Без любви

А потом все закрутилось с какой-то немыслимой скоростью: свалился на голову Миса - фотомодель, оказавшийся не только ярко выраженным типичным омегой (смазливым и абсолютно тупым), но и Вторым Кирой. Миса влюбился в Лайта сразу же по уши, по причине чего беззастенчиво принялся вешаться альфе на шею и заявляться без приглашения в дом. С одной стороны - это было даже неплохо, так как альфа сразу же полностью подчинил омегу себе, но, с другой стороны, Лайту вовсе не улыбалось горячее требование Мисы немедленно завязать отношения, называться "его" омегой, и исключить немедленно все контакты с другими омегами. К тому же, младший брат Лайта - омежка Саю - смотрел на Мису обожающими глазами, как на кумира, а папа-омега понимающе улыбался своей скромной тихой улыбкой. Видимо, сформировав в своей голове прямую причинно-следственную связь между недавним недельным отсутствием Лайта дома ночами и появлением в гостях щебечущего омеги, папа в глубине души уже обдумывал варианты проведения свадьбы. Все это раздражало Лайта до невозможности, кроме того, он вовсе не привык к тому, чтобы кто-то с разбегу кидался ему на шею, сбивая с ног, как это позволял себе Миса. Да и присутствие Рэм и его постоянные угрозы, хоть и не слишком пугавшие Лайта, но отвратительные в стремлении, опять же, создать из них пару, довольно-таки угнетали. Но Миса был нужен Лайту - у него были глаза Бога Смерти. И он терпел, мысленно сжимая зубы и успокаивая себя тем, что скоро все кончится - достаточно лишь организовать встречу Мисы и L. L... Даже когда они оставались наедине, тон детектива был все таким же отрешенно-бесстрастным, а в глазах не проскальзывало ничего. Ни-че-го. Словно действительно ничего и не было между ними. Лайт даже уже начинал сомневаться, не привиделись ли ему эти жаркие ночи в гостинице. Все мысли Рюдзаки занимало расследование, он был сосредоточен, жесток, угловат и странен в своих привычках и поведении, но странен не как омега, скрывающий свою сущность, а как безликий, не привыкший к обществу людей бета. Он старался избегать даже прикосновений - любых, не важно, соприкасались ли они случайно руками, передавая что-то друг другу, или же плечами, склоняясь над мониторами. И Лайт был бы рад потешить свое самолюбие, считая, что омега избегает прикосновений, чтобы стараться не замечать, чтобы изо всех сил мучительно игнорировать, но... Но Рюдзаки в принципе не любил соприкасаться с людьми - к своему горькому разочарованию Кира понял это достаточно быстро. Не важно - был ли это он, или Мацуда - реакция детектива была одинаковой. И, по большому счету, Лайту вовсе не сложно было так же держать договор и оставаться бесстрастным - он действительно не испытывал никаких чувств к Рюдзаки. Никаких, за исключением желания его убить, чтобы уже без помех начать строить свой Новый Мир. Вот только... Вот только ночами во сне мозг вырывался из-под контроля. И Кира просыпался в поту, задыхаясь, со вздыбленным членом. Горячие моменты их близости с детективом возвращались с безжалостной регулярностью, обретали в его снах все новые и новые подробности и детали, сводя с ума, возбуждая неимоверно, не давая возможности спать нормально. И, дроча в душе и проклиная Рюдзаки, ненавидя его всем сердцем и желая скорее убить, Лайт закрывал глаза и представлял его тело. Вспоминал его запах, его мягкие волосы, его слишком густые для беты смоляные ресницы и прячущиеся под ними томные взгляды порочных огромных глаз... Необходимо было срочно стереть это все из памяти. Кира вполне трезво оценивал свои желания и прекрасно осознавал, что по Рюдзаки скучает вовсе не сердце, а член. Только-то и всего. Его похотливый орган никак не хотел смириться с тем, что потерял такую удобную и, чего уж скрывать - невыносимо приятную возможность систематического удовлетворения. И, вполне