Портрет

На Гримуальд-Плейс Гарольд, как всегда, вошел через чердак. Его приютом в доме Блеков стал огромный, почти до потолка, портрет. На нем маг был изображен в полный рост. Гарольд хмыкнул, оглядывая свой изменившийся наряд — строгую однотонную черную мантию в пол поверх изуродованного модой прошлого десятилетия удлиненного сюртука. Под ними было почти не видно нижнего костюма, но Гарольд хорошо его чувствовал - по ощущению скованности. Гарольд ненавидел эту мантию. Ненавидел длинные, почти до колена, широкие рукава с разрезом для рук. Ненавидел сюртук, словно обручами сдавливающий его. И костюм этот, облегавший руки и удавкой стягивающий шею тоже ненавидел. А шелковая рубашка? Тихий, скользко-склизкий холодящий ужас. В этом облачении Гарольд чувствовал себя кем-то средним между МакГонагалл и Снейпом. И это чувство он тоже ненавидел, но ничего на этом портрете изменить не мог. Потому что это был и не портрет вовсе, а ловушка для душ. И только благодаря ей и своему странному везению он был еще жив, пусть и так странно. Изменить свое изображение на полотне Гарольд мог только одним способом – изменив самого себя. Пока получалось только иногда расстегнуть воротник. От размышлений Гарольда отвлекли крики снизу. Маг заинтересованно наклонил голову, вслушиваясь. Это как же надо было шуметь, чтобы звук докатился до наглухо запечатанного чердака, вход и подходы к которому Гарольд зачаровывал лично? Узнать голоса маг не смог, для этого было все-таки слишком далеко. Так что, уже привычно преодолевая сопротивление своей ловушки, Гарольд перешел на ближайшую к себе картину этажом ниже. И подавил желание прикрыть уши – настолько оглушающей была ссора. Спорщики стояли у подножия лестницы, где акустика была лучше всего. Крикунов маг узнал мгновенно. Только что Рон и Гермиона не поделили на этот раз? Заинтригованный, Гарольд быстро перескочил еще через несколько портретов и картин в натюрморт на первом этаже. Картина перед его глазами навевала ностальгию. Прошло столько лет, а, казалось, будто ничего и не изменилось. Рон и Гермиона все так же стоят напротив друг друга и спорят, не понимая друг друга так, словно говорят на разных языках. Все те же позы, те же интонации и почти та же одежда. Разве что у Гермионы больше морщинок да печать постоянной усталости на лице, а Рон - словно заострился, да резче стала проглядывать в сжатых губах жесткость уверенного в себе человека. Почти самоуверенного. Гермиона вздохнула, потерла виски, словно избавляясь от головной боли. Рон насупился и посмотрел на подругу исподлобья. - Ты не понимаешь, да? Рон, есть вещи, которые нельзя делать! Просто нельзя и все. Они... как же тебе сказать, чтобы ты понял? Такие поступки – они даже хуже Непростительных заклятий. Непростительные заклятья можно оправдать, и наш Визенгамот делает это на постоянной основе. И не потому, что им не хватает премии на новую мантию. А потому, что ситуации бывают разные, и они это понимают. Хвала Мерлину, Гарри и профессору Снейпу! Но похищение детей – это по-настоящему непростительно! Совсем непростительно, Рон! И судить тебя будет не Визенгамот. А те родители, чьих детей вы похитите. И они будут иметь полное право вас проклясть! Рон пренебрежительно фыркнул. - И тут-то они и попадутся! Гарольд хмыкнул. Гермиона застонала. - Рон, да не будь ты идиотом! Послушай меня... - Нет, это ты послушай! Волноваться не о чем. У меня все схвачено! Даже если эти выползни рискнут меня проклясть, у нас на этот случай есть артефакт, и еще парочку мы взяли против поисковых заклинаний... Услышав про артефакты, Гермиона почему-то резко изменилась в лице. Гарольд, не выдержав, вышел из-за нарисованной груши, за которой