себя в моменты подросткового перевозбуждения, еще только мечтая о потере девственности с кем-нибудь из омежек. - Ты же сам сказал, что я должен тебе доверять, - Рюдзаки расслабленно опирался на Лайта, позволяя гладить себя руками, и по его выгнувшемуся телу то и дело пробегали сладкие судороги. - А теперь я виноват? Я думал, во время секса тупеют только омеги... - Гм... Видимо, не только... - осторожно признался Лайт, сильно озадаченный тем, что в голосе омеги не было слышно ни злости, ни паники, несмотря на то, что основную тяжесть последствий, если они возникнут, придется нести ему. Впрочем, Кира был этому только рад. Скорее всего, виной этого странного равнодушия детектива была сцепка. По их телам разливалась приятная сладостная нега, и хотелось всецело отдаться этому ощущению, а не выяснять сейчас, кто виновен. Но Лайту было очень неудобно стоять на кровати вот так - на коленях, крепко прижимая к себе облокотившегося на него плечами омегу и принимая частично вес его голого тела на себя, не имея возможности даже пошевелиться без риска получить травму. И Рюдзаки, наверное, было еще более неудобно - ему приходилось стоять сильно прогнувшись, чтобы не опускать максимально поднятый в момент оргазма задний проход и не потревожить зажатый в нем член. А так хотелось лечь и расслабиться, погружаясь в тягучее легкое удовольствие, совсем не такое острое, как дарил секс, но зато сладостное и долгое. Хотелось нежиться, легонько лаская партнера и шептать другу другу какие-нибудь глупости. Лайт до этого всего один только раз участвовал в сцепке с омегой, вооружившись до зубов конрацептивами, и у него даже тогда остались довольно приятные впечатления. А сейчас, с Рюдзаки, который неимоверно будоражил его своим легким запахом, это было вообще феерично. Лайт только теперь начал понимать, почему взрослые альфы так стремятся быстрее найти постоянную пару и иметь возможность наслаждаться всеми гранями секса. Но неудобная поза портила все удовольствие. - Рюдзаки? - выдержав паузу, осторожно позвал он, водя пальцами по сильно выступающим нижним реберным дугам омеги. - Ну? - Рюдзаки чуть приподнял ресницы и посмотрел сбоку на Лайта. Может быть, он и не чувствовал паники, но явно был крайне недоволен сложившимся поворотом событий. Впрочем, неудивительно. - Давай попробуем лечь? - Лайт скользнул ладонями вниз по его телу и обхватил за узкие бедра. - Только ты, пожалуйста, резко не дергайся... Иначе нам обоим будет больно. - Не поверишь, я в курсе, - мрачно отозвался омега. И непонятно добавил. - Вот поэтому я и не люблю секс с альфами... - Не любишь секс? - ахнул Лайт, не поверив ушам. Он еще сильнее прижал омегу к себе, пытаясь сбоку заглянуть в его непроницаемое лицо. - Похоже, что я не люблю? - окончательно запутывая альфу, L искоса взглянул на него насмешливым взглядом, чуть улыбнувшись кончиками губ. Но тут же посерьезнел и сосредоточился на главной проблеме. - Ладно, давай попробуем лечь. Я тоже предпочел бы иметь возможность расслабиться и получать удовольствие, раз ничего уже нельзя изменить. Вообще, должен сказать откровенно, я впервые в такой неудобной сцепке. Давай, прижми меня так крепко, как только можешь. И постарайся двигаться синхронно со мной. С большим трудом, чертыхаясь сквозь зубы, им удалось все таки исхитриться лечь на бок. L тут же свернулся клубком, прижав колени к груди, и Лайт приобнял его, просунув одну руку ему под голову и тоже сжавшись калачиком вокруг него. И они, наконец-то, смогли расслабиться и насладиться остатками неги. Альфа, чуть отклонившись назад, рассеянно водил пальцами по худому телу омеги, вырисовывая на его бледной коже непонятные узоры. И боролся с подступающим чувством вины, мысленно убеждая себя, что он ничем не обязан своему случайному партнеру. Это был естественный риск, на который омега пошел сознательно. Кроме того, напоминал себе Лайт, это не просто омега - это L, приехавший сюда специально, чтобы помешать ему, Кире. Но грозный охотник, пригревшийся в его руках, так покорно принимал данность, а выступающие позвонки на его согнутой дугой спине выглядели так трогательно-беззащитно, что думать о нем сейчас, как о враге, не получалось. И некоторая врожденная порядочность Ягами, а так же память о наставлениях отца об ответственности альфы, ворочались в его душе беспокойным червем. И потому, осторожно пересчитывая позвонки омеги подушечками пальцев, спускаясь поглаживаниями от затылка до поясницы, и поднимаясь