естественно, цеплялся за последний удачный опыт, снова и снова отправляя в мозг импульсы воспоминаний о нем. Необходимо было просто найти замену. Но хорошенький банальной смазливостью омег простушка Миса для этой цели не подходил - от одной мысли о нем у альфы сводило скулы от нежелания. Нет, Мису он категорически не хотел. Ему был нужен кто-то более недоступный, престижный, достойный быть временной парой Нового Бога этого мира. Пожалуй... это мог быть Такада. Самый красивый и умный омега Университета вполне подходил для Киры в качестве временной пары. И Лайт осторожно начал ухаживать, тем более, что Такада давно выказывал к нему интерес, не оставшись равнодушным к ярко выраженной востребованности красивого альфы. Они уже сидели на занятиях вместе, да и ходили в институте все время вдвоем, и Кира уже собирался пригласить омегу на полноценное свидание, мысленно просчитав, что Такада, похоже, ждет течку если не в этом месяце, то в следующем. А благодаря своей гордости и уму, он, скорее всего, не будет настаивать на продолжении отношений без ярко выраженного желания альфы. Лайту это более чем подходило. Нужно лишь было заранее сблизиться, чтобы у омеги возникло желание отдаться ему, а не закрыться традиционно дома на "опасные дни". Тогда новый опыт вытеснит из его головы L, и ничто уже не помешает заняться делами Киры и планомерно строить свой Новый Мир. Но его планам не суждено было сбыться. Выходя вместе с Такадой на перерыв между занятиями, Лайт вдруг увидел Рюдзаки, сидящего на скамейке с книжкой под деревом. Они увидели друг друга одновременно. - Ягами! - Рюдзаки вскинул руку, привлекая к себе его внимание. На лице его на мгновение промелькнула приветственная улыбка, но тут же погасла, как только они встретились взглядами. - Привет. Он сидел на скамейке с ногами, в своей привычной позе с прижатыми к груди коленями. Стоптанные кроссовки аккуратно стояли рядом на земле. Мысленно самодовольно хмыкнув, однозначно расценив прямую связь между погасшей улыбкой Рюдзаки с нахождением рядом с ним другого омеги (не просто омеги, а красивого, стильного, стройного, высокого и явно умного, что читалось у него на лице), Лайт мягко извинился перед Такадой, объяснив, что ему надо поговорить с приятелем наедине. И, разумеется, Такада, хоть и был несколько разочарован, но не заподозрил совсем ничего - сидящее на скамейке нескладное угловатое существо с растрепанной гривой не знающих прически волос ничем не напоминало омегу. Такада ушел, а Лайт остался с Рюдзаки, чувствуя, как нарастает неловкость. "Какого черта ты приперся сюда, Рюдзаки?"- с раздражением думал он, шагая рядом с омегой в кафе. Все это было неправильно. Да и Рюк ухал за спиной, насмешливо фыркая: "Идете в кафе? У тебя с ним свидание, Лайт?". Хотел бы Лайт, чтобы это было свидание. Свидание, которое закончится после в гостинице. Тогда был бы смысл. А так... опять подозрения, опять допросы, снова попытки продвинуться дальше в расследовании. Ничего интересного. Но тут появился Миса. Просто свалился на голову - спасибо, что хоть не бросился с ходу Лайту на шею, но все равно дал однозначно понять, что они состоят в отношениях всем своим поведением. Рюдзаки бросил на Киру многозначительный насмешливый взгляд, однозначно определяющий альфу как похотливого любителя волочиться за несколькими омегами сразу, и тут же принялся очаровывать Мису комплиментами. "Я ваш большой поклонник" - Лайта чуть не перекосило от такой бессовестной лжи. Знал бы Миса, что он сейчас кокетничает не с бетой, которого еще худо-бедно можно было бы использовать, как партнера (от безысходности), а с таким же омегой, как и он сам! Бог Нового Мира смотрел на довольно хихикающего Мису и чувствовал, как мозг накрывает жесточайший когнитивный коллапс. Это настолько выбило Лайта из колеи, что он совершенно