прятался, чтобы лучше видеть происходящее. Хоть он и наблюдал уже множество ссор своих друзей, большинство из которых напоминали эту, и даже случались на этом же месте, данная размолвка обещала иметь иной итог. Но какой – еще предстояло узнать. Гарольду стало интересно. - Артефакты?.. Рон, откуда? Ты что, взломал склад списанных артефактов-улик? Ты с ума сошел! Ты хоть представляешь, что... - Откуда ты?.. Проклятье. Это все ради дела! Я объясню, и они поймут. - Рон, ты сам должен понять! Никто не будет тебя слушать! Никто не будет бегать возле аристократов с вредноскопами! Никто не будет их сажать! Если ты не хочешь думать, что будет с бедными детьми, подумай о себе. Они проклянут тебя, найдут способ! И сживут всех, кто хоть как-то был связан с тобой и твоей затеей. А если ты выживешь, то они потребуют от Визенгамота выдать тебя. И будут иметь на это право! Им достаточно сослаться на пару додревних законов, и все! Им никто не сможет возразить. - Это же было давно! - Но их никто не отменял! Рон разозлился и рявкнул: - Ты ничего не понимаешь! Это все ради Гарри... - Да куда уж мне! Не ври хотя бы себе. Ты делаешь это не для него, а для удовлетворения собственных амбиций. Думаешь, я не понимаю? Хочешь быть героем, а не можешь. И вместо того, чтобы хоть немного постараться и добиться своего, ты снова пытаешься выехать за счет Гарри. Уизли некрасиво, пятнами, побагровел. - Ах ты... Да что ты говоришь! Когда тебе из-за дружбы с Гарри предлагали место в Министерстве, ты что-то не сильно возражала. Да только не выдержала и слилась ради своих книг! И вообще, ты кроме них ничего не видишь. Даже мама так сказала! Зачем ей невестка, которая вместо мужа выбирает книги! Гарольд досадливо прикрыл глаза ладонью, для верности даже отворачивая голову в сторону. Его поражала грубость Рона, хотя до этого маг думал что Уизли уже ничем его не удивить. Гермиона обиженно охнула. На глаза волшебницы навернулись слезы. Часто заморгав, она отвернулась от Рона, который осознал, что, наверное, ляпнул лишнее. - Ладно, я поняла... Раз уж такая невеста тебе не нужна, то я разрываю нашу помолвку. Здесь и сейчас! И Гермиона, содрав с пальца кольцо, швырнула его под ноги Уизли. Почти бегом волшебница кинулась к входной двери. Рон дернулся было догнать ее, но у самого порога Грейнджер снова развернулась. Выглядела она, хоть и немного заплаканной, но и очень решительной. "Приголубив" бывшего жениха заклинанием приклеивания, она решительно сжала губы и снова взмахнула палочкой, закрутила в воздухе замысловатую фигуру. Из кончика палочки вылетел прозрачный нежно-салатовый луч, который обвился вокруг шеи Рона, превратившись на мгновение в цепь, а затем расстаял. Гарольд, видевший все сквозь растопыренные пальцы, восхищенно присвистнул. Гермиона, как всегда, была поразительна. За миг из расстроенной волшебницы превратившись в настоящую валькирию с огоньками Святого Эльма в волосах, разъяренная девушка приказала: - Рональд Биллиус Уизли! Ты никому не скажешь про наш разговор. Ты никому не скажешь о нашем разрыве! Ты будешь молчать обо всем, что происходило в этом коридоре с того самого момента, как мы в нем оказались. Да будет так! И сделав еще один пасс, Гермиона вылетела из дома, громко хлопнув дверью. Хлопок слился со звуком аппарации. Вместе с волшебницей Гриммуальд-Плейс покинула и ее магия. Громко заорала Вальбурга, к которой вернулся дар речи. Отклеившись от пола, отмер Рон, морщась от воплей и потирая шею. С двери на кухню спали чары заглушения и оттуда, на весь этот шум, выглянул Макклаген, заинтересованный, словно шакал, учуявший запах падали. - Рон? Что-то случилось? Гарольда, до этого восхищенно глядевшего на