обратно, Лайт вяло раздумывал, как бы так сделать вид, что не собирается уходить от ответственности, но и не давать обещаний, которых, естественно, выполнять не собирался. И при этом суметь сохранить это странное временное соглашение, обещающее приносить удовольствие еще минимум три-четыре дня. Это сейчас омега так спокоен - но это всего лишь, видимо, работает физиология, пока они в сцепке. А вот как он поведет себя дальше, сложно предположить. И потому лучше прямо сейчас, пока они связаны, расставить все точки над "и". Чтобы потом у его странного партнера не было возможности предъявлять какие-либо претензии. - Рюдзаки, - Лайт прижался грудью к спине Рюдзаки, беря свободной рукой за плечо и пытаясь заглянуть в лицо. L сосредоточенно грыз большой палец, лежа щекой на покрывале и глядя большими удовлетворенным глазами прямо перед собой. - Лайт? - он рассеянно покосился на Киру. - Слушай, Рюдзаки, - Лайт нежно отвел с его щеки все еще влажные волосы. И, обводя кончиками пальцев контур его лица, мягко проговорил. - Если будут... Будут последствия нашей сцепки - я ведь не отказываюсь от ответственности. Я, конечно, еще слишком молод, чтобы думать о семье, но я готов участвовать... насколько это возможно. Ну, то есть, я хочу сказать, что буду помогать тебе, по мере сил. Конечно, мои возможности пока ограничены - я всего лишь студент, но... Он осекся, озадаченный странным тихим звуком. Плечи омеги подрагивали, и Лайт с изумлением понял, что L смеется. Смеется над ним. - Ты будешь помогать мне, Лайт? - окончательно добивая его, Рюдзаки приподнял голову и обернулся через плечо, улыбаясь. В его огромных зрачках плескалось безудержное веселье. - Ты? Мне? Помогать? Он резко оборвал свой смех, и вновь опустил лохматую голову на покрывало. Немного поерзал щекой, устраиваясь поудобнее. И абсолютно равнодушно добавил, словно о чему-нибудь незначительном, снова засовывая в рот кончик пальца: - Расслабься, Лайт. Не будет никаких последствий. Я бесплоден. - Что? Что ты сказал? - ахнул альфа, чувствуя, как сердце замирает в груди, как будто его случайный партнер только что сообщил ему о своей смертельной болезни. - Я бесплоден. Не могу иметь детей, - все так же равнодушно повторил детектив. И повел плечами, потираясь о его тело спиной. - Погладь меня еще, Лайт. Я не терплю сцепку из-за бесцельной траты времени в ней, но с тобой это довольно приятно. - Доигрался со своими таблетками? - с неожиданной злостью процедил Лайт, игнорируя его просьбу. Мысль о том, что кто-то мог вот так глупо уничтожить себя, разрушив саму основу их мира, почему-то взбудоражила его гораздо сильнее, чем следовало. Вместо того, чтобы чувствовать облегчение, Кира чувствовал злость на этого идиота. И странную, необъяснимую горечь. - Нет. Это врожденная патология, - Рюдзаки зевнул. - Именно поэтому я говорил, что таблетки в моем случае ничем не могут мне навредить. - Я... Я сожалею, Рюдзаки, - злость и раздражение мгновенно сменились не менее неуместным сочувствием, и Лайт склонился, нежно целуя омегу в висок, а потом в краешек губ, пытаясь хоть немного утешить. И крепче сжал кольцо рук, чувствуя поднимающееся ощущение превосходства и, в то же время, снисходительной жалости к этому странному своевольному существу. В конце концов, что бы L ни строил из себя, на поверку он был всего лишь омегой, несчастным омегой, лишенным природой самого главного, самого важного, что хранили в себе все омеги - способности дарить жизнь. То, в чем была их слабость и их главная сила, управляющая этим миром, подчиняющая альфа-самцов. Бесплодный омега был обречен на вечное одиночество. Все, что ему оставалось в их мире - лишь случайные связи, потому что ни один альфа никогда, ни за что не связал бы свою жизнь с подобным партнером, добровольно отказываясь от потомства. Ну, во всяком случае, так всегда внушало им общество, вдалбливая в головы с детства незыблемую аксиому: каждый альфа должен найти своего омегу, чтобы создать семью. Это - основа их мира. Конечно, оставалась маленькая вероятность усыновления чужого ребенка, но Лайт, меряя по себе, был твердо уверен, что ни один нормальный альфа на это не согласится. И отсутствие метки на шее Рюдзаки лишь подтверждало это. L вновь повернул голову, и некоторое время внимательно смотрел на пытающегося проявить понимание Лайта. А потом легко улыбнулся кончиками губ: - А я нет. Я рад, что не могу иметь детей, Лайт. Я их никогда не хотел и никогда не жалел о том, что