потерял контроль над происходящим, и лишь потерянно успокаивал себя тем, что, как только отделается от Рюдзаки, то сразу же позвонит Мисе и потребует немедленно вписать имя детектива в Тетрадь. И все закончится. Он победил. Но он недооценил коварства Рюдзаки. Миса убежал на съемку, и Лайт, отделавшись от детектива и пообещав догнать его, бросился тут же звонить, собираясь претворить свой план в действие, но... Но оказалось, что омега вытащил телефон у Мисы. И Миса был арестован по подозрению, что он Второй Кира. События завертелись, как в безумном калейдоскопе, и Лайт уже не думал ни о чем, кроме как попытаться выжить в этой войне. Проинструктировав Рюка и Рэм, заставив Богов Смерти обменяться Тетрадями, он закопал свою Тетрадь в лесу, в твердой уверенности, что лишь откладывает смерть Рюдзаки на недолгое время. Он знал, что потом вернет себе память и Киру. И победит. Просто... чуть позже. *** - Рюдзаки! Рюдзаки, они ушли? Ты один? - по внутренним ощущениям Лайта уже настал тот ночной час, когда полицейские должны были разойтись по домам, оставив Рюдзаки одного наблюдать за ним в мониторы. Пауза. Долгая-долгая пауза. Омега прекрасно знал, о чем снова начнет просить альфа, и не спешил отвечать. Шел уже пятнадцатый день заключения Лайта в тюрьме, и уже две недели он просил об одном и том же. Изменялась лишь степень настойчивости - с каждым днем она все нарастала. Сидя у стены на полу возле жесткой тюремной койки, со скованными все эти дни за спиной руками, Лайт, вскинув голову, нетерпеливо вглядывался в бесстрастный красный огонек круглосуточно наблюдающей за ним видеокамеры. Там, по ту сторону этой камеры, на него смотрел детектив. Омега. - Рюдзаки, я знаю, что ты там. Пожалуйста, не молчи, - вновь позвал его Лайт. Тишина. А потом искаженный безликий голос, бьющий из динамика под потолком: - Уже очень поздно, Ягами-кун. Тебе лучше заснуть. - Так ты не один? Тяжелый вздох, хорошо различимый даже через все искажения. - Я один. Все пошли спать. Но если ты снова будешь просить о том же, мой ответ - нет. - Рюдзаки, я не Кира! - с отчаянной тоской взмолился Лайт. - Я же миллион раз уже говорил, что меня кто-то подставил. Я даже не знаю, зачем я вообще попросил заключить меня в камеру! Все это какой-то бред, ты-то должен это понимать! Рюдзаки в ответ предсказуемо промолчал. Лайт подвигал затекшими плечами, разгоняя застоявшуюся кровь. Сидеть на полу, привалившись спиной к стене, было не слишком удобно - скованные за спиной руки мешали. Но это было хоть какое-то разнообразие - жесткая тюремная койка, на которой Лайт спал, опостылела ему уже до чертиков. Во время бодрствования он предпочитал сидеть на полу, или расхаживать кругами по тесной камере. Он никак не мог уловить своей логики, подчиняясь которой сам же и попросил заключить себя в тюрьму. Почему ему казалось, что так будет лучше и это снимет с него все подозрения?! Хотя, если бы Кира продолжал убивать, так бы и было. Но убийства, как назло, прекратились. Неужели Миса действительно мог быть Кирой? Да нет, какой из него Кира... Этот хорошенький глупенький омежка не был способен ни на что, кроме жеманства и бесконечного висения у Лайта на шее. Тогда почему? Лайт ломал голову, но никак не мог найти ответа на этот вопрос. А без него он, похоже, вообще никогда не выберется уже на свободу. Как же глупо он попал в эту абсурдную западню... Горестно вздохнув, Лайт опустил глаза, переводя взгляд на свой пах. Все это было бы, в общем, терпимо, и можно было бы смиренно дожидаться, пока Рюдзаки найдет настоящего Киру и снимет с него подозрения, если бы... Если бы он не был альфой в полном расцвете сексуальной активности, взбудораженной, к тому же, не такой уж и давней связью с омегой. Приступы возбуждения накатывали с безжалостной регулярностью, а он не имел возможности даже