захлопнувшуюся дверь, передернуло, и он с новыми чувствами глянул на бывшего сокурсника. К Макклагену волшебник ничего, кроме откровенного презрения, не испытывал. Рон хотел что-то сказать и даже открыл для этого рот, но у него ничего не получилось. Он только пару раз безмолвно похлопал губами, а потом захрипел, покраснел и схватился за горло. Гарольд оперся спиной о край блюда и задумчиво поковырял грушу, пытаясь угадать, какой она может быть на вкус – с этими натюрмортами никогда ни в чем нельзя было быть уверенным. И со вкусом раз на раз не приходилось – в один раз они были вкуснее даже настоящей, а в другой такая гадость, что не дай Мерлин. Поймав себя на мысли о Мерлине, Гарольд странно усмехнулся. За мучениями друга, который продолжал хрипеть и царапать обкусанными ногтями стянутое невидимой удавкой горло, Гарольд наблюдал с отстраненным интересом. Не то чтобы ему было все равно... Хотя, конечно, немного равнодушия в нем было (после всего, что ему пришлось узнать, нарисованный маг чувствовал, как с каждым днем усиливается его усталость от жизни). Было понятно, что оставалось ему все меньше и меньше... И на фоне своей подступающей личной трагедии относиться сколько-нибудь серьезно к очередной ссоре друзей, в очередной случившейся из-за глупости и невежества одного и самоуверенности и всезнайства другой, Гарольд просто не мог. Рон хрипел, МаккЛаген с причитаниями бегал вокруг него, Вальбурга снова ругалась и орала. Гарольд хорошо видел испуг в глазах друга, переполнявшую Макклагена мстительность и корысть, и он точно знал, что Вальбурга сейчас от всей души наслаждается происходящим. Хотя по ней единственной нельзя было этого сказать. Но вдруг случилось то, что резко переменило равнодушие Гарольда. Моментально забыв про грушу, нарисованный маг даже поддался вперед, чтобы лучше видеть. Вокруг шеи Рона со вспышкой света на мгновение проявилась и тут же исчезла цепь. Оставшийся после нее свет дымкой стал окутывать Рона и Макклагена. Последний, правда, пытался увернуться, но у него ничего не получилось. Оба на мгновение замерли соляными столбами, а когда снова начали двигаться, МаккЛаген словно забыл все, что только что случилось. Глядя, как Рон давится воздухом и откашливается, он с фальшивым сочувствием спросил: - Ты что, подавился? Осторожней надо быть. А вот на Рона, похоже, этот свет, чем бы он ни был, не подействовал. Уизли уставился на товарища, широко раскрыв рот и не находя слов, чтобы выразить свое отношение к ситуации. Макклаген, видя, что все совсем худо, достал палочку и предложил. - Анапнео? Рон бешено закрутил головой. Каким бы фиговым аврором в моральном отношении он ни был, знания во всех оперативников вбивались тренерами на совесть. Кто знает, как отреагирует заклинание Гермионы, столкнувшись с другим? Макклаген пожал плечами и убрал палочку. - Ну, тогда идем. Раз уж Грейнджер опаздывает, пусть подключается по ходу дела. Рон снова вытаращил глаза на Макклагена. - Гер... ми... - Ну, семеро одного не ждут, не так ли? - Хр-р... Она... - Да ладно, дружище, она сама виновата. Одни книги на уме, – Макклаген закатил глаза и с деланным участием похлопал Уизли по плечу. – Идем, дружище, дадим тебе чего-нибудь от кашля. Уверен, у Терри найдется для тебя порция. И Макклаген увел ничего не понимающего Рона на кухню. Вальбургу он заткнул, сделав небрежный пасс палочкой и задвинув шторы разученным до автоматизма заклинанием. Гарольд проводил обоих задумчивым взглядом. Глаза его снова горели интересом. Мечтательно лаская пальцами губы, он протянул: - Ка-ак интере-есно... - И что же вам интересно, мой лорд? Вальбурга выплыла из-за его спины неожиданно, но снова не смогла застать