я такой. И больше всего не жалею в подобных вот ситуациях. - Ты поэтому так не любишь сцепку? - Лайт совсем не хотел расставаться с таким приятным чувством превосходства, не мог принять, что L действительно все устраивает, он не чувствует своей ущербности и никак ей не тяготится. - Из-за того, что она напоминает тебе, что ты не можешь иметь детей? - Нет. Из-за того, что оба партнера в момент сцепки подвержены обманчивому чувству нежности и привязанности, основанному лишь на чистой физиологии, заложенной природой. Альфы же еще и страдают от ложного чувства вины, и необходимости нести ответственность. Поэтому я должен отдать тебе должное, Лайт: ты хотя бы не кинулся сразу же пытаться поставить мне метку на шею. Ты держишь наш договор - просто секс, ничего большего. И я ценю, что я в тебе не ошибся. Именно поэтому я не скажу тебе уходить сразу же, как только ты сможешь вытащить свой член из меня. Это прозвучало, как снисходительное одолжение. Наверное, если бы в мире существовал конкурс на самый отвратительный характер омеги, L, без сомнения, стал бы на нем абсолютнейшим чемпионом. - А что, было так много желающих на твою шею? - ехидно поинтересовался Лайт, почему-то чувствуя неожиданный укол совсем неуместной ревности. Он не мог бы объяснить, откуда взялось это чувство, и почему его вообще волновали эти вопросы. По всем законам логики ему не было никакого дела до личной жизни его случайного партнера и, по совместительству, его врага, которого он когда-нибудь потом собирался убить, как только узнает его имя. Но почему-то он все равно ревновал - абсурдно ревновал L к тому, что он, даже при своей ущербности, все равно был востребован. Да еще и имел наглость сравнивать со своими прошлыми партнерами его, Лайта! - А ты действительно полагал, что я девственник? Я думал, ты шутишь, - L перестал грызть палец и покосился на Лайта. - К счастью, их было немного. Я всегда выбирал только тех, кто не заинтересован в длительных отношениях. Но иногда даже я ошибаюсь. Ты не против, если мы чуть-чуть помолчим? Я все-таки омега, и мне положено расслабляться в такие моменты. К тому же, рассказ о моих партнерах все равно не принесет тебе никакой полезной информации, даже если ты Кира. И, не дожидаясь ответа ошарашенного Лайта, он поерзал щекой, устраивая голову поудобней, и закрыл глаза. Приподнявшись на локте, Лайт долго смотрел на него, разглядывая острые бледные черты лица и худое костлявое тело, ожидая, когда он не выдержит молчания и снова заговорит. Смотрел, пока не понял, что Рюдзаки банально заснул, практически мгновенно. Тогда Лайт опустился на покрывало и покрепче обнял его, закинув одну ногу ему на бедро. И, уткнувшись лбом ему в шею, тоже прикрыл глаза, пытаясь набраться сил к следующему раунду. Ему ничего больше не оставалось, кроме как использовать оставшиеся минуты сцепки на благостную дремоту. *** - Проснулся? - Лайт завязывал галстук перед зеркалом, и увидел в отражении, как Рюдзаки пошевелился на кровати и приподнял лохматую голову. - Угу, - невнятно буркнул Рюдзаки. Завязав галстук, Лайт обернулся и встретился с ним глазами. Рюдзаки лежал на животе, и наполовину упавшее одеяло прикрывало только часть его тела - ноги и задницу. Обхватив подушку руками, он чуть-чуть приподнял над ней голову, и выглядел таким теплым и сонным с этой своей взлохмаченной гривой волос и не желающими просыпаться глазами, что Лайт снова почувствовал легкий приступ желания. Рюдзаки поймал его взгляд и широко зевнул: - Хочешь? - Хотел бы. Но мне надо в институт, - Лайт подошел и остановился над ним, с сожалением рассматривая худые голые плечи и прогнувшуюся поясницу. - А ты хочешь? - Сейчас я всегда хочу, - Рюдзаки смешно сморщил нос и, склонившись, почесал его об подушку. - Мне так положено. - Вчера уже не хотел, когда я уходил, - хмыкнул Лайт, борясь с желанием наклониться и провести рукой по его изогнутой спине. Потому что тогда он бы не попал ни в какой институт к первой лекции. Несмотря на то, что сегодня они провели не менее бурную ночь, чем вчера. - Это был не повод насиловать меня пальцем, - тут же парировал омега, и альфа со смущением осознал, что он спал вовсе не таким беспробудным сном, как казалось. Но Рюдзаки уже улыбался кончиками губ, явно давая понять, что ему очень даже понравилась подобная вольность в отношении его тела. - Мне нравится, что ты беспокоишься о моих желаниях. Но можешь не волноваться, Лайт - на данный момент я полностью удовлетворен. Даже