дрочить. Вот и сейчас член снова стоял, отчетливо проступая всеми своими контурами под мягкой тканью спортивных штанов. Был бы он хотя бы в джинсах - плотная жесткая ткань хоть немного бы сдерживала и скрывала похотливо вздыбившуюся плоть. Что и говорить, свободные трусы и спортивные брюки были очень удобны для не слишком комфортного проживания в тюремной камере, но вот в такие моменты они заставляли сгорать от стыда. Вот почему Лайт так часто был вынужден сидеть на полу, согнув ноги в коленях, и измученно ждать, когда же возбуждение спадет само по себе. И мучительно краснеть, пряча склоненное лицо, при мысли о камере и полицейских, следящих за ним в мониторы. Это была просто пытка. И, чем дольше длилось его воздержание в привычном и регулярном самоудовлетворении, тем чаще она повторялась и тем безжалостнее была. Лайт чувствовал, что начинает сходить с ума. Ему необходима была разрядка. Нужна была хотя бы одна рука. Катастрофически. - Рюдзаки! - вскинув голову к камере, вновь позвал он. И широко расставил согнутые в коленях ноги, демонстрируя топорщащийся под штанами член. Мягкая ткань предательски очерчивала все контуры налитого в боевую готовность органа. - Рюдзаки, посмотри на меня. У меня снова стоит. Я альфа, ты понимаешь? Альфа, Рюдзаки, альфа, и мне надо хотя бы регулярно дрочить! Пусть мне снимают наручники хотя бы на ночь! - Я же сказал уже - нет, - голос в динамике был бесстрастен, как и в прошлую ночь. И позапрошлую. И в те, что были до этой. - Ложись лучше спать, Ягами-кун. И прекрати думать о том, что тебя так возбуждает. - Спать? Как я могу по-твоему спать, Рюдзаки?! - отчаянно простонал Лайт. - Ты хоть когда-нибудь интересовался, хотя бы из любопытства, особенностью физиологии альф? - Я прекрасно знаю физиологию альф, Ягами-кун, - отрезал бездушный голос. - Тебе, как и всем альфам, особенно в юношеском возрасте, свойственна повышенная возбудимость. Но воздержание не несет в себе никаких угроз. Ты можешь не волноваться, на твоем здоровье это никак не отразится. Что же касается моральных аспектов... Прошу, не переживай: здесь все взрослые люди и в том, что твоя природа иногда проявляет себя, нет ничего постыдного. Мы расследуем дело массового убийцы и я не разрешу освобождать тебе руки и отключать камеру ни на час, ни на десять, ни даже на пять минут. Пожалуйста, прекрати просить меня каждую ночь об этом. - Ксо! - выругался альфа. Оттолкнувшись плечами от стены, он с трудом поднялся на ноги - за эти дни он уже вполне наловчился. - Тебе воздержание тоже ничем не грозило, но, когда тебе было нужно, я тебя не оставил. Я помог тебе! Аргумент показался жалким даже ему самому. - И меня зовут Лайт! - крикнул он камере, чтобы хоть немного заглушить это неприятное ощущение. - Если ты еще не забыл, как стонал подо мной и выдыхал мое имя! Ответом ему была тишина. Понурившись, альфа подошел к своей пустой койке, на которой не было ничего. Ни простынки, ни одеяла. Это не было так уж критично - жизнь в камере и подразумевала спартанские условия, да и холодно здесь никогда не было, так что в постели и не было особой необходимости. Но у него не было даже подушки. Подушки, которую, при определенной сноровке, теоретически, можно было бы приспособить... Последнее время Лайт часто думал об этом, продумывая детали. Определенно, подушка могла бы ему помочь. Он мог бы лечь на нее бедрами и потереться об нее членом. Пожалуй, так вполне получилось бы подрочить. Теоретически. - Пусть мне дадут хотя бы подушку или что-то подобное, раз ты категорически не хочешь освобождать мне руки! - обернувшись к камере, потребовал он. Подождал немного и, снова не дождавшись ответа, позвал: - Рюдзаки! Эй... Ты слышишь меня? Ау! Рюдзаки? Ты... Ты еще здесь? Опять ничего. Похоже, омега банально выключил звук, чтобы не слышать ни просьб, ни проклятий