нарисованного мага врасплох. Гарольд мечтательно улыбнулся. - Ничего такого. Просто... одна занятная находка. Очень занятая. Которая многое проясняет. - Не хотите ли поделиться ею со мной? Вальбурга вела светский разговор с таким видом, словно стояла на Министерском балу, а не возле нарисованной миски с фруктами. Но Гарри это не обмануло. Видя неподдельный интерес в глазах волшебницы, маг только безмятежно возвел глаза вверх. - Конечно... нет. - Вы негодяй, мой лорд, – поджав губы, с притворным недовольством сообщила леди Блек. - Ни в коем случае. Я всего лишь беспокоюсь о вашем досуге, моя дорогая родственница. Разве не интереснее найти все ответы самостоятельно? Вальбурга всерьез нахмурилась. - Конечно, да. Но неужели мне не положена хоть маленькая подсказка? Я, знаете ли, была слишком занята, чтобы рассмотреть все в подробностях. Она, разумеется, лукавила, и они оба это знали. Но что это меняло? Гарольд снова загадочно улыбнулся, и если бы его сейчас могли запечатлеть раз и навсегда, он стал бы второй Джокондой. - Действительно, вы так... увлеченно старались, изо всех сил... Немудренно было все пропустить. Хотя мне казалось, что пропустить это удивительное заклинание моей дорогой подруги вы ну никак не могли. Оно... достаточно специфично, знаете ли. - Дорогой? Подруги? Милый мой, а мне казалось, что вы уже не в тех отношениях... - О нет, дорогая тетушка. Я уверен в Гермионе как никогда. И, более того, скажу вам откровенно: у меня наконец появилась надежда. Если я смогу ей открыться, наше дело сдвинется с мертвой точки. Я, конечно, не сомневаюсь в профессоре… в Снейпе. Но по сравнению с возможностями Гермионы, его ресурсы просто ничтожны. - Но вы не можете знать!.. - Могу. И знаю, – Гарольд жестко оборвал волшебницу. Та, оскорбленная в лучших чувствах, недовольно поджала губы. Маг примирительно наклонил голову. – Но вы не беспокойтесь. Я не собираюсь пороть горячку. Мне есть с кем посоветоваться. Уверен, учитель будет рад высказать свои мысли об этой ситуации. Вальбурга, чье лицо при упоминании учителя Гарольда тут же разом потеряло всякую благожелательность, кивнула, разом признавая за этой загадочной личностью право на все. - В таком случае вам стоит поспешить к нему, мой лорд. За ваш пост наблюдателя можете не волноваться – я займусь этим. Ни одно слово презренных заговорщиков не пройдет мимо меня. Гарольд благодарно улыбнулся. - Надеюсь на вас. - Можете на меня положиться. После обмена любезностями и поклонами, они разошлись. Гарольд – наверх и затем прочь, а Вальбурга ушла на кухню. Там тоже было место для нее. В замызганную картину входить пришлось слегка пригнувшись, а еще до начала наблюдения стоило бы картину протереть, поскольку она вся была в саже. На кухне в самом деле часто происходили не самые приятные вещи. Притаившись, Вальбурга наблюдала. Рон был последним, кого заговорщики ждали. После его появления пустым остался только один стул. Поймав брошенные на него взгляды соратников, Кормак пояснил: - Гр… Гермиону не ждем. Мы и так сильно задержались с началом собрания. Некоторые сомневались, но никто не возразил. Только Рон прожигал Кормака гневным взглядом, но, по понятным только для одной из здесь присутствующих причинам, молчал. Леди Вальбурга хоть и знала каждого из заговорщиков, всех сразу их еще не наблюдала. Обычно она видела их проходящими мимо, но вместе видела впервые. Ей было интересно рассмотреть их в новой ситуации и сравнить со своими воспоминаниями. И пусть все говорят, что у портретов нет воспоминаний и что они не больше, чем просто нарисованное отражение когда-то живших людей, она, Вальбурга, не такая! У них есть Гарольд, и благодаря ему они все могут совершать