если ты решишь больше не приходить... - Я приду, - может быть, излишне торопливо, перебил его Лайт. - Приду вечером. - Ладно, - кивнул Рюдзаки, и вдруг сладко потянулся всем телом, заставляя Киру тут же всерьез задуматься, действительно ли ему надо успеть к началу занятий. И в этот момент в дверь постучали. - Это еще кто? - Лайт замер, настороженно оглянувшись на дверь. - А, это завтрак, - равнодушно откликнулся L, обхватывая двумя руками подушку и утыкаясь в нее подбородком. - Я подумал - ты же должен хотя бы завтракать, а то я чувствую себя несколько виновато, что из-за меня ты почти не спишь. Открой пожалуйста. - Я не хочу завтракать, - мрачно буркнул Лайт, разом осознавая, что L вчера ни секунды не сомневался, что он снова придет вечером. Это больно ударило по самолюбию, заставляя почувствовать себя игрушкой в чужих руках. - Мне некогда. Я перекушу в институте. И, распахнув дверь, машинально шагнул в сторону, давая возможность пройти. На пороге с сервировочной тележкой, заполненной закрытыми блюдами и кофейником с чашками, стоял молодой служащий гостиницы. Высокий (выше Лайта), широкоплечий, черноволосый, слишком смазливый. Отглаженная форма идеально облегала и подчеркивала его мощное, мускулистое тело. Альфа. Кивнув Лайту с вышколенной улыбкой, он вкатил тележку в номер, проходя следом за ней. И тут же застыл, жадно подрагивая ноздрями, уставившись на валяющегося на кровати спиной к нему полуголого Рюдзаки. Без сомнения, запах течного омеги ударил ему в нос, и, к неимоверной ярости Лайта, он на него реагировал. Ре-а-ги-ро-вал. Рюдзаки, явно тоже почувствовав запах нового альфы, заерзал, приподнялся на локтях, оглянулся через плечо и стрельнул на служащего заинтересованным взглядом из-под полуприкрытых ресниц. Лайт увидел, как по приоткрытым губам омеги, припухшим после жаркой и бурной ночи, скользнул кончик языка, и руки сами собой сжались в кулаки. - Поставьте сюда, к стене, - шагнув вперед, грубо ткнул он служащему пальцем. - Как они посмели прислать альфу к постояльцу-омеге?! Куда вообще смотрят менеджеры вашего отеля?! Альфа-служащий послушно откатил тележку к стене и выпрямился, свысока меряя Лайта взглядом. Взгляд черных узких глаз быстро скользнул через плечо Киры на кровать, на омегу, с огромным любопытством наблюдающего за этой сценой. Пробежался по его обнаженному телу, поднимаясь от пояса вверх. И остановился на девственно-чистой шее, так некстати открытой сейчас. Лайт оглянулся, отслеживая его взгляд и, повернувшись, с вызовом вскинул подбородок, сталкиваясь с самцом глазами. - Я всего лишь выполнил заказ, - альфа растянул губы в сальной улыбке. - В карточке постояльца не было указано, что он омега. Это была старая, как мир, проблема их общества. Кем бы ни были альфы, но в присутствии течного омеги, тем более - омеги без метки, на первое место всегда выходили первобытные инстинкты самцов. Все они всегда стремились показать свое превосходство, независимо от обстоятельств. - Убирайся, - тихо, с нажимом процедил Лайт, еще сильнее сжимая кулаки и отчаянно жалея, что не может воспользоваться Тетрадью. - Убирайся, пока я не позвал управляющего. И передай администратору, чтобы они никогда... Он шагнул к служащему, сверкая молниями из глаз. И рявкнул прямо ему в лицо: - Никогда больше не смели присылать в этот номер альфу! И он победил. В глазах служащего отразилось смятение, он залепетал извинения, разом сжимаясь, даже как будто уменьшившись в росте, и торопливо ретировался. С грохотом захлопнув за ним дверь, Лайт обернулся к Рюдзаки, тяжело дыша и яростно раздувая ноздри. Приподнявшись на локтях, омега смотрел на него огромными, снова полными манящего желания глазами, в которых не было больше ни капли сонливости. Взлохмаченные волосы игриво падали ему на лоб и на шею, а острые ключицы выступали сейчас особенно ярко, почему-то вызывая безудержное желание немедленно прикоснуться к ним губами. - Зря ты накричал на него. Он, действительно, не виноват. Ты же сам принимал меня раньше за бету... - начал было Рюдзаки, но осекся, и быстро облизал пересохшие губы. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Лайт решительно сдернул с себя пиджак, бросая его на стул: - Пожалуй, первая лекция не настолько уж важная. Он подошел к кровати, и практически бросился сверху на готовно перевернувшегося на спину Рюдзаки. И накрыл его губы своими, жадно оглаживая худое горячее тело, так сладко отзывающееся на каждое его прикосновение.