перевозбужденного альфы. Может быть, он вообще пошел спать. Какое ему дело до чужого страдания и чужих унижений. Он-то в данный момент ни в чем не нуждается и ничего не хочет. Ну, кроме как вычислить Киру, разумеется. - Да пошел ты, - раздраженно буркнул Лайт себе под нос. - Чтоб тебя Кира твой неделю без смазки имел, Рюдзаки. Сев на койку, он закинул на нее ноги и, неловко опустившись, лег на бок лицом к стене. Подтянул к груди колени и устало закрыл глаза, пытаясь, действительно, задремать и унять возбуждение. На самом деле, вечерняя эрекция вовсе не была так страшна, как утренняя или дневная, когда на него смотрели минимум восемь чужих пар глаз. Сон всегда помогал без труда с ней справляться. Но только ночью он мог позволить себе поныть и пожаловаться виновнику всех страданий. И потому альфа не упускал возможности ежевечерне делиться с омегой своими проблемами. Говоря откровенно, это даже доставляло ему какое-то странное изощренное удовольствие. Он уже засыпал, когда неожиданно лязгнул замок. Лайт сонно вскинул голову именно в тот момент, когда тяжелая железная дверь чуть приоткрылась и тут же снова захлопнулась, пропустив проскользнувшего в нее Рюдзаки. Широко распахнув глаза от удивления, альфа с недоумением смотрел на пришедшего к нему омегу. Мутное сознание и слипающиеся от дремоты глаза подсказывали, что это очередной сон. - Рюдзаки? Ты... здесь? - пробормотал он. - Угу, - невозмутимо кивнул омега, и торчащие на его голове смоляные прядки качнулись. И подошел к койке. - Привет, Лайт. Не по-омежьи сильные руки ухватили альфу за плечи, поднимая и усаживая спиной к стене. Все еще окончательно не проснувшись, Лайт ошарашено наблюдал, как Рюдзаки деловито вытянул из кармана большой белый платок и, встряхнув, положил его ему на бедро. И молча опустился на колени между его ног с таким непроницаемо-отстраненным лицом, что альфа все еще не понимал, что происходит. - Привет... - запоздало промямлил он, и в этот момент омега протянул руки и приспустил его спортивные брюки на резинке вместе с трусами. И бесцеремонно обхватил ладонью уже успокоившийся и опавший член, вытаскивая его на свободу. - А! Что ты делаешь?! Лайт дернулся всем телом, окончательно просыпаясь. Скованные за спиной руки инстинктивно рванулись в попытке освободиться, но железные браслеты тут же больно впились в запястья. - Всего лишь оказываю тебе ту же услугу, что оказывал ты мне, - довольно грубо двигая в кулаке кожу на его с готовностью оживающем члене, вскинул Рюдзаки невозмутимые глаза. - Не терплю ходить в должниках. И, склонившись, обхватил приподнявшийся, но еще мягкий орган альфы губами, втягивая в рот. И Лайт задохнулся от приятного ощущения и ударившего в голову возбуждения. Он понятия не имел, чего хочет добиться Рюдзаки, и зачем он вообще приперся к нему в камеру среди ночи, наплевав на свои же собственные правила безопасности, но это и не имело сейчас абсолютно никакого значения. Изголодавшееся в двухнедельном воздержании тело с радостной готовностью откликнулось на неожиданную ласку, стирая разом все мысли. Лайт откинулся назад, упираясь плечами и затылком в стену, и чуть-чуть поерзал, чтобы найти наиболее удобное положение для скованных за спиной рук. И расслабился, всецело отдаваясь удовольствию. Он потом подумает о том, с чего вдруг такая щедрость и чем придется платить за нее. К тому же, Рюдзаки и не требовал к себе никакого внимания. Оперевшись одной рукой для равновесия Лайту в бедро, он ритмично двигал головой, придерживая член альфы кончиками пальцев второй руки. Иногда он замедлял ритм движений, склоняясь совсем низко, к самому паху, пропуская член себе в горло насколько мог глубоко. Его длинная челка щекотливо касалась лобка альфы, и бедра Лайта инстинктивно дергались вверх от чувственного наслаждения. Рюдзаки чуть двигался