невозможное. Леди Блек встряхнула головой, прогоняя лишние мысли, и обвела цепким взглядом собрание заговорщиков. Во главе кухонного стола сидел Рон рядом с пустующим стулом Гермионы. Наверное, во время прошлых собраний они, сидя во главе стола, казались пародией на лорда и леди, но сейчас равновесие оказалось нарушено. Макклаген умудрился втиснуть свой стул в одну линию с Роновым, самостоятельно приравнивая себя к числу лидеров. И если заговорщики с его, Макклагена, стороны, отнеслись к этому спокойно, то маги со стороны Гермионы еле заметно морщились или кривились. Но тоже молчали. Вальбурга перевела взгляд на длинную часть стола. За ними, следуя за своими лидерами, разместились две фракции. На стороне Грейнджер со временем оказалась вся старая гвардия – те, кто прошел с Золотым Трио всю войну. За Макклагеном стояла… вернее, сидела, гвардия новая – те, кто присоединился после войны, привлеченные славой и подвигами старожилов. Обе группы сидели напротив друг друга и уже давно не смешивались. Несмотря на всю нелепицу затеи заговорщиков и их положения, Вальбурга не могла совсем не симпатизировать им. По крайней мере части из них. Той, в которой находились люди из прошлого, вызывавшие у старой волшебницы ностальгические чувства. Мало того, что волшебники на "стороне Грейнджер" были проверенными боевыми товарищами Гарольда, многие также имели хорошую родословную и магическую породу. Итак, лица справа были леди Блек хорошо знакомы: насупленный Лонгботтом, за руку его держала или, скорее, удерживала Лавгуд, за ней сидели Боунс и Ханна Аббот, Эрни Макмиллан о чем-то переговаривался с Симусом Финниганом, а через него и с Дином Томасом. Ладно, пусть не абсолютно чистокровные, но зато проверенные. Левая сторона ни родословной, ни личными успехами похвастаться не могла. Там сидели сплошь магглокровки. Леди пренебрежительно скривилась. Только объяснения Гарольда дали сейчас Вальбурге представление, кто есть кто. Разницу легко можно было понять, глядя на поведение сторон в отсутствие их лидеров. Без Рона и Макклагена левая сторона чувствовала себя неуютно. Правая сторона оставалась спокойна и уверена. Правые почти никогда не устраивали сцен, чего не скажешь о левых. Те, чувствуя поддержку своего лидера, не раз позволяли себе лишнее. Вальбурга презрительно поморщилась. А потом откинула лишние размышления и подобралась, цепко следя за происходящим и запечатлевая каждый жест и вздох. Наконец, начало что-то происходить. Маклаген, изображая единственного доверенного и выглядя даже более решительно и внушительно, чем Рон, дешевым жестом фокусника притянул свою сумку и достал из нее скрученный пергамент. Расстелив его на столешнице перед Роном, он важно заявил: - Так, проверим, кто пришел. Напоминаю, отмечаться обязательно. Многие левые скисли, но возражать не рискнули. Правые были довольны еще меньше, но держали лицо. Леди Блек восхитилась. Про себя. Все присутствующие с разной степенью воодушевления, но единодушно раздраженные, достали волшебные палочки. Пергамент, как бутылка дешевого огневиски, пошла по кругу. Все по-очереди прикасались палочкой к листу, и каждое прикосновение сопровождалось вспышкой. Вальбурга ее узнала – так обычно выглядел малый Непреложный обет. И это все было гораздо хуже, чем волшебница могла себе ранее представить. У опытной ведьмы в голове не укладывалось, как можно добровольно таскать на себе столько обетов. Даже один – уже тяжкий груз! А если посчитать за одну встречу один обет, и сколько тех встреч уже было… Да магия присутствующих должна быть просто дико перегружена! Когда все уселись и в кухне повисло молчание, Макклаген перевел взгляд на Рона. Тот только что-то невнятно промычал. Приняв это за руководство к действию, Кормак, чуть привстав, объявил: - Собрание начинаем. Прошу всех отчитаться о результатах. Все протеже Макклагена тут же, торопясь и перебивая, поспешили выслужиться. - Нашел в ювелирном документы на Гринрассов, можно в разработку... - Кое-кому придется постараться, чтобы объяснить саниспекции, почему в их ресторане тараканы и мыши! - Заколдовал продавца в магазине Илсонов, будет по-тихому подворовывать... - Ха! А я нашел, что у Малфоев есть риэлторская контора в Париже... - Стоп! – Макклаген вскинул руку. – Повторяю еще раз. Все документы на Малфоев передавайте мне. Мы сами будем ими заниматься, для вас это будет слишком опасно. Маг послушно накидал на пергаменте пару строк описания и адрес, передав записку по рукам в начало стола. Дальше все продолжилось в этом же духе, и к Кормаку перекочевали еще две записки. Наконец, левая сторона выдохлась, и Макклаген перевел взгляд направо. Снова повисло молчание, на этот раз напряженное. Когда обстановка уже накалилась, Невилл шевельнулся и неохотно буркнул. - Все сделали. Остальные на правой стороне вразнобой кивнули, подтверждая слова Лонгботома. Казалось, они больше были заняты своими делами, чем собранием. Макклаген изогнул брови, вопросительно глядя на конкурента на лидерство. - И?.. - И всё. - Блин, Лонгботтом! Что вы сделали, как, кому? Есть ли информация на Малфоев? – Макклаген начал злиться и повысил голос. Невилл его проигнорировал, ответив в том же духе: - То, что надо было. Так, как надо было. Тому, кому надо было. Нет. Макклаген только возмущенно булькнул и требовательно воззрился на Рона. Тот, все еще неспособный говорить, пробурчал что-то невнятное. Кормак, видимо, проживая какую-то собственную реальность, принял его ответ и торжествующе глянул на своих идеологических противников. А затем продолжил гнуть свою линию. - Так, ладно, с этим разобрались. Тогда перейдем к вопросу дня. Мы вас собирали не для отчетов. У нас есть наконец план, с помощью которого мы разберемся со всеми этими пожирателями раз и навсегда! В подробности вдаваться не буду, план еще в процессе разработки. Что кому делать я тоже скажу отдельно. Невилл только хмыкнул. Луна чаем рисовала что-то на столешнице. Левая сторона захлебнулась восхищением, слегка подпорченным шкрябаньем пилочки для ногтей. Кормак метнул на звук грозный взгляд. Симус быстро изобразил раскаяние и спрятал свое орудие пытки. Вальбурга за грушей чуть не захлебнулась возмущением: паршивец исцарапал край стола. Ух, вот скажет она Гарольду! - А что за план? Хоть в общих чертах можно? Голос донесся слева. Макклаген одарил говорившего благосклонным взглядом и кивнул: - Можно? Нужно! Для тех, кто не знает, скажу, что наши враги через несколько месяцев устраивают очередную гулянку только для своих. Как мне стало известно, все сколько-нибудь серьезные маги будут там. Отлучаться оттуда в первые и последние часы нельзя, так что у нас будет время, чтобы прийти в гости и поискать... рычаги давления. Макклаген поиграл бровями. Но насладиться минутой своего триумфа он не успел. Резко хлопнув ладонями по столу и поддавшись вперед, Невилл отрывисто бросил: - Нет. Это неправильно. Мы не имеем право так поступать. Макклаген фыркнул. - Правильно, неправильно... О чем ты, Лонгботтом, это война! А на войне... - Заткнись! Ты ничего не знаешь о войне! – Невилл сжал кулаки, процарапав пальцами столешницу. Он тяжело дышал, и, казалось, был готов наброситься на Макклагена не смотря на разделяющий их стол. Но тонкая женская рука остановила его. Накрыв пальцами кулак Лонгботома, Луна невесомо погладила его, выводя на коже невидимые круги. Все то время, что Лавгуд успокаивала