вперед и назад, позволяя члену альфы проскальзывать еще глубже, потом медленно отстранялся, скользя плотно обхватывающими губами по стволу и, с пошлым хлюпаньем, выпускал изо рта головку. Обхватывал член рукой и дрочил, неотрывно глядя на него и щекоча чувствительную плоть своим частым дыханием. Чуть отдышавшись, он снова склонялся и накрывал его ртом. На Лайта он глаз не поднимал, ни на мгновенье, как будто его здесь и не было, как будто для омеги существовал только лишь член. И он отстраненно и методично доводил его до оргазма, как будто просто делал свою работу. Лайт уже задыхался, из-под полуприкрытых век довольно следя за омегой, чувствуя, как разогрелось все тело и как становится влажной кожа от пота. Руки постоянно забывали, что они скованы, и порывались принять участие, коснуться Рюдзаки, пробежаться по его волосам, притянуть к себе. Наручники безжалостно врезались в запястья, но даже это уже не могло отвлечь от закручивающегося внизу живота удовольствия. Может быть, сказывалось воздержание, но эта отстраненность и равнодушная техника (надо было признать, очень хорошая техника), с которыми Рюдзаки делал ему минет, сводили альфу с ума, возбуждая до невозможности. Если бы он не был скован, он бы еще пытался себя сдержать, чтобы растянуть секс на подольше и заставить строптивого омегу сбросить эту маску невозмутимости. Но сейчас смысла сдерживаться не было никакого. И в этом тоже были свои безусловные плюсы. Лайт на бешеной скорости приближался к разрядке, наслаждаясь отличным минетом. Дернувшись, он шумно и судорожно вдохнул, уже готовясь в ближайшее время остановить омегу, чтобы не кончить ему в рот, и вдруг случайно скользнул взглядом наверх. И тут же рванулся вперед, широко распахивая глаза и склоняясь надо головой сосущего детектива. - Рюдзаки! Рюдзаки, камера! – Лайт почувствовал, как лоб покрывает холодной испариной. – Да остановись же ты… черт… Рюдзаки! Как же ему не хватало сейчас свободы рук! Наручники снова впились в запястья, напоминая о бессмысленности попыток освободиться. Возбуждение стремительно смешивалось с подступающей паникой. - Рюдзаки!!! - Ну, что? – Рюдзаки наконец-то остановился, с причмокиванием выпустил его член изо рта и поднял голову. Огромные глаза детектива были совсем черны от расширившихся возбужденных зрачков. Его приоткрытые тонкие губы и подбородок блестели от покрывающей их слюны, но Лайту было уже не до этих соблазнов. - Рюдзаки, здесь же камера! Она снимает! – в ужасе кивнул Лайт подбородком на бесстрастный красный огонек работающей камеры. – Черт, как мы могли забыть? - Но камеры для того и нужны, чтобы что-то снимать, не так ли? – растянул омега губы в порочной полуулыбке. Он пристально смотрел на Лайта снизу-вверх, и во взгляде его плескалось насмешливое любопытство похотливых экспериментов. Тонкая ладонь обхватила напряженный член Лайта, начиная ритмично поглаживать. Глядя в глаза онемевшему альфе, омега демонстративно провел языком по приоткрытой верхней губе и, высунув, пошло покачал его острым кончиком. - Давай закончим. Это будет хорошее видео. - Ч-что? Так ты… ты знал… ты… нарочно? – забормотал в панике Лайт, ерзая задницей и пытаясь отстраниться, чтобы не дать омеге захватить свой член снова во влажный горячий плен рта. Потому что тогда бы он не смог больше сопротивляться. – Стой, хватит, Рюдзаки… - Лайт… - Рюдзаки легко поднялся и, положив Лайту ладони на плечи, мягко толкнул, вновь принуждая откинуться к стене. И, склонившись к нему, глядя на него в упор огромными возбужденными глазами, жарко выдохнул ему в самые губы. – Расслабься… Я просто хочу доставить тебе удовольствие… Его дыхание пахло пороком и сексом. Склонив голову, Рюдзаки скользнул губами ему на шею, возбуждая нежными щекотливыми поцелуями. Тонкие ладони заскользили по плечам, по скованным за спиной