разъяренного соседа и друга, Симус и Дин ожидающе поглядывали на Рона. Когда тот никак не отреагировал, они стали выглядеть весьма разочарованными. Наконец, Невилл выдохнул, разжал руки и уже спокойней продолжил, приковывая к себе внимание всех в комнате: - Ты ничего не знаешь о войне. И не смей мне о ней говорить. То, что ты хочешь сделать, это попросту низко. Я понимаю, почему Гермиона сегодня не пришла. Может, кто и забыл, но мы собирались здесь не для того, чтобы изводить чистокровных, а чтобы помочь Гарри. Проклятье, неужели никто из вас не думает, что чистокровные пострадали так же, как и мы? И вместо того, чтобы сохранять мир, за который мы все боролись... за который умерли наши друзья!... Вы устраиваете пикси знает что! Вместо того, чтобы решить свои проблемы, вы просто тихо гадите. Мол, если нам плохо, то пусть будет плохо и другим? Невилл одарил Рона взглядом, полным презрения, затем по очереди обвел тяжелым взглядом всех волшебников и волшебниц напротив. Все старательно отводили глаза. И только Макклаген попытался что-то вякнуть: - Как ты можешь? Ты же предаешь наши цели... - Заткнись. Тебя не было в тот день в Хогвартсе. Всегда крысой был – крысой и останешься. Ребята, уходим. Нам здесь делать нечего. С ними нам не по пути. Все с правой стороны молча встали и последовали за Невиллом. За их спинами громко хлопнула дверь, потом, спустя несколько минут, еще одна, и в кухне воцарилась гнетущая тишина. Бодрясь, Макклаген натянуто заявил: - Ну что ж, отлично! Теперь мы можем быть уверены, что наш план сработает и никто его не раскроет. Его подхалимы согласно загудели. Но их голоса звучали неуверенно. Тогда Макклаген обратился к Рону. - Хм, Рон, а ты что скажешь? Не выдержав, Рон вскочил и, замычав, ткнул пальцем в горло. Видя непонимающие взгляды, он побагровел и, выплескивая злобу, пнул стул. Взбешенный, Уизли вылетел из кухни, а затем из дома следом за Невиллом и компанией. Снова дважды грохнули двери. Макклаген обвел задумчивым взглядом оставшихся. Все выглядели понурыми и откровенно неуверенными. Понимая, что если он сейчас ничего не сделает, то на его планах можно будет смело ставить крест, Кормак постарался свести все к шутке. - Ох, кажется, Рон перестарался с попытками проникнуть на верхние этажи. Наверное, словил шальное проклятье, а снять не смог. А попросить аврорская гордость мешает. Кто-то из оставшихся согласно фыркнул. - Это у авроров, кажись, хроническое. Поттер, наверное, тоже так же что-то поймал. И попросить, чтобы сняли, не может. Присутствующие с облегчением рассмеялись этой немудренной шутке. Вальбурга скрипнула зубами. Но этот звук был заглушен возрастающим рычанием и хлопком входной двери. Но леди Блек не обратила на дверь внимание. Обернувшись лишь на рычание, она увидела рядом взбешенного Гарольда. Рычал он. Проклиная привычку Гарольда подкрадываться, Вальбурга судорожно искала пути решения конфликта. Но было поздно. С горящими глазами и стоящими от магии дыбом волосами, нарисованный волшебник был похож на воплощенное возмездие. Понизив голос, он гневно прошипел: - Никто. Не смеет. Оскорблять меня. В моем доме! Вон! - и волшебник подкрепил свои слова магией. На Вальбургу дохнуло горячим воздухом, который постепенно начинал обжигать. Повинуясь воле своего хозяина, дом задрожал. Дрожь становилась сильнее, и скоро все это почувствовали. Пол под ногами магов пошел ходуном. Задребезжали стекла в шкафах. Со звоном попадали с полок тарелки, разлетаясь на осколки. Рухнуло что-то тяжелое. Наверху кто-то приглушенно закричал. Торопясь и отпихивая друг друга, заговорщики поспешили сбежать из негостеприимного места. На Гриммо-двеннадцать началось землетрясение.