рукам, перебегая на спину и забираясь под темную футболку. И Лайт застонал, чувствуя, что не в силах сопротивляться возбуждению, и склонил набок голову, подставляясь под поцелуи, одновременно с отчаянным упреком глядя на бесстрастный объектив камеры. Он никогда не ощущал такого стыда и такого болезненного возбуждения от происходящего. Впервые альфа почувствовал себя полностью в чужой власти – беспомощным, скованным, практически насилуемым. Чуть куснув зубами его плечо сквозь футболку, омега снова скользнул вниз по его телу, опускаясь на колени между широко разведенных ног. И, схватив рукой член у самого основания, накрыл его ртом, захватывая почти целиком. Лайт почувствовал, как головка проскальзывает во влажное скользкое горло, и задергался, вновь пытаясь прервать процесс. Возбуждение с такой силой ударило в голову, что он понял, что больше не сможет сдержаться даже минуту. - Хватит, Рюдзаки…хва-хватит… Это… это слишком…. - забормотал он, порываясь склониться над детективом. Но Рюдзаки резко вскинул свободную руку и с силой уперся альфе в грудь, прижимая плечами к стене и не давая подняться из полулежачего положения. И принялся ритмично сосать, чуть отстранившись и неотрывно глядя в глаза Лайту насмешливым похотливым взглядом огромных возбужденных глаз. - Пусти меня, идиот! Я сейчас кончу… - Лайт дергался под его рукой, изо всех сил пытаясь себя удержать, но чувствуя, что больше не выдержит. – Аааа! Спираль закручивающегося удовольствия достигла своего пика, взорвавшись оргазмом, и он задрожал всем телом, кончая в рот омеге, плотно обхватившему его член губами. Это был настолько мощный оргазм, что в глазах даже на мгновение потемнело от наслаждения. Обессиленно привалившись плечами и затылком к стене, Лайт из-под ресниц наблюдал, как Рюдзаки поднял голову, выпустив, наконец, его член на свободу. Губы омеги были все в мутно-белой сперме, а с уголка рта потянулась вязкая струйка. Глядя Лайту в глаза, Рюдзаки демонстративно сглотнул и, подняв руку, отер указательным пальцем губы и подбородок, собирая мутные капли. И засунул его в рот. - У тебя неплохой вкус, - хмыкнул он, заставляя Лайта содрогнуться внутри последней волной возбуждения и удовольствия от этой пошлости. – Немного солоноват, но, в целом, терпимо. Подхватив с бедра Лайта предусмотрительно принесенный платок, Рюдзаки тщательно вытер губы с таким аристократическим видом, как будто заканчивал званый обед в кругу царских персон. Но тут же, разрушая образ, высунул язык на всю длину и попытался вытереть его тоже. Лайт, расслабленно глядя на него из-под полуопущенных век, криво ухмыльнулся углом рта. - Немного переборщил с демонстрацией своей мнимой развратности, да? - Ошибаешься, Лайт, - Рюдзаки тут же спрятал язык и взглянул на него со вспыхнувшим насмешливым вызовом в глазах. – Вкус спермы мне знаком более, чем хорошо. Я знал, на что шел. Но он отличается у разных людей, ты знаешь это? И принялся тщательно вытирать платком член и пах альфы. - Даже так? – хмыкнул Лайт. И, повернув голову, посмотрел на объектив камеры. Уже поздно было пытаться что-нибудь изменить, но он не мог не спросить. – Так значит, Ватари посвящен во все твои тайны? Ведь это он имел сейчас удовольствие наблюдать, как ты мне отсасывал? И теперь слушает твои откровения про вкус спермы? - Нет, - Рюдзаки, низко склонившись, тщательно осмотрел его кожу и рыжеватые волосы на лобке. Оставшись довольным, натянул на Лайта трусы и штаны. И, вскинув голову, встретился темным взглядом с замершим настороженно альфой. – Сегодня дежурит Мацуда. - Чтооо? – рявкнул Лайт, отталкиваясь плечами от стены и резко выпрямляясь. – Ты вообще спятил?! Хочешь сказать, Мацуда сейчас наблюдал, как мы…мы… - Успокойся. Я пошутил, - спокойно перебил его детектив. – Забавно было увидеть твою реакцию. Примерно так я ее себе и представлял. Не переживай, для Мацуды я поставил запись вчерашней ночи, так что у него на экране ты сейчас мирно спишь. А запись шла так… На всякий случай. - На случай, если я Кира и исхитрюсь убить тебя в камере каким-нибудь способом? – понимающе прищурился альфа. - Угу, - кивнул омега. И снова насмешливо улыбнулся кончиками губ, многозначительно глядя в глаза. – Ну, или на случай, если мне будет скучно и захочется посмотреть домашнее видео, а не порно, когда… Когда придет время. А мне захочется наверняка – ты был так беспомощен и так возбужден… Оперевшись ладонями на бедра Лайта, он поднялся с колен, засовывая испачканный платок в карман. Его широкие джинсы заметно топорщились в районе паха. - Детка, похоже, вовсе не нужно ждать течки, чтобы тебе захотелось! – насмешливо хохотнул Лайт, пользуясь случаем отомстить за демонстрируемое омегой превосходство. И подался вперед, заглядывая ему в лицо. – И что ты будешь с этим делать, Рюдзаки? Омега замер и посмотрел на него сверху вниз ставшими просто огромными от удивления глазами: - Как ты меня назвал? - Не важно, - теперь уже пришла очередь Лайта растягивать губы в превосходящей похотливой улыбке. – Я задал тебе вопрос. Ты забыл, что, когда альфа спрашивает, ты должен отвечать? Он ждал яростного отпора, но Рюдзаки почему-то не принял вызова. Склонив голову, он задумчиво посмотрел на свой распирающий джинсы член, а потом равнодушно пожал плечами: - Ничего не буду делать, Лайт. Я же не альфа и не завишу от секса. Само пройдет, позже. Он вновь демонстрировал свое превосходство в этом их странном противостоянии полов. И эта его склонность к доминированию, ломающая заложенную природой покорность омеги, чрезвычайно нравилась Лайту. Он вальяжно откинулся к стене, продолжая пошло и многозначительно ухмыляться. - Если ты подождешь минут десять, Рюдзаки, я тебе, так и быть, вставлю. От него не укрылось, как дернулись тонкие ноздри точеного носа омеги, как дрогнули его огромные расширенные зрачки. Что бы там ни говорил детектив, но Лайт его возбуждал. Пусть у них и не было ничего общего, и связывал их только секс (если не брать расследование в расчет), но этот секс был чертовски хорош. Да и сам омега в своей строптивой заносчивости был бесподобен. - Спасибо за предложение, Лайт, но я должен идти. Я же говорил, что секс в обычные дни меня не интересует, - снисходительно парировал он. – Пока. И, засунув руки в карманы, направился к двери. И трижды постучал в нее костяшками пальцев. - Рюдзаки, - Лайт торопливо выпрямился на койке, перестав ухмыляться и становясь разом серьезным. – До завтра? Ты же придешь завтра ночью? Если уж ты не привык ходить в должниках… - Нет, - Рюдзаки оглянулся и покачал головой, вскидывая на него насмешливые глаза. – Я не настолько люблю минет, чтобы делать его тебе каждый день, Лайт. Потерпишь до пятницы. Железный засов лязгнул и дверь приоткрылась. - Спокойной ночи, Ягами-кун. - Пока-пока, Рюдзаки. Спасибо, что навестил, - Лайт бы с удовольствием помахал ему в спину ручкой, если бы не наручники. Тяжелая дверь захлопнулась за омегой. Альфа откинулся на койку, неосознанно чуть улыбаясь и глядя в потолок довольными глазами. На сегодня он был полностью удовлетворен. И вполне мог дождаться и пятницы. Лежать на скованных за спиной руках было больно и неудобно, и он повернулся на бок, лицом к стене. Надо было что-нибудь придумать, чтобы не позволить омеге в пятницу вновь демонстрировать превосходство и использовать его как тренажер для своей выдержки. Рюдзаки был идеальным партнером – никакого риска (ни беременности, ни инфекций), никаких обязательств, лишь упоительный, а временами даже и восхитительно грубоватый секс. Только физиология. Идеально. И к черту Киру. L разберется, что Лайт не он. Надо помочь детективу поскорее поймать его, чтобы не отвлекал.